Уэнсдей-терапия

Спустя месяц молчания Уэнсдей и Ксавье начали свою тайную переписку. Она не рассказывала Энид о том, кому пишет время от времени. А ему в принципе было не с кем поделиться, ведь за время его отсутствия ребята со школы успели отдалиться от общения с ним. Изначально Ксавье хотел написать ей сам, потому что вся ситуация изводила его: что, если она узнает о его новом увлечении «быстрый перепих с её духовной копией»? Он и так уже давно подготовил себе место в аду за подобные проступки, но если ещё и сама Уэнсдей будет смотреть на него своими застывшими глазами, в которых будет читаться тонна осуждения, он навсегда потеряет уважение к себе. Но сейчас, когда они непринуждённо переписывались, ему было до этого далеко. Пока что. «Добро пожаловать в будущее. Как проходит твоё лето?»

«К счастью, после того, как Тайлера отправили в спец. учреждение, где с него не спускают глаз, ничто не угрожает жизни учащихся Невермора. К сожалению, моей жизни — тоже. А ведь меня это веселило.»

Когда Ксавье увидел, что Уэнсдей отправила ему сообщение ровно в тот момент, когда он сам собирался ей написать, его ноги словно приросли к земле. Не дай бог, помимо всего прочего, она ещё и телепат. На часах было семь утра, а, значит, её решение написать пришло с возвращением Энид. Как он и предполагал, волчица обязательно расскажет всё об их поездке, даже если это будет посреди ночи. Означало ли это, что ей стало интересно, как он поживает? Может быть, это связано с его ночной гостьей из снов? Вдруг их желания связаны тонкими нитями и только сейчас Уэнсдей начала понимать, что нуждается в возобновлении их общения? Ксавье стоял посреди комнаты, погружëнный в размышления, как влюблëнная девчонка. «Жаль, что ты не приехала в гости вместе с ребятами, было круто. Не знаю, насколько я здесь останусь, но, возможно, скоро вернусь в город. Могли бы пересечься.»

«Я подумаю.»

Улыбка не сползала с лица Ксавье. Мысль о том, что он полчаса назад наяривал на свою собеседницу, как-то поубавила актуальность. Он отложил телефон обратно, не рассчитывая на новые сообщения, и начал планировать распорядок дня. Взгляд упал на разорванный холст, лежавший на полу вместе с мольбертом. Сколько таких он уже испоганил со своей глупой зависимостью? И ведь эта дерзкая девочка-призрак из сна вернëтся, чтобы насмехаться над его слабостью после своего исчезновения. И он действительно чувствовал себя слабым перед ней. Уэнсдей в реальности давала ему пищу для размышлений, только пища эта была как сух.паëк в тюрьме: бери, что дают, и жуй молча. А Уэнсдей во сне позволяла делать с собой всё, что он захочет, ещё и сама желая его в ответ. Как лëд и пламя, Инь и Янь, две эти разные стороны одной девушки, в которую он был до остервенения влюблëн, также рвали его на части. Он всё ещё считал, что способен проконтролировать свой срыв, не допустит, чтобы эмоции взяли верх. Всё же это, просто-напросто, подростковые чувства, пусть и достаточно сильные. Разве так много людей фатально теряли голову от первой любви? Жаль, Ксавье не считал, что, как раз-таки, именно он может потерять свою жизнь. Днём он сидел на пристани, свесив ноги, и вспоминал три дня, проведëнные с друзьями. Это был хороший способ отвлечься, но теперь он снова наедине со своими тараканами, а осознание, что ночью придётся встретиться с Уэнсдей во сне, не переставало его тревожить. Он был серьёзно настроен на разговор, хотел узнать как можно больше о том, что происходило с ним, когда он засыпает, и что это вообще за мир, в котором он оказывается. Параллельные мысли о том, что он не сможет сосредоточиться, если она снова будет в одной рубашке, Ксавье гнал от себя, как назойливых мошек. Вечер тянулся до отвращения долго. Он уже несколько раз отжался, расфасовал еду в холодильнике по группам, вытер пыль, которая даже не успевала появляться. К холсту решил близко не приближаться, чтобы не провоцировать себя раньше времени. Уэнсдей больше не писала, и это расстраивало его. Если не сдержится и начнёт навязываться сам — она, наверное, вообще заблокирует его. Голова наливалась тяжестью от таких до банального идиотских мыслей. Хотелось одного — лечь, закрыть глаза и открыть их уже там, где его будет ждать она. Пусть смеётся, пусть дразнит его — Ксавье чётко видел, как схватит её за косы и будет наблюдать, как её аккуратное личико сменит своё выражение надменности на испуг, граничащий с возбуждением. Он хотел, чтобы Уэнсдей становилась податливой в его руках, как масло на солнце. Но ещё лучше он знал, что в действительности она никогда такой не будет, и это только распаляло его желание. Ведь запретный плод сладок. Лёжа на диване с прикрытыми глазами Ксавье медленно начинал засыпать. Его мысли кружились и кружились вокруг образа Уэнсдей из сна, а Лилит тихо упивалась ощущением своей победы. Ведь скоро она снова выйдет на сцену, и на этот раз её выступление не будет прервано.

2CELLOS — bad guy

Ксавье, не без облегчения, понял, что дышит воздухом иного мира. Локация посреди каменного балкона стала ему почти родной, пусть он и был здесь всего в третий раз. «Три на счастье», — он даже поперхнулся, сдерживая смешок от своих мыслей. Уэнсдей нигде не было, но он чувствовал всем телом, что она затаилась где-то рядом. — Мне кажется, нам с тобой стоит кое-что обсудить, — крикнул Ксавье в пустоту. — Я хочу тебя увидеть и задать один вопрос: нахрена ты меня там оставила?! — Извини меня, — лёгкий шёпот где-то из тёмного угла рядом с витражом. Спустя мгновение бледная фигурка в свободной рубашке появилась из тени, точно испуганный Каспер. — Ты меня не проведëшь своим невинным видом! Если ты действительно часть души Уэнсдей, то наверняка такая же бесчувственная и холодная, как она! — Ксавье не на шутку разозлился, сам уже не понимая, куда несут его эмоции. Он тыкал пальцем в сторону Уэнсдей, а его лицо исказилось в гримасе отчаяния. — Ты ошибаешься, если считаешь, что я не пытаюсь достучаться до неё, чтобы втолковать: мы обе хотим одного — чувствовать тебя рядом. Но Уэнсдей давно решила, что душа для неё — вещь второстепенная, поэтому я брожу в этой темноте среди монстров, отвергнутая собственной хозяйкой. Можешь только представить, каково мне? Ксавье был ошарашен её словами. Выходит, что Уэнсдей настолько бесчеловечна, что даже не хочет мириться с тем, что у неë есть душа? — Но почему тогда ты испарилась прошлой ночью? Мне неловко об этом говорить, но я, мягко говоря, был в ярости. — Я не знала, что настолько слаба в твоём мире. Ты можешь меня трогать, но не вступать в физический контакт. Я сама очнулась здесь — посреди балкона — под ледяным дождём. И больше всего мне хотелось, чтобы ты вернул меня обратно. Или вернулся сюда сам. Я хочу показать тебе, насколько я нуждаюсь в твоём тепле, Ксавье. Дай мне шанс доказать тебе. И Лилит в обличии Уэнсдей двинулась к центру витража, останавливаясь ровно на пересечении чёрно-белой и разноцветной сторон. Ксавье молча наблюдал за ней. Сначала она медленно начала покачиваться из стороны в сторону, прикрыв глаза и пытаясь найти нужный такт. Две полураспущенные косы свисали чёрными змеями на её груди. Она взяла одну из них и тонкими пальцами, словно расчëской, начала распускать сразу все три пряди. Проделав то же со второй косичкой она подняла уверенный взгляд на Ксавье. Тот на миг забыл, что ему необходимо дышать. Перед ним стояла Уэнсдей с водопадами чёрных волос, обрамляющих лицо, прекрасное, как у провинившегося демона. Ах, если бы он только знал… Её руки опустились на бëдра, которые покачивались в такт неведомой музыке, и поползли вверх, к талии, забирая с собой подол рубашки, ещё выше, уже почти оголяя грудь. Лилит отпустила ткань, которая вспорхнула обратно вниз, но прошлась пальцами по вороту, резко потянув его в разные стороны. Первые пуговицы разлетелись ярко-белым бисером. Ещё один рывок — и в ушах Ксавье буквально стоит звон их падения на камень. Он будто в замедленной съёмке видит, как пуговицы отскакивают одна за другой, а из-под рубашки уже виднеется бледная грудь. Длинные пальцы Лилит обхватывают еë, сжимая, от чего до Ксавье долетает приглушённый стон девушки, скорее похожий на хрип. — Я думаю, что увидел достаточно. И только попробуй уйти от меня в этот раз. Ксавье в два шага преодолел расстояние между ними, буквально впечатывая тело Уэнсдей в стекло витража. Рванув в сторону рубашку, он подсадил демоницу себе на бëдра, левой рукой сдавливая ей шею, а правой избавляясь от спортивок. — У меня чувство дежавю. Если исчезнешь сейчас, я оживлю тебя на своей стороне и разорву нахрен в клочья, — шипя эти проклятия ей в ухо, Ксавье резко вошёл в тёплое нутро меж раздвинутых ног. Ему показалось, что его накрыло цунами. Он никогда не испытывал ничего подобного в реальности. Секс с Бьянкой теперь был похож на лëгкое самоудовлетворение рукой, когда тебе нужно расслабиться. Горячее дыхание Лилит на его щеке не позволяло до конца поверить, что это просто сон. Ксавье отстранился от еë шеи, чтобы взглянуть на её лицо. То есть, на лицо Уэнсдей. Она была восхитительно прекрасна: левая сторона покрыта мрачной тенью с причудливыми узорами витража, в то время как правая переливалась всеми цветами радуги, словно калейдоскоп. Завершающим штрихом были бисеринки пота на её лбу и приоткрытый от удовольствия рот. Кажется, лучшего зрелища он не увидит больше никогда в жизни. И это было хорошим поводом кончить прямо в неё, не беспокоясь о последствиях. Ведь это всего лишь сон. Она всего лишь грëбаный призрак. Но как же она была реальна. Ксавье проснулся посреди ночи с тёмным пятном на штанах и чувством невероятного облегчения, будто он смог овладеть Уэнсдей прямо тут, в его комнате. Голова шла кругом, сердце выпрыгивало из груди, но он безумно хотел спать. Проваливаясь обратно в пустоту он больше не видел Уэнсдей этой ночью. Лилит лежала на холодном камне, громко смеясь, словно одержимая. Чудовищные исполины уже давно столпились над её крохотным телом, готовые к пиршеству. Рука одного из них подхватила её между пальцев, но внутри у неё не было страха, и нечем было питаться этим уродам. — Жрите меня, твари, пока есть время! Ха-ха-ха! Скоро я выберусь из этой дыры, но сначала всех вас перережу. И Он поможет мне в этом. И, продолжая заходиться демоническим смехом, она вновь отправилась в утробу исполина.