Одинокие

Мы ненавидим то, что так схоже с нами. Не хотим узнавать и принимать себя. И из-за этого страдаем.

— Ты — самое худшее, что происходило со всем Асгардом! Яростно выплевывает Хеймдалль, когда оттаскивает Атрея за шкирку от дверей кабинета Всеотца достаточно далеко. Его фиалковые глаза ещё несколько секунд смотрят на жалкие потуги юнца отцепиться от цепкой хватки, и Светлейший из асов соизволивает, наконец, разжать пальцы на ткани чужой рубахи, не забывая показать всем своим видом, как юнец немощно выглядит со стороны. Маленький йотун чуть отшатывается, поворачиваясь к блондину лицом. Он хмурится, злится, однако быстро понимает, что из всех их словесных с асом стычек именно сейчас злость должна принадлежать по праву Хеймдаллю. В конце концов, из-за любопытства паренька они оба оказались в опасности, а миссия — провалена. Миссия, за которую полностью отвечал Хранитель Биврёста, в то время как Атрей шёл просто как компаньон, ну, по словам Одина. Лицо мальчика меняется на виноватую гримасу, ему правда жаль. — О-о, ему жаль! Паясничает мужчина с издевкой, но потом внезапно стихает, заставляя мальца съёжится ‐ ничего хорошего эта тишина не сулит. Шаг и ещё один, Хейм выглядит до ужаса расслабленным, безразличным, однако Атрей отчётливо видит в его глазах яростно полыхающий Биврёст, чувствует, как воздух вокруг них становится сухим, но не двигается с места. Храбрится. Это забавляет аса, о чём говорит его на секунду мелькнувшее снисходительное выражение лица. Он наклоняется к рыжему так, что их лбы едва соприкасаются друг с другом. — Знаешь, Локи, ты как чума — косишь всё и всех своими неудачами и бездарностью, — на грани шёпота говорит блондин, вглядываясь в голубые глаза, нагло зыркающие с вызовом ему в ответ. — И жив ты с такой «удачливостью» только благодаря своему отцу, интересно, когда его не станет, как долго ты протянешь, м? О Всеотец, как же чертовски приятно смотреть на потерю самообладания мальца, который всегда так старательно пытается держать лицо. Его ладони сжимаются в кулаки, а брови снова близки к переносице. Хеймдалль ликует — ему нравится задевать это маленькое недоразумение словами побольнее, в этом кроется даже больше удовольствия, чем просто холодной сталью в сердце. Хотя и об этом ас тоже мечтает. — Ты срываешься на меня только потому, что ничего не можешь высказать Одину. Теперь очередь носителя Гьяллархорна хмуриться в недоумении. — Что ты несёшь? — Ты думаешь, никто не видит твоих вечно обиженных взглядов на него? Или отражающуюся в них жажду похвалы? Но вместо этого ты всегда получаешь сухую реакцию или какой-то упрёк. Мужчина резко отшатывается от мальчишки, будто боясь обжечься. Несколько секунд смотрит на него как на нечто, что ни в одном из миров ни сыскать, а затем чуть мотает головой. — Нет, нет, нет, нет, нет… ты сейчас проводишь параллели? Между мной и собой? Атрей замирает. Он действительно сравнивал себя с Хеймом. Сначала невольно, а потом… потом всё стало сложнее. Их ситуации с отцами безусловно схожи, лишь с парой отличий: Один извлекает из своего ребёнка всё, истощая его, в то время как Кратос только стопорит сына, не давая его потенциалу раскрыться. Один использует, другой держит на цепи, но оба недовольны какой-то чертой своего ребёнка, видя в них… ошибки? Несовершенства? Ни юный йотун, ни светлейший ас не знают точно, чего не хватает их родителям, однако оба чувствуют эту жадную потребность в признании. Только вот забавная штука: чтобы получить признание со стороны, нужно признать самого себя внутри. И, видя друг в друге схожесть, они ненавидят, презирают, отнекиваются. Но сегодня Атрей решается посмотреть в «своё отражение», попытаться, наконец, понять, что движет Хеймдаллем. Что движет им самим. Он игнорирует полный возмущения вопрос Хранителя Биврёста, решаясь продолжать своё наступление. — Все твои издевки, сарказм, грубость, злость направлены на Всеотца, а не на окружающих, потому что ты не можешь просто выкрикнуть ему в лицо: «Хэй, посмотри на меня так же, как я смотрю на тебя!». В эту же секунду мальчишка отлетает от удара коленом в солнечное сплетение, встречаясь спиной со стеной, сползая по ней вниз и хватаясь за место, на которое прилагался нанесённый урон. Его лицо искажает гримаса боли, и тихий хрип слетает с губ. Сейчас бы на шум точно выбежала Труд, размахивая своими мечами и мечущая молниями, или вышла бы Сиф, недовольно взирая на разборки двух «заноз» в её жизни, но, к сожалению или счастью, ни той, ни другой в своих комнатах не было. Носитель Гьяллархорна смотрит на дерзкого йотуна нечитаемо. Сейчас он и сам не понимает, что испытывает. Ярость? Или удручённость? Он так устал быть понимающим. Даже к отцу. Гордость не позволяет признавать правоту сказанных малявкой слов, а самолюбие подначивает втоптать рыжего уродца в пол, проламывая его лицом доски за наиглупейшее сравнение их персон. Но эмпатия… Эмпатия прилагается к его способности прогнозирования, о ней не знает даже Один, потому что сам Хеймдалль считает её проклятьем — ведь каждое чувство другого ты пропускаешь через себя. Со временем блондин научился перекрывать её, вызывая у окружающих отрицательные чувства по отношению к себе. Так проще. И держаться от всех людей подальше — тоже. Это работает, но не в случае с Всеотцом, для которого Хейм всегда открыт. Отсюда и боль, и обиды. Дело даже не в недовольстве сыном главенствующего аса, которую он обычно ощущает к тому же Тору, а в… безразличии. Зачастую Хранитель Биврёста от своего отца вообще не ощущает ни толики эмоциональности в свою сторону. И это ломает. Светлейший всегда задаётся вопросом «почему?», но спрашивать напрямую Одина отчего-то не решается. — Мне кажется, ты немного забылся, — мужчина снова возвращает театральную наигранность в каждом своём движении, приседая перед Атреем на корточки. — Поэтому спешу напомнить, что в Асгарде прогнозирую всех Я, а ты, как гость, должен просто наблюдать за этим со стороны и восхищаться настоящими мастерами. Заглянув на несколько секунд в глаза йотуна, когда тот приподнимает голову, ас решает оставить мальчугана на сегодня и удалиться, однако не успевает он и на пару шагов от лучника отойти, как тот кидает ему в спину: — Мир не заключён на одном Одине. Если бы ты пустил кого-нибудь ещё… Слушать дальше Носитель Гьяллархорна не стал, скрываясь от мальчишки в глубине коридора.