Страх, пацифизм, влюблённость и теннисный мячик

Сколько себя помнил, Джош всегда, с самой первой встречи уважал Саймона. Чуть ли не каждый день он вспоминал, как, истекая тириумом, в своём разорванном костюме пришёл сюда, не столько с надеждой, сколько из какого-то обречённого любопытства. Напуганный и разочарованный, подавленный. И как навстречу ему вышел из тени этот PL600, одним взглядом печальных голубых глаз, одним кратким предложением помощи вселивший необыкновенное чувство защищённости, отрезавшее все мысли о том, что бы покинуть заброшенное судно. Да и кроме того, как Саймона вообще можно было не зауважать? Тяжёлое бремя и настоящий подвиг: изо дня в день, отметая собственные страхи и уныние, заботиться обо всех жителях Иерихона. Особенно с учётом того, что любой из девиантов мог не дожить до завтра. Каждый биокомпонент и каждая капля голубой крови были на счету, а угрозу беглым андроидом несло едва ли не всё на свете, от людей во внешнем мире, до прогнившего металла старого корабля, что каждый раз так жутко скрипел при любом движении, грозясь обвалиться. С первого дня, только прийдя в себя, Джош решил, что будет помогать. И был довольно разочарован тем, что помочь тут, в общем-то, нечем. Разве что встречать редких гостей и играть с местной социальной работницей Люси в "принеси-подай", когда та брала на себя роль ремонтника.  В этой не очень результативной, но очень удручающей рутине утешало одно: так впечатливший Джоша андроид не оставил без внимания его невнятные попытки проявить инициативу. Саймон со всеми старался обходиться учтиво или, в крайнем случае, снисходительно, но, как ни странно, взаимности в этом почти не встречал. Большинство девиантов только и делали, что жалели себя, да и общаться предпочитали между собой, а не с отстранённым апатичным лидером. Лидером, в прямом смысле этого слова, Саймон конечно не являлся, хотя бы потому что неорганизованность Иерихоновской общины этого не предполагала, да и сам он ни разу в жизни так себя не называл. Но именно так порой думал о нём Джош, ссылаясь на его срок жизни, опыт и уважение среди других андроидов, в разы превосходящие прочих. И Джош оказался тем, кто начинал разговор первым, чем (пусть это не было слишком заметно) почти всегда радовал скучающего PL600. С тем, что бы начать кому-то доверять, у Джоша были порой небольшие проблемы, но с теми, кому смог, он зачастую был вовсе не прочь поболтать, и даже подолгу. Уже после попадания на Иерихон он понял, что первые зачатки его девиации когда-то проявлялись в том, что он всё чаще отходил от темы урока, чтобы поболтать с учениками о чём-то ещё. Но те в свою очередь только чаще сбегали с его лекций, занимались на них своими делами и смеялись над андроидом. А Саймон всегда слушал его. И теперь уже наступила их очередь обсуждать своих учеников, хозяев, и всё прочее, так долго лежавшее на душах.

***

Но с появлением Норт что-то изменилось. Те сутки начались почти хорошо. С недолгой ночной вылазки, которая не принесла с собой ничего особенно полезного, а только заставила товарищей изрядно понервничать и неоднократно просчитать все риски этой чуть ли не бесполезной авантюры. В прочем, и позволила обоим андроидом немного развеяться, что уже результат... Ну а к утру, по возвращению на Иерихон, они обнаружили среди девиантов напуганную и озлобленную WR400. Имя она себе потом выбрала весьма говорящее. Норт. Разве что не всегда говорящее правду: ведь один неверный шаг, и холодный север грозил превратиться в извергающийся вулкан. Их отношения с Джошем не задались сразу. Он мог бы понять её, даже посочувствовать в какой-то мере, как и всем остальным, но тогда, после относительно сносно начатого дня, напоминания о враждебности внешнего мира (особенно в такой недружелюбной и огрызающейся на всех форме) заставляли только раздражённо закатить глаза. Пара неосторожно брошенных, неуместных фраз в попытках поскорее завершить неприятное знакомство, и вот, даже позже, когда девушка уже успокоилась, накал между ними сохранился. А вот с Саймоном у неё всё сложилось иначе. И Джоша это даже не слишком удивило. Только в очередной раз заставило искренне восхититься непоколебимым самообладанием друга и его умением хоть сколько-то, но расположить к себе любого. Правда, как внезапно выяснилось, на этот раз "хоть сколько-то" ему оказалось недостаточно. Несмотря на то, что, по крайней мере с виду, Норт стало чуть лучше, Саймон продолжал почти каждый день интересоваться её состоянием и настроением, пытаться всё больше её разговорить. Та шла на контакт, пусть и не слишком охотно, поддерживала обсуждения мелочей и обречённости их положения здесь, но демонстративно отказывалась подпускать его ближе, пресекала любые попытки лезть ей в душу. Но Саймон этого всего будто и не замечал. В разговорах с Джошем (с каждым днём более редких и непродолжительных) всё чаще упоминал то, как до этого говорил о чём-то с ней, о всех её взглядах в его сторону, особенностях её мимики и языка тела... Водил её, должно быть, по всем коридорам Иерихона, притаскивал всякий хлам вроде резинок для волос или спортивных мячей... "Точно, запал" — подумал Джош, но ни беззлобной насмешки над другом, ни радости за него, ни чего-то подобного он выдать не смог. Даже когда Саймон признал свою влюбленность, почти и не попытавшись её отрицать. Джош только чувствовал неловкость, в очередной раз выслушивая о том, как же невозможно волшебно в её глазах отражается огонь, зажжённый в бочках. И... одиночество. Одиночество, скуку, и, пожалуй, отчаяние от осознания своего положения, которое раньше чуть скрашивала лишь их с Саймоном, уже ставшая родной, болтовня не по делу. Со временем Норт вновь начала становиться жёстче, вновь закрываться ото всех. Может так на неё действовала перспектива медленной смерти на Иерихоне, может ей не пришлись по нраву ухаживания PL600, может что ещё, но факт оставался фактом. Саймона этот недо-отказ конечно не побудил вернуться к времяпровождению с Джошем, а с новой силой вогнал в подавленное состояние, в котором он только и делал, что, лишь изредка выходя из режима ожидания, безынициативно наблюдал за Иерихоном. Единственным собеседником Джоша вновь стала чудаковатая Люси, в те моменты, когда он вместе с ней разбирал по частям тела собратьев, уже покинутые искусственным сознанием.

***

Устав от всего этого, Джош принялся в срочном порядке подыскивать себе новую отдушину и нашёл её в одиночных вылазках. Вылазка — громкое название. Учитывая действенность его методов и редкость даже самой пустяковой добычи, всё это было куда честнее звать просто прогулками. Покидать Иерихон было страшно. Особенно одному. Страшно и за себя, и за других. Что, если он вернётся однажды и не найдёт живых? Что тогда ему делать? А если его самого убьют? Решат, что он сбежал? Если Джош и пытался принести пользу, что-то добыть, то выбирал наименее рискованные способы. То есть, самые унизительные. Рыться едва ли не в помойках, воровать с барных стоек чаевые (которых даже всех вместе взятых не хватило бы ни на одну пачку тириума), обносить обветшалые заброшенные здания. Пока не стал замечать на улицах неподалёку от Иерихона одного ребёнка. Явно брошенного. Маленького беззащитного мальчика. Джош и дальше проходил бы мимо, про себя сетуя на бесчеловечность допустивших это людей, или подыскал бы рано или поздно безопасный вариант привлечь к нему чьё-нибудь внимание, если бы не одно "но". Если бы не заметил однажды, присмотревшись, красный свет диода под шапкой и белеющие ссадины на руках. Мальчик тоже был андроидом. Тогда Джош, недолго думая, решил привести его на Иерихон. Маленький девиант по началу по-детски, как ему и полагалось, отнекивался, мол "родители говорят, что нельзя никуда уходить с незнакомцами". Но, сопоставив то, что для андроидов он свой, для людей — чужак, а мамочка с папочкой любезно вышвырнули его на улицу почти сразу же после появления на свет долгожданного живого "братика", особенно сопротивляться не стал. Мальчик представился именем Итан, но, поскольку на тот момент он был единственным ребёнком на Иерихоне, обращались к нему в основном "мелкий" и прочими кличками в этом роде. Состояние ребёнка было весьма плачевным, как моральное, так и физическое. За время бродяжничества он заработал немало мелких травм, что без вмешательства хоть какого-нибудь ремонта медленно убивали его. И не сказать, что из Джоша получался заботливый папаша, но общались они вполне неплохо. Хотя бы потому что ребёнок почти ни с кем и не общался кроме нашедшего его Джоша, Люси и пары домашних андроидов. Но вскоре Итан перестал разговаривать, пытаться играть, бегать, отдал Норт "одолженный" у неё без её же ведома теннисный мяч. Почти круглые сутки проводил в режиме ожидания или, максимум, пялясь в потолок, точно парализованный. В недолгие моменты бодрствования продолжал, пользуясь связью, говорить, что постоянно хочет спать, даже уже не прося делать ему лежанок, а при любом удобном случае отключаясь где попало. И мимолётный проблеск света истлел так же быстро, как и зажёгся.

***

Ничего нельзя было сделать. Ничего. Это буквально сжирало изнутри. Так, что порой хотелось просто сдаться. Отключиться, отдать без остатка голубую кровь и ценные компоненты. Маленькому Итану, или Саймону, уже начинавшему функционировать в пол силы, или Люси, чтобы она и дальше спасала жизни и рассудки, или тому недавно пришедшему бедолаге, которого люди потаскали за фургоном, или... Кому угодно, лишь бы принести им хоть немного пользы и не чувствовать больше этой душащей тоски. Но вместо этого Джошу приходилось тщетно уповать на невнятные россказни умирающих собратьев о каком-то rA9, утешаться тем, что на корабле безопасно, и показывать как он благодарен за то, что имеет, чтобы не добивать своим страдальческим видом весь Иерихон. В прочем, с этим проблем, вроде как, не было. В этом было его отличие от Саймона. Джош мог неделями держать лицо, но сорваться в разговоре (благо, разговаривать ему теперь было нескем), у PL600 же ситуация наблюдалась обратная. Вернее, говоря откровенно, Саймон тоже отменно себя контролировал, и в этом была немаловажная часть его умения находить подход к другим, но близкий друг без труда различал не слишком выразительные эмоции и редкий блеск в стекленевших от морального истощения глазах. И сейчас, особенно сейчас, Джош бы многое отдал за возможность видеть это снова. Это скромное, смирённое и обречённое, но до жути искреннее подобие улыбки, с которым раньше старейшина общины встречал друга. Джош сделал что-то не так? Он ему надоел? Что получал он от нахальной WR400, чего не получал от него? Унижение? Неблагодарность? Смазливую девичью мордашку? Ну, что ж, извините...

***

В прочем, очень скоро Джошу пришлось едва ли не жалеть о своих мысленных жалобах на скуку, ведь "веселье" её сменило довольно сомнительное. Пришёл очередной девиант. Сказать нечего, "зашёл" он эффектно — обрушил на них мост (как он позже объяснил: не один) и вместе с ним же свалился с далеко не маленькой высоты в центр трюма. И выжил, отделавшись лишь расколом на боку, который Люси закрыла, должно быть, меньше, чем за минуту. Сразу было видно, модель он крепкая, может быть офицер, спасатель, или даже солдат (хотя своей пафосной речью больше напомнил актёра или библиотекаря, перечитавшего книг в свободное время). Да и характером он отличился. После случая с Норт, Джош был со всеми новичками придельно вежлив, хотя конкретно этого ему и хотелось бы заткнуть как можно скорее. Пришёл — и сразу жаловаться, осуждать их. Норт показалась на его фоне едва ли не эталоном тактичности и благодарности. "Проживёт здесь хоть день и поймёт какого бреда сейчас наговорил, постыдится..." — думал Джош, а сам всё прокручивал в голове его обвинения: "Сидите в темноте в ожидании чуда", "страх — ваш новый хозяин", вот ведь... но обидно. Обидно, потому что это правда. Они действительно не делали ничего толкового, но разве они что-то могли? Нет..? Считанные часы и минуты оставались старым и наиболее израненным моделям, Итану уже около пары дней... Саймон наверняка успеет пополнить запас голубой крови тем, что останется от кого-то из них или скромными запасами Люси, что та держала на экстренный случай. Но если бы он этого не делал, то и его таймеры вскоре не отображали бы утешительных чисел, даже с учётом почти полного отсутствия физической активности... Попытавшись объяснить всё это новичку, Джош услышал от него уже не осуждение, а искреннее стремление что-то исправить. Подобное тому, что проявлял прежде он сам, но в чём-то дерзкое и куда более наивное. — И... как их спасти? — Никак, — сказал Джош категорично и с обречённостью, давно вьевшейся в голос, но сам уже не был так уверен в своём ответе. Перспектива лишний раз огорчить себя ложными надеждами его не прельщала, так что он даже не обдумывал возможности каких-либо вариантов, но теперь будто в тайне наделся, что кто-нибудь станет убеждать его в обратном. И сегодня, похоже, у Джоша был счастливый день, ведь уже второе его "желание" сбылось. Сперва предложение новичка пробраться на склады в доках без оружия и подходящих навыков показалось дикостью. Но, окинув взглядом уже согласившихся на авантюру товарищей и умирающий Иерихон, Джош решил, что в случае неудачи или даже их смерти, потеряют они на деле не так много, а в случае успеха получат едва ли не больше, чем за всё время до этого. Ещё раз посмотрев на Саймона, который согласился, судя по всему, только потому что такая наглость со стороны новопришедшего повергла его в шок, Джош нерешительно бросил своё: — Ладно.

***

Подобраться к складу оказалось на удивление легко. Сложно, но куда проще, чем в исходах, просчитанных разумом девианта, что давно отравлен страхом. То, что помогло бы от человеческого вторжения, почти не попрепядствовало действующей сообща группе разумных машин. Проливной дождь насквозь промочил одежду и дополнил скрежет металлических контейнеров звуками брызг. Бежать, поспевая за группой, и проворачивать то, что считанные часы назад казалось немыслимым, вроде того, что бы использовать в качестве "транспорта" груз, перемещаемый на огромной высоте каким-то краном — всё это буквально повергало в ужас. Но в этот раз страх не заполонял собой все мысли, парализуя, а лишь сильно, но монотонно стучал где-то на окраинах подсознания, тщетно пытаясь приглушить новые для андроида чувства. Надежда, воодушевление? После всего пережитого это звучало не более, чем как самонадеянные мечты, но сейчас с каждой минутой они были всё ближе. Даже один факт того, что они наконец попытались, уже наполнял какой-то сдавленной гордостью. Ощущения тяжести доверху набитого рюкзака на плечах (вес для андроида пустяковый, но ощутимый, особенно если вспоминать о его значимости) Джошу было более, чем достаточно для чувства выполненного долга и для того, что бы с глаз начала спадать пьянящая пелена самодовольства, и от того крайне рискованное решение Маркуса (так звали организатора вылазки) попытаться угнать грузовик уже заставило усомниться. Серьёзно усомниться. Вновь позволило волнению захватить андроида. Джош отошёл от грузовика в сторону уже обчищенных ящиков, скрываясь от перспективы быть обнаруженным в случае чего. И от Норт, что, напротив, не сдвигаясь с места, ждала возвращения Маркуса. Кому кому, а ей эта затея, по всей видимости, нравилась от начала и до конца. Да они оба стоили друг друга, эти новички, вот что. Джош опёрся на ящик руками, и подтянулся, чтобы сесть на него, а после уставился в сырой асфальт и таймер обещанных Маркусом десяти минут. Так увлёкшись этим незамысловатым занятием, он и не сразу обратил внимание на Саймона, что, как это ни странно было теперь, сам подошёл к нему и взобрался на соседний ящик. Вскоре, убедившись в том, что Джош его заметил, он в своём привычном усталом тоне сказал: — Всё будет нормально. Мы успеем сбежать, если его заметят. А если он вернётся с ключом от грузовика, то компонентов хватит на всех и даже больше... Меньше нервничать от этого Джош не стал, хотя бы потому что видел, что даже вечно спокойный Саймон, являвшийся для него авторитетом, сам был на взводе из-за всего происходящего. Но такое внезапное внимание приятно удивило. Будто подсознательно желая отплатить ему за это, да и за всё остальное, что PL600 сделал для него, он окинул взглядом открытый полупустой ящик, содержимое которого уже не помещалось в рюкзаки. С неловким, неправильно просчитанным движением, рука соскользнула с мокрой крышки и Джош чуть не свалился в тот самый ящик (или на асфальт), но в конце концов выхватил из него несколько пачек голубой крови и протянул другу. — Всё, что унесём — передадим нашим, а отсюда не убудет. Выпей. — Спасибо. Не подумал... — прозвучало уже совсем отстранённо, но всё же благодарно. А главное, не притворно. "Лучше это, чем его натянутые улыбочки перед Норт. Мне он доверяет." На секунду показалось, что они и не отдалялись друг от друга, хоть об этом и напоминала сдержанность товарища и щемящее чувство, походившее ни то на лёгкое отвращение, ни то на неловкость. Джош... обижен? Нет, нет, это ведь было бы просто глупо, так эгоистично с его стороны. И что с того, что Саймон был его единственным и самым дорогим другом, и, прекрасно зная об этом, променял ни пойми на что? Джош сам в этом виноват. Нет, не виноват, он тут вообще не причём! У Саймона просто заслуженный отдых ото всех. И не надо вообще к нему лезть, пока он не... Но наперекор собственным мыслям, Джош опять начал что-то говорить ему, о складах, об Иерихоне, об их общении, пытался как бы невзначай позвать его куда-то под дурацкими предлогами. По началу тот только как-то неуверенно отнекивался и оправдывался, будто пытаясь одновременно не сказать "нет", но и никуда не ходить. Тем не менее он начинал понемногу проникаться увлечённостью старого друга, и... Их разговор, уже начавший, как ему показалось, пропитываться их былой теплотой, прервался, когда оба услышали шаги. "Ах, да, грузовик... достал ключ, правда? Это хорошо..." Но во время поездки Саймон уже точно не горел желанием с ним беседовать, а только с переменным успехом пытался прислушаться к тому, о чём говорили Норт и Маркус, неумело притворяясь при этом, что перешёл в режим ожидания. "А теперь ревнует её?" — сперва Джош увидел в этом что-то забавное или даже по-своему очаровательное, но затем поморщился. "Она же не твоя личная вещь... Ну заговорит с кем-то кроме тебя — разве трагедия?" — но тут ему показалось, будто в чём-то из этих слов он узнал себя, и потому попытался оправдаться, ощутив укол совести, после чего поспешил выкинуть всё это из головы.