Мир Сио: Садюшки

Запись Местное время: 6:52, 3 сентября, 1070 год от Первого контакта Точка верификации: 6:52, 3 сентября, 1070 года от Первого контакта, верификация по Североамериканскому Гигаполису   Ну что же, я снова в «Кривом Зеркале». С основной целью визита справился на этот раз быстро, так что удалось взглянуть на «Муравейники» лично. В целом, работа у Спора идет очень плодотворно: хомяки льют просто реки информации, приспосабливаясь и изворачиваясь почище обезьян. Порою (преимущественно, на границах заселенной флаффи зоны) встречаются весьма причудливые социальные адаптации с их стороны. В частности, меня весьма удивило «метро», созданное одним из стад-изгоев, сейчас, по всей видимости, решившее превратиться во что-то навроде местных хищников. Впрочем, раз эксперимент у Спора преимущественно социологический, то бандитами их называть тоже можно.   ПыСы Спор-бедолага жаловался на то, что, после утечки информации о проекте к другим службам, кобылицы повадились в зону эксперимента: «помогают» хомячью двигаться к «цивилизации». Мой коллега отнюдь не в восторге от того, что сердобольный прекрасный пол нарушает чистоту эксперимента (одни новые хомячьи религии чего стоят!), но, по счастью для меня, не представляет всех масштабов проблемы. Нужно будет подумать над тем, как бы а) отвадить кобылок от споровой вотчины, и б) скрыть от них ту грифонью пирушку, в которую на деле выливаются их «добрые дела». Насчет пункта «б»: имеются данные за то, что производящее хозяйство, которому кобылицы пытались научить хомок, кое-где прижилось. И это, отнюдь, не только растениеводство.  

***

  Обломки разбившегося гвинтокрыла давно заросли травой, а по его бокам ползут навстречу солнечному свету ненасытные вьюнки, скрыв некогда юркую машину в коконе постепенно сохнущей зелени. Но крепкий титановый корпус по-прежнему стойко противостоит напору стихий, будто только что вышедший с конвейеров раздираемой гражданской войной страны. Заброшенный памятник ушедшей эпохи. Впрочем, пользу он все еще приносит. Хотя, вовсе не тем, для кого был создан. Если пройти сквозь зеленый полог и заглянуть внутрь машины, то обнаружится престраннейшая картина: ряд старых армейских касок, обломков с трудом опознаваемых деталей и просто какого-то мусора, зачем-то составленные у одной из накренившихся металлических стенок. Впрочем, назначение этих предметов очень быстро перестает быть тайной: по холодной металлической плите вниз катится утренний конденсат, скапливаясь в углублениях, которыми богат весь этот хлам. Рядом выстроилась необычно организованная кучка очень грязных флаффи, которыми командует пара крылорогих самцов. Очевидно, что флаффи пришли на водопой. Другое дело, что выглядит стадо слишком, хм, неоднородно. Относительно чистые крылорогие зверьки явно занимают главенствующее положение: они упитаны, смотрят гордо, общаются между собой как равные или как любимые, а их детеныши без страха разглядывают окружающий мир. Самки (самцов почему-то заметить не удается), что не имеют полного комплекта бесполезных для флаффи отростков, наоборот, подавлены, а в их глазах угнездился страх. Рядом с ними копошатся детеныши: одни упитаны и холены, другие – худы, грязны и еле держатся на ногах. Общее между ними лишь одно: преисполненные страха взгляды, что периодически бросают на них матери. Крылорогие самки уже напились и теперь, пока пьют остальные бесхозные биоигрушки, тоже с интересом разглядывают безрого-бескрылых детенышей. В их взглядах нет и капли того страха, что переполняет глаза их менее, хм, «комплектных» товарок. В нем что-то другое… - Етов, етов, етов и ети двёе, - указывает рогом на «некомплектных» детенышей один из крылорогих самцов. - Ниесь! Ни бибисяй мавися! Мавись етё сё, сё есь у мамаськи! – отрывается от поилки, устроенной из обломков древней бутылки, одна из безрого-бескрылых самок, и бросается к кучке детенышей. - Плям! – в нос ей тут же впечатывается копыто одного из крылорогих самцов, явно готового к такому повороту событий. - Убевите, - командует он «некомплектным» самкам, - Еси ни ее мавись, то васи мависи. Мне сёлавнё. Эти слова производят крайне бурный эффект. Почти все «некомплектные» срываются с места, и начинают бить виновницу инцидента, после чего уволакивают ее в темный лаз, что выкопан под разбившейся машиной. На этом события не заканчиваются. Вернувшиеся бескрыло-безрогие самки спешно допивают воду и уводят с собой «некомплектных» детенышей, сюсюкаясь с ними и успокаивая (упитанные плачут и пытаются обнять матерей, тощим же, похоже, все равно). У поилки остаются лишь рогокрылые и те «некомплектные» детеныши, на которых указал рогом самец. - Сивненький. Халёсий нямми-мавись, - крылорогая самка тычет кожистым копытом одного из «некомплектных», пустившего от страха ручей, - Товкё пафнеть ни вкюсьнё. - Чирп! – малыш может лишь щебетать. Впрочем, и эта функция излишня для простого источника протеинов. Да, да, это бескрыло-безрогий зверек - не более чем корм для более успешных сородичей. Корм богатый белками, жирами и прочими необходимыми для флаффи нутриентами. Что очень важно именно для этого стада пушистых няшечек, столь красиво смотрящихся в сетевой рекламе: избыток протеинов весьма способствует полному формированию плода флаффи (то есть, формированию крылорогого пушистика), хоть и негативно сказывается на размерах помета. - Тюк! – крылорогий самец бьет ногой по голове «нямми-мавися», после чего предлагает жирную тушку своей подруге (основу этого стада, в отличие от стад флаффи, живущих в куда более мягких условиях, составляют моногамные пары, а в отношениях между пушистиками царит демократия… что вполне обычно для разбойников). Удар достаточно силен для того, чтобы у самки не было проблем с ее обедом. Но недостаточен для того, чтобы расколоть череп детеныша (а местные флаффи весьма живучи) – расплескивать питательный мозг по земле было бы расточительством. - Вю тевя, - приняв предложенный подарок, самка нежно трется носом о нос самца, после чего принимается за трапезу. - Тюк! Тюк! – второй самец поступает точно так же, но, увы, благодарность ему выказывается куда меньшая. Видимо, это не его самки. - Чивп! – теперь приходит черед двух заморышей, которые достаются самцам. Но эти «некомплектные» зверьки столь замучены, что даже толком не пищат, когда их пожирают живьем. Впрочем, сами каннибалы тоже не рады: они явно не наелись – просто сделали нужную работу. - Мосете ити. Ми сями спвавимся, - отпускают самцов все еще трапезнячующие самки (рядом с ними терпеливо ждут, поглядывая на вымя матерей, детеныши). - Халёсё, - соглашается один из крылорогих самцов, после чего обращается ко второму, - Я вывоню ковыв двя мависей. Ти пливляди ся копи-копи-мависями. Бувесь девать пвахие енфи севнесьней пвахёй ковыле двя мависей? - Буву. Нямь нусьни новие нямми-мависи и копи-копи-мависи. Есе нюсьно накясивать пвахив флаффи двя мависей. Есе я хосю енфи, - что непривычно для того, кто держит у себя домашних флаффи, тон второго самца совершенно будничный, без тени похотливого нетерпения: видимо, в отличие от многих и многих биоигрушек-спутников, коитус не является для этого существа смыслом жизни.  

***

  - Енф! Енф! Енф! Халясё! – в грязной подземной норе крылорогий самец-флаффи закончил сношать всхлипывающую «некомплектную» самку. - Хуу-хуу-хуу! Всхлип! Хууууу! – воет от страха и безысходности самка. - Пакя сё, - слезает с нее самец, - Севёня бувесь нямать сюхюю твавкю. - Всхлип! Хуу-хуу! Всхлип! Мавись… - продолжает всхлипывать самка, поминутно вспоминая о своем детеныш, ставшем пищей для ее полнокомплектных родичей. Видимо, сейчас окружающий мир для нее лишь назойливый мираж. Крылорогий самец тоже это понимает, а потому удаляется по своим делам. Первым делом он заглядывает в несколько подземных камер, под потолок забитых сухой травой. По всей видимости, это сеновал. Его осмотр заставляет самца недовольно поморщиться и пробормотать себе под нос что-то вроде «Холодёкь блиська… Нусьня бовсе нямми.» Следующим на очереди оказывается расположенная тут же точно такая же, но пустая земляная камера. На ее полу, полузарывшись в свежевыкопанную землю дремлет троица заморенного вида детенышей флаффи (все как один «некомплектные»). Эта картина сердит самца. Он топает ногами и кричит, что если «копи-копи-мависи» тут же не проснутся и не примутся за дело, то он их съест. Данная угроза производит потрясающий эффект: троица детенышей тут же вскакивает со своих «постелей», и принимается, давясь и кашляя, есть выкопанную землю. Самец, грозно хмурясь и прикрикивая на заморышей, еще какое-то время наблюдает за их испуганной суетой (вплоть до того, как первый из «землекопов» убегает опорожнить кишечник). После чего двигается дальше. Дальнейший путь самца пролегает по подземному коридору мимо явно жилых, но сейчас пустых камер, где, поддерживая примитивную инфраструктуру, трудится еще троица пушистых (хотя, скорее уж, облезлых) маленьких «землекопов», и заканчивается на поверхности, метрах в двадцати от остова винтокрылой машины. Тут самец, щурясь на осеннее солнце, покидает подземелье.  

***

  - Двух, ням нусьнё бовсе нямми, ковдя пвидёть холодёкь, - дойдя до стада пасущихся «некомплектных» самок, озабоченно приветствует «подземный» самец товарища-«пастуха». - Сдлясюй, двух, - вместо «пастуха» отвечает ему другой крылорогий самец, до этого скрытый несъеденным пуком травы, - Сисясь, товка сяконьсим с падяльками. Сивоня я с Севененькимь мновя падалькёв плигняль: ковылу с мависями и нямми-фваффи. Ти сё бувесь: спесиавьние сялики или уськи нямми фваффи? - Мине спесиавьняя павоська и хвосьтикь достялись, - грустно вздохнул «пастух», явно недовольный своей долей «нямми-фваффи», - Квасьненький скасяв, стё миня дасе гвупий фваффи с люська падяльком сдевав би… - Стёвьте! Стёвьте, двусья! Ни нядё нямать нямми-фваффи! Ни сисясь! – вдруг «подземного» осеняет гениальная идея, - Повнити, сё гавалиля Бовсяя-Бовсяя Ковыла?! - Дя, повнимь, - закивали головами его собеседники, - Сё нусьня сюсить твавкю, сё нусьня сяпасять твавку двя холодькя, сё нусьня девать тёпвий домикь. - Дя! Сяпясять! Воть сё глявнёе, стё гавалиля Бовсяя-Бовсяя Ковыла! Ни нядя слясю нямать сё! – подпрыгнул от радости, что его товарищи все понимают, «подземный», - Тякь сё нямми-фваффи ми сейсясь нямать ни бувем! Пусь онь двя нась носить твавьку! А нямми ми евё бувемь патёмь, кадя холодёкь! - Вумня, - одобрил идею флаффик малинового окраса (видимо, «Квасьненький»). - Халясё, - согласился с ним зверек камуфляжной расцветки (наверняка, «Севененький»). - Увя! Ни нядя нямать спесиавьнюю павоськю! – обрадовался «пастух». - Ху-ху-ху! Монстьли-фляффи, ни нядя стлясьних кликовь! Клясивямю фляффи стлясьня! Ху-ху! – раздался откуда-то из-за пределов видимости «подземного» голос молодого флаффи-самца. Тут вполне правомочно предположить, что это «нямми-фваффи».

***

  Запись Местное время: 21:32, 3 сентября, 1070 год от Первого контакта Точка верификации: 21:32, 3 сентября, 1070 года от Первого контакта, верификация по Североамериканскому Гигаполису   Понимаю, что нужно заниматься проблемой несанкционированных посетительниц, а не лазить по споровым записям, но до чего же занимательно! Чем больше штудирую материалы по той банде полнокомплектных хомяков – тем веселее становится. Эта копытная пушнина, оказывается, помимо подземелий-зимовий а-ля суслики, еще умудрилась разобраться с маленькой корпоративной хитростью, до которой не все двуногие заводчики дотумкали. Так что, сейчас хомячье намеренно берет в плен самок из соседних стад, и откармливает их детенышей на шпик. Шпиком же потчуются хомячьи дамы, таким нехитрым способом насыщаясь протеином и тем гарантируя рождение полнокомплектного потомства. Ах да, насчет прогрессорства. По данным Спора, к конкретно этим хомякам (а также к еще нескольким соседним стадам) неоднократно наведывалась для ликбеза Мирроспелл (для большей незаметности пользовалась телепортацией по расчетным координатам – нужно будет накрутить хвост пропеллером, дабы не рисковала своей волшебной шкуркой непонятно из-за чего). Волшебница моя пыталась научить хомячье земледелию, хранению жрата и строительству жилищ. Вышло, хм, не без успехов: теперь для хомяков Блестка стала богиней по имени «Бовсяя-Бовсяя Ковыла», а местные некомплектные худо-бедно научились строить примитивнейшие шалаши из травы. Комплектные пошли куда дальше – накопали себе ранее упомянутое метро для зимовки, принялись заготавливать сено на зиму, а также освоили примитивненькое рабство (хотя сами даже до рода еще не додумались).  Рабство, кстати, они до сих пор совершенствуют: начинали с флаффиматок, потом перешли к определению мелочи пониженной жирности в метростроевцы, а совсем недавно освоили и обращение похищенных самцов в подневольные косари. Спор все ломает голову над тем, как хомячье последних будет зиму содержать. Как по мне, так никак не будет – схомячат с наступлением холодов, а весной новых наловят. Рабство же у них прими-ми-ми-тивное. Чай не земной Рим или наш Эр.   ПыСы Чешутся копыта запустить в это хомячье царство стайку няшно-пушистых фуззиков, дабы хомячью жизнь малиной не казалась. Но Спор, жаль, сейчас категорически против введения в эксперимент ограничивающего фактора. ПыПыСы Безопасность окончательно завершили розыски информации по теме ВРЭ. В целом, в земных архивах бардак: почти ничего об истории вируса до нас не дошло (то ли архивы пожгли мыши, то ли сгрызли военные). Что есть das ist fantastisch. Теперь можно на основе современных штаммов воротить любую чушь, и выдавать за мутантные формы исходного ВРЭ. Кстати, забавно, но в Северо-Американском Гигаполисе (наследничке, между прочим, создателей данного био.оружия) информации о вирусе практически нет – по всей видимости, намеренно уничтожена. ПыПыПыСы Краем уха слышал, что на Квартирах волшебницы завели то ли кота, то ли что-то похожее. Позже нужно будет проверить лично, и удостоверится, что это не какой-нибудь пониядный тигрокрыс. А то с чародеек станется.