Могло быть и хуже

Место укуса, на котором теперь красовалась еще не до конца зажившая рана, больше походившая на ожог, болело так сильно, будто к нему в данный момент вплотную была поднесена горящая зажигалка. Область кожи, пораженная ядом и разодранная зубами Нагайны, занимала не только лишь одну сторону шеи, но и заходила на левую лопатку, ключицу и плечо. В будущем шрам будет точно не самым красивым в его коллекции. Зельевар аккуратно собрал пальцами немного мази из полупустой баночки и принялся медленно и осторожно наносить ее на поврежденные участки, периодически шипя от боли и втягивая холодный воздух сквозь зубы. Процедура не из приятных, это точно, но без нее обойтись было сложно, хоть и проще, чем использовать для ее проведения не доминантную руку. Прошел год с момента укуса, а полная подвижность левой руки все еще не восстановилась. Как, в общем-то, и полная подвижность всей левой стороны тела: нога все еще предательски подкашивалась от любой попытки перенести на нее вес, лицевой нерв периодически защемляло… Стоило отдать должное тому, что он «ожил» за весь период лечения больше, чем конечности, но этого все еще было не достаточно. О доступе к хорошей лаборатории для создания более практичных лекарственных средств приходилось только мечтать, потому что не каждый способен найти этот доступ, находясь в бегах и стараясь остаться полностью незамеченным законом и гражданскими, способными узнать и донести туда, куда следовало. — Еще немного и можно будет спокойно применять порт-ключ… — одними губами произнес Снейп, словно ставя себя самого перед фактом, закончив осматривать ранение через отражение в зеркале, и закрыл баночку с мазью. Использование межконтинентальных порт-ключей, тем более нелегальных, — такая же опасная затея в неподготовленном физическом и ослабленном магическом состоянии, как и аппарация на нетрезвую голову, но риск расщепления у первого, в отличие от второго, увеличивался в разы. Именно поэтому после удачного спасения из Визжащей хижины Северус решил спрятаться от глаз общественности и взять немного времени на восстановление перед тем, как перейти к своему основному плану. Хотя, игра в прятки тоже являлась частью его основного плана, поэтому место для этих пряток было найдено сильно заранее. Один лишь Мерлин знал, что его ожидало, найди его кто-то из Ордена Феникса или Министерства в живом состоянии после всего того, что он натворил за последний год… Прогнозы были явно неутешительными: убийство Дамблдора, бытие директором Хогвартса, поставленным самим Темным Лордом, «одобрение» пыток студентов… — Снейп, открывай! — Из-за двери маленького совершенно не оснащенного базовыми удобствами для жизни домика в лесу, который зельевар снимал все это время, донесся разъяренный голос человека, которого он хотел сейчас видеть, пожалуй, даже меньше, чем тот же Аврорат. Не то, чтобы он обрадовался приходу Авроров, но и здесь поводов для радости было не больше. Выбора не было. Как и времени на то, чтобы добровольно добраться до прихожей на своих двоих и открыть «гостю» дверь, которая уже через несколько секунд вылетела с петель под ударом мощного заклинания. В помещение зашли трое Пожирателей под предводительством Долохова. С недавних пор Северус знал, что он возомнил себя предводителем и лидером той шайки потерянных крыс, не успевших вовремя сбежать с тонущего корабля, какой нынче являлись оставшиеся в живых и не пойманные Аврорами Пожиратели. — В прошлую нашу встречу, Снейп, мы просили тебя по-хорошему. — Голос Антонина был больше схож на шипение, а явно не ему принадлежавшая палочка была вытянута вперед и направлена зельевару точно в грудь. — Сейчас же, мы уже не просим, а ставим тебя перед фактом. Ты отправляешься с нами или умираешь так, как должен был сделать изначально. Если волшебник решал использовать для чего-то чужую палочку, значит он не хотел оставлять на месте преступления собственный магический след. Этот факт зельевару был точно известен. Еще ему было известно то, что, как только в Министерстве засекут использование непростительного, на место в течение короткого срока явится наряд Авроров. Все палочки, принадлежавшие пожирателям могли уже стоять на учете, так что этот срок вполне имел место быть еще короче, чем Снейп себе представлял. Стоило что-то делать. Быстро. — Нашей прошлой встречи не должно было быть вообще, — холодно ответил Северус, чуть не закашлявшись от режущей боли не до конца зажившего горла. Нынче он редко разговаривал вслух, поэтому голосовые связки то и дело его подводили. Долохов рассмеялся. Естественно, он, скорее всего, считал зельевара жалким. Не только из-за чистоты крови, как это было привычно Антонину, но и из-за состояния, в котором тот пребывал. — Ты думал, притворись ты мертвым, твоя служба перед Темным Лордом закончится? — Темного Лорда больше нет. — Он есть. Всегда. У него был план, Северус. У него есть план. Ты был прекрасно об этом уведомлен в наше последнее рандеву, — Антонин подходил все ближе и ближе, сбавляя расстояние между собой и собеседником. — И ты тогда был прекрасно уведомлен о том, что я не собираюсь принимать в осуществлении данного плана никакого участия, — Снейп неосознанно сделал несколько шагов назад, опираясь на стену. — Одно Империо и ты изменишь свое мнение, Снейп, но я, как нынешний временный предводитель, благочестиво даю тебе шанс согласиться самостоятельно. Мы не можем подвести Темного Лорда, мы обязаны дальше следовать его идеям и осуществить его план, — Долохов мерзко ухмыльнулся. — Только представь, как он нас вознаградит за то, что мы для него сделаем, Снейп. Ты получишь власть, уважение и богатство, о которых мечтал всю свою жизнь. Никакой больше нужды подстилаться перед Дамблдором, никаких студентов, подумай. С твоими навыками, ты мог бы лично вернуть Темного Лорда и получить от него в награду все, что ты хочешь, Снейп. Тишина затянулась. Ему было нечего ответить. Он не хотел всем этим заниматься. Никогда не хотел и, тем более, сейчас. Северус пытался просчитать все возможные способы выхода из той ситуации, в которой он оказался, но пришел к выводу, что сделать он ничего не мог. Черт бы побрал его физическое состояние. После стольких лет, угробленных на «служение», после стольких пыток, после существования в постоянном риске и стрессе, после игры в мальчика на побегушках… Он не был готов возвращаться ко всему этому хаосу. Тем более, когда он был настолько близок к началу новой жизни, ради которой, преодолев себя, решил держаться дальше, пойти наперекор судьбе, порочащей ему смерть, и… — Круцио. — Проклятье прозвучало настолько железным голосом, что, казалось, будто его произносил и вовсе не человек. Рвано втянув воздух через нос, зельевар повалился на пол. Попытки схватиться за что-то, способное удержать его на ногах, не увенчались успехом. Агония пронзала все его тело, полностью затмевая ту, уже ставшую привычной, боль от ранения, полученного от Нагайны. Каждая мышца напряглась в судорогах, перед глазами стремительно появлялась белая пелена, окутывавшая все то, что его окружало. — Ну же, Снейп, от тебя требуется лишь одно слово. Или же ты жалкий трусливый предатель, а? Почему Темный Лорд тогда так крепко за тебя держался, щенок? Заклинание не прекращалось. Боль становилась все сильнее и сильнее с каждой секундой. Снейп пережил ни одну пытку, но в столь ослабленном состоянии Круциатус воспринимался так, будто его колдовали на нем в первый раз. Он не зря терпел до последнего, он не зря держался все это время, он просто не мог позволить себе сдаться именно сейчас, после всего того, через что он прошел, он не поддастся и не умрет от руки чертового Антонина Долохова. Крепко сжав челюсти, Северус извивался на полу, не в силах пошевелиться или как-либо противостоять непростительному. Грудь сдавливало, не давая сделать и вздоха, звон в ушах по уровню громкости был сравним с биением колоколов прямо внутри черепной коробки. Белая пелена пропадала, и ей на замену приходила тьма. Боль стала настолько невыносимой, что, казалось, рана от укуса Нагайны раскрылась и кровоточила так сильно, как только могла, а каждая кость в теле была сломана, восстановлена Костеростом и раздроблена в пыль еще раз. Кожа горела, словно ее стягивали с него живьем, что чувствовалось каждым миллиметром тела, прикасавшимся к полу, к одежде… Северус не вынес и после длительных попыток как-то держать себя в руках закричал. Тяжело дыша, зельевар распахнул глаза, проснувшись на мокрых от собственного пота простынях в своей небольшой квартирке в Нью-Йорке. — Блять… — простонал он, сомкнув веки, чтобы сконцентрироваться на дыхании и хотя бы немного сбавить скорость биения сердца, которое, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. Тело спазмировало, но не от воспоминаний о Круциатусе, а от «пожелавшего» зельевару доброго утра паралича. Его часто мучали кошмары. Настолько часто, что проще было бы назвать те дни, когда их не было, чем те, в которые они приходили. Призраки прошлого, похоже, решили навсегда поселиться у него в голове и преследовать его до самого последнего вздоха. Хотя, другого Северус и не ожидал. Подобные сновидения уже давно стали обычной частью его жизни. С многими из них, с теми, которые приходили постоянно на протяжении долгого времени, зельевар даже смирился, но те, что являлись отражением совсем недавних событий, все еще накатывали ужасом и заставляли его кричать во сне чуть ли не до вызова соседями полиции. Ко всему прочему, кошмары практически во всех случаях служили зельевару предупреждением о том, что весь, следовавший после них день, он проведет в кровати, пытаясь бороться с усугублением последствий от всех накопленных за жизнь травм и ранений. Если бы метраж квартиры и дверные проемы позволяли свободно использовать кресло дальше прихожей, было бы намного легче. Окончательно придя в себя и восстановив дыхание, Северус взглянул на настенные часы. Семь утра. Не так уж и плохо. По крайней мере, сегодня он смог получить хотя бы четыре часа сна, что было уже приличным достижением с его постоянной бессонницей и «приятными» снами. Посчитав, что для социальных взаимодействий уже не очень рано, Снейп потянулся к мобильному телефону, лежавшему на тумбочке у кровати, и набрал первый номер из скромного списка контактов. — Мистер Гонзалес, не могли бы Вы прийти сегодня, как только будете свободны? Просить о помощи зельевару всегда было сложно, как и принимать помощь тогда, когда ему ее предлагали. Мнимая гордость пересиливала весь здравый смысл, не позволяя ему демонстрировать даже мизерную слабость перед окружавшими его людьми. Постоянные упреки со стороны отца о том, что он все должен был делать сам, слова о его бесполезности, побои после любой «провинности», таковой не являвшейся, а лишь не соответствовавшей мировоззрению тирана, последующие его попытки доказать всем вокруг, что он чего-то стоит, издевательства от сверстников за проявления эмоций… Такой «самостоятельный», черт возьми, и куда это привело? Северусу пришлось преодолеть не один внутренний, выстраивавшийся годами барьер для того, чтобы принять тот факт, что полностью самостоятельно теперь справиться он был не в силах. Именно тогда он и познакомился с Льюисом, начав заниматься с ним повторением материала для подготовки к экзаменам и для поступления. Парень в ответ предложил ему свою помощь, Снейп сначала отказался, причем довольно резко, но… Тот относился к нему так… Обыденно? Без жалости и снисхождения во взгляде, без какого-то ощущения собственного верховенства над ним, без осуждения. Наоборот, мальчишка им искренне восхищался за его знания, благодарил за предоставляемую помощь в учебе, не желал ничего плохого, не обращал ни малейшего внимания на то, что его «профессор» имел ограниченные возможности в привычном представлении этого высказывания, он даже не акцентировал на этом внимания так, как зельевар привык, что это делали остальные. Странно было вновь ощутить себя обычным человеком после нескольких лет, проведенных в реабилитационных центрах, после неудачных попыток найти подходящее жилье, после отказов в получении работы по одной и той же причине. Именно поэтому, вскоре, после небольшого периода ломаний и неловкости со стороны Северуса, он все-таки отважился на то, чтобы попросить Льюса об ответной «услуге», все еще отказываясь признавать себе это действие в качестве просьбы о помощи. Однако с тех пор совесть напрочь отказывалась принимать у парня деньги за репетиторство, поэтому Снейп твердо настоял на том, чтобы тот откладывал их себе на карманные расходы, а ему «расплачивался» выполнением редких бытовых просьб, на что парень легко согласился: по его словам, он присматривал за своими пожилыми родственниками и привык к подобной работе, так что труда ему это совершенно не составит. — У меня лежат книги, которые Вам просили передать, — добавил Северус, пытаясь по привычке сам для себя оправдать факт столь раннего и «экстренного» звонка Льюису, хоть он и был уверен в том, что мальчишка прекрасно понимал, чем данный звонок был в большей степени обусловлен. — Кроме того, я хотел бы просмотреть Ваше предстоящее расписание и список предметов на семестр. Мобильный телефон вернулся обратно на тумбочку, и зельевар тяжело вздохнул, накрыв лицо ладонями. Книги. Одной лишь фразой он сам себе напомнил о маячившей на горизонте проблеме. О Грейнджер. Хотя… Назвал бы он ее прямо «проблемой»? Спорно. Вряд ли она была здесь только лишь для того, чтобы отыскать его, даже привычная паранойя отказывалась верить в такую сказку. Сейчас же Снейпу было, скорее, любопытно. На кой черт девушка, героиня войны, подруга «великого» Гарри Поттера, могла покинуть границы страны, целого мира, где в ней души не чаяли, где она имела все, о чем только могла пожелать… Вряд ли бы эти, грубо говоря, восемь лет так сильно могли изменить все мировоззрение магической Британии, что Гермионе Грейнджер там стали настолько не рады, что довели до побега. Северус попытался приподняться на руках, чтобы принять сидячее положение, но бездействующие от паралича мышцы торса решили, что подчиняться сегодня не намерены. Быть практически обездвиженным, имея при этом участки чувствительности — погано. Мужчина закатил глаза от секундной жалости к себе и стащил с тумбы пачку сигарет с пепельницей, поставив последнюю себе на грудь. Не хватало еще устроить пожар. Благо, день обещал быть не таким отвратительным как минимум из-за рабочих пальцев: иногда зельевару «везло» настолько, что сутки проходили в состояниях, схожих с, как объяснял один из врачей в центре, «квадриплегией с поражением спинного мозга на уровне С7 шейного позвонка». Естественно, точного определения его «болезни», прогнозов и причин, по которым состояние меняется так волнообразно, дать никто не смог, сойдясь на поражении двигательных путей нервной системы, и закрыв дело. Сам Снейп точных ответов и не ждал. Насколько проще бы была жизнь, используй он магию… Однако с собственными обдуманными решениями, принятыми годы назад, Северус не спорил. Что-то было такое метафоричное в том факте, что сильный маг, имеющий огромное количество специализированных знаний, который провел всю свою жизнь в волшебном мире, служил для того, чтобы этот мир продолжал существовать, добровольно отказывается от использования магии. Решение далось Снейпу отнюдь не просто: длительное время он размышлял над тем, что именно дала ему магия, как она повлияла на его жизнь, что в нее привнесла, и пришел к выводу, что все прежнее существование, проходившее под «куполом» магии, не имело абсолютно никаких положительных аспектов. Магия лишь губила, приносила боль и страдания, забирала все, что было дорого зельевару, разрушала, убивала, заставляла его делать различные вещи против собственной воли, полностью поглотила его жизнь, заставив его жить не для себя, а для «себя», чего-то эфемерного и, как показал последующий опыт, не столь необходимого для обычного существования. Северус уделил достаточно времени на то, чтобы переосмыслить всю свою жизнь с точки зрения нового взгляда, благо этого времени у него нынче было достаточно: если бы не магия, у его детства была бы возможность быть нормальным, — без отцовских кулаков, направленных на них с мамой по причине «выродки», — если бы не магия, ему бы не пришлось терпеть издевательства со стороны сверстников по причине другого цвета галстука в школе или по причине происхождения его родителей; если бы не магия, он бы не стал мстить, придумывая то, что было потенциально способно кого-то убить, прекрасно осознавая эту возможность; если бы не магия, он бы не стал стремиться вписаться хоть в какую-то компанию, лишая при этом себя тех, кто был рядом, не совершил бы самую большую ошибку в своей жизни; если бы не магия, он бы не убивал и не пытал людей в семнадцать лет, следуя слепой вере; если бы не магия, ему бы не пришлось видеть такое количество смертей; если бы не магия, его руки не были бы по плечи в крови, как и его совесть, он мог бы думать о чем-то, кроме своих ошибок, потянувших за собой слишком неподконтрольные последствия; если бы не магия, он бы мог прожить свою жизнь, не будучи пешкой в игре двух маразматиков, мечтающих о чем-то, что не подвластно обычному человеку; если бы не магия, он бы мог спокойно спать и, черт возьми, не стал бы калекой лишь в тридцать с копейками лет. Снейп выдохнул облако дыма в потолок, сбив пепел в посудину на груди. Возможно, его представления о «если бы» были довольно сильно идеализированы, однако кем он был, чтобы точно судить о том, что могло бы быть, но чего не произошло? Основной сути его выводов не изменила даже эта наивность. Они были просты: «магия в моей жалкой жизни несла за собой лишь ужас, поэтому я постараюсь избавиться от нее, чтобы избавиться от этого ужаса». Работала ли данная тактика? Зависит от того, с какой стороны посмотреть. В сравнении с тем, что было у него раньше, то, как он жил сейчас, казалось ему Раем, даже невзирая на его физическое состояние, сомнительное материальное положение, квартиру, размером с кухню в былых личных покоях Хогвартса и полное одиночество, что, честно признаться, было далеко не в новинку. Запутавшись в собственных мыслях, Северус не заметил, как с момента пробуждения прошел целый час, и очнулся из них лишь тогда, когда в дверном замке заскрежетал ключ: Льюису он был выдан именно из-за подобных сегодняшней ситуаций. Отставив пепельницу, в которой прибавилось еще насколько окурков, обратно на тумбочку, зельевар уставился в дверной проем, ожидая появления парня. — Еще раз доброе утро, мистер Хайд, — тут же поздоровался тот, как только переступил порог комнаты, волоча за собой какую-то конструкцию. — Я тут подумал… — Льюис засмущался и опустил взгляд в пол, прекрасно понимая, как его предложение может быть воспринято таким человеком, как его «профессор». — После смерти дедушки у нас дома лежало совсем без надобности складное кресло, которое я нашел, недавно прибирая балкон… Мы думали отдать его в больницу или приют для бездомных в качестве благотворительной помощи, но, раз Вы не можете пропихнуть свое через дверной проем прихожей, возможно, с этим Вы хотя бы смогли бы перемещаться по основной комнате? Оно явно презентабильней и практичнее для самостоятельности, чем душевой стул, знаете… Северус скептично вздернул бровь и осмотрел парня, державшего сложенное «подношение». К собственному удивлению зельевара, идея показалась ему вполне достойной существования. Чуть больше самостоятельности и возможностей в такие дни, как этот, ему точно не помешает. — Приемлемо, — отозвался наконец он, одобрительно кивнув. — Однако, будь тут моя воля, я бы предпочел, чтобы оно отошло тем, кто действительно в нем нуждается. Я привык справляться и без него. — Ну уж нет, «профессор», — больше в стиле своей матери, чем в собственном, возразил Льюис, — Вы слишком многое сделали для меня и для моей семьи, а тут Вы сможете делать больше и для себя, так что не пытайтесь даже отпираться. Снейп беззлобно хмыкнул. Все-таки у парня был характер, и противиться ему он не собирался. — Действуйте. Уже по привычной отработанной схеме Льюис помог зельевару выбраться из кровати. Различие между этим днем и любым другим, когда парень приходил по зову подобной ситуации (Снейп вызывал его не каждый раз), было лишь в том, что теперь Северус самостоятельно «вел» этот «танец», а не наоборот. — Толкаться, возможно, конечно, не так удобно из-за подлокотников, я знаю, Вы к ним не привыкли, еще и развернуться почти негде, но… — Все в порядке, — перебил его неловкий бубнеж Снейп, добравшись до кухонных тумб, благо дверной проем между спальней и основной комнатой, совмещавшей в себе и кухню, и гостиную, был шире, чем тот, что вел в прихожую. — Кофе? — предложил он, обернувшись на гостя, уже заприметившего книги. — Д-да, спасибо. Простите, а кто передал эти книги? Мама говорила, что какая-то девушка, которая к ней постоянно заходит, но я так и не запомнил имени. Хотелось бы ее как-нибудь отблагодарить… — Переборов неловкость, Льюис все-таки стянул один томик с самого верха стопки и открыл его оглавление. — А то мама постоянно затягивает всех людей подряд в «фонд помощи сыну», а я потом не знаю, что делать. Северус поставил чайник и заранее насыпал в две кружки по несколько ложек растворимого кофе. Парень слишком сильно местами напоминал ему саму «виновницу» торжества, — Грейнджер. Он тоже стремился к получению максимального количества знаний, тоже задавал неприличное количество вопросов… Мерлин, он тоже переходил на неразборчивый бубнеж всегда, когда его мозг работал быстрее, чем язык. — Она вряд ли ждет личной благодарности, — Снейп залил в обе кружки кипяток и кивнул гостю в их сторону в немом предложении взять свою порцию. — Почему?.. Вы с ней знакомы? — Пригубив кружку, поинтересовался Льюис. — Отчасти, — соврал зельевар. — Она работает в реабилитационном центре на пересечении Второго авеню и двадцать-первой восточной улицы, если Вы, вдруг, все-таки желаете попытать удачу. Имя — Гермиона Грейнджер. И учтите, — он развернулся, указав на собеседника кружкой, — если Вы решите проболтаться ей о том, что я сказал Вам ее место работы, а не Ваша мать, то я сочту своим долгом Вас придушить. Льюис, привыкший к подобным шуткам «профессора», рассмеялся, чуть не поперхнувшись кофе. — Унесу этот секрет с собой в могилу, мистер Хайд, даю слово, — драматизируя, он приложил свободную руку к сердцу. — А Вы останетесь серым кардиналом, стоящим за тем букетом, который я ей туда пришлю. Снейп театрально закатил глаза. — Господи, упаси, еще Шекспировской драмы нам здесь не хватало, мистер Гонзалес, избавьте. Предлагаю приступить к обсуждению Вашего расписания и не тратить время впустую. — А как же завтрак? — К черту завтрак. — Но Вам надо… — Никаких «но». Доставайте бумаги. Сдавшись, парень скинул со спины рюкзак и вытащил из него стопку распечатанных документов, полученным в одном письме с бумагами о зачислении. — Я знаю, что это не лучший колледж, но зато он открывает столько возможностей на будущее! — Льюис с энтузиазмом вытащил листы с информацией о выборе предметов и положил их на стол перед Снейпом. — На самом деле, я еще не выбрал часы и хотел с Вами проконсультироваться по этому поводу… На сколько крЕдитов мне следует ориентироваться по основному направлению в первом семестре, чтобы основательно налечь на дополнительное в следующем? Северус задумчиво притянул к себе бумаги и отставил кружку в сторону, чтобы случайно не пролить на них ее содержимое. Что он, вообще, знал об американской системе высшего маггловского образования? Практически ничего. Объяснить это парню будет проблематично. Одно дело — повторять с ним информацию, являющуюся идентичной в каждом уголке света, а другое — консультировать по каким-то специфичным вопросам. Зачем было придумывать своей новой «личности» наличие американского диплома, когда можно было бы свалить все незнание на разницу между местным и британским образованием — тоже не ясно. — На этот вопрос ответить я не смогу, мистер Гонзалес. Здесь ключевую роль играет именно учебное заведение, поэтому судить могут лишь те, кто там учится или учился в прошлом. — Вроде, выкрутился прекрасно и даже не соврал. — Хорошо, потом поинтересуюсь у старосты, — с улыбкой на лице ответил Льюис, вновь потянулся к книгам, чтобы их рассмотреть поближе, и вытащил из стопки ту, которую Северус не успел до конца пролистать при их с Грейнджер встречи. — Слушайте, тут какая-то записка. — Парень вопросительно вздернул брови и протянул найденный между страниц листок «профессору». Снейп заинтересованно облизал губы и принялся читать то, что Грейнджер оставила в учебнике, скорее всего, по абсолютной случайности. « Дорогой Гарри, Я знаю, что в последнее время мы общались довольно редко, если, конечно, встречи раз в год на годовщины победы можно так назвать… Прости, мне очень стыдно, что я ничего не сказала никому из вас, но мне тогда казалось, что так нужно. Я правда очень сильно скучаю, я просто не хотела никого из вас выбивать из колеи новостями о своих планах на отъезд и все в этом духе. Как вы там поживаете? Я, если что, в полном порядке. Нахожусь сейчас в Нью-Йорке. Пожалуйста, никому не рассказывай об этом только. Разве что своим: Рону, Джинни, Луне и Невиллу, и… Минерве. Как только я сюда приехала мне сразу так понравилось! Знаешь, а я ведь изначально планировала погулять тут несколько дней и отправиться в Северную Каролину, где намного спокойнее и меньше людей, но почему-то прям потянуло здесь остаться. Я, кстати, можно сказать, наконец-то исполнила свою негласную мечту и стала целителем. Не совсем целителем, правда, но не суть, я наконец-то могу помогать людям! Ты, наверное, не удивишься, что я получила здесь образование экстерном… Мерлин, я только сейчас подумала, насколько вы там, наверное, взволновались, получив новости о моем уходе из Министерства, а потом не получая от меня ни одной весточки в течение трех лет… Мне правда стыдно! Правда-правда! И скучаю я очень сильно, хоть и не сразу это осознала, признаюсь честно. Знаешь… Я много думала над тем, что, если бы сейчас были живы родители, у меня бы впервые появился шанс поддерживать с ними постоянную связь, а то, сам понимаешь, магический мир, потом война, а потом…» После этих слов лист был размыт, казалось, следами от слез, а затем нечитаемый текст и вовсе прерывался. Видимо, письмо так и не было дописано до конца. Северус вопросительно склонил голову набок, еще раз изучая прочитанные строки. Девушка действительно сбежала из магической Британии. При этом, она никому об этом действии не сообщила и… Не сообщала еще три года. Получается, что «Золотое трио» было развалено, причем еще до побега Грейнджер, судя по ее же словам о их редком общении. Снейп хмыкнул. Действия совсем не в духе «правильной всезнайки». Другим вопросом было то, что произошло с ее родителями. Если до этого зельевару было просто любопытно, то теперь его любопытство переросло в прежде покинувшее его желание разгадки тайн, покрывшись каким-то детским энтузиазмом. — Мистер Хайд? — Льюис озадаченно смотрел на «профессора» с неестественным интересом разглядывавшего чужие личные записи. — Я передам это мисс Гренйджер при встрече, — как ни в чем не бывало ответил Северус, аккуратно сложив лист бумаги и отправив его в карман домашних спортивных штанов. — А… Что там было? Просто Вы так его читали, будто там какой-то секрет мироздания записан. — Естественно, парень не смог удержать свое любопытство. — Любовное послание к какому-то мальчишке, — отмахнулся Снейп, снова взяв в руки кружку. — Люблю читать подобные письма еще со времен своей работы в школе, — пояснил он, отхлебнув кофе. — Сами понимаете, какие страсти иногда можно найти в таких вещах. — На его лице появилась двусмысленная ухмылка. — Не думал, что Вы позволяли себе такое делать! — саркастично воскликнул Льюис. — Кто же мне мог это запретить? — в том же духе, ответил Северус, посмеявшись. За все свои годы преподавания он и вправду видел неприличное количество подобных писем. Если над гриффиндорскими он просто насмехался, мысленно желая их авторам удачи, при наличии такого скудного словарного запаса и способов выражения эмоций и чувств, то своих слизеринцев он часто вызвал на личные беседы и объяснял, что именно они написали позорно, а что исправления не требовало. С хаффлпаффцами и рейвенкловцами таких проблем почему-то не возникало: первые были просто хороши в изложении своих теплых чувств на пергаменте, а вторые, видимо, предпочитали говорить все словами или подарком в виде книги, намекавшей на все эмоции своим содержанием, а не письмами. Однако, то, где студенты брали подобные книги, все еще являлось для зельевара загадкой, потому что, даже при всем своем желании, в школьной библиотеки такую литературу отыскать он не смог. А он пытался. Только из научного интереса, а не из желания занять себя чтением любовного романа на несколько ночей, конечно же. После обнаружения письма, адресованного Поттеру, от Грейнджер, полностью сосредоточиться на обзоре расписания и распределении часов уроков Льюису у Северуса не получалось. Слишком много интересной новой информации, которую он не знал, что хотел знать, пока не обнаружил. Если прежде в его мыслях был план о продолжении игры в «Хайда» с Грейнджер при редких встречах, которые он, конечно же, должен был по максимуму избегать или сокращать, то теперь ему резко захотелось пообщаться с девушкой, чтобы выяснить ее истинные мотивы побега. Снейп был не в силах даже представить причины, по которым такой человек, как она, мог пойти на подобный смелый и спонтанный необдуманный поступок. А если он был обдуманным, то… Видимо кардинально изменилась не только его собственная жизнь, но и жизни тех, кому прочили вечную славу, успех и удачу в каждом из начинаний, тех, чью дружбу ставили в пример и возводили в идеал этого вида взаимоотношений. Одно зельевар знал точно: еще один месяц до следующего спонтанного пересечения с Грейнджер на ее рабочем месте ждать он не мог. Или не хотел? Неважно. Естественно, добровольно приезжать в ненавистный центр вне своего расписания желания у него не было. Вторым и, наверное, единственным вариантом, было караулить девушку в бодеге, в которую та, похоже, заходила довольно часто… «Салазар, ну и куда ты полез? Снова хочешь сломать себе жизнь, но на этот раз собственным любопытством?» — Внутренний голос здравого смысла (или страха перед неизвестным) сбил Снейпа с потока его мыслей, заставив вернуться в реальность. — Так, на чем мы остановились? — Зельевар сделал глоток из второй по счету кружки кофе и вернулся к распределению информации для своего «студента». — На том, как Вы возмущались о прописанной необходимости пихать в расписание физкультуру обязательным для выбора на первый семестр предметом… — Льюис пожал плечами, согласно кивнув пересказанной точке зрения.