Процент уязвимости

      Прошло несколько дней, но всё теперь было как-то по-другому. Теперь я шёл в школу быстрым шагом, ища глазами любимый чёрный автомобиль, который про себя почему-то называл «любовным гробиком», на уроках сидел как обычно около учительского стола и то и дело пытался поймать взгляд преподавателя, но за это время у нас не состоялось индивидуальных занятий, и мы мало разговаривали, хоть я и очень надеялся познакомиться поближе.       Сам Никита Михайлович стал местной знаменитостью, девчонки и думать забыли о жалком Печёнкине и говорили только о новом преподе. Последнего это, кажется, раздражало, потому что проходя мимо старшеклассниц он сухо улыбался в ответ и тут же ускорял шаг.       На переменах по традиции куря в форточку, неразлучные подруги шептались:       — Да я видела, как он мне подмигнул, а в актовом зале он как на меня смотрел?       — Да врёшь ты всё!       — Я? Вру? Светка видела! Она со мной была. Ну-ка, Светка, скажи этой, как он на мои ноги смотрел во вторник, — приказала великая соблазнительница.       — А, я? В четверг? Да я болела, вроде, — отозвалась робкая блондинка, и тут же нарвалась на гневный взгляд сказочницы.       В нашем классе лодырей его тоже приняли на отлично. Парни стали тише, один даже начал записывать что-то на уроке. Несмотря на расположение учеников, мужчина явно был напряжён и из класса уходил сразу же после звонка. Мне стало казаться, что он прячется от меня в учительской, и тут разозлился уже я, и когда однажды все вышли из класса, я захлопнул дверь, прижавшись к ней спиной и уставился на поспешно собирающего вещи мужчину.       — Ты избегаешь меня? — напрямую спросил я.       Учитель на секунду прекратил складывать свои вещи в чёрный портфель, но потом продолжил, хоть уже медленнее, явно что-то обдумывая.       — Давай на «вы», мы в школе, нужно держать дистанцию, — сдержанно поправил он, и я совсем закипел.       Вот так он значит? То хотел со мной ещё раз встретиться, а теперь ему мой тон не нравится, хорошо, будет как он скажет!       — Простите, Никита Михалыч, — как можно серьёзнее начал я. — Я хотел спросить, избегаете ли вы меня после того, как трахнули в задницу? Или это после отсоса ваше мнение обо мне поменялось? Странно, я вроде не прикусывал, да и вам, вроде, очень понравилось, — съязвил я.       Мужчина сжал губы, но головы не поднял.       — Может, после того, как ты сам предложил, а про возраст соврал? — намекнул он равнодушно.       Я быстро скрестил руки на груди и сделал несколько шагов вперёд, оторвавшись от двери.       — А я знал, что ты учить меня будешь?       — А я разве знал, что ты старшеклассник? Мы квиты, Гречишный.       Тут он был прав, но я не сдавался:       — А что по фамилии и так неласково? Неделю назад ты был куда нежнее! И что такое «квиты» вообще?       — Квиты, Илья, это те, кто в расчёте, — он пристально посмотрел мне в глаза, отчего я почему-то отшагнул назад. Мне стало неловко и даже стыдно, я опустил глаза в пол.       — Всё, что я делаю — пытаюсь исправить то, что случилось от моей безответственности и твоей глупости, — строго объяснил преподаватель, подойдя ко мне ближе. В его голосе теперь звучала сталь и непривычная отдалённость.       — Глупость?! Я выжить хочу! Мне нужны деньги!       — Деньги всем нужны, Гречишный, ты их получил. Хочешь, я дам ещё, чтобы ты забыл это. И больше мы это обсуждать не будем.       Я совсем растерялся, мне стало холодно и я обхватил свои плечи руками.       — Сколько ты хочешь?       — Не всё можно купить! — выпалил я, на мгновение подняв на него глаза.       Красивый, очень. И добрый, я это знал, видел. А теперь отчитывает меня, хоть раньше даже принял за студента. Да он сам недавно из института вышел! Вот что деньги с людьми делают: купил себе гробик на колёсиках и теперь других за людей не считает!       Я стоял неподвижно, насупившись и пытался понять, что делать. В первый же день стало понятно, что я хочу его расположения, а теперь он не то, что не хвалит меня, а злится. И нет, я не влюбился, хотя, не сказал бы, что хорошо умею различать свои чувства, но, во-первых, он действительно очень красивый, а во-вторых, ну кто не мечтал дружить с учителем? Или не только дружить, но мне пока и этого достаточно.       — Илья, я же знаю, что жизнь не сахар, я не могу осуждать то, что ты делаешь, потому что ты сам знаешь, что я мерзко поступил…       — Как мерзко-то? Трахнул меня?       — Купил тебя, — он положил руку мне на плечо, и раньше я бы вздрогнул, но теперь просто обмяк, опустив плечи, и качался на ногах. — Я не должен был, а ты умный парень, должен помочь мне исправить ошибку. Всё должно быть как обычно, как раньше, когда меня здесь не было. Ты будешь учиться, я буду учить. Найди себе девушку и…       — Да не нужна мне девушка, — возразил я всё так же вяло.       — Это ещё почему?       — Ну, кроме того, что я гей, девушки это ещё и совершенно экономически не выгодно, как и дети. — мы посмотрели друг на друга. — но главная причина, конечно, вторая.       Он усмехнулся, но тут же нахмурился и убрал руку с моего плеча, отчего я покачнулся. Теперь он подошёл к окну, и смотрел на ветку школьного клена.       — Что там? Белая берёза под твоим окном? А мне, мне что делать? У меня, может, впервые так было, чтобы хорошо, чтобы не мерзко? А теперь ты вычеркнул меня своей этой гадкой учительской красной ручкой и пялишься в окно. Предатель! Могли бы хотя бы общаться.       — Так, тебе пора, бери вещи и иди домой, — он указал мне пальцем на рюкзак.       — Ты предлагал мне деньги за молчание, — неожиданно для себя выпалил я. Сам не знал, что делаю.       Он посмотрел на меня, кажется, разочаровано, но тут же полез в карман брюк и вынул бумажник, стал доставать из него красные купюры, но я остановил его:       — Ты мне уже платил, теперь я их не возьму.       Он стукнул рукой по подоконнику, и я пошатнулся, испугавшись хлопка, хоть в этом движении не было агрессии, только раздражение. Мужчина смотрел на меня пристально, ожидая ответа, мучал меня одним взглядом, и я, вздохнув поглубже напоследок, произнёс:       — Дай свой номер, и буду молчать, как рыба.