Мир Сио: Садюшки

Запись Местное время: 22:17, 22 июня, 1074 год от Первого контакта Точка верификации: 22:17, 22 июня, 1074 года от Первогоконтакта, верификация по Североамериканскому Гигаполису   Это отвратительно! Зачем я напросилась в этот проект?! Я понимаю, что Создатель и проф.Спор - биологи, и потому черствы сердцами. Но это же ужас! Эти создания грабят, унижают, калечат, убивают, насилуют и, даже, поедают друг друга, а я не могу вмешаться! Это невыносимо наблюдать за всем этим ужасом и чудовищной несправедливостью, и не иметь возможности их прекратить! Возможно, я ошиблась, и мне стоит отказаться от своих идей… Но, ведь, я столько наобещала товарищу министру! Нет, Сомбра, нужно стиснуть зубы и терпеть! Забыть, что ты перевертыш, не поддаваться чувствам, терпеть и доделать то, что обещала! Я справлюсь. Конец записи.  

***

  - Маматька вю мависей! Ням! Мависи вю маматькю! Ням! Мависи стоби обнимась и вюбить! Ням! – щиплет травку самка флаффи. За столь богоугодным делом она не забывает петь «маматькиню песенькю» своему выводку, который вовсю резвится вокруг. И первое, и второе крайне опрометчиво: самка в поисках травы посочней ушла слишком далеко от своего стада, так что, случись какая беда, самцы-флаффи просто не успеют прийти ей на помощь. А беда случиться может… Со времен начала эксперимента «Муравейники» прошло более двенадцати лет – миг для начавших его «нерожденных», нестареющих и бесплодных. Но это чудовищная бездна времени для флаффи, приносящих по четыре-шесть пометов в год и живущих, от силы, до семи лет. Теперь все хоть сколько-либо благоприятные территории восстанавливающейся зоны заполнены стадами флаффи. Теперь у каждого стада флаффи полно соседей. И это вовсе не идиллия, представляющаяся некоторым идеалистам, что, попивая горячий кофе, строчат в сеть очередное сочинение о благости единения с природой и ужасах бездушной цивилизации. - Тихихи! Блятикь, довоняй мавися! – пара пушистых детенышей флаффи бегают вокруг своей матери, играя в догонялки. - Мавись вюбить квиватенькёва блятикя! Кооо! Мавись вю обнимаси! Мавись вю логатенькюю сисьлиськю! Коо! – рядом обнимается еще парочка детенышей, похожая на два комка разноцветной ваты. - Маматька кусяить твавку! Ням! Маматька деваеть молосько! Ням! Мависи кусяють молосько – виластуть бовьсими и сивними! Ням! – продолжает пастись самка, счастливая, что у нее есть такой замечательный выводок. Бросок! Удар! - Вяяя!!! Носикь бо-боськи! Сивние двусья, помовите маматьке и мависям! – от молодецкого удара самка заваливается набок, и, прикрыв глазки передними ножками, принимается звать заступников. Бросок! - Пип! Пвохие поднимаси! Маматька, впаси мавися! – начинает пищать о помощи детеныш, внезапно взлетевший в воздух. Бросок! - Чивп! Хвостикь бо-бо!!!  Маматька, впаси мавися! – еще один детеныш отрывается от земли, будучи ухвачен за хвост. Удар! - Скрииии!!!! – воздух разрывает визг третьего детеныша, по которому со всего маху приложилась пришлая сила. Удар! - Вя! Бовня! Чирп! – четвертому везет больше: он успевает спрятаться под мать, получив причитающееся лишь вскользь. - Мависи!!! – голосит самка, не открывая зареванные глаза. Слышится удаляющийся топот, а вдалеке показывается четверка крупных флаффи, со всех ног спешащих к месту стремительно закончившихся событий. - Чирп! Зюсие бо-боськи! Маматька, мавись ни сюстьвует попотьку! – подводит черту под случившимся третий детеныш, чья задняя половина выглядит раздавленной и переломанной.  

***

  - Тьфу! Вя! Бо-боськи!  – наземь летит один детеныш. - Тьфу! Вя! Мависю бовня! Ху-ху-ху!  – подле него оказывается и второй. - Двух, бувем нивти енфи-мависей кь стядю? – спрашивает товарища крупный флаффи-самец цвета хаки. - Ниесь, - мотает головой темно-оливковый напарник, - Лягатинький флаффи хосеть осёбие обнимаси и вкю нямми. - Енфи-мависи двя квеписей, нямми-мависи – двя вумника, - кажется, что первый шутит. - Вумникь сиськом товстый, - оба взрослых флаффи заговорщически переглядываются и хихикают. Да, первый шутил. - Ху-ху-ху! Мависю стлясьня! – начинает ныть один из детенышей флаффи, непроизвольно засовывая в рот переднюю ножку. - Мавись, ни бовся, - тон оливкового самца откровенно издевательский, - Лягатинький флаффи дясть мависю обнимаси. Обнимаси сё девають люсе. - Плявдя? Бовсёй флаффи дясть мависю обнимаси, - оживляется детеныш, а его товарищ по несчастью начинает смотреть на пару взрослых сородичей с робкой надеждой. - Дя. Лягатинький флаффи дясть дювнёмю мависю люсие спесиавьние обнимаси всевьдя! – хихикает оливковый, вполне намеренно демонстрируя детенышам свой полнокровный хер. - Пип! Мавись ни ковывка! – увидев этот агрегахтунг, детеныш стрелой отлетает назад. Но его подводит сжавшийся мягким комочком родственник – жопка зверька упирается в это дрожащее от страха препятствие, - Чирп! - Ни бовся. Мависю понвявявся спесиавьние обнимаси… - продолжает глумиться оливковый. - Лягатинький флаффи, хвятить! Сёвтенький флаффи фосеть енфи! – прерывает его подельник, - Влемя пвохив обнимасек! - Ти-хи! Пвохие осёбие обнимаси! – оливковый не возражает. Вместо этого он тут же переходит к делу, одним прыжком оказываясь над разговорчивым детенышем, - Чпок! - Чиииииррррп!!! Попоська осень бо-боси!!! – хер мохнатого похитителя входит аккурат в естественную дырочку зверька (видно, что практикой оливковый не обделен), и тут же начинает активно ее месить, разбрызгивая вокруг красное, - Енф! Енф! Енф! - Мависю, ни нля! Мавись сиськом мавенький! – зрелище торжества оливкового флаффи испаряет из второго детеныша всю его былую пассивность, - Мавись убесить от пвохихь флаффи! - Пип! Скриииииии!!!! – но куда ему скрыться от взрослого сородича, - Енф! Енф! Енф!  

***

  - Дульняя ковиля! Шпынь! – прилетело по мордочке зареванной самке флаффи, - Вумний двух сказав, стё фодить товко в стяде! Посреди выеденного кружка травы, выстроившись неровным кольцом, галдела изрядная толпа флаффи. В ее центре крупный рогатый самец распекал героиню недавних событий – самку, у которой пара чужаков украла (а теперь в свое удовольствие насиловала) двух детенышей. На ее спине от страха дрожал еще один маленький флаффик (тот, которому посчастливилось получить лишь скользящий удар), перед самцом лежал второй (полураздавленный) детеныш, хныча о своих «бо-бошках», а чуть в стороне неуютно переминался квартет других самцов того же стада. - Хде тепель лясь, и лясь, и лясь мависи вумнова двуха?! Шпынь! – с другой стороны заехал самке рогатый, - У дувной маматьки тепель товко лясь мавись вумнова двуха! - У маматьки лясь, и есе лясь мависей! Ху-ху-хууу! – снова ударилась в слезы самка. - У дувной маматьки тепель товко лясь мавись вумнова двуха, - раздраженно прикрикнул на самку рогатый, после чего наклонил голову к лежащему перед ним детенышу, - Етоть мавись сиском топи-топи. Вумний двух довсень дять мависю весьние спатьки. - Ху-ху-ху… Мавись ни сюстьвует попотьку… Мавись ни сюстьвует носьки… Мависю нусьни обнимаси… - в ответ проныл полураздавленный комочек шерсти. - Ни вавнюся, мавись, папатька дясть повлетьние обнимаси и сё бувет люсе, - успокоил детеныша рогатый, после чего недовольно зыркнул на самку, - Ню?! - Ни нядя весьние спатьки! У маматьки товькя лясь и есе лясь мависи! – снова ударилась в истерику самка. Рогатый самец в ответ лишь раздраженно хрюкнул, и перенес свое внимание на полураздавленного детеныша. - Плясти папатьку, мавись. Мависю поля в Скетивенд… Пип! – удар был достаточно силен и точен для того, чтобы детеныш успел лишь раз пискнуть. Видимо, опыта у рогатого самца тоже хватало. - Тепель ви, дувние сивние двусья, - пришел черед переминавшегося с ноги на ногу квартета, - Лёсёвенький и сининький сивние двусья, посему ни сягняли гвупую ковылю в стядё? Вумний двух скязяв вям смотлеть ся ковылями. - Бэээ… Мэээ… - не нашлись что ответить вышепоименованные. - Лёсёвенький и сининький сивние двусья девави обнимаси енфи-двуху, - что, впрочем, ни коим образом не помешало их темно-зеленому товарищу сдать обоих. - Девави обнимаси енфи-двуху… Покя тювие флаффи воловяли мависей вумнова двуха! - рогатый налился желчью, - Лясь, лясь и есе лясь топи-топи спесиавьние сялики лёсёвенькёмю и сининькёмю сивним двусьямь! - Ниесь! Ниесь! Сининький сивний двух ни девав спесиавьние обнимаси енфи-двуху! – не на шутку испугавшись, тут же принялся оправдываться сине-зеленый самец-флаффи, - Сининький сивний двух смотлев ся клилатенькими ковывками! - Хтё мосеть потвевтить слявя сининьковя сивнявя двуха? – рогатый выслушал оправдания без особого доверия. В ответ на заданный вопрос загалдела половина собравшихся флаффи, припоминая где и когда видели сине-зеленого самца. Впрочем, слова самок вожака особенно не убеждали. Но… - Сининький сивний двух ни девав осёбие обнимаси енфи-двуху, - из толпы самок пробился на редкость неказистого вида самец-флаффи, - Спесиавние обнимаси енфи двуху девав товко лёсёвенький сивний двух… В ответ на это заявление розовый самец-флаффи, стоящий между другими «сивними двусьями», лишь презрительно фыркнул. - Тяк? Плядясяй, енфи-двух,  - рогатый же, напротив, заинтересовался словами убогого. - Лёсёвенький сивний двух сдевав енфи-дфуху спесиавние обнимаси лясь и есе лясь. Лёсёвенький сивний двух скязяв, стё ни буветь сюсять вумнова двуха, - выражение мордочки убогого было откровенно злорадным, - Лёсёвенький сивний двух скязяв, стё плягонить вумнова двуха, а патёмь сямь бувет вумнимь двухом и бувет девать спесиавние обнимаси ковывам. - Топи-топи савсемь спесиавние сялики и куси-нями спесиавнюю павоську лёсёвенькёмю бовсе-ни-двуху. Патём енфи-двух бувет девать пвохие спесиавние обнимаси лёсёвенькёмю бовсе-ни-двуху. Патём лёсёвенький бовсе-ни-двух увдеть с семви вумнова двуха, - холодно отдал распоряжение рогатый, явно уязвленный предательством одного из своих подручных. Троица пуховых мордоворотов тут же повалила на спину своего бывшего товарища (тот только вякнуть успел), и принялась осуществлять экзекуцию (тут уж розовый самец заверещал аки резаный, судорожно затрепыхав своими бесполезными декоративными крылышками). Растоптав и откусив мужское достоинство неудачливого розового, крупные флаффи навалились на его ноги, освобождая место для задрипаного «енфи-двуха». На мордочке того было написано неподдельное счастье, а нервная дрожь выдавала застарелую обиду, сейчас получившую возможность осуществить долгожданный реванш. В общем: «Товко ни гвупий енфи-двух! Вя! Попотька! Енф! Енф! Енф! Мовси, гвупий бовсе-ни-двух! Енф! Енф! Енф! У гвупова бовсе-ни-двуха бовсе ниесь спесиавних сяликов и спесиавнёй павоськи! Енф! Енф! У халёсявя енфи-двуха есть спесиавниие сялики и спесиавьняя павоська! Енф! Тепель гвупий бовсе-ни-двух ковыва халёсявя енфи-двуха! Енф! Ниесть! Ни плявдя! Енф! Ти-хи-хи! Енф! Енф! Гвупий бовсе-ни-двух!.. Енф! Енф! Енф! Енф! Енф! Енф! Халясё! Ниесь!» У рогатого вожака же в это время были другие дела. Он в крайне мрачных настроениях жевал трупик добитого им детеныша, сквозь глотки бормоча что-то о том, что «нуня бувет сдевать нових мависей», «нуня бувет сдевать набев ня пвохихь флаффи» и «сисясь тякь слёсня навти халёсих сивних двусей».

***

- Бо-боськи! Зюсие бо-боськи! Маматька, помови! – пищит от страха и боли один детеныш флаффи, чья попка напоминает красную розу, сочащуюся бело-коричневым нектаром. - Ху-ху-ху! Мавись ни сюстьвуеть носьки! Мавись ни сюстьвукть попоську! Мавись ни сюстьвуеть нисивё!.. – вторит ему второй страдалец, чья филейная часть выглядела гораздо хуже. - Лягатинький флаффи гавалить спасибки енфи-мависям ся халёсее сюстьво, - глумеж темно-оливкового самца-флаффи, только что пришедшего в себя после недавнего блаженства, не прикрыт даже фиговым листком, - Енфи мависи  хосять есё осёбих обнимасей? - Ниесь! Ниесь! Пип! – глаза детеныша флаффи расширяются от ужаса, и он пытается уползти прочь, оставляя за собой красно-бело-коричневый след. Второй испуган не меньше, но передвигаться самостоятельно уже не способен, а потому лишь поит почву журчащей влагой страха. - Лягатинький флаффи тосе бовсе ни хосить халёсёвя сюсьтвя. Лягатинький флаффи хосить нямми, - без тени напряжения взрослый флаффи догоняет изо всех сил ползущего детеныша, и начинает шагать вровень с ним, с неподдельным интересом наблюдая за гаммой ужаса маленького зверька. - Влемя вкю нямми! – взрослый флаффи цвета хаки, до этого блаженствовавший лежа на земле, вскакивает на ноги, и хватает зубами филейную часть парализованного детеныша. - Чивп? – непонимающе чирикает тот. - Пииииииип!!!! Бо-боськи!!! Носька бо-боськи! Ииииииииииии!!!! – темно-оливковый следует примеру подельника, и, схватив несостоявшегося беглеца за одну из задних конечностей, принимается живьем пережевывать маленький верещащий комочек. - Чииииииииирррррп!!! Чиииииррррп!!! Маматька!!! Чииииирррррп!!! Молотько!!!... – наконец-то и болевые рецепторы второго детеныша разбираются в ситуации. Истошные писки еще какое-то время оглашают место преступления. Но вскоре они заканчиваются (вмести с жизнями детенышей флаффи). А два меховых налетчика, сытые и во всех планах довольные, отправляются в обратный путь к своему стаду: доложить «умнику», что набег на соседей прошел успешно, но, ах! «нямми-мависей» к столу вожака доставить не позволили объективные обстоятельства.

***

Адрес получателя: Царь Гондураса Адрес отправителя: Волкова Ирина Игоревна Дата отправки: 1:04, 28 июня 1074 года от Первого контакта Сио, мразь, ты что творишь?! Ты зачем, мать твою за вымя, отправил Сомбру Шэдоухарт к своим чертовым хомякам?! Мне плевать на твои отговорки про то, что никаких документов нет! Сейчас же бросил все, метнулся в «Кривое Зеркало» и забрал молодую прежде, чем она сломается!   P.S. И не смей затягивать! Я тебя, сволочь бессмертная, из-под земли достану!  

***

Адрес получателя: Волкова Ирина Игоревна Адрес отправителя: Царь Гондураса Дата отправки: 1:17, 28 июня 1074 года от Первого контакта   Ну, Ирусик, что ты так? Это же не по-христиански. Присядь, успокойся, перья прекрати выщипывать и, главное, подумай. Я своих пони знаю гораздо лучше, чем ты (в конце концов, я почти каждую из них сам конструировал). Так что, наверное, понимаю, что делаю (а если еще припомнишь, что я – аликорн, то и не «наверное»). Сомбру сломать тех хомяков не хватит. А вот закалить и выбить из ее головки немного розового идеализма – самое оно. Да и научное мышление, которое я вдалбливать в молодняк залягался, там от такого опыта только закрепится. Тебе, ведь, в Безопасности новый аналитик был нужен? Ну, вот он из нее и получится. Ну, а если передумала, то я ее хоть сейчас обратно заберу. Только учти: Сомбра из того же теста, что и Блэк с Шэйд. Когда ее срок придет свою жизнь оглядывать, она тебе, Пуховичек, за домашний режим для кантерлотских фиф «спасибо» не скажет.