Made you think that he's the one

У Сону тонкая талия. Можно сколько угодно шутить про его сочные бёдра или такое же округлое лицо, но очевидное не вытравить. И потому ладони ложатся безупречно, как и безупречно Ким отзывается на каждый толчок высоким стоном. Быть внутри него и ярко ощущать это невероятно — лечиться особенной близостью уже стало лекарством. Пак верующий. Когда начинаешь изучать медицину, копаться глубже в соединениях тканей, механизмах работы мозга, которые всё равно никому не удаётся разгадать, понимаешь принцип функционирования кровеносной системы, то иначе смотришь на многие вещи. Бог есть, но далёк и одновременно невероятно близок к описанию из книг. И если Он создавал людей по образу и подобию своему, Ким Сону — непревзойдённое, совершенное создание. (ну а то, что человек — плоть, где заключена душа, абсолютно не имеет значения; у всех свои идолы.) Рациональное мышление, холодный рассудок и бесчувственность — кредо для будущего хирурга. Нельзя воспринимать людей слишком серьёзно, как и наплевательски, ведь важен баланс. «Пока человек не заглянул в глаза смерти, невозможно сказать, на что он готов ради жизни», — искажённая правда, учитывая, откуда услышано и как крепко высказывание клещами вцепилось мозг. Но ради Сону старший перешёл бы множество красных линий, просто потому что осознаёт степень привязанности. Чрезмерной, основанной практически на обожании и поклонении, пусть и внутреннем. Ну а остальное. Сухого «я люблю тебя» хватит, чтобы не испугать и самому не испугаться от глубины чувств. В конце концов, дрейфовать в своём партнёре и любоваться таким видом достаточно. Подхватывает под коленку и неустанно поражается гибкости Кима. То ли чудится, то ли кожа Сону персикового оттенка, а светло-красные пятна на шее и груди вызывают прилив необъяснимой гордости. Восхищение плещется внутри вместе с гордостью. — Хён… — как в бреду шепчет он и тянет за светлые пряди до боли. — Хён, ещё!.. Сонхун прижимается губами к тёплому плечу, и младший кончает, изливаясь на их животы. Сону стонет высоко и невероятно сладко, отчего хочется продлить этот момент на целую вечность. Мышцы сокращаются — удовольствие растекается по венам, поднимаясь горячей волной куда-то в область сердца. Нет ничего лучше, чем устало завалиться на своего парня и уткнуться носом во влажную шею. Чтобы отдышаться, требуется пару минут. Сону тихо смеётся и кряхтит, пытаясь спихнуть его с себя и вытереться. Природной брезгливости Сону не занимать — чистюля, чтоб его. И в этом Сонхун также находит некое очарование. Наконец, Пак переворачивается на спину и смотрит украдкой на хозяина квартиры. С тех пор, как родители Сону переехали за черту города, а сестра начала жить со своим молодым человеком, он проживал в одиночестве. Стало гораздо проще встречаться здесь, хотя испытывал вину за собственную несамостоятельность в столь зрелом возрасте. Жить с родителями, сестрой-подростком всё-таки постыдно. Можно попытаться разрешить данную ситуацию, но совестно признаться в одном: вечная нехватка времени и некоторая доля лени вкупе с нежеланием менять что-либо побеждают. К тому же, никто из членов семьи, за исключением понимающей Йеджи, и понятия не имеет. Сестре нравится Сону. Забавно, что у взрослого парня — мужчины, если по правде — может быть с ней много общего. Любовь к дорамам, увлечение музыкой определённого стиля и другое. Йеджи считала его за приятеля или вовсе второго брата. — Знаешь, — Пак глубоко дышит и убирает серебряные волосы со лба, — мне показалось, что между Джеем и Чонвоном что-то нехорошее происходит. Хён по девушкам, но он не против геев. Да и я не думаю, что причина в таком. Ты не в курсе?.. Неуклюже качает головой и подкладывает ладошку под левую щеку, глядя в лицо. — М-м, ничего подобного не замечал. Чонвон-и общается с парнями на сайте знакомств. По-моему, с одним договорился сходить на свидание… Ничего не знаю. Сонхун расплывается в счастливой улыбке. Наверное, стоит встречаться как можно чаще. Из-за напряжённой учёбы, подработок и прочих обыденных дел видеться каждый день не получалось. Впрочем, как и свободного времени не было у Сону. И нет ни единого повода наводить излишнюю панику, но что-то смущает. При знакомстве возникло ощущение, что эти двое могут подружиться. Чересчур много общего у них было — характер в некоторых аспектах, манеры и стиль общения. Как потерянные близнецы без внешних сходств, которые весело шутили и ели невкусную пиццу с ананасами. Ничего не предвещало беды, то есть внезапно прохладного общения. Будто между ними вдруг пробежала чёрная кошка, несмотря на то, что ездили договариваться о месте для вечеринки вместе. И столкнуться посреди ночи с Чонвоном в коридоре было неожиданно. Взбудораженный Ян едва не сшиб с ног, криво извинившись и скрывшись во тьме. Сонхун ничего и не понял — какое там, когда сам нехотя плёлся в комнату? Мысли были забиты плотной ватой из образа кого-то очень нежного и мягкого, как свежеиспечённая булочка (Ким дуется от сравнения, но). — Значит, я ошибся, — отмахивается Пак. — Забудь. Подниматься с постели никак не хочется, как и возвращаться домой. Разумеется, можно предупредить родителей и сказать, что остаёшься у приятеля или девушки, но это глупо. Подростковые годы остались позади, однако признаться в ориентации консервативным маме и папе страшно. Придётся набраться мужества, дабы решиться на такой поступок. Тонкие пальчики Сону поглаживают по груди, спускаясь к животу. Ким постоянно в шутливо-серьёзной форме жаловался, что ему не повезло с телом, потому что «ты не толстеешь никогда». Ну и что?

***

Сонхун лениво шлёпает босыми ногами по паркету. Широкие серые штаны и безразмерная футболка, вопреки всеобщему мнению о том, что такая одежда лишь портит отличную фигуру, выдаёт подкаченное тело. Младший имел атлетичное телосложение, отчего казалось, как будто он посещал спортзал или выполнял упражнения дома, ведь родственники-спортсмены — не есть благо в некотором роде. Но нет — ничего подобного. Чонсон практически ненавидит, что невольно скользит взглядом от крепких плеч до голых пяток. Разговор предстоит трудный. Точнее, Джей считает данную беседу отнюдь не лёгкой, потому что чувство «обманутости» не испаряется. — Ты хотел о чём-то поболтать наедине, — невозмутимо начинает он и жестом предлагает чай, а потом озвучивает вопрос. — Будешь?.. У меня есть с мятой, красный и классический. «С мятой», — мгновенно эхом проносится в черепной коробке. Лучший друг ненавидит мяту всеми фибрами души, из-за соответствующей отдушки может отказаться от блюда, напитка. И Джей не без сожаления признаёт: сам виноват. Слишком многое не замечал до тех пор, пока не стал свидетелем того, что оправдать не получилось. Членов его семьи нет — отлично. Чонсон миролюбиво присаживается за стол и приподнимает уголки губ. Ладно, отчасти Чонвон был неприкосновенно прав: ничья забота. Причина претензий совсем не состоит в сексуальных предпочтениях, а в степени доверия. Обидно, что Сонхун скрыл отношения, что длились явно не пару недель или жалкий месяц. — Чёрный, спасибо. Почти пять минут проходят в непринуждённой тишине. По крайней мере, Сонхун не напряжён, а это состояние Джей умеет угадывать. Или же теплится внутри надежда, что твой товарищ не тот, каким ты привык его видеть. — А что за срочность? Тебе стало скучно, Джей? — Я, на самом деле, приехал только потому, что захотел обговорить кое-что с глазу на глаз, — и зачем-то для пущего эффекта добавляет. — Лично. — По поводу? — Я знаю про тебя и Сону. Чайник ставится обратно на плиту с глухим стуком. Пак внимательно следит за тем, как напрягается стоящий к нему спиной младший, и испытывает облегчение из-за правильности своих «догадок». Неопровержимые доказательства не относились к жалкой иллюзии. Сонхун оборачивается. Джей видит в этом чонвоновы жесты и пугается. Страшно себе представить, насколько Ян засел внутри и вцепился клещами. Грёбаное наваждение. Ранее такие истории и «я не могу себя контролировать» поднимались самим на смех. И что теперь? — Ладно, — выдыхает Сонхун, постукивая медленно пальцами по столешнице. — У нас всё серьёзно. И что с того? — А то, что ты мне — своему якобы лучшему другу — забыл рассказать. Так, невзначай… — неопределённый жест ладонью и изменившийся тон. — Обидно, вообще-то. — Извини. Как просто. Но без лишнего пафоса и высокопарных фраз: этого мало. «Извини» не сотрёт былое и не избавит от мерзкого осадка. Вроде бы стоит позабыть, однако гордость не позволяет закрыть веки и отмахнуться. Джей частично винит себя (ведь не уделял должного внимания), но также имеет претензии к Сонхуну из-за его скрытности, недоверия. Разве близкие не делятся важным? — Ты встречался с Вонён в выпускном классе. До неё была Юри — напоминает Джей и загибает пальцы. — На первом курсе, если ты мне не солгал, ходил на свидание с симпатичной улыбашкой… Как её там? — Лили. Верно, Лили. Образ невысокой девушки с довольно тонкими, но красивыми и в некотором роде необычными губами отпечатался на подкорке сознания. Сонхун присылал фотографии со — на тот момент — своей девушкой, пару раз удалось увидеть её по видеосвязи, когда звонил другу. Не было ни единой причины предполагать, что младший в действительности играл за одну команду. Отнюдь не ту, что Джей. Опять-таки, если Чонсон не ошибался, она вернулась в Новую Зеландию. Или же это была Суа… При любом раскладе, формальности в виде имён бывших не имеют никакого значения. Джей отказывается верить — сумев подцепить красивых и неглупых девушек, Сонхун, оказывается, всё ещё предпочитает парней. Да, не трудно зацепиться на милую внешность и фальшивую мягкость Ким Сону. Только когда узнаёшь его хорошо, меняешь мнение. Эффект натянутой резинки — можешь гнуть под себя, заставлять принимать различную форму, а дашь слабину — мало не покажется. Сону ударит сильно и очень больно, обрывая терпение и жаля без всякой пощады. — То было ошибкой. — Ау, чувак, — пытается достучаться до него Чонсон, потому что идеальная картинка рушится. Окей, однажды «занесло» на парня — ну с кем не бывает, да? Джей, по сути, целовался с Чонвоном, и ему понравилось, пускай признаваться в подобном было тяжело. — Какая нахуй ошибка? Ты сексом с ними занимался, тебе нравилось. Разве не аргумент? Отрицательно качает головой — понимай, как хочешь. Мерзкий голос внутри услужливо напоминает, что у самого руки по локоть. Не в крови или в чём-либо мерзком, а в солёной воде. Ассоциация с Ян Чонвоном с недавних пор одна: морские волны. Джей благодарит всех существующих Богов, что может посетить его страничку и не оставить следов. Но вот загвоздка — от себя не сбежать. Целоваться с Чонвоном понравилось не меньше. Как и после сильнее разрослось мерзкое ощущение: собственноручное отдаёшься власти губительной солёной воды. Ян увлекается серфингом, да? Джей умеет плавать, но умений не хватит, чтобы покорить волны. Та фотография, где он стоит на пляже в костюме серфингиста, что снят наполовину, не забудется. Как нежно Ян обнимал за талию свою подругу из Австралии, если судить по геолокации и внешности высокой незнакомки. Ну и, разумеется, первое, на что обратил внимание: Ян Чонвон. Не на красавицу с натуральной «двоечкой» и в достаточно откровенном купальнике, а на него. Объективно рассуждая, у Чонвона отличное тело и мокрые волосы, спадающие на лоб. Он сам на снимке запредельно хорош, и это уже реальная проблема. Как и его татуировка: надпись набита вертикально — слева от пупка и уходит вниз, намеренно вызывая желание прочесть её полностью. Джей сбит с толку, и вряд ли кому-то придётся по душе не спокойствие, а растерянность. — Так не работает. Когда я познакомился с Чонвоном в клубе, узнал многих людей, я сбросил этот груз. Я был в своей тарелке на сто процентов, хотя и чувствовал стыд. Мне нравятся парни, ясно? Мне с детства вдалбливали, что я обязан привести девушку и дальше-дальше-дальше… — Не то врачебное направление ты себе выбрал. Хмурый взгляд. — Если тебя что-то не устраивает, мне плевать. Можешь шутить надо мной сколько угодно, но Сону не трогай. Это он был против, чтобы рассказывать всем друзьям, потому что опасался, что вы отвернётесь от меня. Он постоянно переживает за нас двоих. — Я и не собирался, — чистая правда. Джей никогда не смог бы возненавидеть кого-то исключительно за ориентацию. Никогда и никого, однако разное бывает. — Он тоже?.. — Сону может понравиться парень или девушка. — И подходящим оказался ты. — Я оказался тем, кто его любит. Мы долго общались, а встречаться стали около двух лет назад. Странно слышать от Сонхуна, по обыкновению скупого на эмоции и нежные слова даже в адрес любимого человека, такое. И эти глаза априори не могут лгать, потому что увиденное — подтверждение чувств. Объятия со спины, шёпот на ухо… Чонвон не солгал. В сию секунду, превозмогая гордость и убеждение в том, что не стоит переживать и каким-нибудь образом напоминать ему о себе, есть опрометчивый порыв извиниться. Попросить прощения за своё скотское поведение. (а поцелуй — мимо.) — Понятно, — делает глоток, обжигающий язык. — Зря скрывались. — Вполне возможно. Ян Чонвон — везде он.

***

Сердце бьётся быстро. Реакция организма на данный выпад необъяснима, но пути назад нет. Необходимо собрать волю в кулак и показать, что ты — не жалкое создание, а мужчина. jay: «сону может дать мне номер телефона чонвона? или ты? не задавай лишних вопросов. надо очень — и всё тут.» Джей прекрасно осознаёт, насколько нелепа просьба, если Чонвон до сих пор находится у него в друзьях. Не такое большое дело — написать сообщение, где получится высказаться о наболевшем, как и для начала попросить заветные цифры. Но суть в другом: важно почти что поставить его перед фактом своим «извини». Методом Сонхуна. Без всяких хождений вокруг да около, обвинений и откровенных манипуляций. Взрослым людям не должно прятаться за кем-то или чем-то, а важно быть готовым брать ответственность за собственные слова и поступки. Да, Джей сбежал той ночью, оттолкнув младшего и тем нанеся ему глубокую обиду, но ведь спустя некоторый промежуток времени признал ошибку. Прямо сейчас готов сделать шаг навстречу. sunghoon: «задам: вы же поссорились?» jay: «нет. возникло недопонимание, которое я собираюсь уничтожить, окей? просто, блять, не расспрашивай меня ни о чём.» Корни этого идут из детства. Смущение Джея всегда было разным, яснее — ответная реакция. Он не имел свойства краснеть, что неимоверно радовало, но пытался либо закрыться, сохраняя лицо невозмутимым, либо начинал проявлять агрессию. Как правило, пассивную — «не трогайте», «не приближайтесь», «мне неприятно» без однозначных слов. sunghoon: «ладно, держи.» Держать следовало бы язык за зубами. Чонвон, учитывая курсы по самообороне (или что там было?) имел вполне заслуженное право дать ему по лицу. Признаться, по отношению к себе Чонсон сделал бы именно так, пусть последствия могли получиться неожиданными в худшем смысле. И всё-таки насилие иногда — единственный выход, чтобы впредь подобное не повторялось. Пак помнит о том, что человек, до коего он попробует достучаться, схож с ним. Зная себя, отнёсся бы к внезапным сожалениям после оскорблений, мягко говоря, скептично. Но и не хранил жуткую привычку не давать людям, искренне раскаивающимся, вторые шансы. Разумеется, в зависимости от степени вины. jay: «спасибо. я в должниках.» sunghoon: «пожалуйста)» Вдох-выдох. Пальцы не слушаются, когда копируешь номер. Труднее всего нажать полуслепое «вызвать» и, поправить беспроводные наушники, устроиться поудобнее в постели. Около полуночи — далеко не стопроцентный шанс, что чужой мобильный не выключен, как и нельзя утверждать, что Чонвон возьмёт трубку. Гудки — мучительное испытание. Как правильнее выразиться? «Извини» добавить в конце или же с этого начать, чтобы обозначить позицию сходу, а не заставлять Чонвона испытывать неоднозначные ощущения? — Алло? — Привет, это Джей, — ковырять ногтем ткань пижамных шорт не надо бы, но. — Можешь говорить? Ян утвердительно мычит, и не понятно: зелёный свет или стоит повременить? Старший мысленно считает до пяти и перед тем, как начать, закусывает нижнюю губу. Волнение для него дико. — Обсудим, что случилось той ночью? Если честно, я не могу не думать о нас. То есть, я лишь имею в виду… Я поступил отвратительно и прошу прощения, Чонвон. У меня нет предрассудков касательно геев. Молчание с противоположной стороны длится целую вечность. Пак машинально начинает загоняться и предполагать, что Чонвон рассмеётся или произнесёт что-нибудь колкое в отместку. Так часто бывает, разве нет? Ты закапываешься глубже и глубже, чтобы обида разрослась до размеров вселенной, а уязвлённое самолюбие подлило масла в огонь. — За что конкретно ты извиняешься? За поцелуй или всё разом? — За всё. Но больше всего за несостоявшееся продолжение. Отрицать бесполезно, зато логично гнуть свою линию до последнего, если тебе нравятся только девушки. Никаких «мне плевать на половую принадлежность» и прочее — нет. — Хорошо, хён, — мягко произносит он и наверняка кивает в данный момент. — Меня не задело, но я прощаю тебя. Ты взаправду вёл себя некрасиво по отношению ко мне. — К вам троим, как получается. Понимающе хмыкает в трубку. Карты раскрыты, и про притворство разрешено позабыть. Едва ли остальные что-то заподозрили, потому что наутро Джей держался молодцом и не подавал никаких признаков недовольства или растерянности. Младший — тоже. Мирная нота. — Ага. (хочется верить.)