Это будет нашей тайной 2

Телефон, лежащий на черно-белом одеяле, завибрировал. Бледные руки потянулись к нему. Экран включился. «Вам пришло уведомление. Пользователь скрыт.» — Кому я на этот раз понадобилась, — проронил знакомый голос. Тонкие пальцы быстро ввели пароль. Открыв мессенджер, стало понятно, кто отправитель. Ксавье. Уэнсдей ухмыльнулась смелому поступку парня. Прошла целая неделя, как она уехала из Невермора. А этот «придурок» не писал ей 168 часов! Неужели, вспомнил о ней? А может, он выделяет на каждую девушку по неделе? До нее была Бьянка, теперь она, а через неделю будет другая. Да, как он посмел обращаться так с самой Уэнсдей Аддамс?! Той девушкой, кто дважды спасла ему жизнь. Той, кто призналась ему в любви, и лишь через время получила взаимность. Той, кто отдала первый поцелуй. И той, кто сейчас скучает по его дурацкой улыбке. Немного подумав, она зашла в переписку. К: эй, привет. как ты? «Идиот», подумала девушка. — «Отвечу в его же манере общения». У: привет. отлично, а ты? Через несколько секунд пользователь начал печатать. К: с тобой точно все в порядке? странно общаешься :\ У: да! все думаю, тебя сначала убить, а потом закопать. или наоборот. К: что я сделал? У: не знаю. подумай. Уэнсдей вышла из переписки и кинула телефон в подушку. Сообщения продолжали поступать. Девушка была раздражена. Никогда такого не случалось, чтобы ее кто-то доводил. Даже ее мать, которая вечно донимала девушку своей «правильностью», не была такой озабоченной. Но тут она вспыхнула, словно спичка. Что это за чувство? В какой момент ее начало все бесить? Уэнсдей спустилась по ступенькам на первый этаж. Дом был огромный. В нем даже обывателю можно было заблудиться. Но сейчас она направлялась в обеденный зал. За столом Мортиша и Гомес мило нежились, кормя друг друга. Уэнсдей закатила глаза, войдя в помещение. Пагсли игрался с кашей, пуляя ее в Вещь. Дядя Фестер разглядывал купюры через лупу. Увидев дочь, Мортиша заметила, что дочь "не в духе": — Уэнсдей, сегодня ты выглядишь более хмуро, чем обычно. Неужели что-то произошло? Дядя Фестер хихикнул. — Нет, мама, я задумалась, в какую бочку сегодня засунуть Пагсли. С динамитом или пираньями. Паксли ошеломленно открыл рот. — Может стоит повременить над экспериментами? Ты уже связывалась с друзьями из школы? — Через голубиную почту? - съязвила девушка. — Не нужно меня недооценивать, моя горькая вишенка. Факт того, что наша семья не пользуются мобильными телефонами, не доказывает, что мы не знаем об их существовании. — А я хочу телефон! — обиженно возразил Паксли. — Телефоны — это зло, Паксли. Эти черные зеркала отравят твой разум, как разум бабушки Аддамс, — сказал Гомес. Дядя Фестер лишь молча кивал. Когда все замолчали и внимательно посмотрели на девушку, Уэнсдей заговорила: — Эти мобильные гаджеты, действительно, пытка для человечества. Недавно мне писала Энид. Восстановления Невермора после погрома уже началось. И неизвестно, кто станет новым директором, а также, что станет с Тайлером. Но, по крайней мере, мне нравился Невермор. И я не хочу менять школу. — Я тебя понимаю, Уэнсдей, — сказала Мортиша. — Но ты не должна прерывать учебный процесс. Это пагубно повлияет на твою успеваемость. — Из других школ я рано или поздно сбегу, мама. Даже не пытайся меня уговаривать. — Ладно, мы подождем несколько месяцев. — Ладно. Уэнсдей повернулась к Паксли, тот принялся есть кашу. — Удивительно, что тебе до сих пор не попался чили. Мальчик неожиданно покраснел. Он выбежал из столовой, завернув за угол, в уборную. Уэнсдей улыбчиво пошла в свою комнату. Вспомнив недавнюю переписку, она все же разблокировала телефон. Около пятидесяти сообщений и несколько пропущенных ждало его в уведомлениях. Еще не до конца научившись пользоваться телефоном, она нажала на незнакомую кнопку. Появился видеочат. Уэнсдей впервые увидела себя во фронтальной камере своего телефона. Изображение мелькнуло. На экране появился Ксавье. — Где ты была? Я писал и звонил тебе. Черт, Уэнсдей! Ты напугала меня. — Я этого и добиваюсь всю свою жизнь. — Чего именно? — Пугать. Мне доставляет это великое удовольствие. — Хорошо, но в чем дело? Давай все обсудим. — Нечего обсуждать. Неделю ты ничего не писал… — Ты из-за этого разозлилась? — прервал ее Ксавье. — Я не буду злиться, из-за таких дурней, как ты. Я не Бьянка, не забывай. Ксавье усмехнулся. — Может ты еще и ревнуешь? Вот, что это было за чувство. Пазл в голове Уэнсдей сложился. — Нет. — Ты же никогда еще не ревновала? Как умело парень тянул за ниточки. Уэнсдей это не нравилось. Она предпочла промолчать. — Что молчишь? — Хочу и молчу. — Слушай, я не писал тебе не потому, что не хотел. У меня в семье сейчас не все гладко, понимаешь? Родители постоянно в разъездах. А когда приезжают, то пилят мозги. Прости. Не хочу оправдываться, но я скучаю по тебе. - … — Ничего не ответишь? — Признаюсь, мне не хватает твоей дурацкой ухмылки. — А мне не хватает твоих губ. Если бы ты была рядом, я бы впился в твои сочные губы и облизывал их. — Вот, как… — у девушки заиграл легкий румянец, но она не хотела подавать виду. — Да… А потом я бы ласкал твою шею, массируя грудь. Вторая рука бы сместилась между твоих стройных ножек и сжимала твое потайное местечко. Уэнсдей тяжело задышала. — Мне кажется, ты замечтался. — Тебе не нравится? — Я этого не говорила. — Что ж, за то, что ты меня динамила, я прерву наш интимный диалог. — Умереть хочешь? — Так, тебе все-таки понравилось? — улыбнулся парень. Переведя дыхание и мысли в нужное русло, девушка спокойно ответила: — Иди к черту, Ксавье Торп. Ты первый, кто настолько нахально прервал такой формат общения. — Прости, я бы хотел сделать все вживую. Ты ведь девственница? — Доброй ночи. Девушка нажала «отбой» и кинула телефон под подушку. «Вот, ведь придурок» — подумала она. «Смеет доводить меня в таком состоянии.» И, собственно, в каком состоянии? Уэнсдей просунула руку под платье. Ее кружевные трусики напрочь промокли. Она редко забавлялась, мастурбируя. Считая это занятие бесполезным. Но сейчас она ни на шутку возбудилась. Освободив себя от одежды, она закрыла глаза и широко расставила ноги. Девушка просунула руку между ног и начала ласкать себя. Слова Ксавье не выходили из головы. И, добавив фантазии, она уже была на пути в ад (вообще в рай, но у нас же готика). Она засовывала в себя пальцы, разрабатывая дырочку и тихо издавая стоны. Она представляла, как Ксавье грубо и быстро двигается в ней, жадно целуя и кусая ее в шею. Еще мгновение и петарды начали взрываться. Она была на пике блаженства. Никогда еще Уэнсдей не испытывала такого удовольствия. Обессилив, она уснула. И этот сон был самым невесомым и умиротворенным за все время.