Могло быть и хуже

Нью-Йорк никогда не спит. А действительно ли? Да, вполне себе, никогда, если, конечно, не учитывать аварию в энергосистеме, произошедшую в ночь с 13 на 14 июля 1977-го года, в результате которой без электричества остались все районы, за исключением южной части Квинс, обслуживаемой совсем другой компанией. В остальном Нью-Йорк, кажется, — самый лишенный сна город на Земле, и речь даже не идет о том, что его жители официально входят в топ по частоте наличия бессонницы у населения во всех Соединенных Штатах. Нескончаемый поток машин, толпы вечно спешащих куда-то людей, яркие вывески на Манхэттене, менее яркие, но все еще агрессивно старающиеся втюхать какой-то хлам рекламные щиты и стенды в других частях города, навязчивые бездомные, городские сумасшедшие, крупнейшая система нефильтрованной, но самой чистой воды в стране, которая является «секретным» ингредиентом известной во всем мире пиццы из местных забегаловок… — Нью-Йорк… — вздохнула Гермиона, завороженно оглядевшись по сторонам. Она жила здесь уже больше трех лет, но каждый раз восхищалась окружением, словно была здесь впервые. Даже если не обращать внимания на многочисленный мусор, усеивавший тротуары, и на далеко не самый приятный аромат, стоявший в воздухе, что-то в этом городе было… Особенным. С момента победы над Темным Лордом прошло чуть меньше восьми лет. Эти восемь лет стали, наверное, самыми прогрессивными временами за всю историю магической Британии: то, как быстро менялось общество, порядки, правила, законы, — все это с трудом успевали фиксировать историки. Вслед за победой практически мгновенно пошла полная реформация управления миром (магической Британией). Нынешний министр взял на себя меньше обязанностей, еще больше распределив дела по главам отделов; были приняты меры о модернизации Статута о Секретности, теперь позволявшего налаживать более плотное сотрудничество между магами и магглами в различных сферах, но пока что лишь под полным контролем министерства; спустя сотни попыток, магическое сообщество смогло пересмотреть и узаконить использование немагических технологий при условии, что их альтернатив нет в магическом мире. Кроме того, волшебникам потребовалось слишком много времени на то, чтобы осознать важность разумных магических существ, поэтому, благодаря все еще стоявшим перед глазами общественности заголовкам газет, превозносившим их вклад в победу над Волдемортом, эта часть жизни всего магического мира не была обделена вниманием. Система образования также не осталась без изменений: после восстановления Хогвартса последовала реформация системы безопасности в школе, вместе с тем было принято направление на прекращение вражды и формирование дружественных отношений между факультетами, что проявлялось в создании общих школьных гостиных, где дети могли проводить свое время вне зависимости от принадлежности к «Дому», и в большем разнообразии распределения студентов по урокам: теперь в одной группе могли присутствовать студенты со всех факультетов сразу. Такие меры не только активно помогали бороться с как-никак возникнувшей после войны стигматизацией слизеринцев, но и позволяли ученикам сплотиться еще сильнее. Гермиона активно участвовала как в восстановлении школы, так и в реформации общества на правах участницы «Золотого Трио» и обладательницы Ордена Мерлина первой степени. Как она и планировала, после сдачи экзаменов и завершения реконструкции замка, ее пристанищем стало министерство. Однако, как только вся суматоха улеглась, на душе стало невообразимо пусто. Будто бы чего-то не хватало. Столько лет, проведенных в вечном стрессе, в борьбе, в попытках заполучить шанс на спокойную счастливую жизнь… Но, как только спокойная жизнь началась, счастья в ней не оказалось. Магический мир, за который девушка когда-то была готова умереть, начал лишь давить, ограничивать. Казалось, что каждый окружавший ее человек постоянно что-то от нее ждал, а она не могла позволить себе не оправдать ожиданий. До определенного момента. В один день, Гермиона обнаружила себя стоящей на платформе для межконтинентального перемещения с порт-ключом в руках и с огромным количеством воспоминаний и людей, которых она вот-вот оставит позади. Сказала ли она кому-либо, что собирается делать? Нет. Волновало ли это кого-либо? Честно сказать — тоже нет… Гарри был занят работой, а Рон ушел с головой в Квиддич. Троица не общалась уже больше года, если, конечно, их прежние встречи лишь на годовщины победы можно было назвать «общением». Остальные друзья и знакомые со школьных времен и с боевой передовой каким-то образом смогли обрести ту самую спокойную счастливую жизнь, о которой грезила Гермиона. Решение сбежать, испариться, исчезнуть далось девушке на удивление просто: бутылка вина за чтением собственного дневника, который она вела с самого первого столкновения с магическим миром в возрасте одиннадцати лет, и бумага о добровольном увольнении из министерства одним днем на следующее утро. Пожалеет ли она о том, что сделала? Возможно. Но давление буквально всего, что ее окружало, не позволяло больше терпеть, как и ее собственное давление на себя. — Грейнджер, ты идешь? Гермиона выдернула себя из внезапно накативших волной мыслей о прошлом и, широко улыбнувшись, опустила взгляд на коллегу. — Небо такое красивое. Каждый раз восхищаюсь тем, как облака отражаются от стекол небоскребов, — Девушка неловко убрала прядь выпавших из хвоста волос за ухо и устремилась вслед за спутницей к дверям. Несколько лет назад Нью-Йорк встретил Гермиону не только до боли знакомой промозглой погодой и пугающим до мурашек темпом жизни, но и кучей открывшихся для нее, как и для всех прибывающих в этот город, новых возможностей. Она, желая отдохнуть от магии, решила найти себе новое увлечение и довольно быстро втянулась в маггловскую медицину и психологию, пройдя соответствующий университетский курс экстерном и тут же подавшись на практику в одну из частных открытых для стажеров реабилитационных клиник. Возможно, медицина (включая психологию) — не лучший выбор для «отдыха» от всего, что было в жизни девушки раньше, но ей всегда нравилось помогать. С устройством подмастерьем в больницу Святого Мунго не вышло из-за всех обстоятельств, буквально загнавших ее за офисный стол в министерство, поэтому давняя мечта, все это время тихо дремавшая на подкорке сознания, исполнилась в немного ином виде. — Ты помнишь, что у нас сегодня насыщенный день одиночных приемов и одна групповая сессия? — поинтересовалась коллега, (Маргарет Уайт, психотерапевт, параллельно занимавшаяся организацией доступной среды в свободное время вместе с некоммерческими организациями) поставив подпись на листе отметки прибытия на рабочее место. — Если ты так и будешь продолжать залипать во все, что возникает перед тобой, то помощь, скорее, понадобится тебе, а не нашим клиентам. Гермиона скривилась от нелестного комментария и, подписавшись вслед за приятельницей, сразу же двинулась по длинным коридорам с высокими зеркальными потолками в сторону своего небольшого кабинета, выделенного ей совсем недавно. — Мио, — чуть более дружелюбным голосом окликнула ее Маргарет, когда она уже собиралась повернуть ручку двери, — у меня сегодня в два прием моего «любимого» мистера Хайда, поэтому я буду нуждаться в твоей моральной поддержке после его окончания. Этот тип мне покоя не дает, хоть мы и встречаемся с ним раз в месяц. — Интересно, выдастся ли тебе когда-нибудь узреть его более лояльную «сторону» доктора Джекила? — чересчур театрально ответила вопросом на просьбу Гермиона, рассмеявшись, но ее великолепная (по ее собственному мнению) литературная шутка не была воспринята ровным счетом никак. — В любом случае, буду ждать тебя в кафетерии после окончания «пытки», — Натянуто улыбнувшись, девушка исчезла за дверью своего кабинета. Разложив перед собой несколько стопок бумаг с личными заметками о клиентах, Гермиона приступила к подготовке к насыщенному рабочему дню. Она не могла позволить себе забыть какую-нибудь, казалось, малозначимую информацию о ком-то, кому она оказывает помощь, будь то имя их первой золотой рыбки или историю о том, как их любимый свитер сел после неудачной стирки. Закончив с «повторением», девушка оглянулась на открывшуюся дверь и с теплой улыбкой поприветствовала первого пациента. — Господи… — практически простонала Маргарет, плюхнувшись перед Гермионой на стул в кафетерии. — Ты даже не представляешь, насколько Хайд невыносим… Тебе очень сильно повезло, что за все твое время работы здесь, тебе ни разу не пришлось с ним пересекаться. — Я не верю, что он настолько плох. Тем более, Марго, нельзя в столь снисходительном ключе отзываться о людях, которым ты оказываешь помощь, — Грейнджер аккуратно подвинула поднос с обедом ближе к себе, чтобы освободить место на столе для блюда коллеги. — Сплетничать о них, между прочим, тоже нельзя. — Ой, брось ты, хватит умничать, ради всего святого. Себастьян тут у нас, как ты и сама знаешь, местная «знаменитость», — Маргарет драматично развела руками, показывая масштаб проблемы. — Он не хочет тут находиться, и мы все не хотим, чтобы он тут находился. Полностью обоюдные взаимоотношения. Это ты еще не застала те времена, когда его только перевели сюда. Он такие истерики закатывал… Гермиона устало вздохнула. Она никогда не любила сплетни и не была в них заинтересована. В большей степени, конечно, потому что она сама слишком часто на протяжении всей своей жизни в Великобритании становилась предметом обсуждения в не самых добросовестных газетах, поэтому к другим людям, о которых нелестно отзывались за их спинами, она могла проявить лишь эмпатию и сочувствие. — Он приходит… — Грейнджер не успела закончить, как ее перебила собеседница. — Не приходит. Не может. — Я образно, — оправдалась девушка, слегка залившись румянцем от осознания того, что случайно сделала не совсем корректное для ее вида деятельности и места работы предположение. — В любом случае… Он посещает тебя каждый месяц, ты каждый месяц, как я тут работаю, конечно, вытаскиваешь меня, чтобы пожаловаться на него, но ты так ни разу и не рассказывала мне о том, что он здесь делает… — Ей вновь не дали закончить мысль. — О-о-о, приготовься, — восторженно воскликнула Уайт, отхлебнув кофе, — это очень интересная история. — Я не хочу знать его историю, ты не дала мне договорить, — упрямо возразила Гермиона, — я лишь хотела сказать, что сплетничать о пациентах и пытаться этим как-то сформировать одностороннее мнение о их личности у других людей — вдвойне некорректно… Однако, похоже, ее уже не слушали, приготовившись вывалить на нее кучу непрошеной информации. — Не знаю его полную медицинскую историю, конечно, никто не знает, — завела шарманку Маргарет, — но попал сюда он после того, как его перевели из другой больницы: там он оказался после аварии. Говорят, что его сбила машина, а водитель сбежал с места ДТП, но точно этого тоже не знаю. Пока его откачивали и приводили в себя, он жутко бредил. После того, как он очнулся, он все еще жутко бредил… — Уайт нервно посмеялась. — Марго, хватит, заканчивай, это… — Ладно, ладно, сейчас… Короче… — Тут застонала уже Гермиона. — Он нес чушь и пытался себе навредить. В результате, его поставили на учет в психо-неврологическом отделении, но, потом решили, что все это его состояние — последствие травмы и психологическая реакция на нее, и пришли к выводу, что его будет намного полезнее перевести в специализированный центр. Вот. И так он уже сюда несколько лет приезжает каждый месяц, закатывая истерики о том, что ему это не надо и, вообще, он «справляется без нашей помощи и не сумасшедший». А не приезжать он не может, потому что ему нужно отмечаться на учете, иначе его снова заберут в стационар без лишних разбирательств, как это было один раз в самом начале. — Марго, правда, мне не нужна была вся эта информация о твоем пациенте, — Гермиона отложила пластиковую вилку и посмотрела на коллегу, полностью приготовившись ее в очередной раз отчитать. — Я в любом случае не могу с тобой полностью разделить эту непонятную неприязнь к нему. Это неэтично и… Низко. Недовольно фыркнув, Маргарет поднялась с места и, забрав свой поднос с обедом, отправилась на поиски другого столика, чтобы пожаловаться кому-то еще или переварить свое недовольство в одиночку. Проводив коллегу взглядом, Гермиона вздохнула, совершенно не понимая, как можно было так просто пренебрегать базовыми правилами профессии и не обладать… Эмпатией?.. Чтобы позволить себе разбрасываться личной информацией о другом человеке, о пациенте, во все возможные стороны. Однако девушка бы соврала, если бы сказала, что не хотела бы хоть раз встретить этого Себастьяна Хайда. Совсем не из зародившегося в ней интереса, никак нет, а из обычного желания сформировать свое личное мнение о человеке и, возможно, помочь?.. Да, сам мужчина, по словам Уайт, не нуждался в помощи, но за время своей практики и жизни в военное время Гермиона поняла, что никто так сильно не нуждается в помощи, как те, кто отрицают свою в ней нужду. В таких случаях следует найти правильный подход для одной стороны взаимодействия и правильного человека для другой… Грейнджер тряхнула головой, чтобы отогнать мысли о чужом деле, в которое ей лезть точно не стоило, и, убрав за собой одноразовую посуду, направилась обратно в кабинет. Маргарет умела заинтриговать тем, что интриговать не должно было, и Гермиона это прекрасно знала. Ее «синдром спасателя» был тут точно не нужен: как-никак, у нее есть своя работа и свои пациенты, каждому из которых необходимо ее полное внимание и присутствие. «Мы заходим в кабинет, настраиваемся и продолжаем работать, Гермиона, у тебя свои заботы,» — про-себя произнесла девушка для поднятия духа, широко улыбнувшись пришедшему на сеанс мужчине средних лет, и открыла перед ним дверь, пропуская его вперед себя.