Freeze Me

Ложка загребает горячий рис, попутно пытаясь захватить накрошенные овощи и кусочки жареного яйца. Над столом парит покалывающий аромат соевого соуса и имбиря. Язык облизывает ложку, которая затем собирает с чугунного противня кукурузу, перемешанную с тягучим сыром. Нёбо и стенки рта обжигаются, однако лимонная вода отлично помогает остудить неприятные ощущения. - Сраная метель, - уныло тянет Джисон, соскребая прилипшие кукурузины. - Я про что всегда и говорил, - подчёркивает Чанбин, шмыгая носом из-за горячей еды. - Вообще не вовремя, - поддакивает Феликс и залпом осушает стакан. - Да ладно вам, всякое бывает, - Хёнджин взмахивает рукой. – Метель не виновата, что эти придурки куда-то попёрлись. - Ну да, это ж не тебе целую ораву мужиков кормить, - фыркает Минхо. - Так мы и сами готовить можем, ты же никого к плите не подпускаешь. - Не хватало, чтобы ещё кто-то весь тефлон вилкой содрал или траванулся. - Вот и не ворчи тогда, сказали же, что заплатим. - Я сюда не работать приехал. - Так не работай, господи, лапшу мы и сами себе заварить можем. Это ты нам готовить не даёшь, потому что кухню ревнуешь. - Слушай, ты чего раскукарекался, а? Я для вас, долбо… - Кыс, - Джисон крепко хватает мужа за бедро, заглядывая в глаза. – Давай не надо, а? Все всё понимают, просто мы все чутка на взводе из-за этих непоняток. Кушай, ты весь день работал, надо отдохнуть. Соус к рису отличный вышел, ты туда мёд добавил? - Липовый. На складе откопал, - после небольшой паузы цедит Минхо, переводя острый взгляд обратно на тарелку. - Офигенно получилось, стащим его домой. Постукивание ложек звучит ещё десять минут, пару раз переплетаясь с очередными жалобами на погоду. Шуршат фантики от конфет, которые вновь идут вместо десерта. Тарелки с цоканьем ставятся друг на друга. Мужчины сидят, развалившись на стульях, и задумчиво молчат, ковыряясь в зубах зубочистками. Широкое окно словно залепили непроницаемой чёрной изолентой. - Ну что, поиграем во что-нибудь? – предлагает Чан. - Во что? – Сынмин катает по столу салфетку. - Не знаю, может есть у кого идеи. - Как-то голова особо не варит после всего этого, - Чонин водит ногтем по древесным линиям. - Поэтому лучше поиграться и отвлечься, чем сидеть и грузиться этим. В любом случае, мы не получим ответы, пока метель не уляжется. - Картишки бы, - вздыхает Чанбин. - Их, конечно, можно нарисовать, - с сомнением шипит Хёнджин. – Но обычная бумага просвечивать будет и похерятся они за два раунда. - Да, не прокатит. - Не в города же сидеть играть, - Сынмин таки сминает терзаемую салфетку и швыряет её на стопку тарелок. - Это да. Какое-то время стоит тишина. Слышно, как свистит бешеный ветер. Хёнджин щёлкает пальцами. - А может сыграем в продолжение историй? - Это как? – хмурится Джисон. - Человек начинает рассказывать какую-то небольшую историю из своей жизни, но не рассказывает конец. Его должны угадать остальные. - И в чём смысл? – с сомнением щурится Минхо. - Это весело. Типа начинаешь реально шевелить мозгами и придумывать, что могло случиться, а случиться могло всякое. Те, кто угадал, либо был очень близко к правде, не пьют, а остальные в наказание закидываются. - По мне, так прикольно, - Чонин пожимает плечами. - Чувствую, что начнётся вакханалия, - Чанбин усмехается. – Меня устраивает. Сойдясь на том, что идея звучит интересно, мужчины разбираются с грязной посудой, отправив Феликса колдовать за баром, а Чана - топить камин. Спустя четверть часа они занимают свои привычные места на диванах в зоне отдыха. Запах древесины разбавляется сладостью горячего шоколада, смешанного с ромом. Напиток простой, но интересный по своему вкусовому сочетанию. Янтарное море вновь гуляет по лицам. - Ну что, инициатива наказуема исполнением? – Минхо кивает на Хёнджина. – Вещай свою сказку. - Подождите, а какие конкретно правила? – поднимает руку Сынмин, останавливая всех. – Все обязаны выдвинуть свою версию? Мы так передерёмся. - Мне кажется, кто хочет, тот может придумать продолжение, а те, кто согласен с ним, просто присоединяются, - предлагает Чан. – Так нормально? - Да. - Пойдёт. - Окей, тогда начинай, Хёнджин. - Что ж, слушайте. Шёл я прошлым летом по парку, слушал музыку, было тепло, птички поют, всё цветёт, я жру мороженое. Прохожу мимо скамейки, а меня как хватают за запястье. Я поворачиваюсь и вижу милейшую бабулю в цветастой кофте. Снимаю наушник, спрашиваю, что случилось, - Хёнджин хлопает свободной от стакана ладонью по своему бедру так хлёстко, что звук отдаётся от стен. – Вопрос: что она мне сказала? - Хрена себя загадки у тебя, - Джисон озадаченно трёт бровь. - Так в этом и суть. Она могла сказать мне что угодно. - Я знаю, - Минхо поднимает руку. – «Внучок, из твоих коротких шортиков котлетка выпала и свисает». От загремевшего гогота едва не начинает звенеть окно. Мужчины гулко хохочут, откидываясь назад и пытаясь не расплескать напитки из своих стаканов. Чан начинает кашлять и постукивает себя по груди. Чанбин утирает выступившие в уголках глаз слёзы, а Хёнджин падает ему на плечо. - Господи, я тебя обожаю, - кое-как выдавливает из себя Джисон, держась за бедро крайне довольного собой Минхо, чтобы не упасть с дивана. - Ну а что? Всякое бывает. Я как-то видел такого мужика, мне кажется, его яйцо просто решило покончить с собой и вздёрнуться. - Я… - Хёнджин пытается отдышаться, хорошенько просмеявшись. – Аж плохо стало, я как представил. - Давайте ваши версии, хватит ржать. Нечего мою красть. - У меня есть, - Чанбин переводит дыхание. – «Девушка, вашей маме зять не нужен?» - Слышь, - Хёнджин толкает его локтем в бок. – Я что, на девушку похож? - С тобой ни одна девушка не сравнится, - уголок губ кривится. – Волосами, так вообще. Вот бабуля могла и перепутать. - Ладно, выкрутился, - Хёнджин с улыбкой хмыкает. - Моя версия, - подаёт голос Сынмин. – Она попросила сфоткать её и отправить кому-то из своих детей, либо внуков. - Кстати, логично, - Чан показывает на него пальцем. – У меня самого даже было такое. Поэтому моя версия похожая: она попросила с чем-то помочь в телефоне. Фотку отправить, сообщение напечатать, память почистить, шрифт увеличить или что-то такое. - Мне кажется, он бы не стал выбирать такую банальную ситуацию, - Феликс чуть щурится, наклоняясь и смотря на Хёнджина через сидящего между ними Чанбина. – Может она спросила, какой краской ты красишься? Либо где. Это мой вариант. - Принято. Ещё варианты, пацаны? - Может она тебя угостила? – Чонин поглаживает складку штанов на прижатом к груди колене. – Сказала что-то вроде: «Купила вкусных сушёных кальмаров на рынке, попробуй, внучок». - Окей, и Джисон? - Я придерживаюсь котлеток, - он басовито хихикает, похлопывая Минхо по бедру. – Потому что это самая угарная версия. - Ставки приняты, - торжественно заявляет Хёнджин и выдерживает короткую паузу. – Я снимаю наушник, и она мне говорит: «Внучок, не почешешь спинку бабушке?» - Чего? – одновременно тянет несколько голосов. - Какую спинку? – Чанбин поворачивается к нему. – Вы ж не в сауне, блин. - У неё, короче, все эти артриты, что-то с суставами, в общем не дотягивалась она уже. - И ты почесал? – Сынмин чуть кривится. - Ну да, не голую спину же. Помог бабке, знаешь же, как это убивает, когда чешется, а ты не дотягиваешься, - Хёнджин вскидывает руки. – Потом ещё сгонял в Дайсо рядом и купил ей чесалку специальную, видели, наверное. Такая длинная и чутка закручена на конце. - Вы гляньте, пресвятая мать Тереза, - фыркает Минхо. - Помогать надо людям вообще-то. - А что с ответами в итоге? – спрашивает Чонин. - Ну, Чан и Сынмин были ближе всех, они угадали, что она попросила помочь. Так что все остальные пьют. - С яйцами было бы интереснее, - Минхо отпивает из стакана. - У тебя какая-то особая любовь к яйцам, похоже. - Да ладно? Удивительно, да? А то по мне ведь не скажешь, - местный повар кивает на своего мужа. - Кто о чём, а вы как обычно. - Так, ребяты, - Чан постукивает кочергой по полу, после чего тормошит ею огонь, давая чуть утихшему пламени разойтись посильнее. – Давайте дальше. - По порядку, как обычно? – уточняет Чанбин. – Ну, тогда поехали. Короче был я как-то в гей-клубе на Итэвоне. Накатил, стою чиллю на танцполе, просто покачиваюсь под музыку, как стоявший рядом со мной парень кладёт руку мне на член. Что я сделал? - Положил руку ему на член, - усмехается Минхо. - Положил руку ему на член и вы там потеребонькали друг другу, - дополняет Джисон с энтузиазмом, заставляя мужчин напротив закатить глаза. - Ничего, - Хёнджин поворачивает к нему голову. - Просто стоял и ждал, что он сделает. Ты же любишь за людьми наблюдать. - Пока меня держат за причиндалы? - посмеивается Чанбин. - Ну, а что? Интересная же ситуация. - Мне почему-то тоже кажется, что ты просто ждал, - чуть неуверенно шипит сквозь зубы Феликс. - Чтобы понять, чего ему надо. - Думаю, и так понятно, чего ему надо, - хмыкает Сынмин, покачивая стакан. - В плане, он на танцполе хочет что-то учудить, хочет в туалет позвать или спор какой проиграл. У нас в баре и то всякое бывает. - Как-то не нравится мне ваш бар, - Чан неодобрительно цокает языком. - Да так во всех барах. Клиентура-то самая разная, тем более набуханная. - Отвратительно. Но я придерживаюсь версии Минхо: Чанбин достаточно борзый, чтобы так поступить в ответ. - Вот уж спасибо, - Чанбин хохочет, лупя себя по колену. - Логичным будет спросить какого хрена, - Сынмин ведёт плечом. - Буквально. - Я тоже так думаю, - кивает Чонин. - Что ж. Спасибо, что вы все обо мне такого высокого мнения, - Чанбин издаёт смешок, прискорбно прикрывая глаза. - Я не хватал его за член. И я не стоял хлопал глазами. Я убрал его руку и сказал, что у меня есть парень, потому что тогда реально был в отношениях и пришёл просто отдохнуть с друзьями. - Ого, какой верный рыцарь, - усмехается Хёнджин, при этом смотря на него с явным одобрением. - Какой есть. Я не уважаю изменщиков. - Опять какая-то унылая история, - разочарованно машет рукой Минхо, делая глоток. - А тебе что надо? - Что-то интересное, с кульминацией. - Вот и будешь рассказывать свою офигительную историю с кульминацией, как очередь дойдёт. - О да, я вам понарассказываю, - он с предвкушением потирает ладони. - Мы не будем угадывать, где вы трахались, - многозначительно вскидывает брови Феликс. - Да ну вас, - Джисон разочарованно качает головой на пару со своим мужем. – Зануды. - И не говори. - В итоге, - Чанбин привлекает к себе внимание. – Все пьёте, одинаково далеко были. - За верных мужиков, - Хёнджин поднимает стакан. - За верных мужиков. Тоже подняв свои напитки и чокнувшись с соседями, мужчины отпивают ароматного горячего шоколада, на самую долю отдающего приятной ромовой горчинкой. Одно из поленьев в камине трещит, плюясь искрами, сверкающими над тёплым полом. Абрикосовая сфера словно окутывает сидящих на диване, отделяя их от пустынного дома и бушующей за окном пурги. Феликс поджимает под себя ногу и берёт слово. - Расскажу про историю с работы. Я мешал коктейли, всё как обычно. За стойкой сидели парень с девушкой и о чём-то спорили, не орали, но по лицам было понятно, что ничего хорошего они не обсуждают. Я не лез естественно, меня вообще касаться не должно, о чём там гости болтают. В итоге через какое-то время девушка встала со стула и сказала, что расстаётся с ним. Как думаете, что было дальше? - Он начал плакать и умолять её остаться, и это выглядело максимально позорно, так что она просто убежала, чтобы отвязаться от него, - тянет руку Чанбин. - С личного опыта, что ли? – фыркает Минхо. - Почти. Я как-то видел такое в кафе, мне аж самому стыдно стало, это выглядело очень жалко и убого. - Я знаю, - Джисон подскакивает на месте. – У тебя же вечно какая-то жесть творится? Он короче взял её за волосы и с психа долбанул об стойку. - Я очень надеюсь, что это неправда, - морщится Чонин. - А если правда, то я надеюсь, что она потом забила его ногами, - добавляет Чан с осуждением. - А может он начал орать? – предполагает Хёнджин, ногтями срывая со свитера крошечные катышки. – Типа начал оскорблять её, называть шлюхой, мандой и всё прочее. Типа «да ты сама мне нахер не сдалась, это я с тобой расстаюсь». - Фу, блин, я вьетнамский флэшбэк словил, - Минхо с отвращением корчит лицо. – У меня так бывший сделал, когда я с ним расстался. Мудак. - Кто? Который? – недоумённо хмурится Джисон. - Да этот, который с универа. Чоль. - А, этот придурок. Говнюк, а. - Может он её алкашкой облил? – Чан смахивает пепел с носка. – Чтобы поднасрать. - Вот и я о том же думаю, - присоединяется Сынмин. – А ты? - Версия Чанбина, - Чонин чуть выпрямляется, ловя взгляд своего соседа по дивану. – Надеюсь, что он её не трогал, поэтому лучше пусть сам унижается. - Все ответили? - Я не ответил, - Минхо требовательно качает ногой, привлекая к себе внимание. - А, извини, я привык, что вы как одно, - посмеивается Феликс, указывает на их пару. - Мы раздельные организмы вообще-то. Большую часть времени, - хмыканье. – У меня смешанная версия. Мне кажется, что он поступил как мудак: схватил её за руку и начал орать на весь бар о том, что она шалава, и всё не отпускал её, пока не влезли другие, либо секьюрити. - Понял. А теперь время правды, - Феликс молчит пару секунд, после чего довольно приподнимает уголки губ. – Никто не угадал. Даже не близко. Короче, это было одно из самых бешеных событий у нас. Этот придурок бухал коктейль на абсенте и через пару рефилов выкупил целую бутылку, чтобы тупо подливать себе в кофейный ликёр. В итоге, она говорит, что расстаётся с ним, встаёт и даже не успевает отойти, как он выливает на себя целую бутылку, орёт, что она сломала ему жизнь, и поджигает себя. - Чего нахрен? – Чанбин распахивает глаза. – Поджигает себя? - Прикиньте, да? Он загорелся просто как кусок бумаги. Верещал так, что стаканы дрожали, девушка его начала визжать, народ заорал. - Ох-ре-неть, - тянет по слогам Хёнджин, пребывая в шоке, как и остальные. – И чего дальше? - Тушили его всем баром. Я графин с водой опрокинул, пацаны выскочили и давай полотенцами огонь сбивать, пока я ещё воды набирал, охрана помчала за огнетушителями. Он же ещё брыкается, а по нему абсент течёт и снова загорается. Кое-как мы его уронили и смогли потушить, скорую вызвали, но он прям уже был неплохо так прожаренный, волосами палёными воняло, куртка его расплавилась и к коже в некоторых местах прилипла, от раскалённой цепочки след чёткий остался. Его увезли на скорой, выжил или нет уж не знаю. - Как же скучно я живу, обосраться, - Джисон за раз осушает половину стакана. - Кошмар, это же такие сильные ожоги, ещё и на лице, там без зрения остаться просто раз плюнуть, столько кожи повреждено будет, - Чонин в ужасе качает головой. - Ты сам-то не обжёгся? – уточняет Бан Чан, выглядя озабоченно. - Было немного, там просто ещё на стойку и стул попали капли и загорелись, у меня руки чутка покраснели, но ничего серьёзного. - Жесть, это просто полная жесть в этом твоём баре. - Такое редко бывает. Но все в ахере были ещё несколько дней. Потом всё казалось, что воняет жжёными волосами и жареным мясом. - Так, - Сынмин морщится, отпивая горячего шоколада. – Давай без подробностей. - Нахера он себя-то поджёг? – Хёнджин постукивает ногтями по керамике. - Да конченный потому что, - Минхо закидывает ногу на ногу. – Крыша поехала, хотел «наказать» её, чтобы она себя виноватой чувствовала, что он сдох, либо так сильно пострадал. Чтобы, может, из чувства вины с ним была, если он не планировал помирать. Мудак, короче, заслужил. - Правильно, что с ним рассталась, - кивает Джисон. – Ему в психушку надо. - Ну, в общем, так и живём, - подводит итог Феликс. – Все пейте. За рассказом историй компания просиживает почти три часа, несколько раз обновляя напитки. Стойка с дровами пустеет наполовину, Чан продолжает подкладывать их, чтобы поддерживать покачивающийся трещащий огонь. Чем больше бутылок достаётся из бара, тем более дикими становятся варианты, из-за чего под потолком почти постоянно витает громкий хохот. Они расходятся по комнатам крайне весёлые и довольные, кажется, забыв обо всём, что происходило днём. Что было, то было. С новыми обстоятельствами они будут разбираться по утру. Расстелив постель и поправив немного съехавшую из-за дневной возни простынь, Чанбин спускается обратно вниз и берёт в потемневшем кафетерии две маленькие бутылки воды. Он ставит по одной с каждой стороны кровати, когда из ванной выходит Хёнджин, утирающий с подбородка капли воды. Тот потягивается, шумно зевая, и падает на левую сторону кровати, раскинув руки в стороны. - В свитере, что ли, спать собрался? - У меня выбора дофига? Не люблю без одежды спать, так ночью одеяло слезет и просыпаешься от того, что тебя трясёт как жучку. - На, - открыв шкаф, Чанбин снимает повешенную чёрную футболку, которую захватил на смену, и кидает её Хёнджину. – Свитер весь скатается, пока ночью крутиться будешь. - Да ладно, я ещё и футболку у тебя стащу, что ли? И так ночую нагло. - Ты думаешь, мне футболку жалко? Давай хватит херню нести и переодевайся. У меня дома этих футболок хоть жопой жри, можешь вообще себе забрать. Хмыкнув, Чанбин исчезает в ванной, чтобы тоже сходить в туалет и умыться перед сном. Через пять минут он вытирает лицо полотенцем, расправляет его на штанге и, щёлкнув выключателем, выходит в комнату. Там всё-таки переодевшийся Хёнджин повесил свой свитер на его толстовку на спинке стула и лежал в кровати, оттянув прядь волос и рассматривая кончики. - Свет выключаю? - Ага. Лампа на тумбочке гаснет. Чанбин ложится в кровать и протяжно выдыхает. Прошедший день кажется безумно длинным. Одеяло натягивается до груди. В голове немного гудит после выпитого. Он вытягивает ноги, напрягая мышцы практически до судороги, а потом давая им расслабиться, отчего по всему телу проходится приятная пульсация. Он всегда так делает уже из привычки. Тонкий аромат персиков заставляет повернуться. Хёнджин лежит на спине, закрыв глаза, и мерно дышит. Одна рука лежит на животе, другая придерживает одеяло. Медовые пряди разметались по подушке. - Спишь уже? - Улетаю, - бормочет он, чуть улыбаясь. - Развезло тебя. - Я сонный, когда выпью и не проветриваюсь. И храпеть буду. Не буди, не проснусь. - Я сам храплю, мне срать вообще на сторонние звуки. - Ну и хорошо. Спокойной ночи, бу-бу-бу. - Спокойной ночи, бе-бе-бе. Хёнджин издаёт смешок и затихает. Правда уже через минуту становится слышно негромкое сопение. Чанбин закрывает глаза, тоже собираясь отправиться в небытие до утра. По окнам скребут не сдающиеся снежинки. Подвывает ветер. Сознание вроде как плывёт, однако так и не отключается. Как будто мешает незакрытая вкладка, на которую нужно обратить внимание. На которую хочется обратить внимание. Глаза снова открываются. Перевернувшись набок, Чанбин смотрит на заснувшего Хёнджина. Голова слегка повёрнута в его сторону. Грудь медленно вздымается и так же медленно опускается. Дыхание шумное, пальцы на животе несильно дёргаются и замирают. Одеяло у них одно, и его тепло чувствуется через разделяющие их сантиметры. Чанбин и сам не понимает, почему всё продолжает смотреть на него. Возможно, ему слишком нравится это ощущение. Ему нравится видеть другого человека в своей кровати, слышать его. Появляется какое-то чувство надёжности и спокойствия. Признательность за доверие. Рука скользит по простыни. Пальцы осторожно касаются локтя Хёнджина. Тот никак на это не реагирует, продолжая мирно спать. Кожа тёплая. Чанбин не ощущает какого-то возбуждения из-за того, что они находятся в одной постели. Хёнджин, конечно, привлекает его, даже очень, однако в этой ситуации внутри царит отчётливое умиротворение от факта того, что они просто вместе. Рядом. Доверяют друг другу достаточно, чтобы делить одну постель, не переживая о том, что что-то может произойти в самый уязвимый момент. Также, возможно, Чанбин подустал от одиночества. Он всё время работает, на других людей ему просто не хватает времени. Ему не хватает чужого присутствия рядом с собой, живого общения, не связанного с работой. Ему не хватает человека. Глаза вновь закрываются. Чанбин меняет положение, устраиваясь так, чтобы каждая запчасть находилась в комфортном положении, не загораясь от накатывающего нытья. Запах персиков и глубокое дыхание успокаивают. Гудение в голове нарастает, перетекая в головокружение, уносящее поток мыслей за пределы ODDINARY, окружённого танцующими вихрями. Потяжелевшее тело расслабляется и опадает. Странный день исчезает, рассыпаясь меловым порошком, рассеивающимся далеко за пределами горизонта. Шумный вдох вкачивает сознание обратно, словно зажигая тысячи крохотных лампочек по очереди. Плечо приподнимается, потягиваясь, хрустит позвонок. Первое, что обрабатывается медленно заводящимся мысленным потоком, - это ощущение жара. Под одеялом слишком жарко, а спину и вовсе печёт так, словно около неё разожгли пышный костёр. Чанбин открывает глаза, несколько раз промаргиваясь. Взгляд вперен в прикроватную лампу, он лежит на животе, обхватив подушку левой рукой, пока кисть правой устроена на краю матраса. Жар не только шпарит его лопатки, но и придавливает к постели. Глаза опускаются вниз и видят, что о его правый бок упирается внутренняя сторона чужого локтя, сама рука свисает, утыкаясь костяшками в матрас. Нога двигается и становится понятно, что через него перекинули ещё и ногу. Чанбин чуть поворачивает голову. В затылок упирается лоб Хёнджина, а сам он частично лёг на него, прижимаясь грудью к лопаткам. Поэтому и жарко. Тот выступает в роли дополнительного одеяла с подогревом. Горячее дыхание щекочет основание шеи. Движения грудной клетки прижавшегося вплотную Хёнджина можно чётко почувствовать кожей. Он, видимо, во сне перебрался поближе к источнику тепла. Становится смешно, это забавно. Чанбин щурится, всматриваясь в часы на стене. По стандартному расписанию скоро как раз должен быть завтрак. Рука пробирается назад, нащупывает чужую задницу и похлопывает по ней. - Хёнджин. Тот неразборчиво мычит, сжимая пальцами одеяло. Нога сдавливает бедро Чанбина плотнее в сонном потягивании. - Хёнджин. - М-м-м? - Надо вставать. Скоро завтрак. - М-м-м… - Не выспался, что ли? - Дай мне пять минут. - Скорострел, а? – хрипло посмеивается Чанбин. - А ты долгострел, что ли? - Нормальнострел. - Да что ты? - Ага. Поняв, что тот даже не думает шевелиться и вставать, Чанбин разворачивается. Хёнджин так и не отстраняется, лишь перетекает с его спины уже на грудь. Нос почти утыкается в медовую макушку, правой рукой приходится обхватить его, чтобы куда-то её деть. - Удобно устроился? - Отлично. - Жарко. - Бу-бу-бу. - Бе-бе-бе. Они оба лениво смеются. Ладонь Чанбина скользит по чужой спине, пальцы зарываются в медовые волосы и перебирают их. Подниматься и вылезать из этого нерасторопного существования действительно не хочется. Они как-то незаметно перескочили через определённые формальные границы и оказались так близко, как не оказываются те, кто проводит свою первую ночь явно не за сном. Как будто они так просыпаются каждое утро. Но по своим ощущениям Чанбин может сказать, что был бы не против таких пробуждений. Ему тепло, в руках приятный груз, обхвативший его конечностями и использующий как подушку. От этого как будто всё в груди встаёт на свои места. Он чувствует себя нужным и это чувство растекается по венам лечебным отваром. Несмотря на желание поваляться так подольше, Чанбину приходится переложить его с себя под недовольное бурчание и встать. После выпитого вчера живот слишком давит. Сходив в туалет, почистив зубы и умывшись, он приводит угольное гнездо на голове в порядок и выходит из ванной. Хёнджин сидит в постели, одной рукой ковыряя глаз, а другой натягивая носок. Шторы раздвигаются с шелестом. Приходится чуть зажмуриться, привыкая к свету. - Метель всё. - Солнце? - Нет, его точно сегодня не будет, всё затянуто. Но ветра вроде нет. - Ну, хоть так. Эти придурки должны были вернуться. - Дверь-то закрыта. - Чан, может, открывал. Я сплю как убитый, я бы точно не услышал. - Вообще да, я тоже. С шумом потянувшись и прохрустев всем, чем можно, Хёнджин топает в ванную, чтобы тоже умыться и привести себя в человеческий вид для выхода в люди. Десять минут спустя они одеваются, заправляют постель и покидают комнату. В коридоре уже витают отголоски чего-то жареного. Голодные желудки требовательно пульсируют, истощившись после выпивки прошлым вечером. Спустившись по лестнице, они входят в кафетерий. - Да ладно? Их встречают пустые стойки и Минхо с Джисоном, расставляющие на стол тарелки с гигантской яичницей и прожаренным беконом. Феликс за баром колдует над кофе. - Никто так и не пришёл? Реально? – вскидывает брови Чанбин. - Как видишь, - с грохотом опустив последнюю тарелку, Минхо убирает поднос под мышку. – Я обчищаю их холодильник, мне срать вообще. Я сюда не бизнес-ланчи херачить приехал. - На улице всё спокойно, метель точно ночью затихла, они должны были вернуться, - Хёнджин подходит к окну и выглядывает. – Сугробы одни. - Идите блины вынесите, я задолбался, - вздыхает Джисон, раскладывая вилки. – Подождём всех. Вскоре кафетерий заполняется озадаченными лицами. Они рассаживаются по своим местам, однако есть никто не начинает. Над чашками с кофе парят тонкие витки пара. Надежда на то, что успокоившаяся погода принесёт с собой людей, ясность и ответы, раскололась и развалилась по сторонам, оставив лишь хрустящее стекло. - Теперь что? – хмуро поглаживает край тарелки Сынмин. - Потащимся вниз? – предлагает Джисон. - Есть вероятность того, что дорогу замело и они не могут проехать, - Чан тяжело выдыхает через нос и выпрямляет спину. – Ещё рано. - Да в смысле рано? – Минхо взмахивает вилкой. – Мы их клиенты, они сюда должны бежать со всех ног, чтобы по шеям не получить, а они получат. - Мы не знаем, в каком состоянии горная дорога. Если она полностью завалена, то там так просто не пробраться, тем более это может быть опасно, может быть сход снега. - Какого вообще хрена ты их защищаешь постоянно? Ты, может, знаешь, что происходит, и в дураках нас тут держишь? Покрываешь своих? - Чего? – Чан недоумённо хмурится, ошарашено смотря на него. - А что, не так, что ли? – фырканье. – У тебя вечно миллион отговорок для них. Разве нет? Мне одному так кажется? - Ну… - тянет Чанбин, поглядывая на Чана. – Это да, но я не думаю, что это какое-то покрывательство, потому что, ну, с чего вообще? - Вы с похмелья сбрендили, что ли? – Феликс подбирается на стуле. – При чём тут вообще он? - Я просто пытаюсь думать логически и не бросаться головой вперёд, - Чан с усилием сохраняет спокойный голос. – Вы можете не соглашаться со мной, это всё мои предположения, потому что в первую очередь нужно искать причины и выстраивать на них теории. Что ещё могло случиться? Больше вариантов я не вижу, если они не приходят, значит, что-то им мешает. Что может мешать после такой адской пурги? Кучи снега. - Это логично, да, просто… - Хёнджин вздыхает. – Просто бесит, что ничего непонятно. - А делать-то что? – тихо спрашивает Чонин. – Опять ждать? - Пусть капитан даёт указания. Минхо, определённо пребывавший не в духе после раннего подъёма и вынужденной готовки на весь коллектив, указывает подбородком на Чана. Тот обводит присутствующих взглядом, понимая, что от него вновь ждут плана действий. Плечи неопределённо пожимаются. - Мы можем сходить к тому люку. Проверить, что там как, может, они не в курсе, что всё утихло, или замок заклинило. Потом уже будем отталкиваться от этого. - Сейчас пойдём? – Феликс поворачивает к нему голову, под столом касаясь его коленом. - Сначала надо поесть. Позавтракаем и выйдем. Приём пищи проходит в тишине. Все задумчиво смотрят в свои тарелки, на автопилоте двигая вилками и прихлёбывая кофе. Отсутствие изменений и какой-либо новой информации их ощутимо напрягает. Они были слишком настроены на то, что с затишьем за стенами дома что-то поменяется. Однако несмотря на смену погоды, внутри всё осталось прежним. В том числе остались висеть и не отвеченные вопросы. Закончив с завтраком, они расходятся по комнатам, чтобы одеться для выхода в мороз. Чуть позже мужчины собираются в холле. Один лишь Хёнджин стоит в свитере, недовольно сложив руки на груди и в сотый раз проклиная себя за забытую карточку. Его холод не пугает, он хочет проветриться и тоже пойти исследовать окрестности, а не преть дальше в толстых стенах. Вот только без верхней одежды он едва ли сможет продержаться несколько минут. - А нормально, что мы одного человека оставляем? – застегнувшись, Чанбин оборачивается на унылого Хёнджина. – Может, мне тоже остаться? На всякий случай. - Только вы знаете, где этот люк, - напоминает Чан. - Хочешь, так я вместо тебя пойду, - хмыкает Хёнджин. - Мне всё равно кажется, что надо оставить двоих, - подаёт голос Феликс, зашнуровывая высокие ботинки. – Мало ли, так всё равно спокойнее. - Кто-то хочет остаться? – спрашивает Чан. - Ну, - тянет Чонин. – Я бы, конечно, в тепле посидел. Если вы не против. - Класс, раздевайтесь и отдавайте шмот мне, - Хёнджин довольно хлопает в ладоши. – Будете тут два мерзляка жопы греть. - Вообще я тоже не хочу по сугробам скакать, - Сынмин вопросительно оборачивается к Чанбину. – Но ты прям вообще холод не переносишь, да? Тебе лучше остаться? Первым порывом является готовность согласиться, чтобы не вытаскивать себя в пронизывающую зиму. За дверью же так отвратительно, холодно, всё опять задубеет, а в доме тепло, уютно, пол с подогревом, можно сделать ещё чашку кофе и пойти читать, либо вообще лечь спать обратно. Однако взгляд невольно падает на Хёнджина, обматывающегося чёрным шарфом Чонина. Неизвестно, что они там найдут в люке. Пусть он и идёт с компанией других людей, отпускать его «одного», без личного надзора, почему-то совершенно не хочется. Особенно учитывая его временами проклёвывающуюся сумасбродность. - Я пойду, мне надо на воздух, чтобы после вчерашнего полностью голову прочистить. - Серьёзно? – удивлённо заламывает брови Хёнджин. – Ты? - Жопой нюхаешь цветы. Одевайся давай. Хёнджин довольно улыбается, натягивая на себя пуховик. Когда все обуваются, Чан распахивает дверь и внутрь засыпается внушительная порция напиравшего снега, с которой придётся разбираться оставшимся мужчинам. Они выходят на улицу, встречаемые колючим ветром, который хотя и не такой сильный, как во время вьюги, но всё равно дует резко и напролом. Оледеневшие снежинки царапают щёки, при вдохе горло словно обмазывается ментолом и горит ледяным пламенем. Температура ощутимо ниже, чем было в прошлые дни. Небо напоминает покрытый тонким слоем побелки бетон. Если в солнечную погоду вокруг всё ярко блестело и переливалось, то сейчас выглядит монотонно, глухая белизна перемешивается с серостью и холодной чернотой стволов, теряющихся в снежных шапках. - Следов нет, - Чан окидывает взглядом подъездную дорожку, которая сравнялась по высоте с сугробами. – Можно, конечно, немного спуститься и с высоты посмотреть не видно ли кого. - Ты пока допрёшь, мы все задубеем, - Чанбин убирает руки в карманы. – Пошли уже. - Где там окна этого утырка? – Минхо задирает голову, рассматривая дом. – Вон те? Нет ни хрена. - Стремянку бы до второго этажа, - Джисон накидывает капюшон. – И ведь не скрафтить, нет ни молотка, ни гвоздей. - Можно построить гигантскую ледяную горку, - издаёт смешок Хёнджин. – Будет тебе стремянка. - Я так усираться за бесплатно не собираюсь, - твёрдо отвечает Минхо. – Холодно, обосраться. - Далеко идти? – спрашивает Феликс. - Минут пятнадцать с копейками. Но это без учёта сугробов. - Говно. Наваливший снег значительно усложняет передвижение. Приходится буквально прокладывать дорогу, по колени окунаясь в сугробы и расталкивая их ботинками. Оказавшись в лесу, облегчения мужчины не испытывают. Из-за плотных крон почва завалена не так массивно, однако от каждого неосторожного движения сверху на головы сыплются маленькие зыбучие лавины. Протяжно каркают вороны. Слышно свист морозных порывов. Грустные деревья с голыми ветками, которые были слишком тонкие для накопления снега, окружают их со всех сторон монохромным тусклым пейзажем. Если бы не отсутствие растительности и былой опыт, они бы так и не поняли, что вышли на озеро. Его тоже изрядно замело, разве что ближе к середине проглядывается гранитовый лёд, по которому скользят снежные хлопья, подталкиваемые ветром. Чанбин подумывает, что Хёнджин снова решит учудить и будет пугать теперь уже нескольких людей своими прыжками, однако тот кутается в тёмно-серый пуховик Чонина, тоже слишком сосредоточенный на поддержании тепла и равновесия, чтобы беситься. Находящаяся по правую сторону от них гора, укрытая снегом, практически сливается с застывшим небом. К моменту, когда мужчины выходят на площадку со столами и теперь уже закопанными качелями, их лица становятся пунцовыми, а ресницы покрываются инеем. Разговоры практически не ведутся, борьба с сугробами отнимает все силы и дыхание. Хёнджин с Чанбином выходят вперёд, обходя поляну по линии деревьев и восстанавливая в памяти маршрут. Вновь окунувшись в оледеневший лес, преодолев упавшие стволы, занесённые белым настилом, и поднявшись по небольшому порогу, они переглядываются, почти одновременно приходя к одному и тому же выводу. - В прошлый раз туда вели следы, - Чанбин оборачивается к остальным, шумно шмыгая носом. – Я… мне кажется, это в той стороне, но я не уверен. - Ты что, сам не знаешь, куда нас ведёшь? – с упрёком зыркает на него Минхо, чья шоколадная чёлка побелела от оплетших её снежинок. - Да тут реально ни хрена непонятно, всё одинаково выглядит, - Хёнджин обводит лес рукой. – Мне тоже кажется, что туда, но это не точно. Тогда всё выглядело по-другому, снега было меньше. - И нахер мы припёрлись тогда? - У тебя получше варианты были, что ли? - Так, давайте успокоимся, - Чан делает шаг вперёд. – У нас реально больше никаких зацепок. Ведите туда, куда считаете нужным. Все смотрим в оба, расшвыриваем ногами снег. Мы всё равно уже пришли. Чанбин грузно выдыхает и ёжится, продолжая идти. Он всматривается в деревья, пытаясь воскресить в памяти какие-то отличительные очертания, скопления веток, хоть какие-то ориентиры. Получается вспомнить только то, что они вроде пошли чуть вправо, переступили через какие-то пни, потом вроде бы ушли влево, при этом продолжая подниматься. Тогда дорожка из следов вихляла по склону, поэтому точный маршрут воссоздать невозможно. - Мы проходили мимо этих ёлок? – через минуту спрашивает Хёнджин, берясь за иголки плотной перчаткой. - Не помню. Они были где-то, но это могло быть и когда мы уже спускались напрямую. - Блин, вот же дерьмище. - По идее, мы уже должны были прийти. Мы не так долго шли. - Так вот именно. Я ни хрена не вижу, одни сугробы одинаковые. - Ну что там? – окликает их Джисон. - Честно, вроде бы где-то здесь, но хрен его знает вообще, - Чанбин оборачивается. – Давайте искать. - Надо было дома остаться, - ворчит Минхо, пиная сугроб. Они машут ногами, расчищая пространство вокруг и охватывая зону в несколько квадратных метров. Снег летает в разные стороны, подхватывается ветром, влетает в и без того замёрзшие лица. Щёки покалывает. Появляются какие-то торчащие пруты и умершие растения, однако ничего похожего на люк нет. Кончики пальцев на ногах начинают гореть. Чанбин поднимается чуть выше, шипя сквозь зубы, и вновь вспарывает сугробы, стараясь делать это активнее, чтобы разогнать кровь. Минуты идут, но ничего подозрительного так и не появляются. - Он точно был где-то здесь, - Хёнджин с досадой топает и отходит вправо, пробивая наст ботинком. – Мы ведь недалеко уходили. - У меня нос скоро отвалится, - Феликс потирает ладони и выдыхает на них. – Мне кажется, тут под тридцать упало. Чан озабоченно оборачивается и вытягивает шею, высматривая прорубленную сквозь сугробы тропу, по которой они пришли и от которой уже значительно отдалились, всё глубже уходя в чащу. Среди белых волн и грязно-коричневых замороженных деревьев её уже едва видно, а ветер накидывает сверху разворошенный снег. - Хватит на сегодня, возвращаемся. - Так мы не нашли ни хера, - Минхо натягивает шапку пониже и стряхивает с макушки Джисона упавший сверху снег. – Просто так, что ли, припёрлись? - Если мы будем копаться дальше, то быстрее застудим себе всё, чем что-то найдём. И мы уже отошли от тропы, в такую погоду здесь потеряться раз плюнуть. Мы даже не знаем, в той ли части леса мы смотрим или это ниже, выше, правее, левее. К чёрту этот люк, он того не стоит. Пошлите домой. - Грёбаная метель, - Чанбин ударяет по осине и едва уворачивается от полетевшего на него сверху комка. – Он же точно где-то здесь был. - Ладно, забейте, фиг с ним, - Феликс взмахивает рукой и разворачивается, шагая обратно вниз. - Надо было ветку какую-нибудь воткнуть, чтобы его пометить, - Хёнджин цокает языком, тоже спускаясь по склону. - Так мы же не знали, - напоминает Чанбин. – Срать, пошли они в жопу со своим люком. Возвращаясь обратно, они продолжают ворошить сугробы по пути и пытаться высмотреть что-то металлическое на каком-нибудь пригорке, но безрезультатно. Оказавшись на поляне, они ускоряются, пробираясь по уже протоптанной дороге, что немного легче. Однако жгучий мороз не даёт расслабиться, заставляя трястись всё сильнее и сильнее с каждой минутой. Леденящие порывы пробираются под рукава и штанины несмотря на то, что всё надёжно заправлено. Изо рта валит пар, руки убраны в карманы, капюшоны и шапки натянуты до предела, носы пытаются спрятаться в вороты пуховиков и шарфы. - Я спущусь посмотрю, - говорит Чан сквозь стучащие зубы, когда они кое-как возвращаются на знакомый участок и заметённую подъездную дорожку. - Ты дурак, что ли? – Феликс подхватывает его под локоть. – Обморожение захотел. Пошли отогреемся, потом вместе сходим, гора никуда не убежит. - Да, Чан, не дури, а, - Джисон хлопает его по лопаткам. – Нам некуда торопиться, надо согреться. - Ладно, да, вы правы. Трясясь и сжимаясь, они подходят к дому и требовательно стучат. Через четверть минуты щёлкает замок и дверь им открывает Чонин, тут же отскакивающий назад из-за морозного ветра и обхватывающий себя руками. - Ну как? - Никак, - буркает Минхо с шипением, проходя внутрь и расстёгивая замки на ботинках задубевшими пальцами. - В смысле? - Мы его не нашли, - Хёнджин втягивает в себя потёкшие сопли и прикрывает глаза на пару секунд, чувствуя на замёрзшем лице потоки тепла. - Всё замело, там ни хрена не видно, всё как одно, - Чанбин скидывает перчатки на пол, разуваясь и почти не чувствуя подушечки пальцев. - Я потом схожу посмотрю что видно с дороги, - Чан закрывает дверь и с шумом выдыхает, смаргивая с ресниц тающие в тепле дома снежинки. - Зря только мотались, - вздыхает Сынмин. - У вас ничего? Ящик не отглючил? - Нет. Но я кое-что нашёл. И мне это не понравилось. Шесть пар глаз впиваются в хмурого фотографа.