Первая кровь\ Первая любовь.

Макс не верит в судьбу, он верит в силу человеческого сознания и чрезмерное любопытство, которое чаще всего становится бедой для вампира. В начале съёмок он воспринимает Александру, как очередной симпатичный мешок с кровью, с которым весело будет проводить время, с лёгким нравом девушки, которая поначалу не доставляет проблем. Проблемы начинаются на исходе первого месяца. Когда, оттянув Таню подальше от съёмочной группы в лесок, ближе к заброшенным сараям, раньше служащим для хранения инвентаря, он притягивает несопротивляющуюся девушку в объятия и вонзает клыки в шею, уже не в первый раз избирая именно эту рыженькую красотку. Ещё не слишком темно, но день был тяжёлым. А вчера Буравцев пропустил свой ужин, поэтому парень решает, что уставшие актёры вряд ли пойдут гулять на покрытую бурьяном территорию, предпочтя изучать взломанные и заброшенные домики лагеря, где всё, словно остановившись во времени после ухода людей, осталось на своих местах. Вокруг слишком много жизни, множество шума и биения сердец, жизни леса. И, хотя Макс и прислушивается, он не слышит за биением сердца девушки в руках другое сердце, а вот взгляд чувствует – прямой и любопытный. "Наверное, кто-то с группы увидел и уйдёт сейчас..." – думает брюнет и действительно слышит шаги, сам не замечая, как от напряжения отвлекается, взяв слишком много из этой и так изнурённой диетами и тяжёлым днём девушки. Рыжая вскрикивает и повисает в объятиях, прогнувшись в спине, заставляя удивлённо отвлечься от кормления и ощущения чужого присутствия, переводя взгляд на потерявшую сознание девушку. "Вот черт..." – досадно возникает в голове, когда он одной рукой, удерживая жертву, второй касается текущих по подбородку капель красной жидкости, не давая тем упасть на светлую майку, и не позволяет уликам преступления стать видимыми. – Извини, Таня. – Брюнет наклоняется и касается языком кровоточащих ранок, закрывая их и слизывая небольшой след, ласково касается внушаемого разума, дорисовывая картинку истории потерянным сознанием от жарких поцелуев, и уже собирается взять рыжую на руки, как чётко слышит острым слухом быстрое биение сердца, страх и отдаляющиеся шаги. "Вот же..." – опустив рыжую на траву, он, не дожидаясь, сдвигается с места, быстро ориентируясь на древние инстинкты хищной сущности, улавливает удаляющуюся среди деревьев хрупкую девичью спину в нежноголубой футболке с копной светлых, длинных волос на голове. "Александра..." – он ловит её со спины, сжимая талию, заставляя ноги по инерции сделать несколько шагов вперёд, убегая уже в воздухе, пока дыхалку сбивают крепко держащие её руки. – Тише...Да не дёргайся ты... – блондинка дёргается, сжимая его руки, стараясь выбраться из хватки, заставляя брюнета разозлиться ещё больше, нежели просто от прерванной трапезы, которая именно из-за этого любопытного носа закончилась не так, как должна была. Он тянется к её макушке и целует губами, прикасаясь к коже сквозь ласковый слой мягких волос, заставляя девушку замереть. И это срабатывает, она перестаёт вырываться, покорно замирая в руках, пустыми глазами глядя перед собой. – Любишь подглядывать, Саша? – Риторически интересуется в макушку брюнет, потревожив светлые пряди, пахнущие чем-то свежим, и ослабляет хватку зачарованной жертвы, скользя от талии по животу вверх, скользя по груди к ключицам, по шее до подбородка. – Маленькая вуайеристка. – Э... – выдыхает девушка, заставляя парня замереть, слегка хмуря тёмные брови, пока замедлившееся дыхание зачарованной блондинки вновь становится учащённым. – Это ты пришёл туда, где я была с Таней, вампир хренов! – Сбросив с себя гипноз слишком самодовольного брюнета, Александра хватает Макса за запястье возле своей шеи и со всего размаха топает пяткой по пальцам его ноги, заставляя судорожно вдохнуть воздух от вспышки боли и ослабить хватку, чем и пользуется. Скручивает запястье, оторвав его руку от своего подбородка, и, скользнув по нему, заводит руку парню за спину, заставляя прогнуться в спине. Затем коленями бьёт ему под коленями, подгибая ноги, заставляя упасть на собственные колени, ощущая боль в выкрученной до боли в плече руке и запястье, до ярких искр перед глазами, упираясь второй рукой в основание плеча. – И что дальше? – Это будоражит его, несмотря на всю странность ситуации, а блондинка замирает в этом мгновении, кажется, и сама не знает, что делать дальше. После этого захвата, из которого она вполне честно оценивает свои шансы, он, скорее всего, сможет освободиться из-за привалирующей силы. – Судя по тишине, ты тоже не знаешь. – Я знаю, я просто думаю. – Сбитое дыхание рядом заставляет хищника удовлетворённо улыбнуться, и даже боль в руке, теперь словно остринка в блюде, добавляет удовлетворения, нежели раздражения собственной глупостью. – Решай скорее, я долго ждать не буду. – Можно пустить разряд по её телу, всё же контакт кожи к коже у него и так есть. Но коснуться головы стоит определенно, только так можно стереть ей воспоминания об увиденном. – Только дёрнись, и я сломаю тебе плечо. – Истеричный страх в голосе вкупе с биением сердца в горле добавляет сладостную дрожь уже его нервных окончаний в предвкушении подчинения такого крепкого сознания и воли. Он чувствует метания её разума, того, как мозг старается принять видимое, как она старается найти этому разумное объяснение, как и своему поведению сейчас. Как отчаянно не знает, что делать дальше? И верит, и не верит своим глазам после увиденного. "Получается, зря я на неё напал-то, сама бы не стала никому говорить, а потом и сама бы себя убедила в том, что увидела лишь поцелуй." – Досадливо думает брюнет, на пробу двигая запястьем, и тут же морщится, когда давление на руку становится сильнее. – И, так и будем до утра сидеть, у меня там Таня на земле лежит...Не очень-то хорошо получается, она же насекомых боится, да и если она проснётся, страшно же будет одной в ночном лесу... – Тон его голоса спокоен, а глаза подсвечиваются алым в темноте наступившей ночи, и по коже девушки проходит толпа мурашек, когда сила внушения вампира медленно, стараясь остаться незаметной, скользит по нервным окончаниям к мозгу. Ласково касается напряжённого схваткой сознания и медленно выдыхает, обретая контроль над голосом, понижая его на несколько ноток. – Прости, что схватил...Я думал, ты журналист, эти ребята давно уже сюда по-тихому пролазят за сенсацией, которой ни я, ни Таня становиться пока не готовы. – Ласка его силы вкупе со спокойным, нежным тоном проникает в разум и медленно подначивает сомнения самой девушки в увиденном. – Ты... Я видела, у тебя подбородок и губы были красными, – огрызается блондинка, и парень издаёт смешок, совсем беззлобный, не без ласковой иронии, отвечая: – Ну, так у Тани красная помада, вот я и испачкался, ты что, не целовалась ни разу, не знаешь, что люди пачкаются?! – Но... Ты был у её шеи. – Сомнения в голосе становятся отчётливее, а хватка на руке и плече немного слабее, брюнет продолжает давить, утверждая новую разумную теорию, которая так близка её мозгу. – Ну так, поцелуи, малыш, бывают не только в губы, хочешь прямо сейчас пойдём и осмотрим её шею, ты ничего, кроме чистой кожи, там не найдёшь, – отзывается он, зная, что слюна уже вылечила раны от укуса, оставив небольшой красноватый, больше похожий на засос, след. – Ты слишком сценарий перечитала, хоть обычно и не выглядишь такой мнительной или впечатлительной. Девушка замолкает, облизывая губы, давно иссохшие под собственным горячим дыханием, и медленно ослабляет хватку, поддаваясь его уговорам и собственным сомнениям. – Прости. – Максим поднимается, потирая болезненное запястье, и поводит плечом, хмурясь от боли в растянутых долгим удержанием мышц. – Я просто испугалась, – продолжает оправдываться блондинка, неловко опуская глаза в землю, краснея от смущения под его внимательным взглядом. – И, видимо, и правда слишком много читаю... кошмаров нашего сценария и страшилок у костра, которые у нас буквально в каждой серии. – Да ничего, пойдём лучше Таню заберём... – Конечно, у заброшенного сарая Татьяны не оказывается, а в лагере по возвращению рыжая отвешивает ему знатную пощёчину, обзывая эгоистичным козлом. Она же смеётся, когда слышит всю историю в целом, называя парня уже своим "рыцарем" за самоотверженную защиту её чести в социальных сетях и звёздных новостях. И "лохом" на фоне восхищения того, как девушка скрутила его, все сомнения которой были о вампирах. Оба молодых человека предпочитают умолчать, за что Александра ему, конечно же, очень благодарна. Всё вроде налаживается, но буквально на следующем его кормлении она снова ловит его, совершенно случайно прогуливаясь в ночной тьме к месту, где находится гнездо светлячков. "Да ты шутишь?!" - Совсем не без иронии возникает в голове брюнета, однако в этот раз всё разрешается значительно спокойнее, потому что из тьмы появляется рука его отца, режиссёра и исполнительного директора этого проекта, и опустившись на макушку девушки, он моментально подчиняет её волю силой и опытом, значительно сильнее, чем у юного Максима. И после так происходит и в третий раз, уже до смешного пришедшая ночью освежится на местный дикий пляж. Максим уже откровенно начинает искать на своём теле маячок или пеленгатор в собственном и чужом телефоне, попросив тот, чтобы позвонить, аргументируя тем, что свой разряжен. В третий раз разбираться приходится самому, и собственное раздражение мешает самоконтролю и сосредоточенности на чужом разуме. Положив руку на её голову, снова нагнав её со спины, он притягивает её к своей обнаженной мокрой груди, ближе к телу, закрывая белые глаза рукой, ослепляя и оглушая обычные ощущения восприятия волной власти. Парень касается рукой сонной артерии, усиливая контроль, вспоминая последнее фиаско в лесу, когда подвижное сознание вырвалось из под контроля. – Ты вот прямо начинаешь доставлять мне проблемы, Александра. – Срывается с его губ, пока под рукой мерно бьётся пульс и слышится ласковое, мерное и тёплое дыхание, касается мокрого после воды запястья. – Ты меня выслеживаешь? – Спрашивает он, наклоняясь и устраивая подбородок на светлой растрёпанной макушке, зная, что подавленная девушка не сможет солгать ему. – Нет, ты мне не интересен, бабник. – Смешок срывается с губ сам собой, от честного и слегка уязвляющего ответа, хотя, вероятно это была похвала. – Совсем не интересен? Хочешь сказать, что я не привлекаю тебя? – Нагло интересуется брюнет, вслушиваясь в каждую фразу, что скажет блондинка. – Нет, ты хороший актёр, и у нас много общих сцен, – отвечает девушка на первый вопрос и добавляет ответ на следующий. – Ты красивый, все актёры красивые – это часть наших обязательных обязанностей. – Слишком рассудительно и спокойно, без грамма лжи. "Ты пришла к озеру и увидела, как я и Анна занимались сексом, поэтому убежала." – Корректируя увиденные картинки в сознании, как вносящий правки режиссёр, брюнет отстраняется и уходит подальше за дерево, не сразу отпуская ослабленный контроль. – Постеснялись бы, – бормочет блондинка, запыхавшись от бега, опираясь на полусогнутые колени и дыша через нос, стараясь взять контроль над бешено бьющимся сердцем. – Не все ещё спят. Максим не пьёт её лишь потому, что мать младшего Хлопова тонко намекнула на интерес первой жажды к блондинке, хотя иногда вот прямо хочется, чтобы не мешалась. Да и внушать и подавлять сознание часто нельзя, а то иммунитет может выработать. И тогда только старшим в руки передавать, а те пару лет, если не под ноль, сотрут воспоминания, объясняя аварией или ударом по голове до амнезии. Глупо это, никто в современном мире итак бы ей не поверил в существование вампиров. Хотя, как сказали в учебном заведении юных пробуждённых вампиров, который Максим уже окончил, обучаясь контролировать силу и жажду с желаниями, – "одному не поверят, но если каждый из них и довольно часто... А там, где один, могут появиться и многие другие. А люди – их больше, и страх обычно заставляет их уничтожать то, что от них отличается." Максим издалека смотрит на то, как юный Лев Хлопов впервые поддаётся жажде, пока мать заботливо помогает этому волнительному процессу, вспоминая, как один из старших учащихся в его школе из его клана мальчиков удерживал его учительницу под внушением, пока он (тогда мальчишка) удовлетворял свой голод. Он был так же заботлив. К детям во всех кланах отношения очень волнительные, очень нежные, ведь дети вампиров очень хрупкие и уязвимые до момента пробуждения их силы, а после ещё более уязвимые, не зная, как обращаться с приобретёнными талантами. Человек, который становится их первой жертвой, очень важен для них, особенно в первое время, пока бьющаяся сила нуждается только в выбранной ими крови, чтобы встать на место – такая привередливая в своём меню. Есть негласное правило, в котором первая жертва после того, как юный вампир формируется и покидает её, уходя в жизнь, попадает под полное обеспечение родителей вампирёнка. Они дают ей всё, что та пожелает, помогая и с карьерой, и с жильём... В благодарность за пробуждение силы сыночка или дочки, их центра вселенной. Так что у Александры как минимум появилась крайне влиятельная мамочка, которая проложит ей дорогу в светлое будущее актёрского мастерства, пропихивая на любые роли, которые только захочет девушка, после того как Лёва повторит процесс приёма пищи ещё раза два или три и исчезнет с радаров, переходя под руководство и заботу учителей их частного учебного заведения для пробуждённых. "Храни вампирский Бог его несчастную нервную систему". – После выпуска Макс едва ли не плакал от счастья, увидев настоящую, мягкую и живую человеческую шею, нежели пластиковый манекен тренировок на уроках практики в этом, по сути, адском учебном заведении. Опасаясь столкновения собственного слишком частого воздействия на разум девушки и силы матери Хлопова, Максим решает присоединиться после того, как мать пацана уходит, возвращаясь к остальным из присутствующих тут людей и вампиров. Хлоповы чужие, тут территория клана Макса, но на детей с жаждой правило территорий не распространяется, да и не близкому и не долгому общению представители кланов обычно крайне рады, особенно из представителей глав. Отец Максима очень рад матери Хлопова. Кажется, здесь назревает вполне дружеский контакт, а значит границы территорий кланов станут размытыми, и двигаться в них будет значительно проще, нежели сейчас, предварительно обговаривая передвижения заранее. Конечно, происходит конфликт, поэтому девушка виснет в его руках, когда резко поднимается, вовлечённая в игру молодого человека, и ослабленно сопротивляется его желанию помочь, хоть и нуждается в этом. Передавая её в руки заботливых медиков и актёров со съёмочной группы, парень присоединяется, становясь чуть поодаль рядом с отцом, синхронно с ним складывая руки на груди. – Я так и думал, что она тебе нравится, –пожуривает отец, и Макс громко фыркает, упрямо вздёргивая подбородок, выдыхая с насмешкой. – Она меня больше раздражает. – То-то ты липнешь к ней вне съёмок, – поддевает старший, а младший, облизывая нижнюю губу, сжимает челюсть, после, не желая признавать очевидный всем тут факт своего интереса к девушке, которая ну вот уж слишком часто привлекала к себе внимание до этого. – Я уже давно понял, что пока она у меня на глазах, я могу нормально есть. Точно зная, пошла она спать, есть или общаться с кем-либо, куда-либо подальше от того места, где я буду находиться. – Конечно. – Отзывается отец, сдерживая улыбку, замечая тяжёлый взгляд брюнета, когда в вену девушки входит шприц с витаминами и успокоительное. Съёмки днём были тяжёлыми, нервными, порой из-за бесконечно, кажется, допускаемых ошибок в том или ином действии, поэтому затянулись дольше, чем обычно – этим её слабость и объяснил медик, приставленный от клана Максима и его отца человек, знающий об их тайне и получающий хорошие деньги за оказание помощи их кормильцам. После принятых лекарств девушка сразу засыпает, буквально через несколько минут, заботливо укрытая своей соседкой по палатке лёгким широким шарфом. – Маш, пойдём со мной? – Игриво поведя бровью, зовёт Макс, и девушка понятливо улыбается, поигрывая бровями в ответ. Она, не без ревности, интересуется: – А что, Таня уже не в твоём вкусе? – Ну, будет тебе, детка... – устроив руки на девичьей талии, бормочет брюнет и, наклоняясь к ушку, добавляет: – В тренде брюнетки, нам, представителям тренда, нужно держаться вместе. – Она едва заметно кивает, и парень подмигивает, зная, что слежки от спящей блондинки уже не будет.