моё вечное время.

9 января. 16:53 2016 год. Кристина опять идёт к Любви Розенберг, сразу после того, как переоделась. Даже не пообщалась с Лизой, хотя, если честно, она её даже не нашла. Наверное, где-то гуляет, а может на дополнительные оставили. Стучит три раза и заходит, опять не дожидаясь разрешения. Бегло кабинет оглядывает и замирает на мгновение, когда видит Любовь Розенберг и сидящую напротив Лизу. — Я, наверное, не вовремя.. — немного смущаясь от сложившейся ситуации, делает шаг назад Кристина. — Ничего страшного, Кристин, — успокаивает её женщина, улыбаясь, — Не выходи пока что. Захарова в недоумении продолжает стоять, оперевшись о стену и ожидая внятного ответа. Психолог встаёт со своего места и подходит к Лизе, прошептав что-то на ухо. Слов Кристина разобрать не смогла, но по лицу Индиго видно, что там что-то необычное. — В общем, Кристин, подожди секунду, — говорит Любовь, выйдя из кабинета спешным шагом после того, как Лиза неуверенно кивнула. Девушки несмело переглядываются, пока в голове у Кристины назревает всё больше вопросов. — Че она тебе говорила? — спрашивает Захарова, перебирая пальцы. — Совместный сеанс будет, — поджимая губы, сказала Лиза. Она тяжело вздохнула, закинув ногу на ногу и начиная нервничать. — М-м, понятно, — хмыкнула многозначительно старшая, отводя взгляд. Несмотря на их примирение, общение всё равно не становится таким же, как раньше. Более скованно, более напряжённо, да и вообще ничего не клеится в диалоге — осознание этого давит на больное, ибо Кристина вновь убеждается в том, что её чувства неправильны. Спустя ещё некоторое время, сопровождаемое их молчаливой паузой, её разрывает Любовь Розенберг, входящая в кабинет и заносящая ещё один стул. — Присаживайся, Кристин, — поставив его поближе к столу, сказала женщина, слабо улыбаясь. Кристина без особого желания плюхнулась на стул, широко расставляя ноги и скося взгляд к окну. — Что ж, Лиза, продолжим наш разговор? — складывая руки на столе, предлагает психолог, оглядывая обеих девушек. Выглядят замкнутыми и скованными на данный момент. — Ну, — руку потирает, склоняя голову, — Я не могу, — тихо шепчет, будто надеясь, что Кристина не услышит. — Почему? — спрашивает Любовь. — Мы же тут не одни, — прошептала девушка, опуская взгляд в пол. Захарова только смотрит с интересом и недопониманием, ожидая узнать, что будет дальше. — Лиз, расскажи. Кристина не будет равнодушна, она хочет помочь и понять так же, как и я. Немного поломавшись, Лиза всё-таки решается продолжить сеанс так, будто в кабинете только она и психолог. — Мне сложно из-за того, что я не могу ответить взаимностью Кристине. Мне из-за этого больно, и, блин, я хотела бы, чтобы она мне нравилась. Была бы моя воля — я бы выбрала её, как спутника своей жизни, но я не знаю.. Не нравится мне она как нечто большее, чем подруга. Мне тяжело, потому что я вижу, как она страдает. Я тупо не знаю, что делать, — говорит Индиго, пытаясь не сорваться на крик. Видно, что она уже на пределе и скоро начнет реветь. Впрочем, у Кристины дела обстоят не лучше. Взгляд в пол, но уши напрягает, чётко ловя каждое слово, которое режет по живому. Хочется себя закопать под землю за то, что она позволила себе влюбиться в Лизу, тем самым создав проблемы не только себе, но и ей. Была бы её воля — она себе бы не позволила, но выбора, в кого влюбиться, у неё не было. Перед ней была лишь красивая Индиго, отличающаяся тем, что она необычная и до жути чудесная. Её глаза, сверкающие сильнее, чем огни всего города. Её волосы, которые развеваются на ветру, смахивающие на настоящий шёлк. Даже родинки, чёрт возьми — отдельное произведение искусства. Недостатки она не то что принимает, а любит. Просто потому что это недостатки Лизы. Не чьи-то другие, а Лизы. Кристина ради неё всё сделает: горы свернёт, убьёт кого угодно, да и сама умрёт, если потребуется. Кристина для неё всё сделает, но сердце Лизы повёрнуто к той спиной и разворачиваться, видимо, не собирается, отчего сердце самой Захаровой сжимается с неистовой силой, заставляя плакать по ночам. — Эту проблему мы с Кристиной как раз решаем, да? — поворачивает голову к светловолосой, и та коротко кивает, — Если Кристина тебя разлюбит, тебе будет легче, Лиз? — Конечно, — уверенно заявляет Андрющенко. От этого «конечно» сердце рассыпается на кусочки, заставляя Кристину зубы стиснуть, чтобы не заплакать. Чёрт, почему так больно. Любовь — прекрасное чувство, говорите? Так вот, нихуя. Сложным является не только полюбить, но и сделать так, чтобы это было взаимно. Кристина нашла любовь, но потеряла в неё веру. И это терзает душу похлеще любой собаки. Каков шанс влюбиться в человека, который любит тебя в ответ? Намного меньше, чем даже те же десять процентов. Намного. И всё не так, как в сериалах про любовь, где главный герой влюбляется и потом ему сразу же отвечают взаимностью, а затем живут они долго и счастливо. Нет. Совсем не так. Кристина не попадает в один счастливый процент, она попадает в процент людей, которые сами завязывают вокруг своей шеи петлю все сильнее и сильнее, пока окончательно не задохнутся. Если бы можно было разлюбить по щелчку пальцев, то Захарова себе пальцы уже переломала бы от большого количества попыток; но работает это, к большому сожалению, абсолютно не так. Можно выписывать на листочке все недостатки человека, пытаться найти минусы и отвращение в нём, но всё тщетно: сколько уже раз Кристина пыталась сделать эту хуйню, но беря листок в руки в голову ничего не лезло, ведь она любит к Лизе всё. Любит недостатки, характер, глаза, волосы, губы, предпочтения, и даже, чёрт возьми, её неровные мизинцы. Она просто любит. И любит любить. И пытайся разлюбить сколько хочешь — с каждым днём чувства лишь сильнее, хоть и кажется каждый раз: куда ещё сильнее? Лиза как самый сильный наркотик, который вообще существует. Ничто не затягивало так сильно, как Индиго. Ничто и никто не заставляло сердце так биться, как Индиго. Ничто и никто не заставлял чувствовать такую окрыленность, как Индиго. Индиго — новое открытие в жизни, показавшее, как можно любить. И, возможно, Кристина в жизни Лизы — просто одна страничка, но Лиза в жизни Кристины — не страничка и не две, а в принципе вся жизнь. Её чувства к ней искренние до бесконечности. Рядом с Андрющенко чувства начинают распирать грудную клетку. Чёрт бы его побрал, да Лиза, блять, — это бриллиант, который сверкает так ярко, что не требует огранки. Кристина просто хочет стать с Лизой единым целым. Она так много просит? Её жизнь всегда была не сладкой, да даже сейчас ей не могут дать того, чего она хочет. Хочет стать единым целым. Единым целым, а потом рассыпаться на атомы и соединиться, став чистым концентратом всего самого идеального. — Кристин, скажи, ты последовала моим советам? — спросила Любовь, переводя взгляд на девушку. — Да, — замолкает на секунду-другую и потом несмело продолжает, — Я гуляла, раздумывая обо всём. — И как тебе? Что вынесла из этого? Какой вывод? — уточняет Розенберг, с интересом глядя. — Сделала вывод, что я точно люблю, — смыкает губы, поднимая взгляд на младшую, которая смотрит с любопытством, — Лизу. Люблю. Люблю Лизу, — свои же слова отдаются в висках, заставляя почувствовать пульсацию. Да, она любит Лизу. Кристина может заявить это смело, без малейших сомнений. Андрющенко сглатывает, чувствуя, что становится не по себе. Мурашки пробегают по всему телу. Кристина любит её. Кристина впервые назвала её по имени. — Как ты меня назвала? — голос предательски подрагивает, но она хочет услышать это ещё раз. — Лиза, — пытается вложить в это обращение всю нежность и любовь, — Лизонька. Даже её голос сейчас кажется не таким хриплым и прокуренным. Становится звонче, что-ли. Так и смотрят друг на друга, как будто Любовь Розенберг вообще не существует. Глаза у Лизы до такой боли красивые и глубокие. Она давно подметила, что лизины глаза хамелеон; и сейчас цвет — медовый. Кристина сейчас утонет в этих глазах, задохнётся. Ведь мёда становится слишком много. Только Лиза может так подкосить её. — Девочки, может вам чая? — решив прервать их тишину, предлагает Любовь. Они синхронно кивают, отвлекаясь друг от друга. И когда Розенберг покидает кабинет, их взгляды вновь падают друг на друга. — Почему ты меня не любишь? — голос подрагивает, она старается говорить тише, будто боясь, что кто-то услышит. — Крис, я не могу.. Заставить себя полюбить тебя, — теряясь после каждого слова, говорит Лиза, понимая, что скоро заплачет. — Ты даже в того уёбка Лёшу влюбилась, а в меня нет, — прячет лицо в руках, — Разве я недостаточно дала? Я отдала всю себя. Без остатка. Не жалея ни сил, ни времени. Дала всё, чтобы в ответ не получить ничего, — к глазам подступает соленая горечь, грозя уже во всю начать течь по щекам. — Крис, я ценю это, — замолкает, делая глубокий вдох и запрокидывая голову, — но я не могу.. Я люблю тебя, но как подругу. Слова неприятно пульсируют в висках. Кристина вздыхает, склоняя голову и прикрывая глаза, не в силах сдерживать влагу. — Прости меня, — вытирая свои глаза от подступающих слёз, говорит Лиза, поджимая губы. Она знает, что не может ничего поделать с тем, что не питает к Кристине того, что питает та к ней. Абсолютно ничего. Но на душе тяжело так, будто она мучает Захарову раз за разом, просто существуя рядом с ней. Мучает её своими голыми руками даже без перчаток, сама того не хотя. Она хочет её любить, но не может. И если бы в сердце сейчас щемило от зарождающихся чувств, то Лиза была бы безмерно рада этому; но нет, в сердце щемит от осознания, что Кристина влюбилась в неподходящее время, место и в неподходящего человека. Лиза задаётся вопросом, почему в двадцать первом веке нельзя просто отключить свои чувства. Убрать, скрыть, заглушить — да хоть что угодно. Она бы жизнь отдала за то, чтобы Кристина воспользовалась этим чудесным устройством. Тишину изредка разрывают лишь тихие всхлипы девушек, пока Любовь Розенберг не заходит в кабинет с двумя чашками чая. Ставит их на стол перед ними и садится, сложа руки на столе. — Вы плакали, — делает вывод женщина, видя, что глаза заплаканные у обеих, — Правильно, плачьте, держать в себе это нельзя, — говорит, потому что знает, что и у Лизы, и у Кристины есть проблемы с этим. С тем, что боятся плакать, потому что их могут посчитать слабыми. Остатки психологии проходят без особой пользы. По большей части они пили чай и были погружены в свои мысли.