Миллион причин

Глаза Тэ настолько привыкли к темноте, что различают каждый сантиметр обстановки общей комнаты. Хотя, может это и не зрение, а его отличная память услужливо подсовывает картинки там, где, казалось, царил полный мрак. Обычно в этой комнате было не настолько темно, но сегодняшний порывистый ветер, предвещавший сильный дождь, нагнал такие тяжелые и непроглядные тучи, что даже луны не было видно. Тэ нажимает на кнопку смартфона, проверяя время. Половина второго… Он невольно усмехается. Надо же! Как бывает причудлива судьба. …Пять лет назад именно в это время он также сидел и ждал Чона, поглядывал на часы и все гадал, когда тот вернется с занятия по вокалу. Тогда ему все казалось правильным и само собой разумеющимся. Он не мог спокойно смотреть на то, как неуютно чувствует себя макнэ. Всем в доме, тем более таком небольшом, должно быть хорошо и комфортно, они должны дружить, даже больше, быть семьей. Именно так говорила его бабушка. Видя, как все сильнее замыкается в себе их младший трейни, Тэ решил, что больше так продолжаться не может. Немногословный поначалу, Чон становился все тише, старался быть неприметнее. Тэ не понимал порой, когда он спит и спит ли вообще. Ведь он ложился последним, когда все уже видели сны, а вставал первым. Он терялся от самых простых вопросов, задаваемых хёнами, а добиться от него ответа становилось все труднее. Этак он и вовсе разучится говорить! Что не так с этим парнем? Да, они тут самые младшие, и воспитание велит им уважать хёнов, но ведь не до такой же степени!.. Тэ вот, к примеру, очень даже хорошо общается с Хосоком, да и Джин вполне компанейский парень. Но все же… Если уж совсем по честноку, ему очень хотелось завести тут настоящего друга. Сам немного странноватый, но непоседливый и шкодливый по натуре, он остро нуждался в непосредственном общении, не стиснутом никаким рамками… В коридоре хлопает дверь и загорается неяркий свет. Чонгук… У Тэ вдруг резко потеют ладони, и все слова, что он так долго готовил, вылетают из головы, печально помахав вслед. Что он делает? Зачем? Кому нужно это его раскаяние, эти признания? Нет, надо все отменить. Сейчас он может лишиться своего самого близкого и верного друга. Ведь, несмотря ни на что, он считает Чона другом и очень дорожит этой дружбой. Так к чему этот вечер откровений! Вернее, уже ночь… Тэ уже хочет незаметно свалить в комнату, даже начинает подниматься, когда негромкий веселый голос снова припечатывает его к дивану. — Тэхёни? Чего сидишь в темноте? Снова задумался или ждешь меня? — Чонгук безошибочно узнает в темном силуэте друга и присаживается рядом, счастливо улыбаясь. От него пахнет свежестью и недавно начавшимся дождем. — Я задержался. Работал над твоей лирикой для юнита, ну и немного дополнил. Ты же не будешь против, нет? Но я не принял запись за окончательный вариант, тебе же надо тоже посмотреть. А потом никак не мог собрать все это с твоим миксом. Так увлекся, что… Хён? — Макнэ вдруг замечает, что Ким сидит неподвижно и, кажется, слишком напряжен. — Что-то случилось, — в его голосе появляется тревога, — что-то дома? Снова хейт? — Гуки, — Тэ и сам не узнает свой голос, а Чон начинает нервничать еще больше. Тэхён негромко прокашливается, взъерошивает и без того непокорные волосы и глубоко вздыхает. — Я тут… Мне надо серьезно поговорить с тобой, — он старается говорить уверенно, но это получается плохо. К тому же, Тэ так и смотрит на свои колени, не решаясь поднять глаза на друга. Сердце сбивается с ритма, и в ушах шумит непонятно от чего. — Да скажи, наконец, что случилось! — от веселости парня не остается и следа. Он разворачивается к Тэ, само внимание и готовность помочь, поддержать. Ладонь опускается на плечо Техёна и чуть сжимает. — Мы вместе придумаем, что сделать. Только не молчи, прошу тебя. Эй, ну что ты… «Вместе» … Это слово словно граната взрывается внутри Кима, и все напряжение, вся боль, что так долго терзала его в последнее время, все тяжелые мысли, что черными птицами кружили в голове, все накатывает разом. Со звоном сорвавшейся пружины в виске. Тэ сжимается, опускает голову и прячет лицо в ладонях, качается из стороны в сторону и твердит что-то. Обрывки фраз долетают до обалдевшего и замершего Чонгука: — Я виноват… как получилось… мы ведь… Я не хотел, чтобы ты узнал от кого-то… Лучше я сам… — Техёни, — Гук пытается приобнять друга за плечи. — Ну что ты. Я не понимаю ничего. Ты можешь рассказать… Рассказать… Да, именно для этого он и сидел на этом проклятом диване, где они частенько дурачились, где засыпали вместе, уставшие от репетиций, смотря очередной фильм. Том самом, на который чуть перебравший на свой день рождения Тэхён пролил вино, которое потом убирал Чонгук, ругая смеющегося друга. Сколько мгновений они провели тут на камеру, да и без нее… — Я устал, — Тэ вдруг резко поднимает голову. — Я охренеть как устал от всей этой брехни. — Он медленно поворачивается и заглядывает в глаза Чона. — Эти последние три года хитрости. Никому не нужного вранья, Чонгук. Понимаешь? — О чем ты? — тот вглядывается в лицо напротив, пытаясь понять, прочитать в глазах. — Как же так, Гуки? — почти шепчет Тэ. — Неужели ты не понимаешь? Неужели ты не понял до сих пор? — Чего я не понял? — Весь этот фарс. Вся эта игра на камеру. Не всегда, но я старался чтобы ты… — Ким порывисто хватает запястья друга. — Это притворство! Гребаный фансервис! — Его голос звучит громче, в нем скользят нотки ненависти. — И я это все начал. Я, понимаешь? А теперь не знаю, как все это остановить. Все как снежный ком, только больше и больше. Про нас уже черт знает что говорят. А ты такой, — его рука отрывается от запястья, взлетает, будто желая коснуться лица Чона, но снова падает. — Светлый… Чистый… Ты же мой друг, а я… Как я мог… — Прекрати говорить чушь, — Чонгук начинает терять терпение. — О каком фансервисе ты твердишь? Ты же знаешь, что я не притворяюсь, да и ты тоже, так зачем… — Нет, я тоже не притворяюсь, но… Как же тебе объяснить, — Тэ пытается вспомнить все, что собирался сказать, все, что так важно сейчас, в данный момент, но слова будто утекают из головы. — Пойми, пожалуйста, и прости меня… — Да о чем ты? За что я должен тебя прощать? Какая-то игра на камеру, какой-то ком. Что все это… — до него начинает доходить смысл сказанного. — Притворство? Фарс? Так все это время ты?!.. — он резко вскакивает и пятится в сторону коридора. Перед глазами будто мелькают кадры кинопленки. Дебют, и Тэ от всей души обнимает его: «Мы это сделали, Гуки! Мы молодцы! Ты молодец!» «Чонгук — моя семья». Он, уставший от бесконечных прогонов, утыкается головой в подушку, но Тэхён, сам уставший и сонный, тащит его на кухню со словами: «Молодому растущему организму необходимо питаться.» Бон-Вояж… Рисунки на песке… «Ви и Чонгук любовь навсегда.» — Нет, не уходи, — Тэ подскакивает за ним следом. — Куки, дай мне все объяснить. — Объяснить что? — Чон уже не старается говорить тихо. Ему плевать, что кто-то услышит. — Что ты стебался надо мной три года? Три гребаных года, Тэхён! Изображал сначала друга, потом влюбленного, — последнее слово он выплевывает с издевкой, — а все оказалось фарсом? Постановой? На хрена? Актерское мастерство оттачивал? — Нет, Куки, — Тэ умоляюще протягивает к нему руки, — я не притворялся твоим другом… — Я ведь верил тебе, Тэхён. Верил больше, чем самому себе. Я думал, что ты… что мы… — Гук еще сильнее заводится. — Да я для тебя просто игрушка, а не друг… — Ты действительно мой друг, и я считаю… — Да срать я хотел на то, что ты там считаешь! — в звонком голосе Чонгука полно пренебрежения. — С друзьями так не поступают. Тебя, видимо, хуёво в детстве учили. Не ожидал такого от твоей бабушки… — Не смей трогать имя моей бабушки! — Техён раздувает ноздри. — Она тут совсем не причем. — А кто причем? А, Ви? Кто, мать твою, тут причем? — Чонгук переходит на сценическое имя парня. — Может я тебя задел чем-то тогда, может место твое занял? Ты ж, наверное, хотел макнэ быть! — Не пори ерунду, — Тэ уже видит, что разговор не получился, но надо как-то успокоить Чона. — На хера оно мне надо. — Ну как же, — Чонгук засовывает ладони за пояс штанов, — сразу любовь всех фанатов. Центральное место и все такое… Про тебя вообще забыли. Даже в трансе ни одной не упоминали. — Ты же понимаешь, что сейчас говоришь ерунду? — Тэ действительно не верит в то, что происходит. Он знает этого парня, знает, насколько тот уязвим, насколько болезненно переносит неудачи. А тут такое… — Ерунду? — Чонгук чуть не подскакивает. «Я дурак! — проносится в мозгу Ви. — Просто долбанутый на всю голову. С чего я решил, что Чонгук будет все это спокойно слушать. Мои объяснения и вообще… Как он мне не врезал до сих пор, не пойму.» И, словно услышав его мысли, Чонгук делает молниеносный выпад. Его кулак встречается со скулой Ви. — Блин! … Сука! … — раздаются два разных голоса. К ним, выставив перед собой руки, спешат Чимин и Хосок, которых они уже давно разбудили. Пак хватает готового снова замахнуться Чонгука и чуть толкает в грудь, заставляя отступить, пока Хоби закрывает собой Тэ. Хмурый Намджун переводит взгляд с одного на другого, а заспанный Юнги осуждающе качает головой. — А что я опять пропустил? — взъерошенный Джин возникает за спинами бантанов. — Семейные разборки, — хихикает Чимин, за что чуть не получает кулаком от Чонгука, успевая вовремя увернуться. — Эй, не на того нападаешь! — А ты не ляпай не подумав, — прилетает ему в ответ. — Где ты тут семью увидел? — Так вот, — Чимин обводит рукой всех присутствующих. — Скажи еще, что мы не семья. «Чонгук — моя семья» … Чон трясет головой, сбрасывая повторяющийся образ. — Мы — да, — хмуро отвечает он Чиму, — а вот он, — кивок в сторону Тэ, — ни хрена не семья. Во всяком случае для меня. — И давно? — Хосок округляет глаза. — С сегодняшнего вечера, — Гук одним махом убирает руку Пака, стискивающую его толстовку. — Хвати меня держать, я его больше не трону. Даже пальцем. Я вообще, срать с ним на одном поле не сяду. Он разворачивается и уходит в комнату. Все поворачивают головы к Ви, на скуле которого уже начинает наливаться синяк. — Ну, и что это, на хрен, было? — Намджун вспоминает, что он тут лидер. Хмурый лоб морщится еще сильнее, а взглядом можно убить небольшого паука. Техён только обреченно машет рукой и падает на диван, запрокидывая голову. — Все снова рушится, время истекает, а мы делаем лишь хуже. нет выхода, впереди тупик. обломков становится лишь больше… — тихо шепчет он слова из их песни. Он понимает, что сделал самую большую глупость, которую только мог сделать в своей жизни. И началось это не сегодня…

***

Он никогда не мечтал стать айдолом. Заниматься музыкой, петь, это да, а вот чтобы айдол… Наверное поэтому он особо не вдавался в подробности их жизни. Ему и без этого было чем заняться. Школа и непростые отношения с одноклассниками, помощь дедушке и обучение игре на саксофоне, совместные дела с отцом и снова помощь деду. Когда, волей случая, он стал трейни и увидел перед собой первый контракт, он особо не задумывался. В Корее везде заключают контракты при приеме на работу, это же логично. Да и ничего особенного там не было. Поэтому все в семье согласились с условиями и облегченно вздохнули. Вот только о том, что контракты бывают разные, Тэхён узнал гораздо позже. Строчки особого контракта прыгали перед глазами, а он все бросал из-под челки косые взгляды то на менеджера, то на свой дневник, непонятно каким образом оказавшийся у стаффа. — Чего застыл? — Ши Хёк нетерпеливо крутил ручку. — Что-то непонятно? — Я должен делать ЭТО? — голос чуть дрогнул. — Это же неправильно. Это подло и… — А писать вот это, — менеджер слегка подтолкнул по столу его дневник, — правильно? — По крайней мере, это честно, — Тэ упрямо сверкнул темными глазами. — А давай, мы эту твою честность мемберам покажем, а? Как думаешь, они после этого с тобой разговаривать будут? — Стафф уперся руками о стол, нависая над ним. — Как тебе только в голову такое пришло, — сквозь зубы прошипел он и, через мгновение, добавил. — Еще и меня подставил. — Ну, тут я с тобой не полностью согласен, хотя, ты должен был обратить внимание. Да и не только ты, — БХ откинулся в кожаном кресле, — мы все хороши. Видели ведь, а внимание не заостряли. — Я ничего такого не делал, — попытался возразить Тэ. — Но думал, — Ши Хёк потянулся за его дневником и открыл на одной из страниц, заложенных листком бумаги. — Тебе зачитать? — Не надо, — буркнул парень, отворачиваясь в сторону. — Самому стыдно? — усмехнулся менеджер. — Понимаю… — Да ничего вы не понимаете, — вспылил Тэ. — Писать, это одно, а делать так, это другое. И в чем он виноват? В том, что младший? — В том, что непокорный. Свободолюбивый очень, — мужчина даже скривился, выговаривая это слово. — Говорил же, не надо было его в Штаты отправлять. Вдохнул демократии, мать ее… — А я тут при чем? — Тэхён непонимающе переводил взгляд с одного взрослого на другого. — Не я же его этому учил. — Верно, не ты, — менеджер наклонился вперед, и понизил голос до условно-доверительного. — Но поможешь нам, а мы поможем тебе. Никому не расскажем про твои… мысли. А ты, тем временем отвлечешь Чонгука. — Чем, — фыркнул Тэ. — Не чем, а кем. Собой. Вашими отношениями, — БХ смотрел на парня поверх очков, словно строгий учитель. — Сделай так, чтобы он кроме тебя ни о чем думать не мог. У тебя получится, я знаю. Не зря мы на тебя изначально ставку делали. Ты тот еще актер. — И что мне за это будет, — Тэ снова опустил глаза на листок с контрактом. — Вот за это тебе точно ничего не будет, — рассмеялся стафф. — Только следуй пунктам контракта и не выходи за рамки. — Мы иногда будем подбрасывать тебе идеи, но в основном ты и сам справишься. Ты же смышленый мальчик. И с очень хорошим воображением, — Ши Хёк многозначительно постучал пальцем по дневнику… Подписывая в тот злополучный вечер контракт, он и думать не мог, чем все это обернется. Лишь спустя долгое время он понял, что увяз по самые уши. И самое главное, он тащил за собой ничего не подразумевающего товарища… …Комментарии под очередным видео снова вызвало в нем жуткое чувство вины. В последнее время, когда он заходил на свою страничку, его пальцы холодели, непонятный страх пробирался мелкими шажками по спине, взбирался, цепляясь за позвоночник, к самой шее и сковывал голову, заставляя тупо смотреть на экран. «Ну же, Ви, поцелуй еще раз своего кролика, посмотри, как он смотрит на тебя.» «Наши ангелочки такие влюбленные. Просто одно загляденье.» «Ну вот, снова обрезали видео! У вас же там что-то было? Ведь было?» И так бесконечно… Чонгук лишь скромно улыбался, читая комменты, а Тэ уже просто не находил себе места. Больше вести эту игру у него не было сил. К тому же в искусную ложь уже прочно была вплетена правда… Ким Тэхён решает покончить со всем разом. Но не сдерживается. Дает волю чувствам. Не может устоять перед обезоруживающей улыбкой макнэ, перед его открытостью и верой в их тонкую неразрывную связь. Срывается и вываливает все сразу, не объяснив толком, не подготовив. Крушит выстроенный им же самим замок на песке. Хлопнувшая за Чонгуком дверь, растерянные мемберы переглядываются и качают головами, на скуле горит синяк. А в голове снова и снова крутится эта навязчивая мелодия: «Даже заранее зная, мы не смогли бы остановиться. Нет выхода. Мы в тупике. Нет выхода…»