Почему?

      – Ну что он такого сказал? С тех пор как ты вышла из его палаты, ты сама не своя, – уже когда ребята были в машине и ехали обратно в Джерико, Энид накинулась на подругу с расспросами.       – Ничего нового, просто велел быть осторожней, – соврала Уэнсдей, не сводя немигающего и полного задумчивости взгляда с окна.       "Никому не доверяй!" – слова засели в её голове. Этот больной ублюдок запросто мог взять и превратиться в любого из её окружения.       Теперь у девушки появилось ещё больше причин никому не доверять, помалкивать и уж точно держать все свои намерения в тайне. Она и раньше никому особо не доверяла и справлялась со своими проблемами в одиночестве. К слову, вполне успешно. Но сейчас от осознания, что теперь она одна в этой войне, начинало сдавливать в груди.       – Да, Аддамс, ты больше обычного напряжена, – подал голос Петрополус с водительского сиденья. Девушки же сидели позади.       – Ничего. – коротко ответила она. Конечно, друзья понимали, что она что-то скрывает, но выбить из неё то, что она не хочет рассказывать, всё равно, что пытаться голыми руками словить воздух. ***       – Так, девочки, я подброшу вас в больницу к Ксавье. Мне надо вернуть машину владельцу. – уже подъезжая к серому несколькоэтажному зданию госпиталя, произнёс Аякс.       Девушки покинули авто, попрощавшись с горгоной, они должны были снова встретиться через полчаса, и направились ко входу.       – Может всё-таки расскажешь, что тебе такого сказал Оливер, что тебя ноги еле несли, когда ты вышла из палаты? – требовательно произнесла Синклер.       – Нет.       – Ещё несколько дней назад ты устроила нам войну за то, что мы скрыли от тебя смерть одного из учеников, а теперь сама что-то скрываешь! – замерев на месте, возмущённо крикнула ей в след волчица.       – Я не хочу это обсуждать.       – Ну конечно, – ядовито бросила светловолосая.       – Прекрати до меня допытываться! – прошипела раздражённо Аддамс, уже практически стоя у дверей палаты Торпа. А затем, не дожидаясь ответа, юркнула внутрь.       – Что у вас там произошло? – на этот раз Ксавье не спал. Он сидел на койке с распахнутыми от удивления глазами и рассматривал вошедшую. – Ваши голоса на весь этаж слышно! Вы опять поссорились.       – Это тебя не должно касаться! – огрызнулась она. Взвинченная от истории Оливера и диалога с Энид, она неосознанно могла ранить Ксавье. Так, стоп. С каких пор она вообще думает о чьих-то чувствах? Абсурд. Но стоило ей поднять взгляд на него, перед ней встали разочарованные и непонимающие зелёные глаза. Не такой он представлял себе их встречу.       – Прости, – еле слышно прошептала она, опустив взгляд в пол. Почему она извиняется? Разум отключает функцию фильтрации слов, когда рядом русоволосый парень с зелёными глазами.       Теперь же во взгляде Ксавье не было разочарования и грусти, только шок. Глаза чуть ли из орбит не вылетали, а рот приоткрылся, будто он пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов. Со стороны это выглядело комично.       – Ты умеешь извиняться? – прочистив горло, с невинными глазками спросил Торп.       – Видимо, да, – лицо не выражало ни одной эмоции, но вот глаза говорили о явном замешательстве. Она не знала, как себя вести и что говорить. Второй раз в жизни с ней такое случалось.       – Как ты? – через несколько секунд неловкого молчания Ксавье ослепительно улыбнулся. От этой улыбки у девушки внутри потеплело.       – К сожалению, со мной всё в порядке, – в своём стиле холодно и отстранённо произнесла Аддамс. Но что-то всё же изменилось. Кажется, её отношение к Ксавье изменилось. Кто он для неё? Когда она узнала, что Ксавье похитили, его жизни угрожает большая опасность и вообще, были сомнения относительно того, жив ли он ещё, Уэнсдей призналась себе кое в чём абсолютно неприемлемом и необъяснимо странном – Ксавье ей дорог. Очень дорог! "Но кто он для неё?" – вопрос, который Аддамс задавала себе каждый раз при виде Торпа.       Не просто одноклассник или, если можно так назвать, коллега по расследованию. Не просто знакомый и не просто... друг. Точно не друг. У неё уже есть один друг – Юджин. То, как она относится к Юджину, и то, как относится к Ксавье – небо и земля.       Уэнсдей сама осознанно выстраивала стену между ними. Знала ли она, что вскоре сама же запутается в своих мыслях и чувствах? Определённо нет. Хотела ли она эту пропасть между ними? Возможно.       Она хотела отгородить его от себя как можно дальше, чтобы не привязаться самой. Чтобы не чувствовать то, что люди называют любовью. Так почему же она не удовлетворена этим? Всё очень просто: у судьбы свои планы насчёт этих двоих. Только сейчас Уэнсдей осознала, как глубоко и бесповоротно влипла. Влипла по самое горло.       "Кто ты для меня, Ксавье Торп?"       – Уэнсдей? Ты в норме? – обеспокоенно глядел на неё Ксавье. Девушка уже с минуту молчала и просто смотрела на него. Не тем холодным и убийственным взглядом, от которого холод пробегался по телу. Не тем презрительным взглядом. В нём читалось определённо что-то иное. Что именно, Ксавье так понять и не смог, но рассеянность девушки показалась ему достаточно странной.       – Как твоё самочувствие? – неожиданно как для Ксавье, так и для себя самой выдала девушка.       – С тобой точно всё нормально? – усмехнулся Торп. Девушка сделала шаг вперёд, приближаясь к кровати, на которой сидел Ксавье.       – А что со мной не так? – чуть ли не переходя на шёпот, выдохнула Уэнсдей. Она больше не может ждать, не может сдерживаться. Они оба чуть не погибли несколько дней назад. Психопат, мечтающий отомстить девушке и всей её семье на свободе. И, кстати, неизвестно где сейчас находится. Да Уэнсдей может умереть в эту самую секунду, выйдя из палаты. Терять нечего!       Девушка села на край кровати, придвинувшись к нему, максимально сократив расстояние между их лицами.       – Что ты делаешь? – кажется, Ксавье забыл, как дышать. Она была слишком близко.       – Не двигайся, – между их лицами остались считанные сантиметры. Глаза в глаза. Угольная чернота против весенней нежности. – Хочу кое-что проверить.       Через секунду девушка коснулась своими губами его. Совсем невесомо. Торп замер и просто смотрел на неё, не в силах даже пошевелиться. Уэнсдей слегка прикусила его нижнюю губу, отчего парень выдохнул и кажется понял сигнал.       Тут же он взял её лицо в своим руки и стал более настойчиво целовать её, покусывая и посасывая её губы, вызывая тем самым её едва слышные вздохи, которые парень мог бы поставить на рингтон и слушать без остановки, будь у него такая возможность.       Уэнсдей потянулась к его волосам и запустила пальцы в них. Они были распущены и спадали прямо на лицо. Резко потянув парня за волосы, получила в ответ сдавленный стон от нарастающей страсти и желания. Внизу живота завязался тугой узел. Она читала об этом так, для общего развития. Это возбуждение. Тело предательски отзывалось на все его ласки. Ксавье тем временем с губ спустился ниже и осыпал поцелуями её шею и подбородок.       Его кожа была горячая, как раскалёный металл, её же – мертвецки холодная. Этот контраст сносил крышу юной Аддамс. Ну всё, она потеряла контроль. Теперь она хочет его. Только его. Только чтобы он не останавливался.       Поток мыслей был заглушён совсем тихим стоном. Ксавье прикусил чувствительную точку на шее рядом с сонной артерией, а потом заботливо зализал оставленную им метку. Теперь она его. Пусть все это знают.       Аддамс откинула голову, открывая парню ещё больший доступ к шее. Ксавье ненасытно покрывал её шею багровыми отметинами.       – А вот и я! – раздался звонкий голос Синклер, и дверь слегка приоткрылась. Ксавье и Уэнсдей тут же отпрянули друг от друга. Девушка отскочила именно в тот момент, когда фигура Энид показалась из-за двери. В руках у неё было три бумажных стаканчика, видимо с кофе и белым пакетиком с десертом. Ещё никогда Уэндсей так не желала задушить подругу.       Ксавье же сидел как ни в чём не бывало. Не говоря только о растрёпанных волосах, смятой одежды, покрасневших от поцелуев Уэнсдей губ и дурацкой улыбки до ушей, которая Уэнсдей показалась не такой уж бесящей. На этот раз хотелось не стереть эту глупую улыбку, а видеть её каждый, мать его день.       – Не скучали тут без меня? – кажется, волчица ничего не поняла. Ну или сделала вид, что она ничего не заметила.       – Никак нет. Уэнсдей спрашивала меня о моём самочувствии, – прочистив горло, ответил Ксавье, не сводя глаз с темноволосой бестии. Он сам не понял того, что только что здесь произошло. Но это ему определённо нравилось.       Зелёные глаза парня блестели, а сердце отдавало бешеным ритмом. Если бы его за несколько часов до прихода друзей не сняли с аппаратов, в палате уже стояла бы толпа врачей. Парню казалось, что и без аппаратов можно было прекрасно расслышать его стук сердца.