Океаны сожалений

— Ну и куда ты опять на ночь глядя собрался, а? Завтра же опять целый день будешь носом клевать у прилавка! Ты сегодня уже чуть на три медяка не обсчитался, — недовольно ворчит гнусавым голосом сонная Ван Джи, заставляя половицы скрипеть под весом собственных шагов, — Ой-ой, — растянула женщина, насмешливо улыбаясь, когда парень тут же встал по стойке смирно, пытаясь удержать в руках объëмную корзинку, — Чего, небось к любимой своей так торопишься? Дня вам уже не хватает? Ладно уж, только не до рассвета! — Конечно, госпожа Ван, — разумеется, в его словах не было ни капли искренности, но умение строить полный послушания взгляд делало своё дело. К слову, по прошествии почти десяти лет некогда худощавый и во всех смыслах несуразный Хэ Сюань стал очень складным и завидным юношей, который то и дело заставлял девушек в городе томно вздыхать по нему. Оказалось, что Хэ также был легко обучаем и даже несмотря на то, что в местных книжных лавках не было большого разнообразия, тот подавал большие надежды, развиваясь самостоятельно. Проще говоря, опека, пусть её и сложно таковой назвать, со стороны пекарши — лучшее, что с ним могло случиться — Ну всё, иди давай, передавай Сун Лин привет, — смеётся женщина, похлопывая Сюаня по плечу, кидает в корзину какую-то выпечку, прежде оборачивая её во что-то. После перед своими глазами она видит лишь затылок, изредка укрываемый покачивающейся копной волос цвета воронова крыла, собранного в хвост. Сун Лин и Хэ Сюань были довольно… Своеобразной парой. Взглянув на их отношения поверхностно, можно было сказать, что это очередные несчастные, объединëнные обещанием помолвки, но в самом деле им в любви повезло куда больше, чем прочим, хоть и началось всë… Неважно. Однажды, примерно года три назад, Ван Джи пригласила её знакомая на подобие застолья. Это был пятнадцатый день рождения её дочери. И пусть даже возможности порадовать гостей разнообразными явствами почти не было, каждый стремился показаться перед соседями и друзьями гостеприимными хозяевами. В тот день, Хэ Сюань, кажется, помнит до сих пор, что госпожа Ван настояла на том, чтобы её воспитанник вручил имениннице букет из жëлтых нарциссов. Честно говоря, парень понятия не имел, откуда жадная торговка их взяла, учитывая то, как далеко они растут. Не будет же она раскошеливаться на подобное…? Впрочем, это не самое главное. Когда настал момент встречи с виновницей торжества, которую до этого юноша видел лишь изредка, та при вручении своеобразного подарка резко зачихала, всё сильнее отдаляясь от внезапно растерявшегося Хэ Сюаня. Оказалось, что Лин не переносит цветочную пыльцу. Иронично, учитывая огромное количество цветочных ручных вышивок на её одежде. Было ли неловко парню? Безумно. Как и Ван Джи, которая понятия не имела, что посоветовав, сделала хуже. Но Лин не обижалась, конечно. С трудом она сдерживала смешки, видя как юноша, очевидно не привыкший быти инициатором в беседах, весь вечер пытается поддержать разговор, заглаживая при этом некую вину. Наверное, это был крайний день, когда в основном девушка слушала и изредка отвечала. Кто же знал, что за такой короткий промежуток времени Сюань успеет её очаровать? С тех пор на пороге пекарни всё чаще стал слышен аромат чужого лотосового масла, который позже, едва уловимый, сразу давал понять парню о том, что Сун Лин рядом. Он же с неким замешательством воспринимал её повышенный интерес к самому себе, но особо не сопротивлялся совместным походам, например, за город. В какой-то момент Лин замела привычку после обеда слушать то, как Хэ читает, сама же и выпросила однажды, придумав отговорку: глаза болят, мол, переутомилась, работая на полях и всё плывёт. Тогда парень лишь закатил глаза, прекрасно осознавая, что сегодня девушка хлопотала лишь по дому, но не отказал, продолжая делать это одолжение день за днём. Летом часто ходили гулять они ночью, за что потом оба получали по шее, но каждый раз ночная прохлада и успокаивающий шëпот моря заставляли их возвращаться. *** Щебëнка похрустывала под ногами, заставляя полуночного гостя, что не терпел лишних звуков, передвигаться аккуратнее, особенно во дворе дома навещаемой. Хэ Сюань, облокотившись на один из деревянных столбов, вбитых в землю, который в сочетании с другим напротив формировал основу для подобия качелей, чуть прикрыл глаза, отдыхая от яркого лунного света. Сун Лин не была слишком пунктуальной, потому что легко отвлекалась на всё подряд, а иногда могла и задремать, но в таких случаях парень просто негромко постукивал по деревянной раме окна. Вскоре где-то за спиной послышался шорох одежд. Хэ Сюань не успел повернуться, как на его плечи опустились изящные длинные смуглые ладони, чуть их сжимая. — Испугался? — шепчет девушка, улыбаясь. Следом она обходит крепкую фигуру и тянет его за собой, пряча от назойливого внимания окон. — Было бы чего, тебя слышно за несколько ли, — хмыкает парень, без сопротивления следуя за ней, но в следующую секунду чуть улыбается уголком губ, когда получает оплеуху. — Невежливо приуменьшать чужие старания, особенно своей возлюбленной, — громко возмущается, отряхивая полы платья. — Это кто тебе такой бред сказал? — слова вылетели также быстро, как и последовал второй несильный удар. — У меня рука тяжёлая. — Я знаю, — ответ струится теплотой весеннего ветра, ласкающего лик, парень оставляет быстрое прикосновение губ на чужой ладони, и вскоре молодые доходят до излюбленного места. Сяньлэ был портовым городом, потому море было в непосредственной близости от городских поселений, и добраться до него не было большой проблемой. Разумеется, много и страшных легенд ходило о водах этого места: и о неприкаянных душах, утопших от горя безответной любви, и о водяных гулях с сиренами, желающими утащить в омут любых невнимательных людишек, решивших погулять слишком близко к берегу, да без надлежащей защиты. Именно поэтому торговцы, отправляясь в путь, всегда возносили небожителям молитвы, вымаливая лëгкого пути. Впрочем, видел ли кто-то злобных тварей своими глазами, сказать сложно: всё на словах. Однако, не из воздуха же берутся все эти страшные слухи? — Ого, в этот раз мы сидим на циновке, а не на голых камнях? Сэр, вы удивляете меня всё больше и больше, — вскидывает бровь Сун Лин, видя, как её возлюбленный в это раз особо корпит над подготовкой к их ночному свиданию. Тот вдруг начинает метаться, что-то перепроверяя, и девушка со смешком заправляет ему выбившуюся из хвоста прядь волос за ухо, — Ты их так скоро жевать начнёшь, — Пара не слишком беспокоилась, что их кто-то увидит, люди предпочитали в такое время не бродить здесь, но ни Сюань, ни Лин не были слишком суеверными. — В общем, сегодня ведь пять лет, — начали они как всегда, не слишком важно. — А? Пять лет чего… Вроде мне сегодня девятнадцать? — картинное прикладывание руки ко рту и «искренне удивлённое» выражение лица заставляют парня тяжело вздохнуть прежде чем выложить что-то из корзинки. — Как мы знакомы. — Да шучу я, видел бы ты своё лицо, — прыснула Сун, подпирая лицо руками и разглядывая собеседника и одновременно с этим будто сметая с юбки невидимые крошки, — На самом деле, я подготовила небольшой подарок, но он ждёт тебя в мастерской, я не решилась брать их… С собой. Хочу, чтобы ты примерил их при хорошем освещении, днём. — Ты… Сделала для меня обувь? — Какой догадливый. Да, это… Ты ведь копил деньги на то, чтобы уехать отсюда и поступить в университет? В твоих знаниях у меня, конечно, нет сомнений, но внешний вид тоже играет огромную роль. А хорошие туфли — показатель достатка! Первым делом всегда смотрят на обувь! — Что-то я не припомню такого правила, — на циновку медленно и аккуратно опускаются свëрток со свежим хлебом и небольшая книга, кажется с любовной поэзией, — Спасибо, это очень много значит для меня. Правда. — Потому что ты ничего не понимаешь. — цокает мастерица, явно отвечая на первое утверждение, — Кто ещё о тебе позаботится так, как я, м? — наконец, внимание карих глаз привлекают многочисленные странички не очень хорошего качества, на которых тушью выведено чьë-то имя, — Это же… Сборник Куан Ли! Где ты его… — Это подарок, — Хэ Сюань прекрасно знал о том, насколько Сун Лин была одержима лирикой, даже несмотря на то, что не слишком любила читать. Она и сама сочиняла время от времени, и в процессе напоминала прекрасную небожительницу. В общем, много думать над подарком не пришлось. Правда парню пришлось занять из собственных сбережений совсем немного, — Не думай о том, как он у меня оказался, просто прими. — Чем больше я об этом задумываюсь, тем сильнее разыгрывается моё воображение. Надеюсь, ты ещё не в розыске, — фыркает девушка, сжимая в руках книгу и большим пальцем аккуратно щупая бумагу, а затем приобнимая Сюаня, — Почитаешь для меня? Парень лишь молча вздыхает и берёт в руки только что подаренную вещь, раскрывая на одной из страниц. Теперь слышно лишь это тихий, но низкий голос, перебиваемый шумом ласкающих гальку волн: «Рассвет. Мерцает яркой юбкой дева, Испещрена цветами вся земля, В соседней лавке обсуждают, где-то слева, В её походке — лëгкость тополя. И не мелькнëт улыбка белой лани, Что обрамляет красотой весь свет, И нет прекрасней, чем в её руках герани, Таких… На целом свете больше нет.» После этих слов, выждав паузу скорее из-за нервов, нежели спланировано, всё ещё прижимая Сун Лин к себе, Хэ Сюань дрожащими руками вынимает из-за пазухи, кажется, сделанное из недорогого металла кольцо, после чего, закусив щëку с внутренней стороны, обнажает его перед возлюбленной, в полную меру чувствуя, как сердце колотится о рëбра и во всех конечностях разом скапливается напряжение. Девушка сначала долго смотрит на изделие, кажется, потеряв дар речи, то открывает, то закрывает рот, чуть сжимая кулаки от внезапно подступившего волнения. Может быть внутри себя она и понимала, что вскоре такой день наступит, но точно не была готова. Медленно переводя взгляд на Сюаня, она утыкается лицом ему в плечо, и то ли смеëтся, то ли плачет: — Дурак ты… Дурак! — разумеется, юноша успевает испугаться, но та внезапно хватает того за ворот рубахи и долго-долго смотрит на него своими чëрными ониксами, а затем касается его губ своими: немного шершавыми от чужой вредной привычки, но такими любимыми и родными. *** — Подумать только, я ведь тебя совсем диким волчонком вот таким, — торговка опустила руку почти на уровень колен, явно преувеличивая, — подобрала, а уже внуков скоро ждать, как же вы, молодëжь, быстро растëте, как же быстро, — женщина всё драматично охала, вышагивая из стороны в сторону и бормоча себе что-то под нос. — Каких ещё внуков, госпожа Ван… — буркнул Сюань, замахиваясь топором на короткий пенёк. На его ушах и шее, казалось, появился небольшой румянец. Тот уже и не стал припоминать торговке то, что та буквально впервые за столько лет добровольно признала его своим сыном, — Я ведь только подарил ей кольцо, ещё столько… — Никогда не поздно заделать ребëночка, дело то молодое и ловкое, м, — Ван Джи подмигнула, рассмеявшись, а затем обтëрла руки о засаленный фартук, шëпотом что-то пересчитывая. — Госпожа Ван! — Так, молча. Иди-ка лучше, пока твоя невестушка сама подружкам хвастается, купи мне на рынке хорошенькую курочку и овощей. Только смотри мне, чтобы этот старик не подсунул тухлятину, а то я то ему патлы последние повырываю, обещала уж. Хэ Сюань вздыхает, понимая, что с дровами ему придётся разобраться позже. *** — Да, такой пучок будет в самый раз. Спасибо, — многозначительно кивает Хэ Сюань, в очередной раз успевая принять чужие поздравления. «Подумать только, прошла лишь первая половина дня, а эта старая торговка уже успела растрепать значительной части своих знакомых о предстоящей помолвке…» Парень многозначительно помотал головой, отходя от прилавка и перебирая у себя в голове то, что ему ещё наказывали взять. Только вот этот поток мыслей перекрывал следующий, о предстоящей помолвке. По-настоящему стать мужем и женой Хэ Сюань и Сун Лин смогут ещё не скоро, он бы не успел накопить достаточное количество денег для этого, к тому же, собирается уезжать из Сяньлэ в скором времени, чтобы получить образование, а после — хорошую работу. В самом деле тот боялся, что родители его возлюбленной будут против такого расклада, но даже отец Лин оказался более, чем уверен в нëм. Когда мужчина пожал Сюаню руку и своими раскосыми глазами уверенно заглянул в его, юноша дал немое обещание обеспечить девушке лучшую жизнь. Кто он такой, чтобы его нарушить? Было очевидно, что Сун и сама не хочет навсегда оставаться в тусклом свете обувной мастерской, она желала куда большего, и у них есть все шансы встать на ноги вместе. Тогда… — Ой, ради Бога, простите, пожалуйста! Хэ Сюань даже не понял, что произошло изначально, слишком задумался. Он медленно отошёл от мысленной дымки и посмотрел себе под ноги, замечая рядом побитые жизнью ярко-красные яблоки, очевидно, выпавшие из чужих рук, а поднимая взгляд, увидел напротив молодого юношу, кажется, его возраста. Тот был словно не отсюда, одет так вычурно и необычно, что сперва даже… Вгоняет в ступор. Тот всё маячил перед глазами, что-то быстро бормоча, но Сюань услышал лишь с третьего раза: — Ну вот, а я их выбирал так долго… — вздохнул незнакомец, с сожалением смотря на побитые фрукты, после чего оглянулся назад. Похоже, место, где он их брал, было слишком далеко. — Они не красные, но хоть что-то. Я тоже виноват, — наконец «очнувшись» произнёс Сюань, вытаскивая из корзины два спелых зелёных плода, которые успел ранее купить со всем остальным. Ему было не сложно поделиться, тем более человек явно куда-то спешил. — О, вы так добры, спасибо огромное! — лицо собеседника, казалось, мгновенно расцвело, — Я… — Цинсюань, — послышалось где-то со стороны. Сердце Сюаня пропустило удар. Тот застыл на месте, совсем не дыша. Тело будто перестало слушаться, и парень не мог заставить себя даже обернуться. Пальцы внезапно похолодели, будто кровь из них ушла вовсе, подступила тошнота. Всё вокруг стало таким неважным, перед глазами проносились тысячи теней его прошлого, они не давали сделать и вздох, цепкими лапами хватая его за грудь и шею, носа словно касался запах обугленных тел, которые он когда-то не сумел вынести из родного дома. Этот голос он не забудет и не перепутает ни с чьим никогда в жизни. — Ох, простите, мне правда уже нужно бежать, меня ждёт брат, ещё раз спасибо! — за это время и яркий мальчишка ураганом успевает скрыться из поля зрения, и всё вокруг отмереть и замереть по новой, а Хэ Сюань только через некоторое время нашёл в себе силы… Побежать. Так быстро, как только сейчас способны его почти парализованные ноги. Но одержимый своим желанием, тот понял, что абсолютно потерял их след. Право… Лево… Возможно они прошли через павильон, но почему-то сознание теперь туманили тёмные длинные волосы и тëмно-синие одеяния. Будто бы после стольких лет он был и не изменился. Убийца его семьи.