
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Чонгук лучше умрет, чем признаёт, что они с Тэхеном «друзья», но шефу об этом лучше не знать. В любом случае не прямо сейчас.
О небе, недосказанности, и любви.
Примечания
Меня вдохновила санавиация✈️
Очень захотелось раскрыть эту тему и идея родилась сама собой.
Хочу отметить, что в работе намеренно не указывается конкретная страна и точная география происходящего. Все города, районы, и даже коренной народ - выдуманы. События происходят в горной местности, на очень труднодоступных участках, куда весьма затруднительно добираться по земле (если это и возможно, то занимает огромный промежуток времени).
Посвящение
(Как и всегда) Всем тем, кому станет близка и интересна моя писанина❤️
Часть 1. Утро, кофе, и особенный пациент
13 декабря 2022, 01:21
Утро начинается не с кофе. И это, как правило, факт.
Для Чон Чонгука стартом дня стабильно служил ледяной душ, дабы быстрее проснуться, и таблетированный кофеин, потому что времени на стакан полноценного кофе элементарно не находилось. И дело вовсе не в напряженном графике, а в напрочь сбитом режиме сна и бодрствования.
Новая работа, знаете ли, приводит к подобным последствиям, особенно в системе ночных смен и частых замен внутри коллектива. Чонгук знал куда идёт, когда проходил собеседование и двухнедельную стажировку, поэтому удивлён особо не был. Однако организм с хозяином солидарничать не торопился и требовал полноценного отдыха, хотя бы в законные выходные. Они, кстати говоря, у Чонгука тоже были, но даже в эти счастливые деньки он умудрялся вскакивать с кровати с рассветом. В общем, дольше полудня Чонгук спал только после ночных смен. И это только лишь потому, что домой он возвращался едва ли за восемь часов утра.
Кофе он, конечно, тоже пил, но уже непосредственно на станции, в компании дополнительно десятка невыспавшихся лиц. Этот раз не стал исключением, и Чонгук меланхолично вплыл в кухню, зевая и приветствуя ночную смену чередой кивков.
— Трудная ночь? - у кофемашины дежурил Хосок, попивая бодрящую жижу из дымящейся чашки.
Чонгук кивнул и на это, но, чуть подумав, почему-то помотал головой.
Вот что он точно не приветствовал с утра, так это дурацкие вопросы.
Однако на этом Хосок один хрен не отвязался.
— У нас тоже несладкая выдалась смена, - начал он о своём, наблюдая как Чонгук беспорядочно тычет в сенсорный экран аппарата, осознаёт, что в том закончились капсулы и, тяжко вздохнув, загружает новую партию. - Один старик из Хуксвейга обделал двенадцатый крылатый, пока мы перевозили его в Тайдон. Его старуха вызвала нас, потому что тот пожаловался на зубную боль. Зубную, ты можешь себе представить?
А Чонгук мог. Таких индивидуумов было предостаточно на каждой смене, разве что не каждый из них в итоге садился в самолёт. Этот, как видно, сел. И теперь двенадцатый летун драила целая орава техников, которые, вообще-то, не нанимались в уборщики.
– И что в итоге? Доставили к дантисту? - кофемашина прекратила жужжать и в руках Чонгука наконец появилась долгожданная кружка с кофе.
— Не, - сморщившись отмахнулся Хосок и отодвинулся в сторону, освободив тем самым место рядом с собой. - Сели на Роугфорт-ривер и передали беднягу скорой. Уж лучше таких по земле переправлять, ей богу.
Чонгук хохотнул с выражения лица пилота и легонько подул на тёмную гладь кофе, пуская по ее поверхности полукольца.
По кухне из угла в угол носились сотрудники ночной смены, допивали свой чай и подъедали еду из холодильника. Кто-то был переодет, а кто-то до сих пор таскался в форме. Например Хосок, который, казалось, абсолютно никуда не торопился. Он молча стоял рядом, хлебал свой кофе и переодически шаркал кожаными ботинками о пол.
Фельдшера и пилоты потихоньку сматывали удочки, а после покидали сперва кухню, а затем и саму станцию, позволяя дневному патрулю взяться за дело.
Чонгук и Хосок терпеливо прощались с каждым, желали хорошо отдохнуть, съездить к родителям, поесть мороженного и, удар по слабости Чонгука, на славу выспаться. И так снова, снова, снова, пока в кухне не осталось никого, кроме сонного Чонгука и замученного, но никогда не выказывающего своей усталости, Хосока.
— О, доброе утро, - тишина длилась не долго, объявился Чимин. - Как спалось?
Нет, ну вы издеваетесь?
Лицом Чонгука можно было ломать кирпичи. Есть ещё желающие поинтересоваться качеством его сна?
Лицо Чимина сияло, словно золотая скандинавская монета, а широкая улыбка не сползала с него вообще. Чонгук даже спросил его однажды, не болят ли скулы от вечно натянутой на физиономию лыбы. Чимин ответил отрицательно, и с тех пор, кажется, улыбается только больше.
— А ты чего здесь? - удивился Пак, шурша упаковкой крекеров и вынимая с полки свой обожаемый карамельный кофе. Растворимый. Мерзость какая.
Обращался он, к слову, к Хосоку, который будто ожил с выданной фразой и резво дёрнулся, отнимая ягодицы от столешницы.
— Ой, да, - запричитал он, и махом опрокинул остатки кофе в раковину, споласкивая чашку холодной водой.
Чонгук вздёрнул бровь, наблюдая как добрая половина кружки оказалась в сливе, и покосился на Пака, который, вообще-то, тоже порядком прифигел.
Хосок перевернул свою чашку вверх дном и оставил на сушилке, стряхнул капли с рук в раковину и дополнительно обтер полотенцем.
— Пойду я, парни, - фельдшер махнул рукой Чимину, хлопнул по плечу Чонгука и слинял за дверь, столкнувшись в проходе с Намджуном.
Тот поприветствовал и попрощался с ним буквально на лету, вопросительно уставившись на такую же оторопевшую парочку в кухне.
— Это что было? - не то чтобы Намджун сильно интересовался, но ради приличия спросил, получая в ответ лишь два неопределённых движения плечами.
Состав дневной смены пополнялся, кухня снова наполнялась людьми. Намджун поедал хлопья с молоком, Чимин умял пачку крекеров, а Чонгук все же допил свой выстраданный кофе, без нервов и спешки.
Дай бог здоровья тем, у кого не прихватило сердце сегодняшним утром.
В раздевалку входили уже вчетвером, в компании Юнги, который добавился к банде где-то между выходом из кухни и красноречивым «хочется отлить» от Чимина.
Он постоянно опаздывал и вечно оправдывал это пробками, которых в ближайших тридцати километрах отродясь не образовывалось. Ему, конечно же, никто не верил, но упорно врали об обратном, дабы не затронуть нежные чувства старшего члена смены.
Ну, подумаешь спит человек, Чонгук был бы не прочь махнуться с ним на денёк другой.
От шкафчиков до сих пор пахло свежим лаком и деревом, после недавнего ремонта, и этот же аромат пропитал хранившуюся внутри одежду.
Чонгук вынул на свет божий темно-синюю форму и обнюхал ее с ног до головы, поморщился, но все равно надел.
В пяти шкафчиках дальше тем же самым занимался Чимин, но, в отличии от Чона, Пак откровенно кайфовал от запаха спиленной древесины и химикатов. Что ж, каждому своё.
— Двенадцатый сегодня не в форме, его до сих пор полируют техники, - как бы между делом бросил Намджун, с протяжным звуком застегивая комбинезон.
— Серьезно? - оживился Юнги, и высунул из-за дверцы личного шкафчика светлую макушку. - Вот облом, это мой любимый.
Намджун сожалеюще пожал плечами, дескать, ничего не поделаешь капитан Мин.
Чонгук ненароком вспомнил красочный рассказ Хосока о событиях пережитых двенадцатым летуном и передернулся, представляя какой ужас твориться сейчас в кабине. Для пилота нет ничего хуже, чем вред причинённый его детёнышу, поэтому страдания Юнги были вполне обоснованны.
Самое главное, чтобы об этой привязанности не узнал шеф. Он был весьма скуп на эмоции и, как правило, недолюбливал ярлыки. Сегодня летун есть, а завтра его разбирают на запчасти. К чему все эти «мой любимый» и «буду драить его сам, вместо безруких техников»?
Кстати о шефе, которого только вспомни и он появится.
Мужчина вошёл в раздевалку стремительно, что-то черкая в планшете, и поднял взгляд на огрызок дневной смены, поочерёдно сканируя каждое лицо.
— Доброе утро, шеф, - выдал Чимин, все с той же широкой улыбкой, и отдал шутливую честь, втискивая руки в рукава комбеза.
— Доброе, Пак, - сдержанно ответил ему мужчина, и вновь уставился в свой планшет, задумчиво помечая ручкой особо важные пункты.
Встреча с боссом не была одноразовой акцией и проводилась систематически, каждую дневную смену и каждую вторую ночную.
Обычно в это время шеф посвящал состав в запланированные мероприятия внутри станции и сообщал о неисправностях самолётов, на случай, если диспетчер не сообщит об этом в ходе работы.
Вот и сейчас он упомянул тот самый двенадцатый летун, гадко опороченный былой ночью, и схватил протяжный стон от Юнги, который до сих пор не соизволил влезть в штаны.
— Намджун, сегодня перевожу тебя в третью бригаду. Джинхи слегла с температурой и Юнхо остался без медика, - оповестил шеф коротко, не отрывая взгляда от расчерченной бумаги. - Чимин, ты займёшь место Намджуна в девятой, составишь компанию Юнги. Проведем небольшую ротацию, исходя из обстоятельств.
— А я? - выступил вперёд Чонгук, поправляя эполеты на плечах.
Обычно он был в одной команде с Чимином, уже три месяца как. Ну или, в крайнем случае, работал с Намджуном, пару раз с ребятами из ночной, когда те подменяли приболевших. Сегодня шеф выбирать не позволил и раскидал сотрудников на своё усмотрение.
У Чонгука засосало под ложечкой. Плохой знак.
— Так, ты… - протянул босс, приподнимая верхний лист, и бегло рассмотрел второй, спрятанный под первым. - Приставлю к седьмой кого-нибудь. Скажем, Тэхена.
Вот оно. Чуйка Чонгука никогда не подводила.
— Тэхена? - переспросил он на всякий случай. - Вы имеете ввиду Ким Тэхена?
Шеф не задумываясь кивнул, тут же вписывая имя медика рядом с Чонгуком, в поле с названием «бригада номер семь».
— А что, какие-то проблемы? - брови мужчины вопросительно приподнялись, а выражение лица сохраняло откровенно безучастный вид.
Чонгук не был уверен, стоит ли спорить, но ещё больше он не был уверен в том, хочет ли оказаться в одной команде с Ким Тэхеном.
— Шеф, а других вариантов нет? - ох, не к добру все это, лучше было держать язык за зубами.
— Каких вариантов? - мужчина нахмурился, отвлекаясь от сосредоточенной писанины. - Тэхен - отличный врач, да и парень, вроде как, неплохой. Что тебя смущает?
Именно то, что Тэхен не был плохим парнем, Чонгука и смущало.
Вечно сующий везде свой нос проныра однажды по нему уже получил. Получил от Чонгука, к слову, и с тех пор между ними, как бы это сказать, не все ладно.
— Босс, я могу поработать с Чонгуком, - вызвался добровольцем Намджун, высоко вскинув руку. - Уступлю своё место Тэхену, пусть развлекается в третьей.
Благодарность Чонгука Намджуну была безмерной, но то, как быстро старший заткнулся под взглядом шефа, сигнализировало о грядущем провале.
Нужно было держать язык за зубами, Чон Чонгук.
— Нет, Ким, - мужчина сунул планшет подмышку и сложил руки на груди, высверливая громадную дырень прямо в центре лба Чонгука. - Теперь это дело принципа. Ты остаёшься в третьей, а Тэхен закрепляется за седьмой.
Из рук Чимина выскользнул флакон дезодоранта и звонко отрикошетил от пола, разгоняя нависшую над их головами тишину.
Чонгук уже чуял, что долго здесь не задержится, если проведёт хотя бы день в компании Ким Тэхена.
— Меня не интересуют ваши личные отношения, Чонгук, - многозначно произнес шеф, под аккомпанемент шуршащего формой Юнги. - Мы здесь не в игрушки играем, забыли? Мы спасаем жизни. И если недомолвки между пилотом и фельдшером вдруг навредят пациенту - я вас засужу. Это понятно?
Трудно не понять такой тон и весьма красноречивый взгляд начальника.
Кивнули все, один за одним, прекрасно осознавая, что не одного Чонгука касается столь внимающий монолог.
— Вы должны работать, какой бы не была команда, и работать эффективно, - устами шефа глаголилась истина. - Я не знаю, что ты будешь делать, но в конце сегодняшнего дня я жду тебя и Тэхена у себя. Счастливых, улыбающихся и любящих друг друга.
Удар ниже пояса.
Чонгук лучше умрет, чем признаёт, что они с Тэхеном друзья, но шефу об этом лучше не знать. В любом случае не прямо сейчас.
— Я вас понял, босс, - согласился пилот в итоге, дабы отвязаться от этого назойливого взгляда.
Он солгал. Вероятнее будет увольнение, чем сладкие речи в адрес Ким, мать его, Тэхена.
Не в этой жизни, дамы и господа, не в этой жизни.
***
За все прошедшее утро и часть дня Чонгук Тэхена так и не встретил. И слава богу. Значит, всевышний, которого нет, был благосклонен к его мольбам. Чонгук слонялся по станции до самого обеда, проверял выделеный бригаде самолёт, подписывал документы о его пригодности, а затем впервые плотно поел. В дневной смене работало сразу девять команд и вызовов хватало на каждого. Никто, как правило, не сидел без дела. Однако сегодня что-то явно пошло не так, и почти треть служащих дремала в койках или беспрестанно ела. Чонгук тоже был среди них, как и скучающий по движухе Чимин. — Надоело, - ворчал Пак накуксившись, и катал по столешнице скомканную бумажку. - Уж лучше мыть двенадцатый, чем сидеть вот так без дела. Чонгук едва не заржал, прыснув в кулак, и плечи его бесшумно содрогнулись. — Тебя никто не останавливает, - шепнул он на ухо Чимина. - Вперёд и с песней. Пак хмуро покосился на друга и дразняще высунул язык, прежде чем улечься на сложённые поверх стола руки. — Ты злой, - пробубнил он куда-то туда, но Чонгук расслышал, вновь негромко посмеиваясь. Вся эта чиминова детская няшность забавляла и делала его похожим на подростка, в полноценные двадцать шесть лет. Зато на вызовах, Чонгуку ли не знать, Пак Чимин становился похож на монстра, способного вернуть с того света даже двухнедельного жмура. Они оба были слегка шарахнуты, шутили не по делу и много, нелепо смеялись. Вероятно потому и сработались. — Внимание: вызов! - заговорил селектор голосом оператора. - Сердечный приступ. Вудроу, поселение Комсби. Бригада семь. Борт четыре. Вот и кончилось славное время. Чимин мгновенно проснулся и рассеяно взглянул на Чонгука, мол, держись друг. Сам он к Тэхену претензий не имел, но прекрасно помнил, чем закончилась их последняя стычка с Чоном. Эти двое являлись абсолютными противоположностями и нарушали любые законы физики. Чонгук ненавидел Тэхена, Тэхен - Чонгука. Зато взаимно. — Пойду я, - отрапортовал Чон обречённо, и поднялся с места, расправляя задравшиеся штанины. Чимин кивнул и помахал другу рукой, укладывая острый подбородок на край обеденного стола. Чонгук пересёк ангар по мосткам и спустился к четвёртому летуну, как и было указанно оператором. Внутри кабины пахло спиртом, бинтами и чьими-то неуловимым парфюмом. Пальцы пилота ловко нащупали рычажок под креслом медика и потянули, раскрыв его, чтобы подоспевший врач мог сесть. Сам Чонгук направился к носовой части самолета и перемахнул в отсек капитана сквозь узкий проход, что соединял обе стороны судна. Ворота ангара, к тому моменту, уже поднимались вверх, пропуская солнечный свет в полутьму. Прямо перед самолётом сновали техники и ответственно ждали, когда же пилот даст машине ход. Чонгук щёлкнул парой тумблеров, ткнул в несколько последовательных кнопок и летун довольно заурчал, постепенно подготавливаясь к движению. Взгляд пилота был прикован к панели, как и целиком сосредоточенный рассудок, пока где-то рядом с яркой робой техника не мелькнул медицинский саквояж и стандартная фельдшерская форма. Тэхена было сложно не узнать, Чонгук отличал эту задницу по одной лишь походке. Врач юркнул под крыло самолёта и уже через секунду поднялся по небольшому трапу, оказываясь в замкнутом пространстве со своим злейшим врагом. Саквояж занял место на отведённой ему полке, Тэхен умело втянул складной трап в кабину, закрыл дверь и потуже затянул рычаги. Чонгук бросил короткий взгляд на подсветившийся индикатор герметичности и поджал губы, слегка поворачивая голову вбок. Периферическое зрение уловило шевеление Тэхена в кресле, то, как он пристёгивал ремень и усаживался поудобнее, но смотреть на него прямым взглядом Чонгук все так же не горел желанием. — Привет, - бросил он скупо, тут же отворачиваясь обратно к штурвалу. — Привет, - ответил Тэхен точно так же, без лишнего энтузиазма. Уж лучше бы им обойтись этим приветствием на сегодня и помалкивать в тряпочку, от греха подальше. — Борт четыре покидает станцию, - докладывал диспетчеру Чонгук, натянув на голову громоздкую гарнитуру. — Принято, борт четыре, - отвечали с той стороны. - Двигайтесь к первой взлётной. Летун двинулся с тяжёлым толчком и плавно пополз к распахнутой двери ангара. Чонгук крепко сжимал в руке рычаг наземного хода и подталкивал судно вперёд, выпуская птичку из клетки. Самолёт нетерпеливо тарахтел и желал поскорее подняться ввысь, как и его истосковавшийся по воле капитан. — Борт четыре, готов к взлету, - судно плавно вырулило на первую взлетную полосу и остановилось на несколько секунд, пока пилот ждал финальной команды. — Взлёт разрешаю, - взмахнула виртуальным флагом диспетчер, и двигатели довольно взвыли, выталкивая самолёт вперёд с неистовой силой. Чонгук вывел скорость до упора, разгоняя крылатую жестянку до нужного темпа, перехватил штурвал, зажал кнопку отрыва и потянул его на себя. Турбины гулко загудели, пуская вибрации вдоль всего фюзеляжа, уши привычно заложило на несколько затяжных мгновений. Нос летуна приподнялся над землей и устремился к облакам, достигая их границ за весьма короткий срок. Штурвал первое время дрожал, но уже совсем скоро стабилизировался и расслабленная рука пилота лишь придерживала его гриф остаток пути. Тэхен не проронил ни слова, как и Чонгук, за исключением, может быть, рядовых фраз по типу «время в небе около десяти минут» и «захожу на посадку». Но даже это нельзя было назвать полноценным обращением лично к Тэхену, Чонгук делал это по привычке. Профессиональная деформация. В Вудроу садились на песчанку. Тряхануло знатно, особенно Тэхена позади. Самолеты не новые, санавиацию не снабжают ими ежегодно, так что летали на чем есть. Главное, что пилот хороший. А Чонгук, без хвастовства, был одним из лучших и заслуженно носил эполеты с четырьмя золотыми полосками. Гул двигателя стих, вместе с щелчком отстёгиваемого Тэхеном ремня. Врач потянул саквояж на себя и набросил тяжелую сумку на плечо, пока Чонгук выползал со своего места, извиваясь словно червь. Да, быть пилотом боинга наверняка куда комфортнее. Мужчина выпрямился во весь рост, по абсолютной случайности синхронизируясь с движениями Тэхена, и застыл на месте, пялясь прямо на его лицо. Пауза. Чонгук отшатнулся назад, ощутив, как горячий выдох фельдшера опалил щеку, и тут же отступил в сторону, намереваясь обогнуть препятствие слева. Тэхен двинулся туда же, словно знал. Чонгук метнулся вправо, Ким за ним. И так четырежды, пока Тэхен не решил просто-напросто сесть, дабы пилот открыл двери и спустил трап. Это Чонгук и сделал, первым спрыгивая на твёрдую землю, густо усыпанную рыжим песком и камнями. Тэхен, с сумкой наперевес, ступал по ступенькам аккуратно, пока не достиг цели. Чонгук, наблюдая за этим, закатил глаза, и с выдохом последовал за врачом, когда тот спешно направился к пациенту. В этом поселении они бывали так же часто, как и в любых других. Десять домишек, крошечная дорога, уходящая куда-то вдаль, разбитая и неровная. И никого в радиусе трёхсот километров вокруг. Чонгук никогда не понимал, что именно заставляет людей жить в такой глуши. В самой, что говорится, заднице мироздания, без телефонной связи, телевизора и интернета. И ведь люди-то совсем не старые, даже подростки встречаются. В общем, загадка загадкой. Чонгук о подобной жизни точно не мечтал. — Чон, - мысли вылетели из головы разом, и пилот резво вскинул голову, натыкаясь на стоящего посреди дороги Тэхена. Он, что, позвал его сейчас? — Какой дом? - да, Ким определённо обращался именно к нему. Чонгук был почти готов к парочке острых фраз, но сдержался, молча указывая на небольшую хижину по левую сторону от тропы. Тэхен оценил его жест по достоинству, то бишь никак, развернулся и направился прямиком к нужному дому. Уже на крыльце их встретила пожилая леди, явно из представителей местного населения. Её длинные чёрные волосы были заплетены в плотную косу, испачканный в муке фартук болтался на ослабших лентах, а специфическая речь, быстро слетающая с губ, вводила в ступор как фельдшера, так и пилота. — Вы говорите по-английски? - прервал ее Тэхен, задавая вопрос медленно и с расстановкой. Та, вместо ответа, продолжила что-то лепетать на своём родимом и совершенно, кажется, не осознавала, что никто из прибывших ее не понимает. — Доктор, я говорю по-английски, - раздалось изнутри жилища негромко, вероятно от самого пострадавшего, судя по надрывному дыханию. Чонгук толкнул приоткрытую дверь и приподнял звенящую занавеску, собранную из каких-то нитей и бусин разного размера. Тэхен протиснулся внутрь, сгибаясь в три погибели, дабы дурацкие висюльки не долбили его прямо по лицу. Хижина была больше похожа на лачугу, пусть между ними не существовало принципиальной разницы. Тут и там валялись вещи, в воздухе стояла крупная пыль, на столе переполненная горкой пепельница, в раковине тьма немытой посуды и, само сокровище, пациент, изнемогающий от боли. Тэхен давал клятву Гиппократа и его, как врача, не интересовало положение, сословие или сексуальная ориентация пострадавшего. Он был обязан помочь и собирался побыстрее закончить с этим, дабы не схватить приступ асфиксии в этом насквозь прокуренном жилище. — Что случилось, сэр? - начал он опрос, оставляя саквояж у подножия потрепанной софы, на которой и возлегал страдалец. И тут понеслась. Мужчина начал едва ли не с детских лет, с тех пор как впервые схватился за сердце, как пробовал курить, и как слёг с приступом после особенно активного секса. Тэхен что-то быстро строчил в карте осмотра, а Чонгук стоял неподалёку и наблюдал за действом со стороны. Затем начался осмотр, непосредственно вместе с тем, что продолжал повествовать пациент, видимо не собираясь замолкать в пределах текущего столетия. Тэхен его успешно игнорировал и делал свою работу: замерил давление, пульс, сатурацию, послушал ритмы и прощупал самые опасные, по итогу жалоб, зоны. Лицо его при этом не менялось, а Чонгук продолжал бесстыдно пялиться, диву даваясь как профессионально Ким справляется с работой. Чимин вёл себя иначе. Он слушал рассказы пациентов до конца, стеснялся перебить, да и вообще был слишком добрым для этой работы. Чонгук говорил ему об этом не раз, и не два, но Пак упорно стремился к росту и клялся, что все придёт с опытом. Тэхену, судя по всему, опыта хватало уже сейчас. И Чонгук бы соврал, сказав, что это не впечатляло. Он был удивительно точен, совершал только те действия, которые считал нужным, не растрачивая время попусту. И даже в бессмысленном потоке речи пострадавшего умудрялся слышать лишь несущие информацию отрывки, отсекая имена дам, даты и всю остальную лабуду. — Странно, - Чонгук очухался только тогда, когда услышал его голос, мгновенно сосредотачиваясь на происходящем. - Очень странно. Лицо Тэхена выражало высшую степень недоумения, брови схмурились, а зубы переодически терзали нижнюю губу. Он размышлял и, вероятнее всего, не мог разобраться в том, что видел, слышал и записывал. — Что-то не так? - подал голос Чонгук, после длительного диалога с самим собой. Им было опасно болтать с друг другом даже о работе. Тэхен кивнул и посмотрел на пилота быстрым взглядом, приподнимая, тем самым демонстрируя заполненную карту обследования. — Никаких признаков сердечного приступа, - заключил он, находясь в небольшом недоумении. - Пульс и давление в норме, дыхание тоже, ритм ровный. Сэр, вы здоровы, как бык. Последняя фраза была адресована пациенту, глаза которого буквально поползли на лоб от услышанного. — Как это здоров? - удивился он, демонстративно хватаясь за грудь. - У меня приступ. Сердце болит, дышать тяжело, мне нужно в больницу. Тэхен вновь вскинул взгляд на Чонгука, на этот раз без определённой цели, так вышло. Все это становилось слишком странным. — У вас нет никакого приступа, мистер, - утвердительно повторил Тэхен свою версию, пристально глядя в чужие глаза. - Диагностика не выявила никаких отклонений, вы в полном порядке. — Но как же так? - в голосе мужчины проявился четко различимый местный акцент, а пожилая леди вновь запричитала на своём родном. - Почему же мне плохо? Тэхен пожал плечами, ведь большего сказать действительно не мог. Да и верил этому товарищу с большой натяжкой, правда озвучивать свои опасения права не имел. Леди продолжала что-то нечленораздельно тараторить, размахивала руками и теребила в руках вафельное полотенце. Пострадавший ее слушал и отвечал что-то на одном только им понятном языке. Чонгук терпеливо ждал, стоя прямо за спиной Тэхена, пока последний сматывал приборы и застёгивал саквояж. — Анализы! - Чонгук уже позабыл, что их страдалец знает английский, пока они с громкоголосой леди болтали без умолку. - Вы не сделали анализы. Тэхен приподнял брови, дескать, я ж тебе не центрифуга. Чонгук прикола не понял. — Это логично, ведь забор биологических жидкостей на анализ совершается в амбулаторных условиях. У нас нет нужной аппаратуры, чтобы обследовать вас целиком, но уверяю, сэр, вы абсолютно… — Мне нужны анализы, - настойчивей произнес мужчина, в упор глядя в тэхеновы глаза. - Вы же должны оказать мне помощь, значит, можете доставить в больницу. Так по закону положено, верно? Тэхен ещё ни разу не встречал таких, как этот симулянт. Другие, как максимум притворялись, но требовать госпитализации, да ещё и в условиях санавиации. Это наглость, господа. Однако пациент был прав, как бы это не бесило знающих людей, закон был на его стороне. — Верно, - оставалось только согласиться. - В таком случае, если вы настаиваете, мы доставим вас в Тайдон. Тэхен поднялся с места, перехватил сумку и закинул ее на плечо. Страдалец сменил позу «лёжа» на позу «сидя» и самостоятельно встал на ноги, продолжая разыгрывать спектакль. — Дойдёте до самолета или нам принести носилки? - вопрос был больше каверзный, Тэхен уже знал на него ответ. — Дойду, - пробухтел мужчина, и ковыляющие потащился к выходу. На борт забрался тоже сам, чего человек с приступом, особенно сердечным, никогда и ни за что не сумел бы осилить. Чонгук только ухмылялся, и до последнего стоял рядом, пока Тэхен укладывал симулянта на кушетку и застёгивал фикс-ремни ремни. — А это обязательно? - никак не успокаивался лжепациент, подёргивая обездвиженной конечностью. — В самолётах санавиации пациенты транспортируются только так. Таковы правила, сэр. Ремни исключительно для вашей безопасности, - улыбка Кима сверкнула сарказмом и исчезла так же быстро, как появилась. Чонгук покачал головой, надевая гарнитуру, и приложил массу усилий, чтобы откровенно не заржать. Ну надо же, бывают же люди. — База, это борт четыре, поднимаемся в воздух, - тумблеры и рычажки вновь защелкали под быстрыми пальцами пилота. - Транспортируем пациента в Тайдон, расчетное время - 17 минут. В наушниках гарнитуры неприятно зашипело, Тэхен поморщился и стянул одну из подушек в сторону, оголяя ухо. В отличии от Чонгука, он не привык к подобным звукам и старался как можно реже надевать гарнитуру во время полёта. Никого не слышно и ладно, дело идёт спокойнее. — Принято, борт четыре, - ответил оператор, и скрежещущий звук прекратился. Чонгук поднял самолёт в воздух. Не без труда, зато с отменным вибро-массажем имени песчаной взлётной полосы. Тэхен закончил расписывать карту пациента и, наконец, отложил ее в сторону, с некой отрешённостью глядя в крохотное окно. С Чонгуком они все так же не разговаривали, в то время как с Чимином Чон уже давным давно болтал бы без умолку. Обоих это, в целом, устраивало. Уж лучше так, чем в очередной раз скандалить. Летун выровнялся где-то на шести тысячах и шума стало значительно меньше, двигатели вошли в базовый режим, нагрузка на турбины снизилась. Тэхен, неожиданно для себя, услышал в наушниках тихий выдох Чонгука, словно бы тот немного запыхался в полёте, а чуть позже пилот вдруг начал насвистывать какую-то незамысловатую мелодию. Фельдшер вскинул взгляд, рассматривая торчащее из кабины плечо, и едва сдержал улыбку. У Чонгука неплохо получалось, Тэхёну даже удалось узнать в воспроизводимой мелодии одну из песен, что крутили по радио с месяц назад. Улыбка на лице все же проступила, но мгновенно угасла, когда их чудо-пациент неожиданно завозился под фикс-ремнями. — Сэр, не двигайтесь, пожалуйста, - попросил врач острожно, касаясь ремня, что перетягивал грудь мужчины. Чонгук, реагируя на голос Тэхена, кинул взгляд на небольшой экран, транслирующий изображение с камеры наблюдения в оперотсеке. Пациент копошился, тяжело дышал и пытался вынуть руку из под ремня. — Сэр, - с нажимом повторил медик. - Не пытайтесь отстегнуть ремни, это опасно. Поверьте, все это для вашей же безопасности. Но мужчина либо не слышал, либо не желал слушать то, что ему говорили. Он все продолжал дёргаться и активно выпутывать руки из под ремней. Тэхену этот цирк быстро надоел и он перешёл к более решительным действиям. Чонгук наблюдал за тем, как фельдшер отстегнул свой ремень и поднялся на ноги, навис над пациентом, придержал его, и все продолжал повторять заезженное «сэр, успокойтесь». О таком принято докладывать немедленно, но Чонгук был слишком сосредоточен на происходящем и ни на секунду не отрывал взгляда от монитора в углу. — Выпусти меня, - прорычал пациент в какой-то момент, вероятно впервые с тех пор, как принялся наводить шорох на высоте шести тысяч метров. - Развяжи. Пилот почти не слышал его голоса, а то, что слышал, эхом проскальзывало в гарнитуру Тэхена. — Я не могу, сэр, - врач держался молодцом и продолжал удерживать разбушевавшегося подопечного на месте. Тому это явно не нравилось и дёргался он лишь больше, добиваясь незнамо чего. Вскоре Тэхену стало ясно, чего именно он хотел. Примерно в тот момент, когда одна из рук лжепациента все же выскочила из под ослабленного ремня, блеснув лезвием кухонного ножа. Сталь со свистом рассекла воздух и полоснула фельдшера прямо по плечу, распоров тонкую ткань комбинезона и светлую кожу под ним. Тэхен взвизгнул, отшатнулся, и схватился за повреждённое место, окрашивая ладонь в красный. Чонгук вздрогнул, услышав это, и внезапно дёрнул штурвал, слегка снижаясь по косой линии. Пациент тем временем сел и с хрустом срезал ремни с ног, пока летун заваливался на бок, а затем снова бросился на Тэхена, высоко занося испачканный в его же крови нож. Ким увернулся, нырнул вглубь салона и, развернувшись, врезал ботинком по занесённому над головой запястью нападавшего. Оружие выскользнуло и закатилось куда-то под сидение, но на этом безумец не остановился. Он буквально напрыгнул на Тэхена, сомкнул руки на его горле и принялся душить, дважды приложив затылком о твёрдую обшивку самолета. Чонгук ринулся к месту схватки сразу, как только смог, подоспев ровнёхонько к десерту - когда лицо медика уже начало стремительно краснеть. Руки крепко обхватили шею нападавшего и потянули назад, вынуждая отпустить Кима и позволить ему сделать вдох. Мужчина брыкался как дикий бык, хватал Чонгука за волосы и плечи, пытаясь выйти из захвата. Удавалось из ряда вон плохо, но цели своей он все же достиг. Пилот взвыл от боли, когда между лопаток врезалась дверная ручка, и ненароком расцепил хватку, сползая по гладкой стене вниз. В рёбра тут же припечаталась чужая нога, выбивая из лёгких весь кислород, диафрагма сжалась в спазме и силы в одно мгновение покинули тело. Тэхен громко кашлял после длительной асфиксии и саднящей боли в горле, пытался встать, в чем ему великодушно подсобили, вскинув вверх стальной хваткой за грудки. — Мне нужна наркота. Вся, что есть! - орал этот псих, брызжа слюной в напуганное лицо фельдшера. - Доставай! Тэхена отшвырнули к ближайшему шкафчику с препаратами. Отпечаток его окровавленной ладони мгновенно въелся в белоснежную дверцу и края аккуратных полок. Чонгук наблюдал затуманенным взглядом со стороны, держась за, кажется, раздроблённую ударом грудь, и осматривался на предмет оборонительного инструмента. Тэхен сунул руку в шкаф, ввёл код от запертого сейфа и приоткрыл дверцу, кончиком пальца подцепляя заготовленный шприц с инъекцией транквилизатора. — Быстро! - подгонял его пациент сзади, уже самостоятельно влезая в шкаф и распахивая дверцу сейфа настежь. У Тэхена не было времени целиться. Он развернулся и воткнул шприц туда, куда дотянулась рука - куда-то в область ключиц. Безумец отреагировал сиюминутно, матеря всех и вся в этом самолёте, толкнул Тэхена в грудь и повалил на кушетку, к которой сам до этого был пристегнут. Чонгук оказался рядом в ту же секунду, не без труда поднявшись на ноги, и отвесил пару неслабых хуков в левую щеку засранца. Тот пошатнулся и распластался на полу, сплёвывая сгусток крови из рассеченной о зубы щеки. Расфокусированный и изголодавшийся по дозе взгляд случайно наткнулся на закатившийся под кресло нож, а руки, функционирующие быстрее мозга, мигом перехватили вещицу в кулак. Чонгук, заметив блеснувшее в хватке лезвие, отскочил назад и вертко увернулся от атаки. А Тэхен, уже принявший сидячую позу, перехватил запястье пациента двумя руками и постарался вновь выбить нож, но во второй раз удача уже не была так к нему благосклонна. Пациент выпустил клинок из обездвиженной фельдшером руки, перехватил второй, свободной, и с силой всадил лезвие прямиком в чужое незащищенное бедро. Тэхен закричал от боли, отпустил удерживаемую руку и сполз с кушетки на пол, когда самолёт неожиданно тряхануло. Безумец рычал от злости, выдёргивая застрявший в основании шеи шприц, и смотрел на рыдающего от боли Тэхена так, будто готовился покончить с ним раз и навсегда. — Найди противника своих габаритов, мудила, - пронеслось над его ухом, прежде чем металическая труба с хрустом проломила череп. Тэхен шокировано распахнул глаза, придерживая раненную конечность, и отполз чуть в сторону, когда мужчина рухнул без чувств и любых других признаков жизни. Чонгук тяжело дышал, сжимая в пальцах кусок арматуры, откуда ни возьмись появившийся на борту, и пару мгновений молчал, наблюдая за растекающейся по каркасу лужицей густой крови. Что, мать вашу, сейчас произошло? Отвечать на вопросы, как и задавать их, было абсолютно некогда. На борту были дела и поважнее. Труба со звоном упала на пол, выпущенная из хватки пилота, а сам он ринулся прямиком к Тэхену, стонущему и порядком шокированному всем произошедшим. — Как ты? - дурацкий вопрос, учитывая торчащий из его ноги столовый прибор. - Вот черт. — Жгут, - слабым голосом произнёс Ким, указывая куда-то за спину Чонгука, к тому самому саквояжу, который медик везде таскал с собой. - В боковом кармане. Врачом Чонгук не был, это факт, но в армии должным образом отслужил, поэтому жгут наложить мог и даже умел делать это правильно. Крови было не много, но достаточно, чтобы умереть от ее недостатка, если рана не будет должным образом перевязана. — Вот же, срань! - ругался Тэхен громко, закусывая рукав комбинезона, пока Чонгук затягивал жгут вокруг бедра. - Больно. — Знаю, терпи, - сухо бросил пилот, продолжая заниматься своим делом. Кровь остановилась, что не могло не радовать, но легче Тэхену от этого не стало. Ему была необходима нормальная помощь и поскорее. Кстати о помощи. Самолёт вновь хорошенько тряхануло, а из кабины пилота послышался трезвонящий звук и пищание. Чонгук вскочил на ноги, перемахнул через кушетку и наполовину влез в кабину, чтобы проверить состояние приборов. И то, что он обнаружил, его совершено не порадовало. — Святые небеса, - прошептал он едва слышно, наблюдая как где-то впереди стремительно проступают очертания горного массива и густого леса. - Чтоб тебя! Чон вернулся обратно в оперотсек, игнорируя пищание проборов, и вновь оказался рядом с Тэхеном. — Держись за меня, крепко, - врач и слова против сказать не успел, громко выстанывая от пронзительного приступа боли. Чонгук поднял его на руки, быстро перемещая в другой конец летуна, и бережно опустил в кресло, трясущимися руками фиксируя ремни безопасности. — Что происходит? - недоумевал Тэхен, пытаясь высмотреть хоть что-то в ближайшем иллюминаторе. - Скажи мне, Чонгук. — Мы теряем высоту, - скрывать это было незачем, все равно станет понятно, когда до земли останется меньше двух сотен. - Автопилот работает некорректно, мы снизились до тысячи, пока пытались угомонить этого ублюдка. — Мы падаем? - спросил Тэхен, пока пилот потуже затягивал его фикс-ремни. - Чонгук! Пальцы Кима перехватили руку мужчины, слегка сжимая и привлекая внимание к своей встревоженной персоне. Зрительный контакт. — Мы падаем? - переспросил Тэхен снова, а в глазах его плескался неподдельный страх. Чонгук никогда не думал, что сделает это, но сейчас, глядя в переполненные ужасом глаза, предпочёл забыть о прошлом. Это того не стоит. Мужчина взял лицо Тэхена в свои руки, заглянул поглубже в его глаза и с уверением произнёс: — Все будет хорошо, - он почти клялся в этом, не до конца увереный, что сможет эту клятву сдержать. - Ты только держись, и скоро мы тебя подлатаем, хорошо? Неуверенный и слабый кивок со стороны Тэхена. — Ну вот, умница, - Чонгук улыбнулся и, совершенно случайно, провёл кончиком большого пальца по чужой щеке, стирая капельку непрошеной слёзы. - Держись. Чон в последний раз дёрнул ремни, проверяя их надежность, и пулей умчался в кабину, занимая своё законное место в самолёте. Фикс-ремни пилота выглядели так же, как и все остальные, но затягивались гораздо быстрее, их система была автоматизирована, поэтому тратить на них время Чонгуку почти не пришлось. Он лишь вновь нацепил гарнитуру, уткнул микрофон в губы и снял летун с автопилота, перехватывая управление на себя. — База, говорит борт четыре: мы терпим бедствие, - голос Чонгука дрожал от нарастающей турбулентности и уже вполне различимой скалы прямо по курсу. - Захожу на аварийную посадку в неподготовленной местности. Координаты передаю! Повторяю: координаты передаю! Это сигнал SOS! Чонгук перехватил штурвал покрепче и увёл летун вправо, тем самым приближаясь к земле, но избегая прямого столкновения с горной породой. Цепкий взгляд уловил более менее пустую локацию где-то среди густых крон и это стало лучшим и, по совместительству, единственным возможным вариантом. Самолёт стремительно снижался. Чонгук держал штурвал побелевшими от напряжения руками и выравнивал судно параллельно земле, чтобы, как это принятого называть, «приземлиться на пузо». Лёгкие крылья уже касались макушек деревьев, скребли по ним с мерзким звуком и срубали под развитой скоростью. Летун спускался все ниже и ниже, пока одно из крыльев не обломилось, встретившись с особо крупным стволом. Самолёт тут же повело, нос накренился и пошёл к земле, собирая все возможные ветки, которые, по сути своей, смягчали падение. Чонгук не испытывал большего страха в своей жизни. Он делал все, что мог, держал штурвал до финала, пока нос летуна не проскоблил заросшее сорняками поле. Удар был сильным, очень сильным. Чонгук дёрнулся вперёд по инерции, но был предусмотрительно удержан ремнями. Голова запрокинулась назад и сильно ударилась о спинку кресла, лишая пилота сознания, руки безвольно повисли вдоль тела, выпустив штурвал из обезумевшей хватки. А самолёт продолжал ещё какое-то время скользить по земле, пока, наконец, не остановился, собрав перед носом целый ворох вспаханной земли.