Могло быть и хуже

Закрыв замок за ушедшей гостьей, Северус развернулся и прижался спиной к двери, протяжно выдохнув. — Идиот, – сквозь зубы прорычал он, беспомощно закрыв лицо свободной от трости рукой. Снейп начал сильно жалеть о том, что пошел на поводу у довольно авантюрных по его меркам мыслей и впустил Грейнджер в свою жизнь, хоть сделал он это довольно поверхностно. Любопытство было утолено, но после него остался страх. Боязнь уязвимости. Именно так сейчас себя чувствовал бывший зельевар — уязвимым. Слишком тяжело было от осознания того, что все его попытки доказать самому себе, что он ни в ком не нуждался, были ничем иным, как ложью. Сближаться с кем-то было страшно. Оставаться одному после даже мимолетного ощущения отсутствия одиночества — еще страшнее. Еще и чертово ощущение стыда после рассказа Грейнджер о Минерве… Северус крепко сжал челюсти. МакГонагалл никогда не питала особой любви к слизеринцам, но Снейпу удалось стать исключением, потому что в нем она видела чуть ли не собственного сына практически с его первых дней в Хогвартсе. Она заботилась о нем, защищала перед Дамблдором и его безмерным желанием потакать шалостям «своих» гриффиндорцев, становилась его компанией, когда ему было совсем не с кем поговорить… Отношения, конечно, испортились после того, как женщина узнала о том, что Северус примкнул к Пожирателям, но затем, после его «возвращения» и устройства на работу, вновь смогла принять его в свои объятия, прекрасно понимая все причины его поступка. Она до последнего верила в него, помогала… А потом он собственноручно все это разрушил, хоть и не по своей воле. Убийство Альбуса ему казалось финальной точкой невозврата, но… Мерлин, она узнала правду и простила его, просила прощения и рыдала перед его неподвижным портретом… По привычке через силу заглушив все режущие по живому мысли, Северус оторвался от двери и прохромал обратно в основную комнату. Маломальской смены обстановки было недостаточно. Сознание требовало намного большего для того, чтобы отвлечься. А отвлечься очень хотелось. — В такое время суток не зазорно отправиться в бар… — вслух в пустоту сообщил он, стянув со столешницы пачку сигарет и вытащив из нее губами одну «зубочистку». Северус мог бы утешать себя тем, что отправляется праздновать свободу, даную ему подписанными на полгода вперед бумагами, но свободой здесь и не пахло, потому что перед глазами выстраивалась эфемерная тюремная решетка из мыслей и очередных поводов для самобичевания. — К черту. Затушив практически нетронутую сигарету о бортик раковины, Снейп отправил пачку с зажигалкой в карман домашних брюк, вернулся в коридор, плюхнулся в «выходное» кресло и, надев свою любимую потрепанную кожаную куртку и кое-как натянув ботинки, покинул давящие стены квартиры. Свежий вечерний воздух, в котором стоял едкий запах жженого автомобильного топлива и выпечки из ближайших забегаловок, окатил лицо, моментально возвратив бывшего зельевара в реальность. Возможно, ему следовало чаще выходить из дома. Пунктом назначения был выбран небольшой бар в нескольких кварталах. Обычно людей там было немного, потому что в округе имелись более приличные заведения, на которые обычно падал выбор молодежи, поэтому у Снейпа присутствовала надежда на спокойное времяпрепровождение вдали от лишних глаз. Мерлин, докатился до того, чтобы стыдиться перед незнакомцами… То, насколько пустынными казались улицы Манхэттена вне туристических зон все еще поражало. Пробок в час-пик это, конечно, не отменяло, но в остальное время встретить здесь больше десяти человек на квартал было удачей и наталкивало только на мысли о каком-то местном ЧП, от которого людям пришлось покинуть свои «пещеры». Здания сменялись друг за другом, мышцы начинало жечь от нужды активнее толкаться по неровным тротуарам, но Северус не замедлялся, потому что в его поле зрения уже была светящаяся вывеска бара «Грешный Праведник». Название заведения всегда казалось Снейпу идиотским, но права спорить с владельцем на этот счет у него не было. Хотя, из этого могла выйти вполне себе любопытная дискуссия на вечер. Единственным, — более значимым, чем название, — минусом «Праведника» для бывшего зельевара была небольшая лестница перед дверью в бар, но с нью-йоркской классической архитектурой нулевых и минус первых этажей поделать он тоже ничего не мог. Спустившись по ступенькам, держа баланс на задних колесах, Северус толкнул коленями дверь и оказался внутри заведения. Он бы соврал, если бы сказал, что атмосфера была приятной и располагающей, но на атмосферу ему точно было плевать. По противоположную стену помещения от входа располагался длинный старый деревянный бар, за которым стояли высокие стеллажи, усеянные бутылками, как пустыми, декоративными, так и полными, а напротив бара и по «левую» от него руку все было заставлено столиками. Стены украшали обрамленные фотографии каких-то людей, видимо, известных, кто заходил сюда на своем веку. Многие из снимков были черно-белыми: скорее всего, этому местечку давно не уделяли внимания те, кто мог принести ему хоть какую-то популярность. Северус подъехал к стойке и, оперевшись на нее руками, пересел на высокий барный стул. Если сегодняшнее физическое состояние позволяло ему почувствовать себя «обычным» человеком, то он обязан был этим воспользоваться, чтобы хотя бы на какое-то время забыть о том, что потом ему снова придется спуститься с уровня глаз окружающих на уровень поясниц и прожигать взглядом их рюкзаки в надежде, что его, вообще, заметят. — Выглядишь отвратительно, дружище, — невпопад ободряющим тоном поприветствовал Снейпа парень, работавший за стойкой, — не то, чтобы все сюда входящие выглядели так, будто пришли в Королевский театр, но все равно. — Он закатил глаза и усмехнулся. — Что я могу тебе налить? — Бренди, — кратко и безэмоционально ответил Северус, не желая быть вовлеченным в беседу. Хоть чересчур фамильярное обращение бармена и заставило Снейпа скривиться, воспитывать его настроения не было. — Еще и неразговорчив. Что случилось? — Парень повернулся и быстро стянул с полки нужную бутылку, принявшись за изготовление заказа. — Слыхал, что бармены — лучшие психологи? То-то я точно могу тебе сказать, люди, не имеющие проблем, никогда просто так не заказывают в баре чистый бренди. Или виски, раз уж на то пошло. Снейп вздохнул и приподнял бровь. Возможно, отстраненная беседа была как раз тем, в чем он сейчас нуждался. — Неужто? Вы либо плохо знаете людей, либо… — Северус вовремя себя одернул. — Что же тогда по-вашему обычно заказывают люди, не имеющие проблем, — он присмотрелся к бейджу работника, — Стивен? Парень расплылся в улыбке, закончив перемешивать тонкой длинной ложечкой янтарный напиток со льдом, и протянул его гостю заведения. — Мохито, Пина колада, Лонг айленд, когда уж слишком хочется повеселиться… Мне продолжать? — А не думали ли Вы, что выбор человека зависит от его вкусов и предпочтений, а не от его душевного состояния? — Это, конечно, тоже, но… Господи, по человеку часто просто видно, когда ему херово, дружище. Тут и зрения в сто процентов иметь не надо. Сделав щедрый глоток бренди, Северус притупил взгляд в столешницу бара. Стивен был прав, как минимум в том, что он выглядел «херово», но бывший зельевар был еще недостаточно пьян, чтобы это признавать вслух. Теплый свет расслабляюще потрескивавших ламп заливал небольшое помещение, создавая в нем более уютную обстановку, чем та, что была в баре «при свете дня», когда голые кирпичные стены, грязные полы и пошарпанные ободранные столики в полном своем виде являлись взгляду. Других посетителей не было: парочка пожилых людей покинула заведение через несколько минут после того, как зашел бывший зельевар. Чертовски хотелось прикурить. Снейп вытащил из кармана зажигалку и покрутил ее в руках. — Позволишь? — весьма нагло поинтересовался он у бармена, молча протиравшего стаканы. — Валяй. Что с тебя взять. Не поделишься от доброты душевной? Северус многозначительно хмыкнул и выудил из пачки две сигареты, протянув одну из них Стивену. Тот, в свою очередь, перед тем, как прикурить, залез коленями на барную стойку и потянулся к потолку, на котором был закреплен детектор дыма. Открутив крышку, парень дернул рычажок, тем самым выключив нехитрое приспособление, и спустился обратно, приняв «подарок». — И часто Вы так нарушаете рабочие протоколы и технику пожарной безопасности? — Снейп сделал небольшой глоток бренди и сразу же затянулся. — Не очень… Я все равно планировал отсюда увольняться, так что какая уже разница? — Стивен прикурил и вернул зажигалку гостю. — Чувствую себя как в тюрьме в этой забегаловке, если честно, сижу в основном один, заняться нечем. Раз на раз не приходится, но обычно сюда заходят полтора землекопа в виде пожилых парочек, у которых нет желания ходить туда, где в основном тусуется молодежь, и иммигрантов, которых придурки-расисты гонят из других мест. Северус вздохнул и обвел пальцем край стакана. Сидение в одиночестве без определенного занятия легко можно было отнести и к нему самому. Мысленно пожав Стивену руку, он сбил пепел в пустой стакан, который тот поставил между ними на стойку в качестве импровизированной пепельницы. — Уволитесь, и отсюда начнут гнать всех подряд, включая «херово» выглядящих колясочников, сетуя на то, что в районе есть «места для них», будто они — отдельный вид людей, — он самокритично усмехнулся. — Дело Ваше, конечно, мало кто хочет добровольно находиться в одиночестве. — В какой-то момент мне начало казаться, что я начал к этому одиночеству привыкать… — Стивен задумчиво выпустил дым в обратную от гостя сторону и засмотрелся на то, как облако пронзал свет одной из ламп. — Я сейчас не только про работу говорю, она наоборот помогает, потому что, — он указал рукой на Снейпа, — тут я могу поговорить с посетителями, к примеру. Но вот несколько лет назад было совсем ужасно. По резко сменившемуся выражению лица собеседника Северус понял, что с большой вероятностью сейчас в психолога придется играть не бармену, а ему. Не то, чтобы он жаждал это делать, но ни к чему не принуждающий разговор о проблеме с человеком, разделяющим эту проблему, немного успокаивал. — У меня брат работал спасателем и вышел на смену «девятого-одиннадцатого»… — намного тише, чем раньше, сказал Стивен, оперевшись локтями на барную стойку. — Мы с ним жили вдвоем с самого детства. Только мы и больше никого, понимаешь? Переехали вместе из Северной Каролины сюда, жили мечтами о прекрасной жизни в городе свободы, а потом… Все было идеально, я учился в местном университете по гранту, он после службы в армии работал пожарным, а потом один чертов день все изменил, — парень вздохнул. — Пришлось отчислиться, искать работу, как-то держаться… Выплаты от государства семьям жертв какое-то время помогали, но из-за них я заперся в четырех стенах, никуда не выходил, было больно, потому что каждый угол той квартире напоминал мне о брате, но я продолжал страдать и ничего не делать для исправления собственной ситуации… Надо было оставаться в родительском доме, никуда не переезжать, все было бы хорошо. — Нельзя надеяться на то, что будущее, в котором Вы не жили, обязательно сложилось бы «хорошо». Подобные мысли давят и разрушают еще сильнее. — Снейп сделал затяжку и протянул Стивену опустевший стакан, чтобы тот повторил заказ. — Я тоже совершал множество вещей, которые казались мне билетом в лучшую жизнь, о которых я жалею сейчас, однако без тех вещей не было бы этого «сейчас». Могло быть и хуже, могло быть и лучше, гадать смысла нет, хотя, признаю, иногда очень хочется. — А если это «сейчас» — полный отстой? — Стивен зачерпнул несколько кубиков льда в стакан и залил их бренди, а затем протянул напиток гостю. — Если я готов на любое развитие событий, кроме того, что привело к этому «сейчас»? — Изменение собственного прошлого вряд ли способно дать хороший результат, — он осекся, — желание изменения. Хотелось сказать, что подобное желание никогда не дает хороших результатов, но Северус остановил себя. Слишком сильно разговор на эту тему напоминал бывшему зельевару о том, что в данный момент могло происходить на другом континенте. Перед глазами все еще стоял образ Долохова, направляющего на него палочку, рассказывая о планах Лорда: поиск и активация артефакта, древняя магия, прорезь ткани пространства и времени… Салазар, маниакальный идиот даже умереть без планов на будущее не мог. Снейп надеялся на то, что у оставшихся пожирателей не хватит мозгов на то, чтобы следовать инструкциям и воплотить тот план в жизнь. Это казалось слишком сложной задачей для такого малого количества «бойцов». — Но мечтать же не вредно. — Но мечты способны загнать сознание в темницу. — Какой ты душный, дружище, — желая разрядить обстановку, проворчал Стивен. Как-никак совсем отчаиваться, все еще находясь на работе, было нельзя. — Если бы гадал, то сказал бы, что ты работал учителем. В каком-нибудь закрытом кадетском училище или типа того. Северус невесело усмехнулся. — Далеко от правды Вы не ушли, однако. — Дай тогда угадаю, работа в таком местечке была одной из тех вещей, которые казались билетом в «лучшую жизнь»? — На самом деле она была чем-то между спасением и заточением. — Снейп пригубил стакан и задумался, принявшись прокручивать в мыслях свои чувства по поводу работы в Хогвартсе. — С ней было паршиво, но без нее было бы не лучше. Значительно не лучше. Первая поездка в Хогвартс в одиннадцать лет казалась Северусу спасением от всех его проблем: не видеть тирана-отца большую часть года, иметь доступ к нормальной еде и спальному месту, не похожему на сооружение бездомного под мостом, жить в тепле, не дышать заводскими выхлопами, наконец иметь возможность пользоваться магией, — что могло быть лучше? Позже оказалось, что из одного ада он перебрался в другой, возможно, в более красивой обертке. Издевательства отца сменились на издевательства сверстников, а одиночество продолжалось. Снейп полностью погрузился в учебу, желая как можно скорее закончить со школой. Его следующее появление в Хогвартсе снова создавало впечатление получения спасательного круга утопающим. Спасением оно также не стало. Жизнь взаперти под контролем нового мастера и министерства, постоянный стресс и работа, которой он никогда не горел, плюсов всему этому не добавляли. Однако у него был своеобразный дом, личный уголок, доступ ко всему, в чем он нуждался… Отношение Северуса к Хогвартсу было смешанным. — Из двух зол, так сказать… — Стивен бросил окурок в стакан-пепельницу и окинул гостя взглядом. — И все же, что тебя привело сюда сегодня? Серьезно, если поделишься, станет легче, а мне об этом распространяться кому-то точно смысла нет. Последовав примеру бармена, Северус выкинул размякший сигаретный фильтр в стакан, а затем опрокинул в себя содержимое повторного заказа. Он не любил говорить о своих проблемах, — обычно он о них и не говорил, — но действовавший на мозг алкоголь и четкое понимание того, что Стивен был способен разделить с ним хотя бы какие-то чувства, что исходило из прошлой части их беседы, не играли ему на руку. — Встретил человека, напомнившего мне о прошлом, — коротко и осторожно произнес он, снова ткнув бармену пустым стаканом. — Бывшую? — Господи, упаси, — Снейп хмыкнул, вытянув из пачки еще одну сигарету, — нет, просто знакомое лицо, за которым стоит слишком много воспоминаний. — Не очень приятных, смею предположить? Стивен вновь наполнил стакан и вернул его Северусу. — Предположение засчитано. Однако, мне кажется, что наличие этих совместных воспоминаний может являться не чем-то катастрофически плохим, потому что… Бармен его перебил, не дав договорить. Хотя, Снейп бы и не договорил: он не знал, как вслух сформулировать то, что он чувствовал по поводу всей сложившейся ситуации. — Ты скучаешь по прошлому? Вздохнув, бывший зельевар покрутил в пальцах сигарету, выдерживая необходимую на раздумья паузу. Скучал ли он по прошлому? По всем страданиям, стрессу, постоянному чувству ничтожности? Точно нет. Скучал ли он по некоторым моментам, которые нельзя было назвать отвратительными, столь мимолетным и крошечным, но так сильно въевшимся в память? Чаепития с Поппи Помфри за обсуждениями абсолютно бытовых вещей, когда вокруг все разорялось пламенем, а мир распадался, позволяли ему вынырнуть из кошмаров реальности и хотя бы на мгновение ощутить комфорт и спокойствие; тихие вечера у камина за чтением интересной книги из школьной библиотеки; прогулки по незабываемой красоты местам шотландских равнин по утрам, пока вся школа спала, а время, казалось, замирало, позволяя ему насладиться жизнью; увлеченная работа над очередным экспериментальным зельем, пророчащим новый патент и прорыв в науке… Да, он скучал. — Возможно, — оторвав взгляд от янтарной жидкости в стакане, наконец ответил Северус. — А этот человек, про которого ты говоришь, способен разделить с тобой какие-то мысли о прошлом? В плане… Я имею ввиду, типа, ты можешь с ним просто обсуждать то, что не можешь обсуждать с другими, потому что другие этого не поймут или что-то в этом роде? — Вас в одно мгновение покинул весь словарный запас? — спросил Снейп, усмехнувшись, совершенно без яда в голосе. — Предположим, что у нас с этим человеком есть темы для обсуждения, которые можно затронуть далеко не со всеми. Однако я не фанат обсуждать прошлое. Тем более, я бы не стал делать это с этим человеком. — Так, понимаю… Я имел ввиду не только само прошлое, но и что-то, для чего нужен контекст из прошлого… Но, раз ты бежишь от прошлого, если можно так выразиться, при этом по нему ты скучаешь, а тут человек из прошлого, с которым можно было бы поговорить, который бы тебя понял, то какого черта убегать еще и от него? Только хуже себе делаешь. — Стивен почесал щеку, осознав, сколько раз сказал слово «прошлое» в одной фразе, и склонил голову набок. — А еще ты очень нагло врешь. Северус вздернул бровь, удивленно взглянув на собеседника, но тактично промолчал. — И мне, и самому себе. Короче… — он закинул тряпку для чистки бара себе на плечо и скрестил руки на груди. — Судя по твоему состоянию, тебе не с кем поговорить, а поговорить ты хочешь, дружище. Может, только подсознательно, конечно, но иначе тебя бы здесь не было. Вот у тебя есть человек, с которым ты можешь это сделать, но ты себе сейчас пытаешься доказать, что тебе к черту он не сдался, когда прекрасно понимаешь свои возможности и потребности. Ты ломаешься и яростно обдумываешь все «за» и «против». Опять же, иначе тебя бы здесь не было. Мой тебе совет: хватит бегать, мы же оба знаем, что одиночество сосет. А тут у тебя шанс прервать паттерн одиночества маячащий перед глазами, тем более, еще и не с хуем с горы, извиняюсь за жаргон. Старые знакомые всегда способны предложить больше, чем новые. Стивен был прав, и Северус это прекрасно понимал. Собирался ли он беспрекословно послушаться совета бармена и полететь к Грейнджер с распростертыми объятиями, лишь бы ему было не грустно? Конечно же нет. Зельевар лишь решил для себя, что в том, чтобы оттолкнуть Грейнджер, вновь сменить документы, место жительства и натворить прочих подобных дел, поддавшись панике, пытаясь сохранить свою «гордость», смысла не было. Следовало держать девчонку, — девушку, — на расстоянии вытянутой руки, не подпускать ее слишком близко, не говорить лишнего, а от простого редкого общения ему не убудет, коли она пожелает наведываться к нему снова и снова. — Звучит… Приемлемо. — Снейп кивнул, сделав щедрый глоток бренди. Стивен широко улыбнулся. — Я же говорил, что бармены — отличные психологи. — Я бы поспорил, но у меня не то настроение. Северус отсалютовал Стивену стаканом и, допив его содержимое, отставил пустую емкость обратно на бар, кинув в нее окурок. *** — Крукс, ты представляешь?! Гермиона расхаживала по скромному метражу своей квартирки туда-сюда, изливая все мысли коту, мирно лежавшему на диване и следящему за каждым ее движением с выражением лица, практически кричавшим: «А я говорил». После тяжелого дня то, что раньше было прической, превратилось в черт знает что, поэтому создавалось впечатление, что над девушкой летает грозовая туча, словно тот самый прием, часто использовавшийся в мультфильмах. — Это правда он, какая же я дура! Хотя, события из прошлого говорили об обратном, но это же Снейп, он мог себе позволить умереть, не умирая… Для Грейнджер все еще оставалось загадкой то, как ее бывший профессор выжил, ведь она в деталях помнила все события первых дней после окончания войны, но и кроме этого в голове было слишком много других вопросов. Как и обычно. Только на этот раз все они были связаны с персоной зельевара. Следовало подумать над тем, как она будет доставать всю интересующую ее информацию из того-кто-оказывается-жив, а, учитывая его изначальную немногословность на этот счет, сделать это будет очень проблематично. По крайней мере, Снейп не запретил ей вернуться. Хотел запретить, скорее всего, но как можно запретить Гермионе Грейнджер получить знания, которые ей были нужны. Она бы вернулась в любом случае. Взгляд упал на свернутое письмо, так и не отправленное Гарри, которое она бросила на стол вместе с ключами, как только вернулась домой. Стоило ли писать ему? Стоило ли сообщать о своей находке в лице профессора Снейпа, живого и практически невредимого? Первое — возможно, а второе — точно нет, потому что зельевар, похоже, обоснованно переживал за свою «секретность». Писать бывшему лучшему другу спустя несколько лет полного отсутствия связи было стыдно. Не факт, что он захочет читать полученную весточку, но это будет уже его выбор. Ее дело — написать. Грейнджер вздохнула и плюхнулась на диван рядом с котом, вытащив из ящика свежую стопку бумаги. Только после выведенных аккуратным почерком слов «Привет, Гарри» она поняла, насколько сильно на самом деле соскучилась по товарищу. Не по тому, что собой представляло их общение в последние годы, а по тому, каким оно было во время их учебы. До того, как они выросли, если можно было так сказать. Скучал ли он по ней? Злился ли за то, что она уехала, не сказав ни слова? Возможно, кто-то из министерства доложил ему об ее увольнении, возможно, он нашел место, где она купила порт-ключ, но… Гермиона тряхнула головой, удобнее взяв ручку. Не спросишь — не узнаешь. «Привет, Гарри, Наконец-то пишу тебе спустя Мерлин знает сколько времени. Я уже пыталась тебе написать, но не смогла отправить письмо, приложу его к этому на всякий случай. Во-первых, прости, правда, мне очень стыдно за то, что я пропала, ничего никому не сказав. Если что, у меня все в порядке, я сейчас в Нью-Йорке и, если тебе это будет нужно, то я сообщу адрес… Во-вторых, очень хочу объясниться. Не только, чтобы защитить свою «честь», но и для того, чтобы ты, возможно, злился на меня чуть меньше. Я уехала, потому что так было нужно. Нужно мне. Я просто устала от работы в министерстве, от постоянного нахождения под объективами прессы, от давления со стороны людей, от их вечных ожиданий. Я должна была посоветоваться с вами всеми, хотя бы просто предупредить, но мне казалось, что из-за сентиментальности после этого поступка я не смогу сделать то, что, как мне казалось, пойдет мне на пользу, — уехать. Вероятно, вы бы и не стали меня отговаривать, но все равно. Я бы не смогла. Очень сильно скучаю по всем, особенно по тебе, честно. Даже пусть я и не писала, но я о вас часто думала. О том, как мне вас не хватает тут. Да, мы в последнее время общались очень редко, хотелось бы общаться чаще, но, честно, больше всего я скучаю по тем временам, когда мы были практически неразлучны. Мне тогда казалось, что это навсегда, знаешь. В любом случае… Как у тебя дела? Как Джинни? Как Рон, Луна, Невилл? Как дела в школе, если ты общался с Минервой? Хотелось бы приехать и узнать все это лично, но я просто не могу себя заставить этого сделать». Гермиона прервалась на то, чтобы подумать насчет дальнейших формулировок, и обнаружила себя спустя несколько минут за нескончаемым щелканьем ручкой. Хотелось написать Гарри о Снейпе, о том, что он жив… Это казалось правильным, но девушка не могла заставить себя этого сделать. Ее друг очень тяжело перенес смерть бывшего профессора после получения воспоминаний. Он хотел поблагодарить его, извинится за свое «свинское» поведение в детстве, сказать миллион других вещей, о которых точно не знала даже Гермиона… Она могла бы предоставить ему эту возможность, но не могла предположить, нужно ли это все еще было Поттеру, а расположения Снейпа терять не хотелось. Такое «причинение добра» до хорошего вряд ли бы довело. «Не спрашивай, почему письмо было доставлено обычной маггловсской почтой. Если хочешь, можешь ответить совой, я даже не интересовалась, где у меня тут поблизости точка волшебной почты. Знаю только расположение магической библиотеки, хотя ею я тоже не пользовалась… Представь себе, как странно, Гермиона Грейнджер даже не заглядывала в библиотеку? Сама удивляюсь. Ладно, придется попрощаться, надеюсь, что ты не отправишь мне в ответ вопиллера. А если вдруг у тебя есть мобильный телефон или маггловская электронная почта, то я на всякий случай оставлю свои контакты на другом листочке. С любовью, Гермиона» Закончив письмо, девушка вздохнула. Хотелось дать задний ход, ничего не отправлять, потому что стыд от отсутствия связи стал уже немного привычен, а страх от получения ответа являлся чем-то новым, с чем только предстояло столкнуться. Нет. Раз написала, то надо отправить. Гермиона решительно поднялась с дивана и, свернув три листа бумаги, засунула их в самодельный конверт, указав на нем свой адрес и тот, по которому она надеялась, все еще можно было «поймать» Гарри. Марки сотрудники почты наклеят сами, а счет за отправку придет ей на электронную почту. Оставалось только спуститься и бросить конверт в ящичек у входной двери в здание. Вернувшись с «миссии», Грейнджер устало упала обратно на диван. Она чувствовала себя и великолепно, и отвратительно одновременно. Первое, потому что за день смогла сделать очень много дел, а второе, — потому что все эти дела тащили за собой еще больше жвачки для размышлений и проработки с эмоциональной точки зрения. Наверное, нужно было сделать список, чтобы отметить в нем все, о чем следовало подумать, в порядке важности и срочности. На первом месте стоял бы Снейп. Определенно. На втором, возможно, ответ Гарри, на третьем — Маргарет и их отношения, на четвертом… — Библиотека, — внезапно вслух сказала Гермиона и подскочила с места так, будто бы в секунду зарядилась всей энергией мира. — Я не знала, под каким вежливым предлогом смогу снова вторгнуться в квартиру к Хайду, нет, к Снейпу, а просто на вопросы отвечать он не станет, поэтому… Крукс, я гений. Кот лениво потянулся, одарил хозяйку взглядом из разряда «что еще ты выдумала, ведьма?», а затем протяжно мяукнул. — Мне надо отправиться в библиотеку, в ее магическую часть, вспомнила про нее, пока писала Гарри о том, что там еще не была, и найти какую-нибудь информацию о том, как Снейп потенциально мог выжить или… Как он сказал… Сыграть «театральное представление». Если я заявлюсь к нему с предположениями, он хотя бы снизойдет до того, чтобы их разнести или подтвердить, а не прогонит меня с порога. Окрыленная мыслями о приближавшемся путешествии в магическое пространство впервые с прибытия в Нью-Йорк, Гермиона закончила с вечерними процедурами и забралась под одеяло. Она даже подумывала над тем, чтобы взять больничный на работе на завтра, чтобы провести за книгами целый день, но быстро опомнилась, решив, что не должна подводить своих пациентов и коллег. — Что мы имеем… — прошептала она в темноту, решив заменить счет овец перед сном на структурирование данных. — У Снейпа есть физические повреждения от укуса Нагайны. Они больше похожи на ожоги, чем на то, что могла сделать змея, потому что на его теле… — Гермиона дернулась, вспомнив внешний вид разодранной профессорской шеи, окровавленную рубашку и сюртук, слипшиеся волосы и синеющую кожу. — На его теле тогда рана выглядела иначе… Надо будет найти информацию о влиянии ядов на ткани, возможно, это погрешность заживления… Или же последствие использования каких-то мазей. Надо будет почитать про мощные заживляющие зелья. Дальше. Его остальное физическое состояние… Здесь те же пункты поиска. Это может быть яд, но могут быть и источники вроде проклятий… Не исключены и прямые повреждения спинного мозга… Он сказал, что боялся Азкабана, значит, он знал, что выживет, готовился к этому. Добавляю в список поиск других лечебных зелий, которые он мог бы принять на месте, но тело… Черт, ума не приложу, как разобраться именно с этим вопросом. Если он использовал темную магию… После длительных размышлений и раскладывания всей имеющейся информации по полочкам, Гермиона провалилась в сон. В царстве Морфея ее встретил виновник «торжества». Она носилась за ним по школьным коридорам, то целым, то разрушенным войной, пытаясь задать хоть один из интересовавших ее вопросов. Иногда сцена изменялась настолько, что от очертаний замка на ней оставался лишь вековой булыжник пола и висевшие в воздухе на эфемерных стенах портреты. «Профессор, как Вам удалось выжить?» Он останавливался, смотрел на нее, вздернув бровь, а затем разворачивался и уходил, взмахивая мантией и так и не проронив и слова. «Засранец… Ну скажите хоть что-нибудь!» Она бежала за ним вновь, не сдавалась. «Профессор Снейп, могут ли заживляющие мази иметь побочный эффект ожога при избыточном нанесении?» Ответа не следовало. По стечению необъяснимых обстоятельств, они оказались у туалета для девочек, располагавшегося на втором этаже замка прямо над Большим залом. Снейп остановился и, задумавшись на мгновение, зашел. Гермиона последовала за ним, не унимаясь с вопросами и с просьбами сказать хоть что-нибудь. «Какие яды при длительном действии задевают не только внутренние органы, но и кожу?» Плаксы Миртл на месте не было. Туалетная комната пустовала. Стало неуютно. Грейнджер сделала несколько шагов вслед за зельеваром, уже успевшим исчезнуть за комплексом раковин, и тут же замерла. Профессора нигде не было, будто она все это время бегала по замку в гордом одиночестве, но перед ней стоял котел с бурлящим зельем противного цвета, источавшим отвратительный запах, а рядом с котлом лежал сверток с волосами. Девушка резко проснулась, переполненная множеством чувств и еще большим количеством мыслей, чем то, с каким она засыпала. За окном уже восходило солнце, часы показывали половину шестого утра. Сознание, похоже, привело ее к разгадке. Если не к разгадке, то точно к ответу на один из ее вопросов. С тем, почему ее сознанием в данном случае являлся профессор Снейп, она пообещала себе разобраться чуть позже. — Оборотное зелье, — уверенно произнесла Гермиона, выпрыгнув из-под одеяла, полностью готовая к началу нового полного поисков информации дня. В своей рутине она успела забыть о радости, приносимой очередной тайной, к которой можно было найти ответ.