Сходство сходству рознь

Гланде по своей натуре был человеком простым. Многого для счастья ему не надо, к другим он старается относиться без предвзятого отношения, по-человечески, действительно. И поездку в Бренненбург он мог спокойно сравнить с походом в гости к соседу, будто бы сейчас он оценит ремонт, похвалит всех жильцов, а затем уйдёт к себе домой и ещё долго будет размышлять о том, какая же жизнь прекрасная. Дитмар же был недоволен, ведь у него, очевидно, были дела поважнее всяких проверок каких-то непонятных баронов с плохой репутацией. Конечно, он не верит в эти сказки: собиратели, бессмертный Александр и прочее... Но на всякий случай он всё же старался быть осторожнее и внимательнее. Можно предположить, что эти двое, как представители двух полярных мнений, смогут вынести один единый вердикт, который окажется средним арифметическим между добродушностью и настороженностью. — У Вас такие чудесные владения, господин Бренненбургский. Неужели у Вас нет никаких прислуг? — Поинтересовался Гланде из чистого интереса, разглядывая очередную картину прошлого века. — Понимаете, далеко не все комнаты в замке используются, да и я не самый общительный человек, много общества мне не нужно. — Начал объяснятся барон, неосознанно переводя взгляд на ту же картину, что и Гланде. — Не подскажете, кто автор? — Спросил пухлый мужчина, с добродушной улыбкой поворачиваясь к барону. Никто не смотрел на них с полотна. Женщина, будучи главным элементом картины, изящно лежала на цветочной поляне. Задний план, как смог заметить Даниэль, напоминал чем-то местные леса, но приправленные более яркими красками и элегантностью, чтобы соответствовать очаровательной незнакомке на переднем плане. И почему-то Александр не мог оторвать глаз от своей работы. Быть может, ему просто очень нравился результат. Дамочка, в полупрозрачных тканях (предположительно, наряд был подобран под античный лад) выставляла свои плечи, демонстрировала струящиеся тёмные локоны (хотя изначально они планировались другого цвета). Даниэль понимал, что в этой картине что-то было... Что-то особенное, что-то такое, о чём ему знать не положено. И он как-то рефлекторно, будто следуя за толпой и пытаясь вести себя естественно, тоже уставился на эту рисованную женщину. — Я... — Тихо, словно боясь напугать даму с картины, проговорил Александр. Археолог был удивлён, с одной стороны. Всё же вообразить такого человека как барон Бренненбургский за холстом было нетрудно, но почему-то такой образ не пересекался с тем, как сам юноша его себе представляет. Даниэль не удивился, если бы его друг коллекционировал бабочек или же какие-нибудь драгоценные камни. Может он и не так хорошо знаком с Александром, как думал. — Высокопоставленный человек, любящий не только созидать искусство, но и творить... Это чудесно, господин Александр! — Гланде внезапно решил пожать барону руку, тот сначала опешил, но чувствуя, что он не желает ему зла, поддался любезному жесту. Дитмар, казалось, сейчас уснёт. Даниэль был обеспокоен этим неприятным мужчиной. — Знаете, мы пришли не за милыми светскими беседами, а проверять Вас. Барон внезапно принял крайне серьёзное выражение лица, кивнул и продолжил свою экскурсию по замку. Королевские пижоны были достаточно внимательны к деталям, и шестое чувство барона не ошибалось, Дитмар отмечал негативные стороны, а Гланде позитивные. Они действительно уравновешивали друг друга, одного из них он бы не осилил... — Каково уродство, боже, отвратительно! — Нелестно отозвался высокий мужчина о фонтане с лицом младенца. — Какое... Неординарное решение! Дитмар, Вы ведёте себя не очень дружелюбно, наверняка у данной композиции есть какой-то особый смысл. — Пухляш переглянулся с бароном, и, увидев одобрение в его глазах понял, что смысл-то действительно есть. — А там что? Лифт? — Грубиян гордо вышагивал по залу, приближаясь к своей цели. Он хотел найти что-то такое, что могло бы уничтожить барона. И Александр действительно растерялся, оцепенев. Он не мог помешать, это бы вызвало подозрения. — Будьте осторожнее, пожалуйста. Лифт неисправен, нам бы не хотелось здесь несчастных случаев. Ваша безопасность превыше всего. — Даниэль неспеша подошёл к лифту и выжидающе осмотрел пижона. — Чувствуете, какой он хлипкий? Давно надо бы заменить, но у господина не находится времени, он так сконцентрирован на моём обучении. Это было очаровательно. И отвратительно одновременно. Почему-то Александру нравилось то, как именно врёт юноша. Как он выставляет их столь чистыми и честными людьми. И уловив взгляд своего друга, он неосознанно улыбнулся. Видеть Даниэля таким, как бы примерным учеником, как бы максимально искренним и сочувствующим было чуждо. Его выражение лица, жестикуляция, обеспокоенный тон... Он же никогда не умел врать. Дуракам везёт... Дитмар действительно испугался и передумал рисковать, но строго наказал барону разобраться с этой проблемой как можно скорее, чтобы в дальнейшем никто по незнанию или глупости не пострадал. Затем им показали гостевую, спальню барона (в ней всем, кроме него самого было крайне неуютно находиться, но никто не мог выяснить точную причину), кучу разнообразных комнат, многие из которых действительно, как и говорил Александр, не использовались уже очень много лет. Пришлось показать пижонам сад, Гланде изъявил своё желание увидеть это место во всей красе, потирал ладони и всё рассказывал о своей жене, которая занимается садоводством. Даниэль, изображающий всепонимающего человека, порой кивал на какие-то слова, как бы соглашаясь с ними и показывая всем видом, что слушает многоуважаемого гостя. Дитмар же никогда не умел ценить настоящую красоту, так что и сказать ему было нечего. Прогулка по замку оказалась по итогу очень изнуряющим занятием, даже сам барон, прекрасно знающий каждый поворот у себя во владениях, не желал так долго ходить по однообразным коридорам из камня. В архивах больше не было отравленного вина или осколков, но остался ковёр с разъеденной тканью, благо, на это никто не обратил внимания в силу своей усталости. Напоить и накормить гостей было легче лёгкого, они оба поддались сладостному вкусу вина так быстро, что ни Гланде, ни Дитмар более не представляли реальной угрозы. Конечно, пришлось идти и на жертвы, терять время, такое драгоценное. Им довелось слушать житейские разговоры, пытаться как-то поддержать общение и не подавать виду, что кто-то заскучал. Всё же у них получилось выпроводить королевских людей, правда Дитмар оттоптал все ноги Даниэлю. Габриэль, мягко говоря, был в шоке, увидев, в каком состоянии к нему привели столь уважаемых чиновников. — Вы споить их решили, чтобы скрыть все свои грехи?! — Не выдержал верховой, поправляя свою шляпу и хмурясь, ну точно человек-правосудие. — Габриэль, как ты смеешь так со мной разговаривать? — Александр сделал уверенный шаг вперёд, нахмурившись и сжав свои пальцы в такой крепкий замок, что, казалось бы, можно было услышать хруст костяшек. — Я не боюсь Вас. — Габриэль смотрел барону прямо в глаза, злобно оскалившись, походя на пса, который отчаянно пытался сорваться с цепи, но у него не получалось. — И никогда не боялся. И никогда не начну. Вы уже столько времени тут торчите, пропадают люди и животные, около замка слышен какой-то нечеловеческий рёв... — Верховой в сердцах развёл руками в стороны, чуть ли не ударив Грома по морде. Гланде уже засыпал, а Дитмар пытался уловить суть разговора и тоже хотел выразить своё недовольство бароном, но в итоге получалось лишь невнятное бормотание. — Даниэль, ты же понимаешь, что тебя обманывают! — Габриэль перевёл свой взгляд на археолога, который тут же пошатнулся на месте. — Барона в наших краях не очень любят, нелюдимый человек преклонного возраста: ни семьи, ни друзей, торчит целыми днями в своём замке-лабиринте, никто ничего о нём и не знает. Топот копыт успокаивал. Они хотели доехать до Бремена, там Даниэль мог бы отдохнуть после поездки, такой обеспокоенный, загнанный в угол самой судьбой. Гром будто бы старался не шуметь, прислушиваясь, как хозяин общается с этим странным путником. — И что он... Убийца какой-нибудь? — Поинтересовался юноша, прижимая к своей груди сумку с вещами так, будто бы ему рассказывают страшную историю у костра. — Нет, не думаю... Скотина в последнее время пропадает, но может это просто хищники из леса, сами по себе эти земли не очень дружелюбные. Габриэль заметил периферическим зрением, как археолог сжал свою сумку сильнее обычного, до такой степени, что можно было разглядеть каждую вздувшуюся вену на его руках. — Если барон тебя обидит - всем Альтштадтом придём вызволять. — Пошутил он, приостанавливая своего коня, чтобы натянуть на Даниэля свою шляпу с широкими полями. — Не волнуйся так, дружище. — Такая простая человеческая улыбка заставила юношу усомниться в том, что всё настолько плохо. На душе стало спокойнее и он хотел назвать верхового своим другом. Он никогда не умел греть, всегда было проще греться. И любой, от кого исходило тепло становился для юноши спасительным огнём среди жестокой метели. — Я уже не спал днями... Кошмары мучают. — В следующий раз, когда будешь ложиться спать — подумай обо мне. — Гром недовольно фыркнул. — И о Громе, конечно же! Тогда тебе приснится наша поездка, а все ужасы отступят прочь. Даниэль лишь грустно усмехнулся. — Хотелось бы верить... Он ни разу так и не вспомнил эти слова верхового... Размытые воспоминания меркнут по сравнению с тем, какие эмоции придавал ему Александр во время их редких лёгких бесед. Когда они соприкасались, когда он не брезговал его сумасшествием, слезами, криками. Барон полностью принимал ту сторону Даниэля, которую он сам не мог принять. Всё это он считал слабостью до какого-то времени, но сейчас, благодаря поддержке этого человека... Боль стала силой. — Габриэль, тебе не стоит так волноваться из-за меня, со мной ничего не случится. Я живу совершенно обычной жизнью, а Александр человек очень мудрый, при первой нашей встрече ты высказывался о нём скорее положительно... — Раньше не пропадали люди, у нас и так мало населения! — И зачем они нам? Чтобы есть человеческие тела на завтрак? — Процедил сквозь зубы Александр. Они смотрели на друг друга с завидной свирепостью. Габриэль был готов разорвать камзол барона на яркие красные кусочки, явно принимая его за девятый круг ада, до боли сжимая руки в кулаки. Злость верхового сравнима со звериной, но почему-то его нельзя было сравнить с каким-то крупным хищником, хотя он явно старается выглядеть пугающе. Скорее он похож на верного пса, охраняющего что-то. Но Александр... В глазах Даниэля он был чем-то более возвышенным, его нельзя было сравнить с животным, скорее... Стихийное бедствие, какая-то непогода. Тучи, которые собрались над головой того, кто посмел усомниться в честности барона Бренненбургского. Будто он способен незаметно отравить любого, подложить чумную крысу под подушку и не подать виду. — Габриэль! ..И всё-таки было приятно, что за него волнуются. — Габриэль, тебе правда стоит успокоиться... — Ощутить руки Даниэля на своих плечах было чем-то удивительным для верхового. Это было чем-то новым, маленьким желанием, которое он сам до конца и не осознавал. Его слегка сжали, из-за чего пришлось вернуться в реальный мир. Но чем дольше он держал свой взгляд на археологе, тем больше терял свой гнев и чувствовал что-то иное. — Я в безопасности. В любом случае, не надо думать, что я беззащитный ребёнок, я способен защитить себя. Быть может, я даже способен защитить тебя. Поэтому, пожалуйста, не стоит обвинять Александра. Ты можешь приходить сюда, убеждаться, что всё действительно в порядке. — Я... — Было тяжело и вымолвить слово, глядя на редкое уверенное лицо Даниэля, хотелось взять его за руку, сбежать в ближайшую таверну, выпить по кружке морса из ягод и трав, узнать все тёмные секреты юноши, разделить его ношу и не оставлять одного наедине с кошмарами. — Я только с радостью. Все заметили, с каким энтузиазмом в голосе заговорил Габриэль, даже пьяные и полуспящие пижоны заинтересованно, как бы с осуждением, посмотрели на него. Даниэль до конца не мог понять происходящего, а Александр просто был удивлён тем, что всё это происходит у него на глазах. — Вот... Вот и отлично... Габриэль. — Юноша по-доброму улыбнулся, отпустил верхового и посмотрел на барона, будто бы что-то спрашивая. Барон непонимающе пробуравил его взглядом, одним движением развернулся спиной ко всем, уже собираясь уходить. Верховой провожал его настороженным взором, а затем на пару мгновений осмотрел и Грома, который был готов вот-вот уснуть. — Тогда до встречи? — Археолог неуверенно помахал рукой и быстрыми шагами пошёл за бароном. И что-то Габриэль совсем размяк... «Чёрт подери, я огромный лопух! Мне нужно было дальше давить на палача Бренненбургского, но Даниэль... Они же просто спили их, никакой должной проверки не было, так легко выкрутились!» Кажется, по итогу верховой запоздало попрощался с археологом, но он этого уже и не услышал...

***

Они ушли уже достаточно далеко, чтобы начать разговор обо всём произошедшем. Из головы юноши всё ещё не выходил Габриэль, все мысли были только о нём. Происходящее пару минут назад никак не вязалось с тем, каким его запомнил Даниэль. А точно ли он его запомнил, запомнил ли правильно? Он оглянулся. Наверное, думал, что сейчас увидит лицо верхового вновь, что тот одобрительно кивнёт головой и они продолжат идти... Втроём. — Я рад, что вы с Габриэлем оказывается так хорошо дружите, просто... Будь осторожнее. — Что Вы имеете в виду? — Никто не должен знать о том, чем мы на самом деле занимаемся... — Барон тяжело вздохнул, краем глаза осмотрев Даниэля. — Да, конечно... Это для его же безопасности, ещё испугается. Александр был не сильно рад их дружбе. Габриэль хороший человек, но его любопытство не доведёт его до добра. Оно доведёт его прямо до могилы... — Но тем не менее, мы отлично приняли и выпроводили гостей. Признаться честно, я предполагал, что будет сложнее. — Самодовольная ухмылка расплылась по морщинистому лицу. — Значит надо быть настороже, в следующий раз они могут нам припомнить нашу выходку... Вряд ли мы сможем отделаться от них в дальнейшем. — Археолог остановился, всматриваясь в туманный лес. — Здравая мысль. — Александр тоже остановился, присоединяясь к Даниэлю. — Весь этот мир сошёл с ума. Голубоватый свет из окон оглаживал две фигуры, сейчас они казались поистине загадочными личностями. Никто не мог знать, о чём они думают. Ничто не остановит их. И никому неизвестно об их дальнейших планах, даже они сами понятия не имеют, что их ждёт дальше. Где-то там, среди бесчисленных сосен и елей, верховой везёт пьяных Гланде и Дитмара. А где-то ещё дальше живут обычные альтштадтцы, не перестающие писать королю жалобы о том, что у них пропадают соседи, скот, друзья... Весь этот мир действительно сошёл с ума? Может, это лишь Даниэль сошёл с ума? Или это все, кроме него? А может Александр невменяемый? Юноша обессиленно вздохнул, прикрывая глаза. Всё сегодня его вымотало, даже дышал он с трудом. Всё в голове смешивалось в какую-то непонятную кучу: проверяющие, отравленное вино, Габриэль... Почему-то не верилось, что всё это было наяву. Дурной сон, полный хаотичных событий, столь нереалистичных и странных. Неужели они и вправду так легко отделались от Гланде и Дитмара? Неужели верховой действительно пытался поиграть в героя? — Я так устал во всех смыслах, Александр. — Это был действительно насыщенный день, не в самом лучшем смысле. — Барон не смог игнорировать то, как опечаленно смотрит на него Даниэль. — Что мы так скрываем? Мы восстанавливаем справедливость, мы работаем на короля, занимаясь вещами исключительно законными, правильно? — Барон был уверен, что его друг нервно усмехнулся. — Даниэль... Я стараюсь сдерживать свои обещания. — Александр положил свои напряжённые руки на плечи своего друга. — Но я хочу, чтобы и ты мне кое-что пообещал. Археолог был явно недоволен тем, что ему ставят какие-то условия. — И что же? — Никто кроме тебя не должен знать. — Барон как-то неосознанно надавил на плечи юноши, заставляя того раздумывать над ответом как можно быстрее. — Почему? — Серьёзно спросил Даниэль. — Потому что ты единственный, кому я могу здесь доверять. — Тон Александра звучал так тоскливо, что его друг решил умерить свой пыл. Приобнимая за плечо археолога, они отправились вдоль очередных бесчисленных коридоров. Всё вокруг придавало этому моменту что-то личное, крайне особенное: освещение, еле слышные звуки леса за стенами замка, одинокий завывающий сквозняк. Очень долго они шагали молча, даже не переглядываясь. Что-то слабо сияло в глазах Даниэля и он понимал чётко и ясно — происходит нечто крайне важное. Сырой неф был позади, и уже будучи в алтаре юноша почувствовал какую-то опасность, было попросту неуютно. Голубой огонь, словно из самой преисподней, двигался так медленно, словно был мёртв. Наполнявшие пространство зелёные оттенки чем-то напоминали плесень, будто всё вокруг заросло. Он ни разу не видел это место. Мосты, соединявшие разнообразные комнаты, выглядели крайне ненадёжно из-за трещин на них. Воздух наполнен пылью и какой-то неясной горечью, не говоря уже о какой-то дымке, которую видно внизу. Даниэль схватился руками за каменную балюстраду, взглянув вниз. Его взору открылась невероятная бездна, трудно было разглядеть хоть что-то. Создавалось впечатление, что всё окружение было создано искусственно, невозможно было найти научного объяснения для этого места. — Это алтарь. — Поясняющим тоном заговорил Александр. — Конструкции старые, я бы на твоём месте не стал бы подходить так близко к краю. Археолог нерешительно сделал шаг назад, заметив, что под носком его ботинка отвалился кусочек камня. — Я не понимаю. — Пойдём. — Барон был настойчив, он даже взял Даниэля за руку, дабы тот больше не отвлекался на окружение. Но даже когда его вели как неусидчивого ребёнка, юноша всё равно умудрялся разглядеть всё вокруг. Шаги отдавались оглушительным эхом, да и в принципе казалось, что они здесь давно как не одни. Послышался глухой стук. Тот самый кусочек камня достиг дна... Следовательно, оно существует. Наконец, они оказались в комнате, где на пьедестале с полукруглой выемкой ютилась сфера, переливаясь всеми оттенками голубого. Даже при одном взгляде на этот шар всё тело пробивало дрожью, это ощущение было каким-то особенным, тяжело определить конкретную грань эмоционального спектра. Перемешалось целое множество чувств: удушающий страх, робкое любопытство, лёгкое состояние мечтательности, сладостное предвкушение... От очередного порыва сквозняка их обдало холодком. Александр хотел протянуть руку к сфере, уже чуть ли не касался до круглой поверхности кончиками тонких пальцев, но он остановился. — Даниэль, — серьёзно начал он. — помнишь ли ты, что я человек эпохи возрождения? Юноша, честно говоря, не понял, к чему это было сказано. Сначала он стоял с тревожным лицом, будто бы от ответа на этот вопрос могла зависеть его жизнь. — Но ведь... Вы же пошутили, верно? — Археолог заметно понизил тон своего голоса. — Я живу уже несколько веков. Хладнокровия в этом разговоре Александру было не занимать. С каждым словом Даниэлю всё больше казалось, что он находится во сне, самом дурном и невозможном. Человек эпохи возрождения? Разве могут люди столько жить? — Вы насмехаетесь надо мной... Как это хотя бы в теории может быть возможно? Барон скрестил руки на груди, тяжело вздыхая. Юноша же принялся активно жестикулировать, округляя глаза от приходящего к нему шока. — Разве может столько прожить даже самый здоровый чело— Но его перебили. — Даниэль, а что если я тебе скажу, что я не человек?