Первая кровь\ Первая любовь.

Вампир, играющий вампира, разве не иронично? Ну, Лев не совсем вампир, жажда так и не пробудилась в нём в его 14 лет, не смотря на то, что у других детей в клане подобное проявилось с десяти до двенадцати лет. Родители вампиры, души не чающие в любимом и единственном чаде, веры в сына не теряли, каждый раз гладя по русым волосам, снова и снова повторяли уже порядком надоевшие оправдания о том, что мальчик просто позднего созревания, что будет лучше и сильнее остальных после. Когда он был младше, он верил в это, вглядывался в каждого окружающего его человека, прислушиваясь к собственным чувствам, ожидал того самого толчка внутри, того, как жало под языком (чтобы питаться родителями) атрофируется, а человеческие резцы сменятся полыми клыками с остриями внутри. Ждал, пока в голубых глазах появится огонек алого, когда в них засверкает проснувшаяся сила, которая уже слишком долго спит. Он перестал ждать в двенадцать, когда последняя девочка из их клана пробудилась, заняв место в иерархии к облегчению своей семьи. Эти заботливые жалостливые взгляды. Эта немая печаль, которая светится в глазах каждого в клане, именно она заставила семью Хлоповых временно покинуть частный сектор проживания клана. Уйти ближе к людям, переехав в многомиллионную Москву, сменить привычную спокойную жизнь – новой школой и новыми увлечениями. Он сам выбрал стать актёром, ему очень нравилось жить чужими жизнями, чувствовать чужое настроение и атмосферу из персонажа к персонажу. Он итак живёт чужой жизнью, живёт жизнью человека, когда не является таковым, рождённый от двух вампиров. Новый сценарий мальчику очень нравится, хотя в этом правда есть какая-то злорадная ирония – вампир, играющий вампира. Хотя, описанные тут существа – это скорее что-то из древней истории рода вампиров – "Ламия" или "Обычный упырь", которых истребили ещё предки Хлопова, потому что своей жаждой те привлекали слишком много внимания, лишённые какого-либо задатка разума. Мать, которая стала одним из спонсоров данного проекта и настаивала на своём присутствии на съёмках, можно понять: она просто надеется, что в сыне проснётся жажда, когда он будет играть её. "То самое клин клином вышибают". Прошло больше пары недель с начала съёмок, и большинство предрассудков (на которые Льву было плевать) насчёт того, что попал он в этот проект только из-за спонсорства мамочки, рассеялись от восхищения его игрой и понимания выданной ему роли в столь юном возрасте. Хотя, честно говоря, Лев не понимает, зачем в такой хороший и мистический сериал обязательно всовывать романтику между ними-то, по сути, детьми. Ладно, между Сашей и Максимом (ребята 19-ти лет), которые играют помощников вожатых. Хлопов поворачивается, осматривая вышеуказанную парочку. То, как вьётся вокруг девушки Макс, затягивая её в разговор, поддаваясь желаниям горячей крови в жилах. А что? Он хоть и маленький ещё, но точно может сказать, что девушку смело можно назвать красивой. Вкупе с прекрасным характером, она, по сути, идеальна, нежели выданная ему напарница по съёмкам, лицо которой на всё происходящее в кадре, кажется, не сменяется с неподвижного камня. – Макс, отстань, мне тебя в кадре хватило, – смеётся девушка, сбрасывая руку с талии, когда, проходя мимо, брюнет притягивает её с собой под длинные ветви высокой плакучей ивы. – Неееет...Не пойду...Я с тобой никуда. Хлопов плохо представляет, как играть со своей партнёршей, и он очень жалеет, что ему слишком мало времени взаимодействия со старшими положено по сценарию. Взгляд голубых глаз скользит по блондинке, которая склоняется к брюнету, что-то шепчущему ей, и после, возмущённо поджимая губы, ударяет по плечу, поддерживая его смех. Мгновение, словно образ девушки преобразуется в фигуру, состоящую из оголённой плоти, покрытой венами, и глаза пронзает раскалёнными иглами, заставляя опустить голову и потереть уголки глаз пальцами, разминая после переносицу. Мать Лёвы, прослеживающая до этого взгляд сына, замечает реакцию его на девушку и вновь задумчиво переводит взгляд на девушку. В глазах женщины загорается огонёк надежды. Через несколько месяцев после странное видение повторяется, и в этот раз глаза начинают болеть сильнее, человеческие резцы подозрительно шатаются от прикосновения языка. Лев начинает понимать всё происходящее, и долгожданное становится пугающим. Хлопов сидит в одном из кресел небольшого стадиона заброшенного лагеря, в котором идут съёмки. В сгущающихся сумерках подступающей ночи слышно лишь то, как возле разрушенных заколоченных домиков под треск костра у палаток кто-то играет на гитаре и унисон пения разными голосами. – Почему ты здесь один? – голос Александры заставляет Льва вздрогнуть, проследить за тем, как девушка, быстро спустившись по ступенькам, садится на кресло рядом, внимательно осматривая лицо мальчишки. – Хотя я уже заметила, что ты не очень-то любишь общение. – Это...Это не совсем так, просто я...Не очень умею начинать разговор. – Мальчишка выглядит немного взволнованным, ощущая то, как рот наполняется слюной, а резцы грозятся вот-вот покинуть своё место, давая дорогу другим зубам – тем, которые теперь так настойчиво лезут, желая занять законный сущности порядок. – Будешь? – Саша протягивает мальчику сигарету, и он, хмуря брови, отрицательно мотает головой. Но блондинка заливается смехом, скрывая рот ладонью. – Поверь, эти тебе понравятся...Их можно всем. Русоволосый принимает сигарету из её рук и повторяет за девушкой, когда она проводит языком по фильтру, ощущая на языке приятный привкус конфеты. – Я же говорю, их можно всем. Подцепив зубами желтую бумагу фильтра, она освобождает нежно-розовую начинку и кусает, подначивающе взмахнув головой: – Давай же, Лев...Используй клыки. Мальчик отворачивается, и вместе с бумагой на землю летят уже ненужные, буквально в воздухе рассыпающиеся в муку молочные резцы, сменяясь быстро выдвинувшимися клыками, а сетчатку глаз поджигает серной кислотой изнутри. Вкус конфеты кажется уже не столь приятным. Словно лишённый красок, он вязкой патокой ложится на неожиданно чувствительный язык, вкусовые рецепторы в котором явно нуждаются в совершенно ином вкусе иного явства. – Ну как? – Он возвращает взгляд к блондинке и замечает красноглазую тень собственной матери, стоящую за ней. Знает, что сейчас должно произойти. И хочет, и не хочет этого делать. – Вкусно. – Слегка шепелявя, с конфетой между губ, отзывается мальчик. Жажда идёт откуда-то из нутра и требует, чтобы удовлетворили её голод, который ни водой, ни каким-нибудь другим напитком, кроме крови, не утолит. На светлые пряди девушки ложится рука матери и глаза её полностью стекленеют, всё так смотрящие на него, пока улыбка сползает с девичьего лица. – Пришло время, Лев, – ласково говорит мать. Есть в её голосе какие-то нотки, которые находят отклик в новой сущности Хлопова. Глаза его сначала не ярко, с помехами, иногда переходя на родной голубой цвет, подсвечиваются, становясь алыми. – Вкуси алый нектар и стань частью нашего клана. Она, не снимая руки, слегка наклоняет голову подчинённой девушки, второй убирает с хрупкого девичьего плеча волосы за спину, открывая вид на хрупкую шею, где спокойно бьётся пульс молодой кровью. Глаза Льва становятся ярче, они сияют в сгущающейся тьме, когда он, словно заворожённый, не сводя взгляда с открытого ему участка кожи, наклоняется ниже, роняя конфету на землю из ослабших рук. – Не торопись сынок, нужно быть осторожнее...– нравоучает мать, проводя пальцами второй руки по одной особенно крупной венке в основании шеи. – Почувствуй её кровь, проведи языком по коже. Лев послушно ведёт кончиком языка, оставляя влажный след, ощущая биение сердца каждым нервным окончанием, от чего по телу проходит предвкушающая дрожь, а дыхание становится медленным и глубоким. – Правильно, так и укус не будет болезненным для неё и заживёт быстрее, – ласково журчит материнский голос, который становится всё дальше в нагнетающем кровавом тумане. Хотя, видимо женщина больше не желает ничего говорить, позволяя природе вампира внутри сына взять своё. Мальчик поднимается с места, вставая напротив девушки и опустив руку на её плечо, не сильно сжимает, словно удерживая от движения, которое та, даже если бы хотела, под внушением более старшего вампира сделать бы не смогла. Наклоняется ниже, ещё раз коснувшись кожи языком, словно дразня себя, нервно облизывая свои губы, сам царапая язык об острия появившихся клыков. Александра лишь слегка вздрагивает, когда Лев прокусывает кожу, входя клыками в вену, потягивая кровь, первый глоток которой словно затягивает его в водоворот неизвестных, непонятных чувств и желаний. – Умница, сынок, – журчит голос матери, поглаживающей голову сына, пальцами перебирающей мягкие мальчишеские пряди. – Пей её жизнь по глоточку, но не торопись. Лев давится, глотки становятся судорожными, хоть кровь поглощается через полые клыки, но из потревоженной раны бежит кровь, пачкая одежду и подбородок самого мальчика. – Не торопись, хороший мой. – Она не мешает ему, гладит по голове и он нутром чувствует, как сквозь пальцы старшей вампирши проходит разряд силы, успокаивающий его голод, дающий глоткам вновь стать спокойными и осторожными. – Хватит сынок, много в первый раз пить нельзя, – пальцы, вплетённые в его волосы, слегка потягивают мягкие пряди, пока мальчишка хватается за плечи блондинки, не желая отстранятся. – Знаю, что вкусно, знаю, что хочется ещё..Но тебе нужно остановиться. Хлопов нехотя отстраняется от шеи, скользит языком, слизывая кровавые капли со рта, вылизывает его начисто, а после, слегка ошарашенный, позволяет матери свободной рукой вытереть его лицо платком, стирая улики совершённого преступления. – Какой ты неаккуратный, конфетку выронил, – поправив волосы девушки, женщина вытаскивает из кармана блондинки ещё одну конфету и протягивает сыну. – Я сотру ей воспоминания до того момента, когда ты ответил ей..Давай же сынок, отомри. Лев приходит в себя через мгновение, глаза его меркнут, а лицо из ошарашенно-удовлетворённого становится обычным, кажется даже более спокойным, чем до этого. – Всё, пришёл в себя? – Да, спасибо мам. Женщина поднимает руку, от неё к голове девушки тянутся кровавые ниточки, сплетённые в странные руны сияния. Она медленно, одну за одной, отцепляет их, отходя назад, и после сливается с тьмой, а блеск в тот же миг возвращается в голубые глаза Саши. – Вот видишь, у взрослых тоже чуть что, покурить охота. – Она облизывает конфету, которую до этого оказывается всё так же не выпускала из рук, и Лев повторяет это движение. Сладкий вкус вернулся, стал даже ярче, словно успокоив жажду, он снова стал обычным Левкой Хлоповым, мальчишкой актёром, который и дальше хотел бы заниматься этим поприщем, но видимо не судьба в ближайшие пару лет. – Где ты их взяла, разве их ещё выпускают? – Сама сделала, дело-то не сложное, меня ещё мама этому научила. – Клёво. Их прерывает быстро спускающийся к ним по ступеням Макс, который присаживается рядом, протягивая руку, и получает конфетку без слов, после добавляя: – И не стыдно тебе ребёнка на курение совращать? – Отдай сюда! – Возмущается девушка и встаёт так же быстро, как и поднявшийся брюнет, который поднимает руку с леденцом вверх, успевая второй перехватить пошатнувшуюся блондинку, прижимая к себе ближе. – Тебе плохо, Саш? – Голова кружится. – Может приляжешь? Медика позвать? – Обеспокоенно интересуется парень. И, не выпуская девушку из рук, даёт вторую конфету в руку на автомате принявшего её Льву, рывком поднимая девушку на руки. – Не надо медика...Я тяжёлая вообще-то...Макс. – Молчи, давай в палатку тогда хотя бы отнесу, – отвечает парень и переводит взгляд на Лёвы, который, словно пойманный на преступлении преступник краснеет, однако Максим видимо интерпретирует это по-своему, ободряюще улыбаясь младшему по годам мальчику. – Не сиди тут один, мало ли что...всё же лагерь-то давно заброшенный, пойдем к огню и остальным. Лев кивает, пока Максим, не сбиваясь с шага, уносит блондинку к расположившейся съёмочной группе. Он, поднимаясь, медленно следует за ними, спрятав не раскрытую конфету в кармане. – Иди ко мне, Лев, – зовёт мать, помахивая ладонью, и русоволосый сворачивает с маршрута молодых людей, подходя к женщине, пока за спиной слышен шум озабоченных актёров и съёмочной группы после рассказа от Максима о состоянии девушки. – Не думала я, что она молодая так отреагирует...не много ведь даже и выпил-то, – безразлично к состоянию девушки говорит мать, обнимая сына за плечи, поглаживая пряди мягких волос, пока мальчик скрывает лицо в районе её подребрья. – Вот ты и стал истинным, сынок. – Ей плохо из-за этого...– недовольно и обеспокоенно отзывается Хлопов, и женщина, тяжело вздохнув, переводит взгляд на щебечущих вокруг блондинки людей. – Я не хочу делать людям плохо. – В первый раз всегда так, нам она всё равно с тобой ещё раза три нужна будет, укрепить сущность твою. – Мы не успеем доснять. – Первый сезон успеем. Лев только через некоторое время задумывается о том, как же отвратительно спокойно звучали его слова касаемо съёмок и как безразлична ему в этих словах была сама Саша. Его мучает угрызение совести, когда он заканчивает с первой конфетой и думает распаковать вторую, но осекается смотря на этот до глупого милый предмет, убирая его в карман. Отец женился на матери, потому что именно мама была его первой жертвой, а будет ли так же с Александрой? Слишком рано..."О чем я вообще?" – насмешка над собой же, яркое воспоминание о разнице в возрасте и взглядах всё того же Максима на девушку.