Three-part Process

Было неправильно так долго стоять на месте. Находиться на одном месте так долго. Но он пришёл в приют «Лисья нора» около двух недель назад и до сих пор не сбежал. Это не значит, что он не пытался. Он пытался. О да, он пытался. Первая ночь после заселения состояла из обхода всех коридоров, обнюхивания каждого уголка, проверки, — не пахнет ли там опасностью, — за каждой открытой дверью. Его отец был повсюду, и его отец собирался так легко найти его здесь. Остаться было бы ошибкой. Он должен был уйти, сбежать, никогда не прекращать убегать, но... Вся его жизнь состояла из уроков прошедших... скольких-то там лет. Никогда не останавливаться, никогда не оглядываться назад, никогда не встречаться ни с кем, кроме как «для чего я могу использовать тебя, прежде чем никогда больше не увижу?», и он устал. Итак, в ту первую ночь, как и каждую с тех пор, Нил сел и перестал убегать. Он устал, поэтому уснул. Комната, отведённая ему, заперта изнутри и снаружи; никто не входит, никто не выходит. Это самое близкое к безопасности, что было у Нила с тех пор, как два года назад умерла его мать. Эта одна ночь превратилась почти в пятнадцать, и Нил не может полностью уйти из безопасности своей запертой двери. Приют — это нечто другое, и Нил понял это, когда впервые ворвался через парадную дверь во время ливня. Конечно, это был его единственный вариант, но никто в заведении не задавал никаких вопросов. Его встретили одеялом и успокаивающей женщиной, предложившей ему сухую одежду и кровать для сна. Они никогда не спрашивали его имени или зачем ему было нужно место для ночлега — они даже не поинтересовались его статусом. Альфа, бета, омега, неважно. В тот момент это не имело значения, и до сих пор не имеет. Или, ну, вроде того. Это такое место, о котором мечтала бы его мать, и такое место, где она никогда бы не позволила им остаться. Здесь небезопасно. Но, рассуждает Нил сам с собой, запах бет и альф окрашивает каждую стену, легко маскируя его собственный; аромат Нила — чайная свеча рядом с камином. Он надеется, что никто не узнает, что это он прячется здесь только по запаху. Обоняние Нила, возможно, было его величайшим навыком, помимо способности быстро пробегать милю. Вот как он узнал, что это место может подойти только на одну ночь, и вот почему он всё ещё здесь сейчас. Опасность не так заметна внутри, как снаружи, в мире. Здесь не безопасно, ни в коем случае, но нет никого, живущего с ним под одной крышей, кто хотел бы, чтобы он был мёртв, схвачен, похищен или продан. Он будет считать это победой. Единственная опасность, которая действительно существует, это... О, он ненавидит его. Каждый волосок встаёт дыбом у него на затылке, когда он чувствует его запах, такой ужасный запах. Самый слабый аромат, заметный только в непосредственной близости, поэтому он не доходит до Нила, пока он почти не заходит прямо на кухню. Но он действительно поражает его, и Нил быстро отступает прямо в арку входа. Эбби, постоянная медсестра приюта, женщина, которая встретила Нила у двери в его первую ночь, поднимает глаза и улыбается. — Доброе утро, Нил. Заходи. Могу я предложить тебе немного кофе? Хотя Эбби не самая опасная, отнюдь. Действительно опасна ядовитая фигура альфы, сидящего позади неё, иначе известного как Эндрю. Эндрю сидит на стойке рядом с раковиной, запихивая в рот миску хлопьев. Его глаза встречаются с глазами Нила. — Нет, нет, я в порядке. Я могу... я вернусь позже. — Нил, пожалуйста, присядь, — говорит Эбби, выдвигая стул рядом с собой. — У меня есть немного времени до следующего приёма. Как насчет того, чтобы я приготовила тебе завтрак? Нил опускает взгляд и прикусывает губу, размышляя об этом. Он знает, что Эндрю сейчас не представляет угрозы, на самом деле нет. Нил ничего не чувствует от него... и это то, что так ужасно в его запахе. Невозможно сказать, что он чувствует, что скрывает, о чём думает. Ему нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. — Нет, спасибо. — Он делает шаг назад. Только для того, чтобы Эндрю сказал: — Заходи, Нил. Самым авторитетным голосом, который Нил когда-либо слышал. Он не строгий и требовательный, но как будто знает, о чём говорит, и Нил... Что ж, Нил должен послушаться. Он с трудом сглатывает и делает смелый шаг на кухню, ни разу не взглянув в глаза Эндрю, пока пробирается к своему месту. — Эбби, у тебя есть какие-нибудь таблетки от жалости? — спрашивает Эндрю, слезая со стойки. — У Нила печальный, очень печальный случай. — Он поворачивается и бросает свою миску в раковину, затем смотрит на Нила. — Если бы я сказал тебе не есть, ты бы послушался? — Пошёл ты, — выплёвывает Нил, наконец поднимая взгляд. Эндрю на мгновение выглядит смущённым, постукивая пальцем по губам. — Омеги не созданы для приказов, тебе не кажется? Вся горячая-прегорячая кровь Нила стынет в жилах. Возможно, это было бы забавным чувством, если бы не предполагалось, что это секрет. Эбби — единственная, кто должен знать о статусе Нила. Неделю назад ей удалось затащить его на медосмотр, и она поклялась никогда и никому не рассказывать о правде Нила. Она прописала ему подавители, которые изменяют его запах. Никто другой никогда не должен был знать, что Нил не бета, как он утверждает. Так что как Эндрю догадался об этом, имея нюх альфы, выше понимания Нила. Он рычит, вставая со стула, чтобы что-то сделать, например, ткнуть кулаком в лицо Эндрю. — А-а-а, — говорит Эндрю, тыча пальцем в лицо Нила. — Функция омеги — лежать и умолять, а не рычать. — Заткнись, блять. А то... — Ты сделаешь что? — Маска замешательства на лице Эндрю становится ещё глубже. Он делает шаг к дверному проёму и задерживается, прислонившись к косяку. — Верно, Нил. Ты ничего не сделаешь и будешь хорошим мальчиком. — Пошёл ты, — кричит Нил и игнорирует ужасный, нежелательный комок тепла в животе. Вместо этого он сосредотачивается на своём гневе и продолжает кипеть в нём ещё долго после того, как Эндрю уходит.

—

Ники — хороший человек, хотя и немного зануда. Нил может справиться с его компанией и даже иногда получать от неё удовольствие, особенно когда ему нужно отвлечься. Ники нравятся странные телешоу, которые уводят Нила далеко-далеко от реальности, и Ники может говорить, говорить и говорить, пока Нил даже не может вспомнить начало его монолога. Его внимание всегда каким-то образом зациклено на нём самом, так что, да, Нил может это терпеть. Кроме Ники... Нил задаётся вопросом, слышал ли Ники когда-нибудь о термине «личное пространство». Он только что закончил заниматься на беговой дорожке в тренажёрном зале приюта. Выходить на улицу пока не самая умная идея, особенно в одиночку, поэтому в последнее время Нил к нему прикован. Возможность вообще бегать — это резкое облегчение. В приюте есть небольшая раздевалка с душевыми кабинками. Все двери снабжены замками, как и всё в этом заведении, так что Нилу хватает смелости принять пятиминутный душ. Раздевалка пуста, когда он выходит, поэтому Нил быстро распаковывает свою сумку, чтобы достать одежду. Как раз в тот момент, когда он собирается надеть футболку, он слышит длинный, низкий свист и сразу же врезается в стену позади себя. Всё, что он может сделать, это поднять футболку, чтобы прикрыть то, что сможет, и попытаться издать рычание в задней части горла. — Уходи, — говорит он, целясь в злость, но попадая где-то рядом с трусостью. Просто Ники — бета, а Нил — омега, и ему не сравниться с кем-то намного выше, крупнее и здоровее. — Чёрт возьми, Нил, — говорит Ники, с улыбкой оглядывая тело Нила. — Для тощего малыша ты довольно крепко сложен. Нил так крепко вцепился в свою футболку, что она чуть не порвалась. Он смотрит в пол и старается не дрожать. — Оу, Нил, это был комплимент. Ты не должен быть таким окаменевшим. — Ты можешь... — Нет, бета не подчинилась бы этому. Нил расправляет плечи и поднимает взгляд. — Убирайся к чёрту. — Эй, эй, эй, — Ники поднимает руки вверх. — Вот, я отвернусь, чтобы ты мог одеться. — Нил слегка вздыхает, зная, что с Ники он не получит ничего лучше, чем это. Он начинает натягивать футболку, когда Ники продолжает: — Но серьёзно, Нил, как получилось, что у тебя до сих пор нет пары? Есть какие-нибудь предположения? В это невероятно, отвратительно трудно поверить. — Мне она не нужна, — говорит Нил, усмехаясь. — Мне ничего не нужно. — Кому что-нибудь нужно в наше время? Разве ты не хочешь, чтобы кто-нибудь защищал тебя, заботился и прижимал к себе долгими зимними ночами? Нил слегка хмурится и наклоняется, чтобы натянуть штаны на ноги. — Я думаю, ты проецируешь. Ники смеётся. — Уже безопасно смотреть? Нил заканчивает натягивать штаны, прежде чем издать тихий горловой звук, и Ники поворачивается к нему с улыбкой. Прежде чем Нил успевает даже моргнуть, Ники подходит ближе, чтобы потрепать Нила по волосам, и Нил... немедленно врезается обратно в стену, пригибаясь, чтобы избежать прикосновения Ники. — О, Нил, — воркует Ники и всё равно треплет его по волосам. — Никто здесь не пытается причинить тебе боль, обещаю. Нил вкладывает всю свою силу в рычание, больше похожее на какого-то детёныша или котёнка, чем на что-либо ужасающее. Это всё ещё работает; Ники убирает руку и вздыхает. — Ты такой же невыносимый, как Эндрю. Ладно, ладно, я понимаю. Никаких прикосновений. Прежде чем Ники успевает повторить попытку, Нил наклоняется, хватает свою сумку и убегает. Двери открываются и захлопываются за ним, стены расплываются, он поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и... Врезается прямо в Эндрю, который спускается по ней. Нил с громким стуком падает навзничь и из него вырывается весь кислород. Пространство наклоняется то в одну, то в другую сторону, пока он пытается собраться с мыслями, перевести дыхание. Когда всё улаживается, единственным фокусом внимания Нила становится Эндрю, стоящий там же, где Нил столкнулся с ним. — Для человека в бегах ты действительно не смотришь, куда идёшь, — говорит Эндрю, одаривая Нила ехидным взглядом. Сердце бешено колотится, обоняние дезориентировано, Нил отползает назад и пытается найти ближайший путь к отступлению. Эндрю спускается на ступеньку ниже. — Прекрати. И Нил останавливается. Перестаёт задыхаться, перестаёт паниковать, перестаёт представлять худшее. Затем Эндрю оказывается прямо перед Нилом и протягивает ему руку. Нил долго смотрит на него, а затем принимает помощь. Эндрю быстро поднимает его на ноги и не отпускает, удерживая его руку в своей, пока пульс Нила не начинает замедляться. Он кивает в сторону кухни и отпускает. Нил кивает и быстро пристраивается за ним. Они заходят в пустую кухню. Эндрю берёт стакан и наполняет его водой из-под крана, затем пододвигает его через стойку к Нилу. Между ними несколько футов пространства. Комфортно. Безопасно. — Теперь рассказывай. Нил делает робкий глоток воды и слегка пожимает плечами. — Ники... — А. — Эндрю протягивает руку. — Дополнительных объяснений не требуется. Нил по какой-то причине слегка улыбается и делает ещё глоток. — Ники вёл себя как обычно. Но эм. В раздевалке. Тело Эндрю замирает и напрягается, его глаза переключаются с режима наблюдения на атаку. — Он прикасался к тебе? — молниеносно спрашивает он. Нил проводит рукой по волосам и закрывает глаза. — Только здесь. Я не должен был так поступать... я просто ненавижу, что не могу защитить себя. Я не могу заставить никого выслушать меня. — Притворство бетой не сделает тебя менее омегой. Нил снова пытается зарычать, но перед Эндрю чувствует себя ещё более глупо. — На меня это не действует, — говорит Эндрю, подтверждая точку зрения Нила. Нил вздыхает и опускает подбородок к груди. То, что он может быть настолько кем-то прочитан, кого он вообще не читает, ужасно пугает и раздражает. Затем палец впивается в подбородок Нила, и он не вздрагивает, потому что знает, кто это. Эндрю поднимает голову Нила, чтобы встретиться с ним взглядом. Как только они смотрят друг на друга, он говорит: — Ники больше тебя не побеспокоит. Пульс Нила замедляется, пока не становится гладким, как бархат. У него нет сил говорить, поэтому он одними губами произносит «хорошо». — Пей воду. — Эндрю вкладывает стакан обратно в руку Нила и уходит. Именно тогда, как только он уходит, Нил кое-что замечает. У Эндрю был запах, очень сильный. Тот, по которому Нил внезапно скучает, теперь, когда его больше нет. Это заставило его успокоиться. Что бы это ни было.

—

Тревога — вот что это за чувство. За все эти недели он ко всему привык. Привык к каждой стене, цвету и даже к человеку. Он знает, кого следует избегать и с кем он может поздороваться. Он знает, с кем ему нравится проводить время, когда он не запирается в своей комнате, считая дни. У него есть план действий, если кто-нибудь придёт за ним. Всё, что он может сейчас сделать, это выждать время между тем и настоящим. Он тревожный. Он хочет бегать больше всего на свете, но выходить на улицу небезопасно, а ходить в тренажёрный зал... ну, он не боится Ники, но он боится, что Ники снова зайдёт к нему. Итак, Нил ходит по лестницам, коридорам, он играет на кухне, роется в шкафах в поисках чего-нибудь интересного, но всё, чего он хочет — бежать. Если он начнёт, то может и не остановиться. Лучше оставаться на месте. В конце концов Нил выходит на улицу, просто чтобы подышать свежим воздухом. У приюта есть огороженный задний двор и большое дерево посередине. Погода сырая и серая, скоро грозит начаться дождь. Здесь прохладно, но Нил не возражает. Он сидит возле дерева в траве и смотрит в небо. Жизнь здесь была бы лучше, чем жизнь в бегах. Всю жизнь постоянно смотреть вперёд и назад, из стороны в сторону, всегда бояться, всегда ждать, когда тебя схватят и увезут. Может быть, его настоящее место — быть рабом своего отца. Может быть, всё, для чего он на самом деле предназначен — это быть проданным тому, кто больше заплатит. Глупая генетика омеги. Глупая мать. Глупый отец. Глупый удел в жизни. Тревожный лучше, чем мёртвый, считает он. Тем не менее, он вздыхает и закрывает глаза. — От тебя воняет, — внезапно произносит голос, но Нил не выпрямляется, когда понимает, кто говорит. Нил немного приподнимается, чтобы посмотреть на Эндрю, стоящего у задней двери и скрестив руки на груди. Он не смог учуять его из-за собственной отчаянной потребности быть свободным. — И тебе привет, — говорит Нил и начинает хватать траву горстями, просто чтобы было чем заняться. — Что делаешь? — Ничего. — Я вижу. Почему ты ничего не делаешь? — спрашивает Эндрю, выходя дальше во двор. — От тебя пахнет тревогой. Это раздражает. Я не могу сосредоточиться. — Ты волен уйти, если это тебя так сильно беспокоит. — Как и ты. Нил смотрит на Эндрю ещё мгновение, прежде чем перевернуться на спину. Он смотрит в серое небо и молится о дожде. — Нет, я не могу. Трава хрустит под ногами Эндрю. — И почему же? — Я не совсем в безопасности даже с запертой дверью спальни. Там я ни за что не буду в безопасности, — говорит он, указывая за забор. — За тобой кто-то охотится. Кто? — Не что, а кто. Как будто он знает. Нил думает и пытается понять, чем сейчас пахнет от Эндрю. Это чистая честность, думает он. Раздражение и интерес, но никаких скрытых мотивов. Поэтому Нил отвечает честно. — Мой родственник. Он чувствует на себе пристальный взгляд Эндрю в течение долгого времени, а затем Эндрю спрашивает: — Если бы ты мог пойти куда-нибудь, что бы ты сделал? — Побежал. Нил может точно определить, когда взгляд Эндрю превращается в свирепый. Он переворачивается на колени и садится на пятки, глядя на Эндрю снизу вверх. — Я просто хочу бежать и чувствовать себя менее загнанным... в ловушку. — Хм. — Эндрю резко поворачивается и оставляет Нила в холодной тишине. Нил слегка вздыхает и смотрит на небо, удивляясь, почему ему не страшно. Правда теперь вроде как вышла наружу, и мир вокруг него не рушится. Задняя дверь снова открывается, и Эндрю стоит перед ней в пальто, с ключами от машины в одной руке. — Так ты идёшь или нет? Нил встаёт на ноги, чувствуя некоторую настороженность от открытого приглашения. — Скажи мне, куда. Но приказы никогда не действуют на Эндрю. — Если скажу, разве это не заставит тебя чувствовать себя ещё более загнанным в ловушку? По лицу Нила пробивается улыбка. — Хорошо, — говорит он. — Я иду. Он хватает свои вещи и встречается с Эндрю в гараже. Гараж должен быть зарезервирован только для персонала, но по какой-то причине у Эндрю есть место в нём. У Эндрю также есть Мазерати, что только усиливает бесконечное замешательство Нила по поводу него. Поначалу сесть в машину непросто — сиденье пахнет Кевином. И как бы он ни старался, Нил не доверяет Кевину. Он повсюду следует за Эндрю, как влюблённый щенок, но несправедливо имеет статус беты. У него даже меньше мужества, чем у Нила, и это раздражает. Нос Нила вздёргивается, когда он смотрит на сиденье. Когда он встречает взгляд Эндрю поверх машины, то понимает, что он наблюдает за ним с понимающей ухмылкой. — Садись, — говорит Эндрю, прежде чем скользнуть на своё место. Да пошёл он, думает Нил, садясь в машину и захлопывая за собой дверь. И если он слегка потирает щеки о подголовник, просто чтобы распространить по нему свой собственный аромат, то что с того? Поездка тихая и умиротворяющая. Что-то танцует в груди Нила от этого чувства свободы, от того, что он уходит, убегает куда-то и может вернуться. Он следит за каждым уличным знаком и поворотом, который они делают, а также не спускает глаз с Эндрю, но ни разу он не выглядит как угроза. Во всяком случае, Нил хочет повернуться к нему лицом, а не отвернуться. В конце концов они приезжают в то, что кажется старшей школой. Эндрю паркуется у заднего входа, выходит и закуривает сигарету. Он не ждёт, чтобы убедиться, что Нил следует за ним, и идёт дальше. Нил, конечно, следует, и он уверен, что будет держаться поблизости. Это страшный мир, когда всё, что ты знаешь, — это Эндрю Миньярд. Они приближаются к футбольному полю с дорожкой для бега. Нил смотрит на неё с удивлением и не может удержаться, чтобы не сказать: — Эндрю... — Он почти срывается на бег, прежде чем вспоминает, что у него на плечах сумка. Он не может бежать с ней. Он оборачивается и встречает выжидающий взгляд Эндрю. В нём нет ничего, что говорило бы о предательстве, поэтому после долгого раздумья Нил снимает свою сумку и предлагает её Эндрю. — Посмотришь за ней? Эндрю хватает сумку, но прежде чем забрать её у Нила, говорит: — Я привел тебя сюда не для того, чтобы бросить. Нил тяжело сглатывает и кивает, затем отпускает все свои мирские переживания. Как только Эндрю закрепляет сумку на своём плече, Нил разворачивается и начинает бежать. И бежит. И бежит. Трудно пробежать полный круг, не замечая Эндрю. Нил продолжает оглядываться, видя, что Эндрю видит его, и каждый раз ускоряется. Странный румянец, который не имеет ничего общего с напряжением, заливает его щёки. Довольно скоро он теряет счёт кругам, милям и своему сердцебиению, продолжает бежать, пока не теряет счёт всему остальному, и останавливается, как ему кажется, спустя столетие. Эндрю сидит на трибунах, и хотя несколько минут назад начался дождь, он не пошёл искать укрытия. Он такой же мокрый, как и Нил, а сумка спрятана под его курткой. Нил улыбается, подходя к нему, и протягивает руку, чтобы забрать свою сумку обратно. Эндрю держит её вне досягаемости тошнотворную секунду и блуждает глазами по телу Нила. — Что? — всё ещё слегка запыхавшись спрашивает Нил. — Ты запачкаешь мою машину, — наконец говорит Эндрю, возвращая сумку. — Ты сам привёл меня сюда, — парирует Нил и легонько толкает локоть Эндрю своим собственным. Эндрю закатывает глаза и протягивает руку, чтобы схватить Нила за волосы на затылке, толкая его. — Ты высовываешь голову из окна всю обратную дорогу.

—

Он увидел его. Он увидел его. Он увидел рыжие волосы и голубые глаза, и на этот раз это было не пугающее отражение самого Нила. Он увидел его в толпе, он почувствовал его запах, и это может быть потому, что Нил так долго убегал от него, что он внезапно видит его повсюду, но, но, но... Нет, он должен сохранять спокойствие. Всё нормально. Нил Джостен — не испуганный маленький омега. Он боец, беглец и бета, и это то, во что все должны верить. Поэтому, хотя его сердце содрогается от страха, Нил делает невозмутимое лицо и ведёт себя так, как будто всё в порядке. Торговый центр оживлён, полон людей и их ароматов. Он надеется, что его собственная внутренняя паника достаточно замаскирована. Боже, пожалуйста, пусть торговый центр будет хоть на что-то годен. Именно Ники и Элисон пустили слух, что Нилу нужна новая одежда. Ваймак, владелец приюта, даже не колеблясь согласился. Поэтому Нил здесь, в окружении Эндрю, Кевина, Ники, Элисон и Рене, в очень многолюдном, большом и безвыходном месте. Потому что Нилу действительно нужно, чтобы пять человек ходили с ним по магазинам за одеждой. Они сворачивают в другой коридор с очередным рядом магазинов, и Нила снова поражает запах его отца. Он резко останавливается и говорит: — Мне нужно в туалет. Группа продолжает идти. Элисон машет на него рукой, пренебрежительно говоря: — Ладно, ты всё равно нас тормозишь. Беги, мы знаем твой размер. Нилу не нужно повторять дважды. Он хорош в беге. Он разворачивается и спешит найти туалет, сбежать. Как только он находит его, то бежит к раковине, чтобы плеснуть холодной водой на лицо. Он прислоняется к стойке и делает глубокие вдохи, смотрит на своё отражение, просто чтобы напомнить себе, что это его отражение, а не что-то реальное и навязчивое, которое здесь, чтобы забрать его. Он в случайном торговом центре в Южной Каролине, далеко от своего отца, с людьми, о которых его отец понятия не имеет. У Нила теперь другой оттенок волос, и его запах маскируется подавляющими средствами, запахом Эндрю и даже Кевина и Ники — с ним всё в порядке. С ним всё в порядке. С ним всё в порядке. С ним всё в порядке. Я в порядке, думает он, прежде чем сделать последний глубокий вдох и выйти из туалета. Эндрю уже там, когда он выходит, стоит у стены напротив двери, скрестив руки на груди и настороженно осматривая. Он скользит взглядом по Нилу с ног до головы, прежде чем уйти. Нил никогда не был так быстр. Он идёт с ним в ногу и понимает, что выдыхает только тогда, когда их локти соприкасаются. — Нам обязательно оставаться здесь? — спрашивает он почти шёпотом, желая только чтобы Эндрю услышал его. — Ты хочешь сказать, что не хочешь новую одежду? — спрашивает Эндрю сочетанием невозмутимости и сарказма. — Мне не нужна новая одежда. Мне ничего не нужно. — Но тебе нужно выглядеть как кто-то другой, не так ли, Нил? Нил останавливается и хочет разозлиться, но Эндрю только догадывается, а не констатирует факты. И попадает в яблочко. — Нужно. Эндрю на мгновение выглядит самодовольным по этому поводу, а затем снова возобновляет шаг. — Мы подождём на фудкорте. Проходит почти час, прежде чем остальная часть группы находит их. У всех в руках пакеты с одеждой, и Нил молится чтобы это всё не оказалось для него. Оказавшись в приюте, он садится на кровать и смотрит на пакеты, он не может избавиться от образа человека, который был похож на его отца. Он не может забыть этот запах. Он не может уснуть. В ту ночь он ворочается с боку на бок. У него есть душ. Он лежит на своей кровати в одном полотенце. Он одевается в свою новую одежду, затем переодевается в свою старую одежду. Он дважды упаковывает всю свою сумку целиком. Он надевает достаточное количество слоёв, а затем свои кроссовки. Он думает об уходе. Он снова лежит в постели. Он не может уснуть. Здесь небезопасно, нигде небезопасно. С таким же успехом можно продолжать бегать из одного места в другое. Видеть новые вещи. Изменить свою личность. Может быть, уехать из страны. Он открывает дверь своей спальни, чтобы ненадолго выйти на улицу, когда на него внезапно обрушивается запах Эндрю. Так отчётливо Эндрю, и ничей другой. Он сильный и устойчивый, немного мускусный, немного глубокий, немного насыщенный. Это отбрасывает его на шаг назад, и у него что-то сжимается в груди, что-то бурлит внизу живота. Он сжимает руки в кулаки и впивается ногтями в ладони. Этого недостаточно, чтобы остановить его от следующего шага: запереть за собой дверь и идти по коридору к комнате Эндрю. Его шаги быстрее, чем он ожидал, и слишком скоро он оказывается около двери Эндрю, и этот запах прямо за ней. Нил стучит по дереву, тихо, чтобы не привлекать ничьего внимания. — Что? — спрашивает голос, глубокий, хриплый и раздражённый. — Эндрю? — спрашивает Нил, маленький и тихий. Наступает пауза, шаркающие движения, а затем Эндрю говорит: — Пять минут. Подожди в своей комнате. Нил повинуется и возвращается в свою комнату, нетерпеливо ожидая на своей кровати, не сводя глаз с часов. Ровно через пять минут появляется Эндрю, выглядящий так, словно в этом времени или ситуации нет ничего плохого или странного. Этот аромат всё ещё исходит от него, слабее, чем раньше, но такой же опьяняющий. Эндрю прислоняется к дверному косяку Нила, одетый в спортивные штаны и толстовку с капюшоном. — По какой причине ты беспокоишь меня в такой час? Нил не знает, куда деть руки. — Я не мог уснуть. — Прими таблетку. — Мне было интересно... — Он теребит завязки своей толстовки и смотрит на свою полностью собранную сумку. Эндрю тоже смотрит на неё. — Я никуда тебя не отвезу. Ты не уйдёшь. В его голосе звучит ужасная убеждённость, такая строгая и резкая, что Нил чувствует себя уязвлённым этим. Он быстро качает головой и говорит: — Я не хочу уходить. Я не уйду. Я хочу... Эндрю... ты... ты можешь... Просить трудно, но приказывать Эндрю невозможно. Нил позволяет инстинкту взять верх и перестаёт подавлять свои эмоции, свою природу, свой инстинкт. Почти мгновенно позиция Эндрю смягчается, и его поведение меняется с угрожающего на оборонительное. — Останешься рядом со мной сегодня? — Его лицо вспыхивает, как только он задаёт этот вопрос, чувствуя себя таким глупо-жалким, но он не будет отрицать, что лекарство от этого страха стоит прямо здесь. Не тогда, когда он так устал. — Ты мог бы... мне просто нужно... Я не могу уснуть. Он где-то там, а ты... Эндрю делает несколько шагов ближе, пока не может протянуть руку и ткнуть пальцем под подбородок Нила, быстро закрывая ему рот. — Вставай, — говорит он, а затем протягивает руку. Нил быстро соглашается и хватает свою сумку, прежде чем последовать за Эндрю из комнаты. В конце концов они возвращаются в комнату Эндрю, где запах приглушён, но всё ещё невыносим. Эндрю впускает Нила и запирает за ними дверь. Это должно быть страшно — быть запертым в маленьком пространстве со всем этим запахом и находиться так близко к главной угрозе. Это не. По какой-то причине это действительно не страшно. Вещи Эндрю организованы в стиле Эндрю. Важные вещи разбросаны тут и там, но нет ни грамма мусора или безделушек, которым не место. Его постель недавно застелена, пахнет чистым бельём и... этим диким, непокорным ароматом. Нил бросает свою сумку и делает глубокий, облегчённый вдох. Безопасность накрывает всё вокруг. Усталость давит на его кости. Но он пока не двигается. Эндрю садится за свой стол, задирает ноги и кладёт руки на живот. — Спи, — говорит он, глядя на кровать, а затем на дверь. Нил всё ещё не решается последовать его приказу, потому что не решается лечь в эту кровать. Он расстёгивает свою толстовку и бросает её на пол. — Ты уверен? — Ммм, — напевает Эндрю. — Я буду следить за дверью. Спи. Снова этот приказ, так что Нил сдаётся и откидывает одеяла. Он сворачивается калачиком на матрасе, натягивает одеяло до плеч и, наконец, закрывает глаза. Его сердце колотится ещё несколько секунд, но не от страха или напряжения, а от того, что он здесь, от желания быть здесь. Несколько недель назад Нил предпочёл бы убежать в ночь босиком, чем провести её в постели Эндрю. Но здесь он в безопасности. Это как ещё один замок на уже запертой двери. В запахе Эндрю нет ничего, что указывало бы на то, что сегодня ночью он представляет опасность. Или вообще когда-либо, на самом деле. Однако всё, что есть, — это запах, пропитавший матрас, стены и самого Эндрю. Нил не может этого понять. Он не чувствует обжигающего взгляда Эндрю на себе до тех пор, пока его не одолевает сон. Он засыпает с последней мыслью, всё ещё не выходящей у него из головы. Это самая спокойная ночь, которая у него была с момента приезда.