моё вечное время.

Завязывая хвост потуже, Лиза умывается холодной водой, и, вытирая лицо полотенцем, собирается уже покинуть уборную, но дверь тихо приоткрывается раньше, чем девушка успевает дёрнуть её за ручку. Стоит Кристина, встречаясь взглядом с её удивлённым. Неловко взъерошила волосы у себя на затылке и повернув кепку так, чтобы козырёк был сзади, она вздохнула, набираясь смелости. Скользнула языком по внутренней части щек и после этого закусив его, всё-таки решилась на слова: — Индиго, типа, я.. — кое-как выдавливает из себя, склоняя голову и отводя взгляд, — Я извиниться бы хотела... Слова даются с трудом. Вроде сказала-то и не так уж и много, а в горле уже образовывается мерзкий ком, и ноги начинают подкашиваться. У неё было время подумать обо всём. Забавный парадокс: больше всего она боялась потерять Лизу. А потом сама начала сводить их общение к минимуму, как последняя дура. Хуже всего то, что она понимала, что надо прекратить это, но продолжала избегать младшую. Понять — легко, будто два плюс два, а начать делать — сложно. Как вообще смотреть в эти янтарные глаза после всего, что было? Как спокойно обнимать и прижимать к себе крепко, когда понимаешь, что Индиго знает о том, что та неровно дышит к ней? Как разговаривать так же, как раньше? Как? Эти вопросы попросту не укладываются в голове Кристины. Постоянно вертятся в голове, приобретая всё больше значимости, а вот ответов как не было, так и нет. Сложно, да, до безумия, но ещё сложнее — видеть, что Лиза хочет продолжать общаться, а ты просто игнорируешь её, как последняя гнида. Это царапает ещё больнее, чем нахождение рядом с губами, к которым не можешь прильнуть. Царапает рёбра — сердце уже давно разодрано в клочья. — Я, понимаешь.. Мне сложно, — с силой пытается лепить слова, перемешавшиеся в голове в единую кучу, но даже это получается не в идеале, — Сложно, и больно. Пойми меня, пожалуйста, — хрипит, глаза поднимая несмело. Боится в этих глазах увидеть осуждение и непрощение, и этот страх — словно узел, завязанный внутри души; петля, затянутая туго на собственной шее. Наверное, петля никогда и не спадала. Всегда была на шее, просто в какой-то момент петелька разболталась, а сейчас жизнь завязала её потуже, вновь, как и раньше. И, встречаясь взглядом, не видит того, чего боялась. Даже капли укора нет, а лишь какое-то понимание, к тому же разбавленное недюжинной долей облегчения или радости. — Я не хочу тебя терять, но мне, типа, слишком... — задумывается, мажа языком по дёснам и взглядом где-то внизу бегая, — Стыдно, как-то. — Стыдно из-за своих чувств? — несмело уточняет, смыкая губы. — Возможно.. Ну, типа.. Блять, — резко кепку снимает, зарываясь в волосы пальцами и скребя кожу головы ногтями, — Ну да, мне типа стыдно за них. Лиза усмехается, ведя головой и прикрывая глаза. Кристина только от волнения дышит дай Бог через раз и всем телом замирает. — Смешно? — стискивает зубы старшая. — Да, может и смешно, — с ухмылкой отвечает, загоняя мокрой рукой чёлку назад, — Не нужно стыдиться своих чувств, Крис. Ты чего блин, ну в самом деле. Я принимаю тебя со всем... этим, — подразумевает чувства Кристины, — и не вижу ничего зазорного в этом. Всё хорошо, Крис, всё в порядке. Озаряет нежной улыбкой, которой так не хватало светловолосой. Улыбка лизина — как глоток свежего воздуха. Становится на душе намного легче, когда она наконец высказывается и напряжение между ними уходит. Да, быть может, высказала она не всё, что хотела, однако это намного лучше, чем продолжать держать всё в себе, как гребаное ведро, которое всё никак не могут опустошить от мусора. — Индиго, я, типа, хочу, чтобы ты не зацикливала внимание на том, что я тебя.. — губы смыкает, начиная перебирать пальцы, — Ну, на том, что ты мне нравишься, окей? Если продолжать общение, то, пожалуйста, сделай вид, что ты вообще не в курсе об этом... всём. Или то, что ты забыла, — глаза поднимает свои небесные на неё, пытаясь высмотреть нужные эмоции на лице. Лиза вздох глубокий делает, опираясь о стенку. Губы поджимает, кидая на Кристину беглый взгляд. — Ладно, хорошо, — слегка поморщив нос, согласилась младшая, кивая неуверенно и вызвав на лице другой улыбку. — Отлично, — в ответ бросила она, слабо улыбаясь, — Ещё раз... Прости меня, — перебирает пальцы, смотря щенячьими глазами на девушку. — Я обид и зла не держу, — заулыбавшись, сказала Андрющенко, почесав нос и сделав шаг вперёд, к Кристине. Захарова только улыбается шире и сама подходит ближе, затягивая в примирительные объятия. И всем сердцем надеется, что продолжить общение как друзья — правильный выбор. *** 6 января. 14:56 2016 год. Кристина, которую видимо и не колышет то, что она опаздывает, неспешными шагами продвигается к психологу, морщась, когда дверь кабинета оказывается всё ближе и ближе. Стучит три раза с такой силой, что это даже больше смахивало звуком на то, что она ногой пыталась дверь выбить. Не дожидаясь разрешения, дёргает неаккуратно ручку двери, проходя внутрь и кидая беглый взгляд на Любовь Розенберг. Лишь при взгляде на психолога хочет раствориться. Опять эти бесполезные сеансы, которые ни к чему не приведут: лишь к повышенному уровню агрессии. — Здрасьте, — небрежно бросает Кристина, пододвигая к себе стул и усаживаясь на него своей тушей. — Привет, Кристина, — поправляя очки, сладко-приторным голосом приветствует женщина, слабо улыбаясь. Захарова уставилась на Любовь Розенберг выжидающе, поднимая брови и будто говоря о том, что ждёт, пока та сама начнёт диалог. — Может, хочешь чай? — предлагает женщина, разрывая напрягающую тишину. — Ну, давайте, — бесстрастно соглашается, скользя языком по ряду зубов и начиная медленно скатываться по стулу. После всех уточнений о чае и его вкусе, психолог покидает кабинет, уходя за чаем и оставляя девушку ненадолго одну. И пока Любовь Розенберг отсутствует, Кристина решает осмотреться. Кабинет довольно маленький, но выглядит достаточно уютно. На столе много неаккуратно сложенных бумажек, пару ручек и карандашей, но тем не менее, выглядит опрятно. Лампа выключена, потому что шторы не закрыты и кабинет освещается дневным светом. Пару полок и шкафов вокруг, и на полках красуется несколько фотографий в рамках. Захарова решается подняться со своего стула и рассмотреть фотографии поближе. Подходя, видит на них знакомые лица: сама Розенберг и фотографии с другими детьми из этого детского дома. Также встречается женщина и с детьми, чьё лицо не знакомо Кристине. Продолжает делать шаги, взору открывая ещё больше фотографий. Последнее фото в рамке заставляет замереть на пару мгновений: там улыбающаяся Любовь Розенберг, а рядом сидящая Лиза, крепко обнимающая её. Также в рамке есть маленький листок, на котором что-то написано. Захарова чуть лицо приближает, чтобы разобрать, что же там написано. А написано там следующее: «О моя любимая Любовь Розенберг! Рада, что вы помогаете мне :) Ходить к вам каждый день — просто рай! На самом деле, я и вправду рада, что у нас есть такой замечательный психолог, как вы. Спасибо большое. Считайте это как признание. XD ♡︎». Кристина сощуривается в недоверии, продолжая до мельчайших деталей рассматривать фотографию. Судя по всему, фото сделано не так давно — возможно, летом, когда она познакомилась с Лизой. Захарова, конечно, в этом не уверена до конца, но скорее всего, так и есть. Вздрагивает, когда дверь открывается и входит Любовь Розенберг с двумя чашками чая, от которых исходит пар. Запах чая разливается по комнате, заставляя Кристину выдохнуть, но после этого сразу же снова напрячься, потому что понимает, что ситуация отчасти неловкая: девушка без спроса ходит по кабинету, рассматривая, возможно, что-то личное. — Извините, — прошептала, склоняя голову и делая шаг от фотографий. — Всё нормально, Кристин, — без упрёка говорит женщина, поднимая уголки губ и ставя чашки на стол. Кристина переступает с ноги на ногу, не решаясь сдвинуться с места. Голову только поворачивает, опять смотря на фото Лизы. — Я не знала, что Индиго к вам так часто ходила, — озвучила свои мысли девушка, переводя внимание с фото на записку. — Индиго? — непонимающе сводит брови к переносице психолог. Поднимает взгляд на Кристину, которая уже открывает рот, чтобы что-то сказать. Она ловит её взгляд, — А, ты про Лизу? Захарова кивает, загнанно смотря. — Она часто ходит ко мне, начиная со своего пребывания тут. Уже три года мы вместе решаем проблемы и она часто просит совета. Можно сказать, я указала ей вектор, — улыбается Любовь Розенберг, садясь на стул и подзывая Кристину тоже уже сесть на свой. — А что последний раз она спрашивала? В плане, какой совет, — совсем не задумываясь о том, как это звучит со стороны, задаёт вопрос Захарова, усаживаясь на свой стул и ноги в стороны друг от друга разводя пошире, откидываясь на спинку стула. — Кристин, не могу сказать. Это конфиденциальная информация, да и по отношению к Лизе будет неуважительно, — констатирует женщина, складывая руки на столе и смотря на свою бумагу, на которой что-то написано. Кристина понимающе головой кивает. И вправду, это было бы неправильно со стороны психолога разглашать эту информацию. Но всё же грустно. Интересно знать, что у Лизы в голове, потому что она всё ещё не может знать, рассказывает ли Индиго абсолютно всё или что-то умалчивает. — А почему это тебя интересует? Кристина зависает на секунду-другую, косясь куда-то на плинтус. — Да просто, — отмахивается, словно от назойливой мухи, — Интересно, какие тараканы в голове у Индиго, — сглатывая, отвечает девушка. — Вы же подруги? — спрашивает Любовь, ни на секунду не подвергая сомнению тот факт, что на самом деле они очень близки. — К-хм, ну, — задумчиво глаза закатывает, прикусывая щёку изнутри, — типа да. Общаемся, — кивает головой Кристина. — Ладно, хорошо, — загруженно вздыхает Розенберг, собираясь с мыслями, — У тебя был просто срыв, допустим... Захарова, сжав зубы, наблюдает за тем, как женщина опять берёт в руки этот злосчастный блокнот и ручку, начиная что-то говорить. Но Кристина её уже даже не слушает, потому что та опять заводит всё ту же шарманку. Взглядом бегло бегает по кабинету, пытаясь себя чем-то занять, пока благополучно пропускает мимо ушей всё, о чем говорит Любовь Розенберг. Глаза предательски останавливаются на Лизе, разглядывая её лицо. Расстояние не самое близкое, да и зрение у Захаровой не идеальное, но она всё равно смотрит заворожённо. И вздыхает, потому что под кофтой опять сердце начинает колотиться быстрее, прямым текстом заявляя о том, что скоро на мозгу и на сердце отпечатается татуировка с именем «Лиза». Кристине хочет уже своё сердце затоптать со словами «Сука, поняла я уже, что люблю её, хватит об этом напоминать», но вместо этого только глаза прикрывши вспоминает её образ в голове. — Кристин, подавленно выглядишь. Что случилось? Тебя всё ещё терзает то, из-за чего ты сбежала? Захарова понимает, что Розенберг абсолютно не верит тому, что она совершила побег просто так, из-за беспричинного срыва, и от этого становится чуточку тяжелее находиться с ней в одном помещении. — Просто скучно, — расправляет плечи, пытаясь сделать непринуждённый вид. Ловит вопросительный взгляд и глаза закатывает, цокая языком, — Ну понимаете, я уже объяснила по тысяче раз каждому, типа, почему я сбежала, а меня всё ещё заставляют, блять, к вам ходить. Это пустая трата и моего, и вашего времени, — жестикулируя, говорит девушка. — Я понимаю, Кристин, что ты не хочешь возможно на эту тему говорить, но мне нужно узнать настоящую причину, — вкрадчиво объясняет Любовь Розенберг. — Какая настоящая причина? — усмехается Кристина, — Это издевательство? Я сказала миллион раз, типа, это срыв. Ну эмоции, типа, все дела. Вы психолог, неужели не понимаете? — отрываясь от спинки стула, начинает уже раздражаться. — Из-за чего этот срыв? — Блять, — прикрывает лицо рукой, вздыхая глубоко, — Да просто! Нет причины, типа, понимаете? Женщина делает выдох, поджимая губы. — Лучше про Индиго расскажите, что-ли, — пытаясь успокоиться, предложила Захарова, скрещивая руки на груди. — Возможно, этот срыв был из-за Лизы? Между вами что-то случилось? — быстро подхватывает мысль психолог. Кристина зависает, а потом голову склоняет. — М-м.. Не, — мотнув головой из стороны в сторону, опровергает догадку девушка, — Вообще нет, — для пущей уверенности добавляет она, скользя языком по ряду зубов. Любовь Розенберг замечает реакцию Кристины на свой вопрос: замялась, засомневалась и начала ногой нервно болтать. — На самом деле, Лиза тоже чувствует себя подавленно последнее время, — записав что-то в блокноте, сказала женщина, начиная подводить к сути. Пазл в её голове начинают потихоньку собираться и, кажется, сейчас она поймёт, почему Захарова сбежала. — Что у вас произошло в новогоднюю ночь, Кристин? — аккуратно спрашивает Любовь, смотря на Кристину, которая загнанный взгляд свой поднимает. — Ничего, — теребя пальцы, тихо отвечает девушка, чувствуя, что совсем скоро окончательно капитулирует. — Кристин, я хочу лишь помочь. Мне можно доверять, спроси у той же Лизы, которая верит мне на все сто и ходит ко мне за помощью уже три года, — пытаясь не давить, уверяет Розенберг. Захарова голову опускает, начав взвешивать все «за» и «против». С одной стороны, всё ещё страшно, а с другой стороны, возможно, эта женщина в действительности может помочь. — Ну, — немного ломаясь, начинает она, — я, короче... — пытается что-то сказать, но язык заплетается, а мысли сворачиваются в кашу, — типа... Любовь только смотрит выжидающе с полным пониманием, не собираясь торопить Кристину. — Да блять, — выдыхает девушка, запрокидывая голову. Раздражение начинает щекотать нервы, — Ну, я, типа.. Короче, мне нравится Лиза, — взгляд кидает на психолога, анализируя её реакцию. На её лице нет укора или удивления, она продолжает внимательно слушать, отчего Кристина становится чуточку увереннее и следующие слова даются легче: — Она мне с лета нравится, — пропускает слово «люблю», потому что, по её мнению, это слишком громкое слово, чтобы разбрасываться им, — Прям сильно. Я не признавалась ей. А потом, в новогоднюю ночь, она сказала мне, типа, что знает о том, что она мне нравится. Это пиздец был. Я поняла, что это не взаимно. Ну мне стало так стыдно, что ебануться можно, — потирает плечо, несмело смотря на Любовь, которая продолжает с интересом слушать, — Ещё, типа, обидно и грустно было... Потом я сбежала, легла со своей подругой в постель по пьяни, потом меня нашли, притащили опять в детдом, ну и всё.. Общаться с Индиго — какой-то ад. Сложно, стыдно и... больно. Становится, вроде как, легче, потому что она наконец вывернула свою душу. Пусть и поверхностно, упуская множество деталей, но вывернула. — Как ты думаешь, было бы легче, если бы ты вообще с Лизой не общалась? Этот вопрос застал Кристину врасплох, заставив задуматься. — Я не знаю, — от безысходности зарывается в свои волосы пальцами, — Типа, Индиго как какой-то наркотик, алкоголь или типа того, понимаете? — Любовь кивает в ответ на это, — С ней плохо, без неё ещё хуже. Я не знаю, что мне делать. Я так её.. Ценю. Я не могу быть без неё, она моя самая дикая слабость. К тому же, она тоже хочет со мной общаться, и мне больно видеть, как она страдает. Конечно, больно, типа, постоянно видеть губы, которые не можешь поцеловать, но не видеть их вообще — по-моему, ещё больнее. — Если бы она тебе просто нравилась, то всё было бы по-другому, — вполголоса молвит женщина, — Тут любовь, Кристина. И от неё не убежать. Да, тебе будет хуже без Лизы. Это сложно, но со временем пройдёт. Редко любовь длится долго, если она безответна. Возможно, если Лизы не будет рядом, то любовь утихнет даже быстрее, чем в ином случае. По началу будет тяжелее намного, но всё же процесс закончится быстрее. Но, к счастью или к сожалению, ты не можешь полностью оборвать контакт с Лизой, потому что вы, фактически, вместе живёте. Возможно, стоит провести совместный сеанс. Главное, Кристина, надо понять, что стыдиться своей любви не нужно. Это именно то чувство, за которое никто, слышишь, абсолютно никто не несёт ответственности. И такой человек как Лиза явно не будет насмехаться над тобой за это, — говорит психолог, пока Захарова внимательно слушает, нервно болтая ногой, — Не дави на себя, Крис, неразделенные чувства — это нормально. Почти все с таким сталкивались, ты не одна. Если сдерживаешь эмоции, то перестань это делать. Позволь себе погоревать, пореветь, покричать во всё горло. Это должно помочь, а иначе может быть в дальнейшем срыв. Отдавайся своим мыслям почаще, гуляй в одиночестве, раздумывай, глядя в потолок. Это тоже поможет, создав определённую целительную обстановку, которая поможет тебе справиться со своими эмоциями. Главное — не задерживаться в таком состоянии. Если затянется, то это уже будет переходить рамки разумного. Любовь слепа к недостаткам, поэтому, быть может, после того, как чувства пройдут, ты поймёшь, что даже хорошо то, что ваши отношения не состоялись. Вот Кристина, скажи сама, эти дни «без» Лизы тебе помогли? — Нет, наверное.. — Тогда, возможно, стоит вновь оборвать общение на неопределённое время. Только нужно заранее предупредить Лизу о том, чтобы она не пыталась его восстановить. — Нет-нет, — выставляя руки, тем самым останавливая Любовь, возгласила Кристина, — Без этого обойдусь. Выходит из кабинета в гораздо лучшем настроении, чем заходила в него. Кристина всей душой хочет надеяться на то, что эти советы и вправду помогут ей погасить свои чувства. Она рада, потому что наконец сеансы с психологом будут не бесполезными, как раньше, а будут иметь, наконец, хоть малейший толк. По крайней мере, после этого изливания своей души стало гораздо легче, и после слов поддержки. *** 9 января. 15:51 2016 год. Кристина выбирает другую дорогу домой со школы, решаясь последовать совету Любовь Розенберг и больше времени уделить своим мыслям с собой наедине. Лиза сегодня ушла домой раньше, потому что у неё меньше уроков, поэтому Захарова идёт в детдом одна. Под ногами хрустит снег, слышен звук проезжающих машин и она вновь погружена в свои мысли. Всё как в ту новогоднюю ночь, разве что на улице светло и вокруг нет светящихся вывесок и фонарей. Кристине в голову проскальзывает одна ненавязчивая мысль: а что, если бы всё сложилось по-другому? Что, если бы отец и брат не пили бы и не избивали бы мать и саму Кристину? Она не знает, что было бы, но было бы определённо лучше. Тогда, Захарова не выкуривала бы много сигарет за день, добытых любой ценой; не убивалась бы по Лизе; не имела бы тяги к алкоголю и наркоте; а ещё, у неё не были бы разбиты постоянно кулаки и губа. Кристина всю жизнь разве что мечтать могла о том, чтобы обрести нормальную семью, нормальную жизнь. После чёрной полосы следует белая, говорите? Так вот, Кристина надеется на это до жути, только вера с каждым днём пропадает.