Созидай и разрушай

Люба явно истратила всю удачу. Они в лес-то толком не зашли, а уже на разбойников нарвались! Куда дед смотрел? Не он ли говорил, что этот лес знает? Неужели не знает, где обычно сидят разбойники? — Чур тебя пусть зарежут первым, — шепнула Люба магу. — Нет уж, дамы вперед. — А ну, цыц, лягушата! — шикнул с ветки дед. — Это они не нам. Там повозка. Сидите тихо. — А чего ждать-то? — не понимала Люба. — Пока они там дань собирают, валить надо. — Эта женщина впервые сказала разумную вещь, — как-то не очень красиво поддержал ее Минрен, но и на том спасибо. — Надо бежать! — Цыц, кому сказал! Люба и Минрен не могли понять, почему дед медлит и отсиживается. Такой момент удачный! Пока разбойники грабят кого-то на дороге, они смогут отойти на безопасное расстояние. — Эй, полегче! — настроение в голосе расхрабрившихся разбойников резко изменилось. — Чем можем служить, милорды? — Засунь язык себе в зад, — последовал грубый ответ. — По приказу короля Эрена объявлены в розыск королева Надин и придворный маг Минрен. С магом может быть чернявая девка, ее тоже велено доставить во дворец. Если видели, советую сразу сказать. В противном случае всех соучастников ждет виселица. Ну, шавки дорожные, есть что молвить? — Никак нет, — тут же наперебой начали отнекиваться разбойники. — Стали бы они ехать по большой дороге? Не попадались на глаза. Если увидим, то доложим! — Прочесать весь лес! — отдали приказ. — Чтоб каждый гриб, каждую шишку осмотрели. Они не могли уйти далеко. — Вот теперь валим, — дед спрыгнул и вприсядку начал уводить Минрена и Любу за собой. Вот к чему это промедление? Зачем подслушивать бесполезный разговор? И без него ясно, что их разыскивают. Зря только время потеряли. Теперь приходилось удирать по непроходимым дебрям леса, перескакивая через канавы, поваленные деревья и ямы с грязью. Да стража в момент их нагонит! Неужели не заметили, как три тела проламываются через лес? Люба обернулась, думая, что встретится взглядом со злыми мужиками в латах, но увидела нечто иное, более любопытное. Лес будто бы сгущался за их спинами еще сильнее. Ветви тянулись друг к другу, выстраивая стену. Приподнимались корни, тени становились чернее, сучья заострялись. — Что за… — Люба не заметила, как остановилась. — Бежим! — Минрен схватил ее за руку и потащил за собой. — Лес… Он что, нас защищает? — Этим лесом правят духи, — услышал Арчибальд. — Они тут хозяева. И сейчас духи на нашей стороне. Поспешим, пока они не передумали. Больше вопросов Люба не задавала и бежала как могла. Кололо то в одном боку, то в другом. Давненько она так не бегала, да еще и через препятствия. Дыхания не хватало, словно легкие сжались до размера ненадутого шарика. Точно в зал надо ходить! Их забег закончился у маленького озера. Скорее пруд какой-то, да и то заросший. Но рядом с ним отыскалось сухое укромное место, где можно отдохнуть и не бояться, что тебя заметят. Арчибальд оказался любителем забраться повыше, поэтому предложил устроить привал не на земле, а на дереве. Скрюченная в узел ива выглядела крайне странно, но ее густые ветви, опущенные словно шторы, вызывали доверие. В последний раз Люба лазила по деревьям все в том же детстве. Помнится, свалилась с него и сломала руку. Но это ее не остановило. Люба и с гипсом умудрялась карабкаться по стволу словно белка. Куда же делать ее ловкость? — Сейчас помру… — выдохнула Люба, привалившись спиной к толстому стволу ивы. — Чую, веселое приключение нас ждет. — А сколько нам идти лесом? — поздновато поинтересовался Минрен. — Дня три, — Арчибальд поскреб бороду. — Если нарываться не будем. Эти стражники будут прочесывать большак и весь лес, но в степи не сунутся. Драконов боятся. После войны туда вообще только самоубийцы ходят. Люба и Минрен переглянулись. — Ну и вы. — Мог бы не договаривать, — фыркнула Люба. Засиживаться опасно. Едва появились хоть какие-то силы, путь продолжился. Благо бежать уже не стали. Да и дорога дальше пошла легче. Лес оставался таким же неприветливым и жутким, но Люба успела привыкнуть. Прошло всего несколько часов с тех пор, как они покинули шатающуюся избушку Арчибальда, а казалось, будто бы пролетела вечность. Вопреки ожиданиям, время тянулось долго. Когда в лесу окончательно стемнело, дед начал искать хорошее место для ночлега. Опять же на дереве. Арчибальд в прошлой жизни точно был макакой. Но Люба не могла не согласиться, что так меньше риск быть найденными. Правда, выше страх свалиться с четырех метров вниз и переломать все ребра. Люба такое проходила, потому не особо-то тряслась, а вот неженка Минрен едва ли не привязал себя к стволу. Арчибальд полез выше и засел там, как коршун, с палкой наперевес. Жуткое зрелище на самом деле. Особенно когда дед начал храпеть. Стражники если и услышат, то точно не рискнут подходить. — Думаешь, получится? — спросила Люба, зная, что маг не спит. — Предпочитаю не думать. Помирать я не хочу. К тому же, я невиновен! Если бы король Эрен не был помешан на этом пророчестве… — А как оно звучит? Ну, все о нем говорят, но никто дословно так и не озвучил. Интересно же… Минрен задумался и напряг извилины.

— «…Когда остынет пепел на кургане и вздохнет земля, Тишь придет в пустынные края. Раны затянутся, кошмары сгинут в пелене, А время глухо будет к отчаянной мольбе. И явятся, как буря, две девы — каждая в свой час. И вернется страх, в котором мир погряз. Одна создаст и пепла нечто — чудо из чудес, Другая расколет надвое полотно небес. Мир содрогнется, но каков итог?..»

Люба не ожидала, что пророчество будет в стихах, но все равно вздрогнула, понимая, что в рифмах речь о ней. Радужных перспектив не видать. Не слишком оптимистичное изречение выдал оракул. Неудивительно, что у короля Эрена поджилки трясутся. Так послушаешь и кажется, словно ничего хорошего быть не может. Набить Надин морду Люба, конечно, рада, но слова о том, что «мир содрогнется», ее несколько настораживали. Неужели и правда получится такой размах битвы? Это притом что ни она, ни Надин магией не обладали. Или есть что-то иное? Что-то большее?.. — А продолжения нет? — Это все, что тогда сказала оракул, — подтвердил Минрен. — Никто не знает, что будет дальше. Пророчества оракула всегда туманны. Но ясно, что речь идет о дочерях Гвиндолин. — Чьих дочерях? — Люба вспомнила, что маг уже называл это странное имя. — Воительница Гвиндолин, — яснее от его слов не стало. — Если говорить твоим языком, то что-то вроде божества, хоть и не совсем так. Она одна из пятерки великих героев, что спасли Данелид от нашествия чудовищ. Пятерки? Любе сразу вспомнились гобелены в Зале Совета. И хотя в память врезался жуткий черный с краю, на других тоже были изображены какие-то персонажи. Скорее всего, это и есть те самые герои, которых говорил Минрен. Выходит, две девы — дочери одной из этой могучей пятерки? Маг не стал продолжать разговор, закутался в свою кофту с заплатками и отвернулся от вредной попутчицы. Люба тоже страшно устала, но не могла заснуть. Зря она попросила Минрена повторить пророчество. Больше она все равно не узнала, лишь сильнее напугала себя. «Одна создаст и пепла нечто — чудо из чудес, другая расколет надвое полотно небес». И вот какая роль из этих двух отведена ей? Люба опять вернулась к старому вопросу. Ева как-то говорила, что разрушение это не всегда плохо. Что порой полезно разрушать негативные установки, закостенелые правила и глупые стереотипы. Смысл ее лекции заключался в том, что разрушение может стать частью, а то и толчком прогресса. Что бы она сказала в этой ситуации? Может, дева-разрушительница вовсе не плохой персонаж? Что, если она разрушает не миры, а то, что их пожирает? Если так подумать, то и оракул тогда сказала что-то похожее. Мол, что разрешение не всегда ведет к полному хаосу и кровопролитиям. Может, король Эрен и все остальные мыслят шаблонами, а потому боятся? «Всегда смотри на ситуацию под разными углами», — Люба вспомнила любимую фразу подруги. И задумалась. А кто-то вообще думал в подобном ключе? Может, все не столь очевидно, как кажется. Вдруг дева-созидательница не так хороша, как о ней думают? Вдруг чудеса, которые она рождает из пепла, вовсе не радужные бабочки и альпийские луга? Создать можно все что угодно: оружие, гнев, злобу… Можно ли однозначно сказать, кто из двух дев хороший, а кто плохой герой? Да и нужно ли вешать подобные ярлыки? Как ни странно, но подобные мысли придали Любе бодрости. Она отошла от стереотипного мышления. Теперь обе роли виделись ей одинаково серыми. А в какой цвет они окрасятся, решат уже сами девы.