Переменная

Все демоны — люди.

И все люди — демоны

I

— …Я больше не чувствую, — раздается сипловатый и уставший голос, прервавший бесконечную тишину палаты, которая сейчас освещалась только несколькими небольшими лампами, чтобы не нарушать «сна» этого человека. Свет отражался от поверхности и мягко распределялся по силуэту, который присел на кровати, смотря на левую руку, точнее на тыльную сторону ладони, где когда-то золотистые символы, печать обещания, символизировали жизнь его партнера; а теперь они были черны, словно показывая «смерть», — умер? — задается тот вопросом при том звуча действительно… тоскливо?       Отчего-то доселе незнакомое чувство тоски охватило Люцифера; и это чувство поглотило его, дав забыть о физическом дискомфорте, который почти сразу после затухания цвета начал постепенно пробираться через ослабевающее тело. Это чувство разъедало его несколько минут, как будто он на маленькую долю этого времени ощутил горесть утраты чего-то важного. Но… способны ли демоны воспринимать и в действительности чувствовать подобные «человеческие» эмоции? Если нет, то почему сейчас у демона такое выражение лица? Почему его глаза опущены и никак не покидают символ на его руке? Почему его зеленый взгляд кажется меланхоличным? Почему с края глаза скатилось что-то маленькое и влажное, оставляющее после себя тонкий, быстро высыхающий соленый след?

В конце концов, что люди, что демоны — все одной природы.

      Люцифер был словно в трансе, время как остановилось вокруг него и все погрузилось в неспешную тишину. Его голос зазвучал тише, когда после молчания он сказал лишь одно: — Действительно умер… — и после этого его тело пробирает судорога. Кожа кажется тончает прямо на глазах, кровь стекает по лицу, скапливаясь сначала у краешков глаз; руки немного трясутся, а тело словно деревенеет. Хорошо, что по стечению обстоятельств один из иллюминатов был неподалеку от этой комнаты и услышать писк программы ему было легко, поэтому тот сразу же занялся состоянием своего Господина.       Дрожь сейчас — не была признаком слабости. Одна его рука неосознанно сжалась, его ногти впились в собственную ладонь, оставляя следы-полумесяцы и кровавые подтеки на тех местах. Это была злость. Негодование. Растущий гнев. И пускай его лицо спокойно-холодящее, пускай глаза не двигаются, и он ничего не говорит, лишь пробывшие подле него достаточно времени могут уловить этот едва изменившийся взгляд: потерянный, неопределенный и с толикой ненависти.

«Если ты умрешь до нашей встречи, я пойду по своему пути, однако, если ты выживешь, и мы встретимся, так и быть, я не стану принимать радикальные меры и действовать первоначальной идеей, и с тобой… мы воплотим это в реальность другими путями».

      Судьба, кажется, совсем не благоволит наивным идеям этого юнца, отправив его в долгожданный покой.

***

      Возникший переполох из-за разорванного барьера, наконец, утихает и позволяет хоть толики спокойствия вернуться в этот район. Экзорцисты однако, даже после этой «победы», не расслаблялись и принялись за те места и углы, которые были больше всего подвержены действию проклятий и атакам дьявольских созданий; и дабы предотвратить распространение миазм и возможных болезней отправили в ближайший город, который был у подножья, группу людей, чтобы те все проверили и уже с чистой совестью могли заявить, что гражданским ничего не угрожало. Но, пущай даже момент спокойствия настал, некоторых из старших никак не покидало немного поганое чувство, будто что-то было не так, будто что-то еще ждало их там, в следующем часу, и затянувшие небо тучи только подливали больше сомнений и напряжения. Полил дождь. — Странное это дело, — голос разрывает звук дождя и собравшиеся в комнате обращают свое внимание на мужчину, подавшего голос. Его рука легла на спинку стула, а вторая держала фляжку, из которой тот делает глоток «лекарственного напитка». — «Это дело»? Имеешь в виду бреши? — Неван, снимая свои очки и протирая их краем формы, решает уточнить, о чем именно его коллега говорил. — А чего ж еще? — собеседник усмехается угрюмо и убирает емкость в свой карман, с тяжелым вдохом продолжая, — ты не слепой ведь, да и твой мальчишка тоже, — кивает тот в сторону Криса, стоящего рядом с окном и смотрящего на улицу, прежде чем закончить, — тут явно не демоны постарались, да и не наша оплошность, здесь явно работа «их» человека.       После произнесенной фразы повисло напряженное молчание. Не у одного только Мацуды, мужчины что говорил, были такие смелые подозрения, навевающие тревогу и мрачность. Все понимали, что здесь был замешан кто-то, кто имел прямое отношение к экзорцизму, а точнее к созданию подобного рода вещей, знающий где и в каких местах бреши пусть и будут маленькими, но сделают барьер максимально уязвимым и легко ломающимся. Ария… Это сеяло некоторую смуту, неопределенность и подозрения среди тех, кто придавал этому факту хоть толику внимания, ведь мейстеров с таким классом было человек десять из всех, но у всех было «алиби».       Фирс не мог возразить словам Мацуды, но и не мог с ними полностью согласиться. Что-то здесь не вязалось, и он сказал: — Предположим, что так и есть, что есть среди нас человек, который внезапно решил подобное учудить. Но тогда вопрос: зачем ему это? — Хорошо подмечено, — мужчина в возрасте качает головой и скрещивает руки на груди, опуская взгляд на пол, на который с открытого окна иногда залетали капли дождя, — местечко это ни с чем таким важным Ордену не граничит, да и все тут друг друга давно знают, — но после тот добавляет с легким смешком, очевидно шутя, — кроме вас двоих, иностранцев, — и продолжает серьезно, — поэтому не могу даже предположить причины.       На ответ Неван вздыхает и безмолвно кивает. Именно этот факт, что не было причины для подобного «предательства», и сбивал всю теорию, ведь не может человек, работающий столько времени в группе, имеющий убеждения (в этом иностранцы убедились еще в начале) и прочее внезапно перемениться. Если только он не одержим. Но! И тут не вяжется — вокруг этого опорного места тоже был барьер, который ни разу не нарушал своего строения… «Пахнет тупиком,» подумал Крис и, повернувшись к двери, направился на выход из комнаты, чтобы проверить прибытие связного, — я проверю группу смены, может они уже прибыли, — и после сказанного окончательно покидает стариков.       Шаги раздаются по деревянному полу, их звук смешивается с легким дождем, который бьет по крыше и листве снаружи, но постепенно начинает затихать, говоря о своем окончании. Как символично, что в этот же момент Мэйс встречается с подошедшими экзорцистами из японского отдела. — Они в дальней комнате, а остальные на обходе, — коротко констатирует им юноша, прежде чем, обменявшись любезностями, пойти и осмотреть еще раз то место, где была обнаружена первая щель. Что-то не давало ему покоя и шестое чувство продолжало вскипать и словно кричать, что нужно вернуться туда и всё ещё раз осмотреть.       Так он и решил поступить, лишь отправив своему наставнику короткое СМС о том, куда собирается пойти.

***

      Лес здесь казался еще более мрачным, словно из каких-то фентези-фильмов, наполненных мистикой, хотя и их жизнь, считай, точно такая же. Тучи пусть и начинали расходиться, но слишком медленно чтобы хоть маленький лучик света коснулся этого места, чтобы открыть может то, чего никто не заметил. — Вроде где-то тут… — бормотал себе под нос Кристиан, оглядываясь по сторонам и глазами ища конкретное место разрыва, рядом с которым он оставил едва заметный, маленький ориентир в виде воткнутого стержня в землю. Не знает тот почему так поступил, ему будто что-то нашептывало это сделать.       Шаг за шагом и вот он на месте. Согнувшись и вынув палочку из промокшей земли, ему на глаза попадаются странные следы, которые, в момент напряжения и починки бреши, не заметил: темные, почти уже, на удивление, ведь до этого шел дождь, засохшие; их некоторая часть, без особого усилия, соскабливалась с листьев. Парень присел на корточки и поднес эти крошки поближе, чтобы рассмотреть их; подушечками пальцев он словно разминал их или размазывал по коже, смотря на текстуру и цвет. Цвет их был непонятным и грязным, в черно-коричневых вязких каплях проглядывались оттенки красного и синеватого цвета. «Быть может это демона…» подумал экзорцист первоначально, а потом присмотрелся, раскрыв пальцы. В тот же момент его мысли лихорадочно забегали.

Он знал, что это за черная жижа…и знал чье это.

      Как только Крис подскочил на месте и стал осматривать окружение взглядом более внимательно, тучи наконец-то разошлись, а на траве стали виднеться не смытые водой пятна субстанции. И невооруженным взглядом было понятно, что ее было много, пусть часть и ушла в землю вместе с дождем. Имя его «братца» вырвалось само по себе: — Иссе… — и в следующий же момент позади послышалось шуршание травы, но на которое русый не обращает внимание и идет по следам.       Взгляд пожелтевших глаз персоны позади, впивается в спину, дыхание становится более медленным и поверхностным, а тело обливает жар, пока в голове формируются тревожно-навязчивые мысли, что говорят ему «лови», что говорят «убей». Рука тянется за листочком бумаги, а губы разжимаются, чтобы произнести заветные слова, но тут же тело съедает страх — чья-то ледяная рука накрывает приоткрытый рот, а рядом с ухом слышится короткая фраза, полная презрения: «не смей ему вредить». И тишина.       Кристиан оборачивается, ощутив холод по спине, но никого не видит. «Наверное, оказалось», проносится в его голове, а напряжение в теле спадает, позволяя ногам нести его дальше по «тропинке», пока тот не доходит до знакомого силуэта рогатого создания. В других любых обстоятельствах увидеть кого-то из фамильяров мальчишки не вызвало бы никаких эмоций, но сейчас… сейчас это будило тревогу как никогда раньше.       Прежде чем вновь напряженный молодой экзорцист успел что-то сказать или отреагировать, тигр с рогами, направленными назад, приподнимается с земли и с пасти слышится одна короткая фраза, «идем», после которой животное побрело меж деревьев. Его движения медленные, почти изнеможенные и его полупрозрачный вид вызывал еще больше переживаний у Криса, который сразу поспешил за ним. В голове его стали крутиться разного рода мысли, он задавался вопросом о том, что случилось с Иссеем, с кем он столкнулся, что его фамильяр в таком состоянии, что произошло и как он сейчас сам. На все эти вопросы он хотел получить ответы как можно быстрее, впрочем, долго ему ждать и не пришлось.       Он находит потерянного. Фирс младший, не двигаясь, лежал под деревом. — Черт! — ругается Мэйс и срывается с места к пацану. В сию же минуту опустившись рядом с ним на колени и приподняв тело так, чтобы оно опиралась на него самого, дрожащая рука судорожно схватила другого за запястье, прощупывая пульс. И всё время он едва слышно бормотал, словно молился, — прошу…пожалуйста…       И только ощутив сначала один удар, потом второй и третий, экзорцист шумно выдохнул. Он даже глаза закрыл в облегчении, когда услышал голос Иссе, который что-то прохрипел; давно тот не испытывал такого сильного трепета, что аж лишал его возможности ходить. — …спасибо… — сорвется с сухих губ. Глаза откроются вновь и, сделав глубокий вдох, Крис просунет свои руки под тело подростка, вставая с колен и поднимая его с собой; и этим действием он вызывает у того тихий и хрипловатый стон от боли и подергивание кончиков пальцев, — потерпи немного, — все еще шепчет он, начиная быстро идти обратно.       Сильно погруженный мыслями в то, в каком состоянии был сейчас темноволосый, он не замечает рогатый силуэт, который тихонько выглядывал из-за дерева и пристально следил глазами за каждым движением человека, уходящего прочь. Когтистая лапа держала за ствол дерева, покрывая маленькими каплями темно-красной жидкости, а позади него был чей-то силуэт, лежащий на земле.

«Хорошо, что всё обошлось»

***

      Появление Криса а на его руках Иссе — было тем, отчего у Невана сердце замерло на добрую минуту. Внешний вид побледневшего Криса, будто увидевшего страшного призрака, и Иссе — такого же бледного, но лежащего в чужих руках будто без сил и даже без жизни — всё это было способно вызвать самые худшие мысли и идеи того, что произошло, когда Кристиан уходил, и какой был у всего этого итог. — Он живой, но без сознания, — звучит фраза с губ русого, который будто говорил ее, чтобы успокоить себя, а не поспевающего к ним Невана, в чьем стоическом выражении лица проглядывалось беспокойство, которое, кстати, быстро сменилось замешательством. Его брови выгнулись, глаза округлились, а взгляд забегал по лицу младшего, слово ища что-то, что было утеряно. И этим «чем-то» было проклятье.       Это либо никто не заметил, либо пока не придал значения, ведь первоначально надо было убедиться, что мальчишка сможет выжить, но Фирс старший заметил; и потому, стоя у одной из стен комнаты, которая играла роль места для отдыха раненных, пристально всматривался в побледневшее (и не от страха или усталости) лицо пострадавшего. Лениво взгляд полз сначала вправо, потом влево, пока наконец не остановился на линии глаз Иссея. На нем не было тех уродующих следов, не было этой непонятной субстанции, что стекала бы с его лица и краев глаз, пачкая волосы с одеждой. Всего этого не было и это вызывало вопросы, самым главным из которых было — Что произошло там?       Доктор сообщил, что принесенный пациент здоров и ранений не имеет, кроме пары маленьких царапин, не несущих никакого особого вреда его организму. Новость хорошая, но никак не облегчает задачу старшему, заставляя его только сильнее впасть в ступор и позволить разнообразным версиям закрасться в его и без того усталую голову. — Эй, Неван! — сквозь пелену мыслей прорывается голос Мэйса, который звучал обескураженно и даже сбито с толку. Подняв усталый взгляд мужчина увидел, как его младший коллега откинул вымокшие волосы Фирса младшего, обнажая лицо, чистое, без проблеска проклятья. Значит ему не мерещится, — что… что это такое? — Значит не померещилось, — кивает сам себе кареглазый и наконец отступает от стены и подходит ближе к ребенку, внимательно следя за его любыми движениями, ведь бессознательное состояние у проклятого человека не значит, что он всегда будет обездвижен; как известно, многие проклятья живые, — как он выглядел, когда ты его нашел? — Он… он… — русый начинает говорить, но тут же затихает, пытаясь вспомнить тот момент, когда он увидел тело их младшего коллеги, пытаясь уловить в памяти момент, который накрыло резкой паникой, — вроде…точно также? Не могу сказать точно, Неван, я слишком распереживался и- — Всё в порядке, — успокаивает его Неван и кладет руку тому на плечо, легонько сжав, — живой — это главное, — а после короткой паузы, тишину которой прерывали только шаги за стеной, добавляет, — но нет гарантий, что его не поглотило полностью. Останься здесь, а я пока вернусь к остальным.       И с этим он покидает комнату, оставляя сероглазого и Иссе наедине без всяких серьезных опасений. Почему-то, даже сказав подобные слова, он не ощущал, что они когда-нибудь станут правдой, словно был уверен в том, что душа у мальчишки куда прочнее, чтобы сдаться этому «нечто». — Что-то случилось? — Фирса в коридоре ловит Мацуда, который схватил его за локоть, причем с такой агрессией, будто он совершил какой-то грех или вовсе был врагом. Но когда спокойный и едва напряженный голос достигает ушей его коллеги, тот будто успокаивается и отпускает его с короткими извинениями. — … Тут такое дело, — начинает говорить второй экзорцист и убирает одну руку в карман, — Хоширо только что вернулся и стал как поехавший говорить о двух рогатых фамильяров, напавших на него, — от первой фразы у иностранца уже пробила дрожь, — и как известно, такие животные только у воспитанника Лорда Феля, Фирс.       А от второй — сердце издало громкий гул. Всё его тело остолбенело, пальцы рук похолодели, а глаза широко раскрылись от услышанных новостей. Фамильяры Иссея напали на человека? Еще и по его указке? Вот так? Да быть того не может! Этот ребенок не видит нормально и слышит с трудом, как он мог намеренно приказать Люси и Фелу напасть на экзорциста? — Может это было случайно? У него же поражены зрения со слухом, принял за кого-то… — Я тебя успокою, я тоже так считаю, мальчишка то на животных своих и опирается, — успокаивает его Мацуда, заметив, как у того все тело закаменело, а голос стал тише и потерял свою былую твердость, хоть и на пару секунд. Однако успокоение продлилось не долго, — но понимаешь, Хоширо описывает всю слишком правдоподобно, плюсом к тому, в тот момент пропали они оба. Неван ему не ответил, а молча слушал пересказ того, что говорил пострадавший о том, как на него напали. Всё было слишком…       Если Фирс младший действительно приказал фамильярам напасть на человека, то это могло значить, что тот действительно стал одержимым и потерял рассудок, что действительно…стал просто сосудом для этого «нечто». «Быть того не может,» подумал он, пока слушал пересказ, который в какой-то момент показался…странно-реалистичным. Услышанный рассказ о том, что Иссей молча стоял и наблюдал, как его демоны нападают на экзорциста, вызывал холодок по спине. Представить даже сложно, что этот мальчишка, неуклюжий, застенчивый и порой неуверенный мог так хладнокровно смотреть как те, кто под его контролем нападают на союзника… Такого никогда не случалось. — Звучит слишком сюрреалистично, — бормочет мужчина, положил пальцы на подбородок и потерев его. Его лоб нахмурился, брови съехались к переносице, — он на такое не способен. Ребенок, который умеет прощать даже самый ужасный проступок, не может быть настолько чудовищным. Или может?..       Внезапно слышит жуткий вой боли, от которого сердце холодеет, неподалеку, из последней в коридоре комнаты, откуда вскоре выпрыгивает Кристиан. Завидев своего наставника, он громко зовет, — Позовите доктора сюда!

***

— Сейичи, что с ним? — звучат вопросы со стороны, пока лекарь что-то делает и с помощью Невана и Мацуды, которые держали мальчишку, пока тот брыкался, собирается ввести какой-то препарат. — Не сейчас, — твердо говорит тому врач, — держи покрепче, а то я промахнусь, — в одной руке держа шприц, а другой держа его за место, куда будет проводится инъекция, тот наклоняется чуть вперед, чтобы и весом своего тела немного придавить подростка, чтоб тот рыпался меньше. Толстая игла медленнее обычного, а от того и более болезненно, прокалывается сквозь ткани, проникая достаточно глубоко, чтобы мужчина опустошил содержимое прямо внутрь, — подержите его еще 2-3 минуты, потом должен будет успокоиться.       Обменявшись друг с другом взглядами, Мацуда заговаривает первым, — что с ним такое? — Гиперчувствительность рецепторов и других систем, — по обыденному отвечает Сейичи, вынимая иглу, упаковывая ее, чтобы потом выкинуть, а потом достает плотную ткань, которую попросил принести Кристиана и снова подходит к Иссею, — Неван, Вы сказали, что у него были притуплены все рецепторы, да? — решает уточнить еще раз и накладывает на глаза младшего повязку, приговаривая, чтобы тот закрыл глаза; и, получив утвердительный кивок на свой ответ от другого, продолжает, — то на то и выходит, что у него их чувствительность восстановилась, а из-за того, что долгое она не работала как надо — получилось так, что то раздражение, что для нас нормально — у него вызывает болевую реакцию… Не уверен сколько ему понадобиться времени, чтобы привыкнуть…       Пояснение ситуации явно ее не облегчало, возможно даже наоборот. Однако вариантов сейчас было не так уж и много и стоило задумываться о том, как бы переместить пацана в больницу на неопределенное количество времени, чтобы постепенно его тело ко всему привыкло и смогло спокойно, или не очень, но адаптироваться к появившимся ощущениям.

II

      Пока юнец отбывал свое время в медицинском учреждении началось внутреннее расследование, потому как со святилища, которое было вблизи того места, где проходило задание и где, оказывается, было тайное место с некоторой реликвией, пропала эта вещь. Точнее, ее нашли, но отпечатки пальцев на ней принадлежали сейчас лежащему под присмотром врачей Иссею. Были те, кто не поверил, что ослепший человек мог намеренно найти это место, но были и те, кто наоборот говорили об обратном, потому что был свидетель, что был на месте разрыва барьера и самолично видел это все. Хоширо. С чьих слов дополнялось, что потом тот натравил на него своих фамильяров, что только больше подтверждало его версию. В то время как с другой стороны, тех, кто сомневался в этом не было ни единого свидетеля. Ситуация разворачивалась не лучшим образом.       Только всё это внезапно разрушилось, когда появился некто, Айнц, который выступил на стороне Иссе и более того, сказал, что стал свидетелем совершенно другой картины. Из-за его утверждения и было проведено более долгое разбирательство, которое привело к совершенно иному исходу, не тому, которое ожидал приспешник Иллюминатов, коим оказался совсем третий человек. И это на самом деле не удивило тех, кто изначально сомневался в его словах.

Этот эпизод закончился также быстро, как и начался.

— Вам действительно нужно было использовать этого человека как наживку? — В пустом кабинете раздается бодрый, но немного раздраженный голос, а из ближайшей тени вылетает пара красных водных «искр», которые быстро падают на пол, а из них появляется фигура, — мне его почти жалко стало, когда на него обрушились обвинения. — В конце концов всё сложилось даже лучше, чем я рассчитывал, — Мефисто откладывает в сторону свой телефон после отправки нескольких сообщений, а затем его зеленоватый, но будто потемневший взгляд поднимается на прислужника, которого тот втянул в это всё, — Даже почти не понадобилась твоя помощь и мальчишка жив-здоров.       В ответ красноголовый хмыкает и скрещивает руки на груди, как если бы был оскорблен заявлениями старшего демона в сторону его полезности, — жив-здоров… Конечно, — короткая пауза повисает в комнате, пока не прерывается открывающейся дверью, через которую заходит знакомый им человек, — опаздываешь. — Поиграй в преступника, а я посмотрю, как ты будешь потом оправдываться и выдумывать истории, чтобы спастись от суда, — цокает языком темноволосый, запирая за собой двери и подходя к той же линии, где стоял красноволосый демон. Решая не заострять внимание на нем, он заговорил с ректором, — на мальчишке действительно нет следов проклятья, а по словам врачей он словно ничем и не болел и ранен не был… Лорд Фель, зачем Вы втянули ребенка в этом?       Образовавшаяся пауза тянулась будто вечность, прежде чем зеленоглазый откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы на столе, и с тонкой, почти змеиной ухмылкой и прищуром, ответил, — чтобы он перестал бежать за светом, который его погубит. — Свет? — мужчина поднял брови, а его плечи на секунду также поднялись, как бы еще больше подчеркивая его недоумение как эти вещи связаны. — Тебе не сильно нужно вдаваться в смысл, Хоши, — усмехается красноволосый и поворачивает голову к стоящему рядом с ним временному коллеге, — ты свою работу сделал, можешь проваливать.       Такой ответ только усугубил растущее любопытство, однако, решив то скрыть и не давить дальше, понимая, что больше ответов он не получит, особенно когда тут этот красный, Хоширо лишь покачал головой и махнул рукой, поспешив удалиться. Младший демон следил за ним взглядом, а после того, как дверь захлопнулась, вернулся обратно к своему Господину. — Ну и? Будете продолжать держать его под свои крылом, словно под опекой, а сами станете — — Много болтаешь, — спокойно обрывает его на полу фразе Мефисто и одаривает кратким, но вполне понятным взглядом, который дополняет его слова своим «замолкни». В них даже виднелся легкий красный огонек, который быстро усмирил интерес его приспешника, — возвращайся к работе, не спускай с него глаз, Айнц. — … — Тот в ответ усмехнулся и кротко кивнул. Развернувшись на каблуках, ему не потребовалось и секунды, прежде чем тот испарился в темно-алой дымке, которая после себя оставила лишь едва заметную влажность на ковре и тишину в кабинете ректора. Говоря о последнем, то его глаза ненадолго задержались на месте где только что был его слуга, словно потерянный в своих мыслях.       Он оборвал связь Иссея с Люцифером, значит проблем должно стать меньше: его брат перестанет его искать точно также, как и Иссе. Если бы между ними до сих пор существовала хоть какая связь, то это принесло бы непоправимые последствия для всего будущего, которое и так не пестрило хорошим исходом на данный момент; и потому демон не мог позволить такой «переменной» попасть в загребущие и не менее лживые ручки его братца, который сейчас находился где-то, пытающийся восстанавливаться и копить силы для исполнения своего плана.       Ехидный, почти сочащийся ядом смешок покидает тонкие губы, оголяя немного острые клыки: — Люди зовут это ложью во имя добра, а? — ирония также скользит в его голосе, — а может я просто жаден.