Могло быть и хуже

Остаток рабочего дня прошел быстро: Гермиона была настолько сильно увлечена разговорами с пациентами, что не заметила, как часы уже пробили время для отправления домой. С Маргарет после их ссоры они так и не пересекались. Обычно коллега забегала к ней на каждом возможном совместном перерыве, но, видимо, после сегодняшних слов, такого происходить больше не будет. Почему-то от этого осознания стало грустно. У Грейнджер не было друзей, за исключением, наверное, соседки, потому что всю себя она посвящала работе и получению новых знаний, но иногда хотелось по-человечески отвлечься и с кем-нибудь поговорить обо всем и ни о чем одновременно, с чем ей часто и помогала коллега, любившая без умолку выливать тонны информации на любые возможные темы. Гермиона собрала вещи и направилась к выходу из центра. Расписавшись в таблице учета, она отметила, что Уайт уже давно ушла домой, так как ее подпись стояла на пять строк выше. «Как я могла настолько сильно ее задеть, лишь указав на неэтичность ее действий…» — подумала девушка, кивнув администратору стойки регистрации на прощанье, и вышла на улицу. Вечерний Нью-Йорк встретил ее гудящими машинами: людям было невтерпеж преодолеть типичные для этого города пробки добраться до долгожданного отдыха. В метро в этот час соваться было опасно для жизни, поэтому Грейнджер решила, что прогулка ей не повредит. Тем более, квартира, которую она снимала, была совсем не так далеко от ее места работы. Конечно, чтобы жить в таком районе, а не где-то в Квинс, пришлось многим пожертвовать, но Гермиона не видела в этом ничего плохого. Старые здания, неприлично маленькие квартиры, больше похожие на комнаты в коммуналке, общие ванные на целый этаж… Девушке это казалось даже уютным и практичным, так как, будучи скованной в четырех стенах и чересчур скудном метраже, ей еще сильнее хотелось выбираться на улицу и изучать город. К тому же, вещей у нее было совсем немного, не считая книг, а дома она, грубо говоря, лишь спала, учитывая ее насыщенные рабочие будни: тратить больше денег на аренду более просторного помещения просто не было смысла. Перед тем, как отправиться домой, Гермиона зашла в Бодегу, — небольшой магазинчик на углу здания, — где ее тут же с теплой улыбкой поприветствовала пышная женщина латиноамериканского происхождения, сидевшая за кассой. — Очередной тяжелый рабочий день, дорогая? — с едва заметным акцентом спросила она, раздосадовано разведя руками. — Это дело легко исправляется бутылочкой вина, знаешь? Гермиона неловко посмеялась. Она была здесь частым посетителем и, скорее всего, единственной, кто останавливался, чтобы поддержать разговор с Ванессой, так звали женщину за кассой и по совместительству владелицу Бодеги. Мало кто в таком бешеном ритме города находил свободную минутку на то, чтобы буднично побеседовать с практически незнакомым человеком. — Каждый рабочий день — тяжелый, мадам Гонзалес, — усмехнулась Грейнджер, театрально вздохнув, — а как у Вас сегодня дела? Задав вопрос, девушка прошла к стенду с шоколадками у кассы, чтобы не отходить в другой конец магазинчика, пока владелица рассказывает ей о своем дне, и принялась рассматривать ассортимент. — Льюис сегодня заходил, — Ванесса чуть было не подпрыгнула на радостях, упомянув своего сына. — Представляешь, дорогая, он наконец-то получил положительный ответ из местного колледжа! — Даже по внешнему виду женщины было понятно, насколько сильно она была благодарна возможности поделиться с кем-то этими новостями. — Ты же знаешь, как нам, иммигрантам, сложно устраиваться. А теперь он сможет делать все официально, еще и учиться! — Я так рада за вас обоих! — воскликнула Гермиона, оторвавшись от изучения состава первой попавшейся шоколадки. — А на какое направление его взяли? — поинтересовалась она, наблюдая за тем, как собеседница буквально светилась. — Медицинское: стоматология, в качестве основного и фармацевтика, в качестве дополнительного. Честно признаюсь, пока разберешься в здешней системе — ногу сломишь, — Ванесса пожала плечами. — У нас в Пуэрто-Рико нет возможности выбрать второе направление: на какое поступаешь, такое и заканчиваешь, а тут все сложно. Гермиона понимающе рассмеялась. После Хогвартса любая система маггловского образования казалась ей странной, как, в целом, и другие системы в немагическом мире. Уж больно велика была разница и привычка. — Если хотите, могу передать ему несколько тематических книг, — предложила Грейнджер и, все-таки сдавшись, взяла со стенда шоколадку, положив ее на кассу. — Книги были бы очень кстати! Дорогая, ты не представляешь, как сильно я благодарна за это предложение! — Казалось, что женщина была вот-вот готова сорваться с места и задушить Гермиону в самых крепких объятиях, которые можно было только представить. — Льюис до этого занимался с каким-то… — Забыв слово, Ванесса пощелкала перед собой пальцами, чтобы сосредоточиться. — Репетитором. Ботаникой и неорганической химией, чтобы обновить знания уже на английском языке, а не на испанском. Чудесный мужчина, так доходчиво все объяснял, что именно из-за его вклада мой мальчик решил взять себе фармацевтику в качестве второго направления, еще и платы брал не очень много по местным стандартам, хотя ему самому деньги бы не помешали, в его-то положении… Он тоже британец, кстати, как и ты, а по имени и не скажешь… У вас там часто называют детей «Себастьян»? Они проговорили минут двадцать, пока в Бодегу не заглянул еще один покупатель. Вести диалог о семейных делах при посторонних стало неловко, поэтому Гермиона быстро пробежалась вдоль малочисленных рядов с продуктами и, набрав всего, что было ей необходимо, оплатила покупку и, распрощавшись с Ванессой, покинула лавку, пообещав как можно скорее занести книги для Льюиса. Дверь была закрыта, сумка брошена на тумбу в углу импровизированной прихожей, а под потолком зажглись гирлянды, державшиеся на стенах лишь на скотче и добром слове. Гермиона устало плюхнулась на небольшой диван, откинула голову назад и застонала. Заметив состояние хозяйки, Крукшанкс слез с кухонной тумбы и вальяжно переместился к ней на колени, чтобы оказать хоть какую-то поддержку. — Спасибо, Крукс, — прошептала Гермиона, почесав кота между ушек, на что тот ответил громким урчанием. — Да, я знаю, что все это тяжело, всегда знала, но это и есть плата за то, что мы тут с тобой живем новую жизнь… Не смотри на меня так, — она посмеялась, — я не «сошла с ума настолько, чтобы разговаривать с котом от собственного одиночества», ты просто очень приятный собеседник. Несколько взмахов палочкой и на старой электрической плите уже закипало молоко, а рядом с ковшиком ложка «самостоятельно» отмеряла необходимое количество какао-порошка. Гермиона пыталась жить, не используя магию, но поняла, что вне волшебного мира ее использование ощущалось намного иначе. Возможно, подобные ассоциации сложились у девушки лишь из-за того, что магия в ее прошлом выступала способом защиты, а не бытовой помощью, а возможно, что недолгий отдых от колдовства просто пошел ей на пользу. — Знаешь, я бы могла договориться с центром и носить тебя с собой на работу, чтобы ты так же лежал на коленях у пациентов и успокаивал их, — улыбнувшись, проговорила Гермиона, зеркально склонив голову набок в ответ на реакцию Крукшанкса на ее предложение. — Из тебя вышел бы отличный ассистент. Да, что уж там, просто отличный психолог. Ты умеешь выслушивать лучше, чем многие люди, которых я знаю… И профессиональную этику ты бы соблюдал лучше, чем они… Гермиона рассмеялась, представив кабинет с табличкой «Доктор Крукшанкс Г.» на двери, но уже в следующую секунду умолкла от собственноручного же упоминания сегодняшнего поведения Маргарет и темы их разговора. Призвав к себе чашку с горячим какао с помощью беспалочкового Акцио, девушка задумчиво взглянула на «собеседника». — Насколько сложно может быть найти во всем Нью-Йорке одного человека? — задумчиво спросила она, но кот никак не отреагировал, видимо понимая, что вопрос хозяйки был чем-то из разряда неосуществимого. — Просто так странно это все, знаешь? В одном месте его открыто ненавидят и описывают чуть ли не апогеем хаоса и раздора, а в другом рассказывают, какой он чудесный человек, всегда готовый помочь… Хватит смотреть на меня, как на слетевшую с катушек, мне просто любопытно! Я-я даже в чужое дело тут не лезу, лишь хочу понять… — Крукс недоверчиво фыркнул, на мгновение опустив ушки. Ей все всегда хотелось понять. И изучить. Сложно было, конечно, назвать вечную тягу к знанием «привычкой», однако она практически таковой и являлась. Гермиона могла увидеть одно интересное слово, сесть за изучение его значения, а закончить на его этимологии, случайно по ходу действий выучив грамматику какого-либо другого языка, из которого то слово происходило. И так было абсолютно со всем. Включая этого Себастьяна Хайда. Было ли ее желание встретиться с ним обоснованным? Не шибко. Хотелось ли ей все равно это сделать? Очень. *** Время летело быстро, когда оно было целиком забито важными делами, которыми было интересно заниматься. Именно так было у Гермионы с работой. С тех самых пор их общение с Маргарет сошло на «нет», а девушка все равно слышала, что коллега не оставила свою привычку сплетничать о пациентах, а лишь перенаправила ее на другие уши. Без постоянной компании на рабочем месте было немного одиноко, даже если не считать десятки людей, проходивших через приемы у Грейнджер ежедневно. Именно поэтому она серьезно задумалась о том, чтобы таскать Крукса в центр и даже позаботилась о том, как это можно было организовать. Больше двух недель Гермиона собирала информацию о всех окружавших ее людях на наличие у них аллергии на кошек, а затем составила огромное письмо начальству со своим предложением и приложенной нему «выборкой наличия аллергии у работников и пациентов». Ответа пришлось ждать дней пять, но в результате он оказался положительным. Крукс мог присутствовать на рабочем месте далеко не каждый день из-за некоторых пациентов, однако Гермиона все равно сочла это за свою маленькую победу. Вскоре Крукшанкс стал неотъемлемой частью коллектива и его, казалось, любили и уважали больше, чем саму Грейнджер. Ему даже организовали небольшой уголок в общей комнате, чтобы он мог «отдыхать от хозяйки». Видя то, как Гермиону это раздражало, Крукс не стал пользоваться «подарком», лишь иногда покидая ее кабинет, чтобы погулять по этажу и размяться перед очередным часом лежания на чужих коленях и принятия поглаживаний. — Вам требовалась моя подпись. Я поставил свою подпись, — Из коридора донесся низкий грубый, словно наждачная бумага, мужской голос. — Я являюсь в это место только ради этого. Не отнимайте моего времени, и я не буду отнимать вашего. Крукс настороженно поднял голову и тут же спрыгнул с кресла, на котором дремал, чтобы выйти и проверить то, что происходило за дверью. Кот явно относился к своей работе преданно и серьезно: каждый раз, когда он слышал ругань или плач, он брал на себя обязанность найти того человека, кто являлся их источником, и приложить лапу к его успокоению. — Мистер Хайд, Вы не понимаете, я обязана подтверждать Вашу явку и стабильность Вашего состояния своей подписью, которую могу поставить только тогда, когда буду убеждена в правильности своих действий, — Маргарет звучала практически разъяренно. — Для того, чтобы мне убедиться в них, нам следует разговаривать в течение сеанса. «Мистер Хайд,» — повторила Гермиона про себя обращение коллеги к мужчине. За весь прошедший месяц, полностью посвященный работе, она успела забыть про свой план, начав считать его ребяческим, коим, по-факту он и являлся. Однако сейчас возможность хотя бы лично узреть этого загадочного пациента упускать она не могла, хоть просто так вмешиваться в диалог за дверью было и неловко. — Я Вас уверяю, мисс Уайт: Вы получите намного больше удовольствия от разговора с зеркалом, чем со мной, — Себастьян держал ровный тон, стараясь не срываться, но в его голосе была ярко выражена острота произносимых им слов. — У меня дела. — Вам напомнить, что случится, если Вы не пройдете ежемесячный учет? — Гермионе было ясно, что Маргарет манипулировала. — Вам напомнить, что все наши прошлые встречи заканчивались ровно так же, но Вы все равно сдавали все бумаги в нужном виде? — Он явно ее передразнивал. Гермиона усмехнулась. В его стиле речи было что-то до боли знакомое, что-то, что в нынешних обстоятельствах при ее поменявшемся мнении о коллеге подходило ситуации идеально. — Я вижу, что Вы не хотите возиться со мной, — он продолжал, — а я не хочу возиться с вами. С Вами. Поэтому, будьте добры, поставьте свою чертову подпись, уберите с меня это рыжее безобразие и мы будем жить припеваючи, не вспоминая о существовании друг друга еще целый месяц. «Мерлин, Крукс, а вдруг у него аллергия,» — Гермиона тут же вскочила с места и вылетела в коридор, чтобы (по собственному мнению) предотвратить чью-то смерть. Она, возможно, чересчур драматизировала, но другого достаточно сильного аргумента в пользу того, чтобы покинуть кабинет и все-таки вмешаться, придумать для себя не смогла. Спасибо коту. Первым, что она увидела, оказался рыжий клубок шерсти, спокойно свернувшийся на коленях у мужчины, сидевшем в инвалидном кресле. «Мистер Хайд,» — вновь повторила про себя девушка, неловко улыбнувшись. Она и сама не знала, каким именно представляла его, но, основываясь на имевшейся информации, по которой Себастьян шикарно соответствовал своей фамилии, у нее в голове точно стояла картинка с обложки книги Стивенсона. Ну, а как было иначе? С одной стороны — гроза всего коллектива, — а с другой — человек, практически безвозмездно помогающий другим. — Видите, мисс Уайт, наши пререкания уже начали собирать себе аудиторию, поэтому я еще раз предложу Вам с ними закончить, — Себастьян самодовольно ухмыльнулся. — Иначе, такими темпами, нам скоро придется давать турне по всем Штатам. На вид Хайду было лет… Тридцать? Сорок? Определить было проблематично из-за стиля, в котором мужчина был одет: футболка с логотипом какой-то рок группы, накинутая поверх нее затертая кожаная куртка… Его шею полностью покрывала большая татуировка, уходившая под ворот, так что Гермиона спокойно сделала вывод, что она явно была не единственным рисунком на его теле (шея — самое болезненное место для нанесения татуировки, очень редко люди бьют что-то только лишь на ней), на его лице красовалась недельная щетина и были заметны несколько шрамов: на носу и на правой брови, — а его темные волосы с выделявшейся на висках сединой были убраны в неаккуратный импровизированный пучок. Если судить по стереотипам, то выглядел он совсем недружелюбно, опровержений чему не добавляло его раздраженное выражение лица. — Прошу прощения, мистер Хайд… — Гермиона сделала несколько шагов вперед, чтобы убрать с его колен кота. — Сегодня, по-видимому, я еще доктор Джекил, — сухо ответил Себастьян с искоркой юмора в глазах, — ведь Ваша коллега все еще не бьется в истерике, как это происходит обычно. Гермиона по-профессиональному сдержанно посмеялась, а ее лицо слегка залилось румянцем от осознания того, что она шутила практически так же перед Маргарет месяц назад. Как бы та не решила вздумать, что они с ним «За одно». — Надеюсь, что у Вас нет аллергии на кошек, простите, — девушка подняла недовольного от бытия потревоженным Крукса с колен Хайда. — Если что, у меня есть средство от аллергии в кабинете… Отстраняясь, Гермиона заметила, что Себастьян смотрел на нее… странно. В его взгляде явно читался интерес, но было и что-то еще. От смущения девушка не смогла сосредоточиться на нити мысли, касавшейся анализа необычной эмоции в глубине темных глаз Хайда, но точно решила, что сделает это позже. — Не беспокойтесь, мисс Грейнджер, у меня аллергия только на чистку одежды, — буднично сказал Себастьян, аккуратно сняв с черных джинсов несколько рыжих волос, и выкинул их куда-то в сторону, но он произнес ее фамилию, сделав на ней особый акцент на фоне всей остальной фразы. В этот момент, который уловила и девушка, из его голоса на мгновения пропал тот грубый хриплый «угол», с которым он обращался к Маргарет, сделав его почти что бархатным. По спине Гермионы прокатилась волна мурашек. Голос, глаза, стиль речи, практически исчезнувший, но все еще читавшийся британский акцент, внешнее сходство… Мерлин, она должна была бежать от прошлого, а не намеренно искать его во всем, что попадалось ей на глаза. «Видеть сходства с умершими людьми в других людях — обычное явление, потому что ты всего лишь хочешь встретиться с ними вновь и сказать то, что не успела сказать им при жизни,» — строго наставила себя Гермиона, выпрямившись: «Но он знает, как тебя зовут… Тупица, ты вышла из кабинета, на котором красуется табличка с твоей фамилией. Но он обратился ко мне на «мисс»… У тебя на пальце нет кольца, он сделал выводы. Но зачем он сделал акцент?..» — Гермиона одернула себя, стараясь вернуться в реальность. Тот человек, которого напоминал ей Себастьян, был давно мертв: он сделал свой последний вздох на ее глазах, она вернулась за его телом, она отнесла его в лазарет, несмотря на непонимание окружающих, она была на его похоронах, она бросила последнюю горсть земли на его гроб перед тем, как закопали его могилу рядом с Гремучей Ивой. Она так же участвовала в принятии решения о его памятнике, настаивая на том, что он не стерпел бы ничего вычурного, поэтому, благодаря ее аргументации, на его место была установлена скромная мраморная табличка: «Здесь покоится Мастер зельеварения Северус Тобиас Снейп, герой второй Магической Войны, обладатель ордена Мерлина первой степени за заслуги перед волшебным миром, профессор зельеварения и директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, почетный член Ордена Феникса и самый смелый и сильный человек, которого когда-либо знала магическая Британия». — Ладно, идите уже отсюда, — злобно прошипела Маргарет, сдавшись, чем прервала меланхоличные мысли Гермионы. — Увы, я не волшебник, чтобы уйти отсюда на своих двоих, — самоиронично ответил Хайд, вздернув бровь, и задумчиво постучал пальцами по рамам на колесах кресла: — Хотя, соглашусь, данное зрелище на фоне таблички «Реабилитационный центр» выглядело бы весьма комично. Гермиона еле-удержалась от того, чтобы прыснуть со смеху, но странное внутреннее ощущение от вида Себастьяна, от его речи и мимики, напрочь отказывалось ее покидать, перебивая все остальное, что было у девушки на уме. Упоминание волшебства, точнее, его отсутствия, тоже не осталось незамеченным, породив еще больше параноидальных вопросов. Была ли хоть какая-то вероятность того, что он — действительно Он? Грейнджер сжала челюсти, мысленно сняв с Гриффиндора десять баллов за свои абсолютно идиотские и нелогичные размышления. — До встречи, Уайт, — Он толкнулся задом в сторону выхода. — Если Вам так сильно нравится обо мне думать и говорить, судя по реакции мисс Грейнджер, потому что я не поверю в то, что она впервые видит колясочника, работая в таком месте, я могу прислать Вам букет цветов с напоминанием о себе за неделю до приема, чтобы Вам было, что еще обсудить, — Нахально подмигнув, Себастьян развернулся и исчез в городской суете. Раскрасневшись от неловкости, Гермиона тут же забежала обратно в свой кабинет и застыла, как только закрыла за собой дверь. Человека можно было узнать по внешности, по стилю, по голосу, по походке, а если все это соответствовало не полностью, то человека можно было узнать по исходящей от него энергии… Нет. Девушка прикрыла глаза, опустив голову. Она просто слишком сильно скучала. Она просто слишком сильно злилась на то, как тем человеком, которого она видела в Себастьяне, распорядилась судьба, как несправедлива с ним была жизнь. Она просто искренне хотела, чтобы у него был второй шанс. Однако всем известно, что вторых шансов после смерти обычно не дают. Стоило отпустить прошлое, раз она пыталась от него бежать, но сделать это было сложно. Особенно, когда оно настигало ее настолько внезапно.