Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Очнувшись в холоде и пепле сигарет,
Он вдруг прозрел — реальности ведь нет...
А в тёмной комнате, закрытой на века,
Живёт другой во власти дневника.
Your empty land, my diary's ghosts
27 декабря 2022, 08:41
Я в строках свою боль пытаюсь спрятать.
Проснувшись, жажду сон свой записать.
Один дневник мне позволяет плакать,
Своим страницам правду показать.
И день за днём живя на этом свете, Я столько раз в неволе умирал. Я заперт в пустоте, и кто же мне ответит, В какой реальности себя я потерял?
***
Ёнджун не знает ничего об этом человеке. Возможно, он всего лишь поддаётся моменту. Психология учила помогать. Но психология — не медицина. Он ищет в спящем парне что-то, что подскажет хоть малейшую часть ответа: что с ним не так? Что с ними не так? Сиплое дыхание Бомгю кажется очень рваным и редким, словно кто-то запрещает ему дышать этим воздухом. Кислородом, пропитанным слезами и кровью, криками и страхом. Ёнджун не знает, что творилось в этих стенах. Но он знает, что творилось в соседних — его собственных. Наверное, если бы кто-то не появился в подобный момент у него, сейчас бы он сам не смог ничего сделать. Внезапно вспомнив, он словно просыпается. Аккуратно встаёт, но всё же задевает что-то, что летит на пол с глухим звуком. Глаза Бомгю немного хмурятся, но он всё же продолжает спать. Чёрная книга свалилась с тумбочки из-за локтя Ёнджуна. Он наклоняется, чтобы её поднять, но замирает, увидев лишь одну строчку....он отрезал мне волосы и сжёг их на глазах мамы...
Ровным почерком были выведены такие жуткие слова, заставляющие забыть дышать и думать. «Неужели... — проскакивает в мыслях Ёнджуна и он берёт блокнот в руки, открывая первую станицу и читая. — Дневник?...» Совесть твердила не трогать. Но мозг, сканирующий ситуацию под неровным углом, решает иначе. Ёнджун поступает по-своему. Он бегло пролистывает страницы, не вчитываясь, а всматриваясь, и в какой-то момент ловит себя на непонимании. Все записи смешались в непонятный набор букв, где что-то начинается слева направо, что-то наоборот, одно сверху, другое снизу, третье и вовсе на другом языке. Так не делают ради развлечения. Так делают, чтобы что-то спрятать. Первые записи были самыми понятными. Наверное, Бомгю тогда ещё не дошёл до того, чтобы всё так тщательно шифровать. А значит, с возрастом всё становилось хуже....он бил меня ремнём с железной пряжкой...
...схватил за руку и я услышал хруст своих пальцев...
...мама плакала, но он не останавливался......вода в реке была холодной, просто ледяной...
...а потом он просто заставил меня смотреть на это...
...я ничего не ел три дня......в его руках была хоккейная клюшка...
...мамы больше нет...
***
Когда солнце настойчиво ударило по глазам, пробиваясь даже сквозь закрытые веки, зазвонил телефон. Обычно беззвучный режим, как на зло, вчера был выключен. Бомгю резко вздрогнул, просыпаясь и теряясь одновременно. Он приподнялся на локтях и в глазах тут же потемнело. С трудом разглядев имя звонившего контакта, он с ужасом понял, что опаздывает. — Доброе утро, господин Пак, — стараясь звучать как можно менее сонно, Бомгю встаёт с кровати и включает ноутбук. — Доброе? Бомгю, мы, кажется, договаривались, что ты сдаёшь все правки в срок. Голос директора был строг и холоден. Как всегда. — Дедлайн ведь сегодня в пять. Я всё скину... — Конечно ты скинешь. Со Юджин очень расстроится, если его любимый редактор так оплошает. Ты понимаешь, Бомгю? — ...да, директор. — Вот и отлично. И да, — мужчина вдруг странно усмехается и прочищает горло, — тебе не помешает привести себя в порядок. Звучишь отвратительно. Послышались гудки, монотонным пиликаньем раздражающие сонный мозг. Всё снова начинается по-новой. Бомгю устало жмурит глаза и открывает ноутбук. В голове вдруг возникают картинки: высокий парень, тёплая толстовка, горячая вязкая кровь, обеспокоенный взгляд, чужие холодные руки. Сосед. Всё одним сплошным потоком обрушивается на Бомгю, останавливая и заставляя вспоминать. — Точно, — шепчет он в пустоту своей комнаты. — Нужно записать. 12:34, воскресенье 13, 2023 Сказать, что я удивлён? Нет. Я больше растерян. Соседа зовут Ёнджун. Он псих. Вернее, тут больше я на психа похож. Но он тоже странный. Зачем он так рьяно мне помогал? Почему беспокоился? Мы друг другу никто, но вчера я впервые почувствовал нужду в ком-то. Впустил незнакомца в дом... Совсем уже поехал, но... Он не плохой?.. У него такие холодные руки. И пахнет он необычно. Как зима. Наверное, это глупо... Незнакомо сильное ощущение боли сдавило пальцы, как только ручка была закрыта колпачком. Бомгю смерил взглядом не сходящие уже несколько лет мозоли и отвёл глаза к стене. Туда, где живёт не неизвестно кто, а Чхве Ёнджун. «Интересно, — звучат невольные мысли, — что он делает?» Бомгю встряхивает головой. Не время думать о постороннем. Нужно закончить работу.***
Ночью он не спал. Если организму к такому было не привыкать, то разуму хотелось просто выключиться от переизбытка мыслей. Всё крутилось вокруг соседа — Бомгю. Маленького и несчастного парнишки, который, вероятно, оставил позади далеко не самое лучшее детство. В чём и была их главная схожесть. — Ты не спал? — выводит из раздумий голос у самого уха. — Что опять? Тэхён садится рядом, откидываясь на спинку стула. В аудитории пока не так много людей, поэтому он мог позволить себе говорить нормально. — Сложно объяснить, — пожимает плечами Ёнджун. — Я, вроде как, познакомился с соседом. Тэхён удивлённо дёргается, от неожиданности забывая удерживать стул дальше. С громким стуком все четыре ножки опускаются на пол и он перестаёт качаться, всё так же шокировано прожигая взглядом друга. — Повтори? Мне послышалось? Ёнджун отрицательно покачал головой и вздохнул, вкладывая в этот вздох все свои эмоции за последние двенадцать часов. Что уж там говорить, Тэхён и без слов его понимает. — Кажется, я увидел то, что не должен был увидеть. И я сбит с толку. — ...что-то личное? — Самое личное. Дневник, Тэхён-а. Парни в безмолвии уставились друг на друга, словно взглядами пытаясь обменяться всеми мыслями. Вот только звонок и вошедший в аудиторию преподаватель вдруг прервали весь их ритуал. — Поговорим позже? — одними губами произносит Тэхён. — Да. И начинается очередная пара, на которой они словно возвращается ко вчерашнему дню. Ведь снова и снова это чёртово повторение. — Так, — улыбается профессор, — мы уже неоднократно повторяли, что «Я» по большей части образуется из идентификаций, сменяющих растворенные нагрузки «Оно». Что первые из этих идентификаций регулярно проявляют себя в «Я» как особая инстанция, противопоставляют себя «Я» как «Сверх-Я», в то время как окрепшее «Я» позднее может проявлять больше устойчивости против таких влияний идентификации. «Сверх-Я» обязано своим особым положением в «Я» – или по отношению к «Я» – одному моменту, который следует расценивать с двух сторон; во-первых, это – первая идентификация, которая произошла, пока «Я» было еще слабым, и, во-вторых, оно является наследником Эдипова комплекса, следовательно, внесло в «Я» самые грандиозные объекты... — Хочу домой, — шепчет Ёнджун и Тэхён ещё больше недоумевает. Ведь это первый раз, когда Ёнджун говорит, что хочет не умереть, а домой.***
Бомгю ненавидит вспоминать прошлое. Ненавидит, но раз за разом вспоминает. Ему снятся сны, или даже просто резкие моменты памяти могут всплыть сами по себе. Он никогда не был желанным ребёнком своего отца. И никогда не был им любим. Он всегда был просто Бомгю, у которого нет ничего, кроме детских страхов и обид. И если заглянуть на страницы его дневника-убежища, то многие непонятные вещи станут явными. Как, например, смерть его мамы, сгоревшей в огне. Никто, кроме самого Бомгю, не знает, что тот огонь развёл его отец. И никто, кроме Бомгю, не знает, какими были последние слова отца, прежде чем он полез в петлю. Но Бомгю ненавидит знать это, хранить в себе, словно больше ни на что негоден. Поэтому он делится всем с дневником. Отдаёт часть боли и воспоминаний, выговаривается, вспоминает, как дышать. Живёт. Он уверен, что если бы писал роман, основываясь на собственной жизни, то многие подростки полюбили бы его. Грустно признавать, но Бомгю часто замечает это в читателях. Закончив редактирование к трём часам, он отправляет готовый материал на почту в редакцию. Дальше уже дело за Субином, который впечатает недопорно господина Со в отдельную колонку на сайте и в журнале. Просто пытка какая-то. Бомгю не уверен точно, как много раз он успел сделать новые записи в дневник в процессе работы. Но пальцы, что давно забыли, как надо болеть, уже второй день скребут ему нервы. Из аптечки достаются новые пластыри.15:52, воскресенье 13, 2023 Я не помню, как много раз писал об этом сне. Но прошлой ночью я снова видел отрывки из него. В моей памяти, видимо, всё ещё свежо его лицо. Ты знал, что у него были ямочки? А знал, что у меня такие же? Наверное, про себя я уже говорил. Но ямочки этого монстра отвратительны... Мне снова приснился тот склад. Привёл меня в такое опасное место. Отец года просто... Я ненавижу вспоминать его голову в петле. Его улыбку. Его первое «сын». Ненавижу вспоминать то пустое чувство, когда он толкнул стул под собой. Я так много всего ненавижу... Органы опеки тоже. Людей. Погоду. Сны. Себя. Интересно, у моего соседа бывает такое состояние? Знаешь, я не понимаю, почему так часто начинаю думать о нём. Возможно, он просто показался мне хорошим? Как та соседская бабушка, которая кормила меня. Или как тот дяденька из суда, который позволил пожить у него на время следствия. Они все мертвы. А я жив. И Ёнджун жив. Разве это не странно? Мне стоит опасаться, что и он скоро умрёт? Я так растерян...
Впервые Бомгю не уверен, что после записи ему полегчало. Впервые он ощутил, что этого недостаточно.***
Почему он обожает психологию? Потому что папа был психологом. Почему был? Потому что его не стало. Ёнджуну не грустно. Он мало что понимает в крепкой любви, но, должно быть, у его родителей была именно такая, раз не выдержав смерти мужа, мама Джуна покончила с собой. Когда отец разбился насмерть, Ёнджун был в школе. Его нужно было забрать, потому что поднялась высокая температура. Но в тот день его забрали не родители. — Я до вечера просидел в кабинете медсестры, ожидая их. Но приехал мой дядя. Когда Ёнджун впервые рассказал эту историю Тэхёну, он не ожидал, что младший тихонечко заплачет. Он сам не плакал, но слёзы Тэхёна заставили сердце болезненно сжаться и осознать, что с ним что-то не так. — Мама всегда недолюбливала меня. Повторяла, что я был её ошибкой. Она словно помешалась... Считала, что папа любил меня намного больше, чем её. — Это же глупо... — Да, глупо. Но она этого не понимала. В тот день, когда папа разбился, она выпрыгнула с четырнадцатого этажа. Наверное, даже не вспомнила, что у неё есть сын... — А твой дядя? — осторожно спросил тогда Тэхён. — Да я ему вообще не нужен был. Сначала я не понимал, зачем он это сделал, раз гнобил меня всё то время. А потом до меня дошло. В память о моей маме. — Он её брат? — Он брат отца. И как понимаешь, мама выбрала папу. Вспоминая об этом сейчас, Ёнджун не чувствует ничего, кроме усталости. В кабинете Ким Намджуна ему всегда хочется спать. — Снова зависаешь в прошлом? — спрашивает психолог, поправляя очки. — Какой фрагмент на этот раз? — Любовь, — Ёнджун лишь беспечно пожимает плечами. — Расскажешь? — Вы и так знаете эту историю. — Но я не против послушать ещё раз. В прошлый раз ты назвал это «бредом», а сейчас «любовью». Твои эмоции меняются, Ёнджун-а. Ёнджун не совсем в этом уверен. Но всё же он кивает и вновь пересказывает события того рокового дня Намджуну. Почему-то после такого всегда становится легче. Ёнджун выкладывает всё: что уже рассказывал, что ещё не говорил, что внезапно вспомнил, что чувствует и думает, что хотел сказать и сделать. Говорит даже о том, каким был взгляд его дяди, когда он забирал его. Рассказ постепенно из монотонного превращается в эмоциональный и красочный. — Но я ведь ничего не сделал! — возмущается Джун и Намджун удовлетворённо кивает, продолжая слушать. Ёнджун и сам не замечает, что становится куда более открытым. Из маленького серого комка страха и одиночества, он превращается во взрослого и куда более уверенного человека. Уже на протяжении года его целью было покинуть границы замкнутого «Я» и вновь предстать перед миром. В особенности, когда после первого сеанса он услышал от Намджуна те слова. — Ты просто принимал всё слишком близко к своему сердечку, Ёнджун. Ты — не ошибка. Никогда ею не был и не будешь. Ты должен был родиться и существовать в этом мире. Не отвергай его, ладно? Он существует, так же, как и ты. Намджун твердил, что это была защитная реакция. Ёнджун настолько усомнился в правильности своего существования, что его мозг забил тревогу. Вместо «неправильности» себя, он стал считать неправильным целый мир. И Намджун вынес это на поверхность спустя всего лишь три часа их знакомства. Однако «услышать» и «осознать» — слишком разные вещи. — А что там с тем мальчишкой? — спрашивает Намджун, протягивая Ёнджуну вторую чашку какао. — Ты говорил, что хочешь рассказать про соседа. — Ох... Ёнджун заметно тушуется, поджимая губы и теребя пальцами холодную ручку кружки. Он пытается подобрать правильные слова, но в итоге отбрасывает эту идею прочь. Сейчас он со своим психологом, а значит можно говорить всё прямо как есть и было. — Я всегда думал, что квартира слева пустует. Но вчера... Он выдаёт всё, кроме дословного содержания записей в чужом дневнике, ограничиваясь весьма понятным «ужасное детство». И Намджун, конечно, всё сразу понимает. — Так тебе показалось, что ты должен ему помочь? — Я не знаю. Я просто действовал не задумываясь. Наверное, потому что до этого он помог мне... Ёнджун отводит взгляд, вспоминая трясущееся на полу тело, и вздыхает, что не остаётся незамеченным. — Думаешь, что вы похожи? — читает его Намджун с мягкой улыбкой на губах. — ...возможно. Я ведь и сам... Ну... — Проходил через это, — заканчивает за него мысль психолог. Ёнджун смирительно кивает. Он ненавидит те времена, но больше их не боится. Просто неприятно говорить вслух. — Мне казалось, что в тот момент я просто не мог поступить иначе. — Ты молодец, Ёнджун. Я горжусь тобой. На пухлых, немного потрескавшихся губах, появляется слабая улыбка. И сеанс продолжается дальше. — Я же ещё не рассказывал про сегодняшнюю пару анатомии центральной нервной системы...***
Бомгю суетливо пытается распознать в блоге своего издательства лишние работы. Он устал вносить правки в колонки искусства и музыки, а потому просто закрыл ноутбук и откинулся на подушку. Субин опубликовал статью Со Юджина вовремя, поэтому можно было ни о чём не беспокоиться. Но мозг решил иначе. Бомгю пытался занять себя рисованием, но карандаш попросту не ложился в израненные пальцы, как бы он ни пытался. Хотел сделать уборку, но квартира всегда была до тошноты чистой. В итоге руки Бомгю дотянулись до забытой на полке книги про любовь. Девчачья книга. Так выражались все из его издательства. Но Бомгю так не казалось. Ведь он очень любил «В метре друг от друга». Но только его глаза упали на первую строчку, как раздался оглушительный звонок в дверь. Пальцы дрогнули, выпуская страницы и сжимаясь в кулаки. Кого принесло?.. И стоило только вопросу возникнуть в голове, как на ум пришёл всего один возможный ответ. Бомгю, конечно, мог ошибаться, но открывая дверь, даже не посмотрев в глазок, он был уверен в том, кого увидит. И оказался прав. На пороге стоял Ёнджун. Всё такой же высокий и спокойный, однако промокший с головы до ног. — У меня не было с собой зонта, — объясняет Джун, видя вопросительный взгляд. — Прогноз погоды... — Не смотрю такое. Бомгю тихо хмыкает, отходя немного в сторону, чтобы пропустить гостя внутрь. Почему-то становится неловко. Этот человек здесь не впервые, Бомгю чувствует себя как никогда незащищённым. — Я просто хотел узнать как ты, — говорит Ёнджун, ставя на стол какую-то коробку. — Я в норме. А это?.. — Торт. Мой друг сказал, что сладкое полезно для осеннего настроения. И в принципе самочувствия. Ёнджун ведёт себя так спокойно и собрано, что Бомгю ощущает накатывающую панику. Он выносит из ванной большое махровое полотенце, банный халат и пару новых тапочек, предлагая закинуть мокрую одежду в стирку. — Я живу буквально в соседней квартире, — отнекивается Ёнджун, цепляя взглядом чужие руки. Такие худые и болезненные. — Не стоит. — Стоит. Ты в любой момент сможешь забрать свои вещи. Я всё равно всегда дома. Парни ещё с минуту смотрят друг на друга и Ёнджун сдаётся. Вот только показывать Бомгю своё оголённое тело не хотелось совсем. — Могу я пройти в ванную? Но в голове Ёнджуна проносятся мысли о том, что вчера его это не волновало, и он ходил по всей квартире без спроса и разрешения. Однако на совести эти сведения не особо играют. — Да, конечно, — пожимает плечами Бомгю. — Ты будешь чай? Или кофе? — Кофе, пожалуйста. И он скрывается в чужой ванной, понимая, что это уже третья встреча с соседом, который почему-то ведёт себя с ним, как с хорошим знакомым.