моё вечное время.

19 июня. 16:48 2015 год. — Это Кристина Захарова, — представляет воспитательница девочку, улыбаясь. Лиза смотрит с недоверием, откладывая блокнот и крутя на пальце прядь своих длинных чёрных волос. На вид, к сожалению или к счастью, возраст Кристины сложно определить, но явно больше пятнадцати. Встречают Кристину тут далеко не радужно: в этом детдоме нет гармонии и дружелюбия. Лизу тут гнобят, всячески издеваясь над ней — и она далеко не единственная, над кем глумятся. Даже находясь тут долго, не всегда получается адаптироваться и найти общий язык со всеми, о новеньких и говорить ничего не надо. Всё сразу определяется физической силой и моральной выдержкой. Кристина ухмыляется, язык прикусывая и окидывая тут всех изучающим взглядом. Садится на единственное свободное кресло, продолжая всех оглядывать. Лиза только усмехается, вновь беря блокнот и начиная что-то там чиркать. Вздрагивает, когда на её кровать плюхаются рядом, резко вырывая блокнот. — Опа, что у нас тут Индиго рисует, — насмешливо смотря на рисунок в блокноте, говорит Ваня, называя Лизу Индиго. Её однажды прозвала так воспитательница, а после начали прозывать так все остальные, думая, что для Лизы это является оскорблением; но на самом деле для неё это не оскорбление. Со временем к своему прозвищу она привыкла и относится к нему с полным равнодушием. Андрющенко пытается вырвать свой блокнот у Вани, который является главным задирой тут. — Это че за баба стремная? — усмехается он, отходя от кровати и пытаясь разглядеть рисунок. Лизу сразу начинают держать Инна и Андрей, которые являются близкими друзьями Вани. Пытаться вырваться из их мёртвой хватки — бессмысленно. Даже малейшей физической силой она не обладает, в отличие от других. — Это же мамка её, — улыбаясь, отвечает Андрей. Лиза только хмыкает и голову отпускает. Пытается держать в себе слёзы, но уже влагу держать не может — моргает и чувствует, как скупые слёзы обжигают щёку. Резко голову поднимает, когда слышит стон боли от Вани и грохот, будто кто-то упал. Видит, что та новенькая нанесла ему удар в челюсть, а когда он упал — села на него, начав бить лицо. Лиза сразу чувствует, что её уже не держат: Инна и Андрей оттаскивают Кристину, пока Ваня держится за челюсть, загнанно смотря и пытаясь встать. — Че ты про маму пиздишь, уебок?! — кричит Захарова, пока её пытаются оттащить. Лиза впервые слышит её голос: словно прокуренный, осипший. Дышит загнанно, наблюдая за разгневанной новенькой. Когда все наконец-то успокаиваются, Лиза решает подойти к Кристине, чтобы поблагодарить её. На Захарову никто и пискнуть сейчас не смеет: все убедились, что физическая подготовка той явно не нулевая. Новенькая сидит на кровати, пялясь куда-то в стенку и стискивая зубы. Лиза аккуратно подсаживается рядом, чувствуя, что немного волнуется. — Привет, — неуверенно говорит Индиго. — Здаров, — небрежно кидает Кристина, смотря на Андрющенко снизу-вверх. — Спасибо, что заступилась, — перебирая пальцы и нервничая, благодарит девушка. — Да не за что, — без эмоций отвечает Захарова, усаживаясь поудобнее. Повисает неловкая тишина. Лиза губы поджимает, отводя взгляд. — На самом деле, я думала, что тебя тут сразу загрызут. А потом, ну, — замечает, как Кристина потирает кулаки, на которых красуются ранки от сильных ударов, — поняла, что ты сама тут кого хочешь загрызешь. — Слабых не буду, — усмехается она, — Как звать-то тебя? А то только слышала, как тебя Индиго назвали. — Меня Лиза, а Индиго просто кличка, — поднимая уголок губ и опуская взгляд, произносит Лиза, — А ты Кристина, вроде? Захарова кивает положительно. — Тебе сколько? — спрашивает светловолосая. — Мне четырнадцать, а тебе? — Шестнадцать, — старшая слабо приветливо улыбается, — Ты тут, типа, изгой? — Да, — хмыкает младшая, — Но я тут далеко не одна такая. В этом месте жить не получится, разве что выживать. — Я заметила, — усмехается она, — Пойдем, Индиго, расскажешь мне обо всём, — поднимается с кровати Кристина, глубоко вздыхая. Лиза встаёт и они направляются на улицу. — Как зовут того, кому я ебальник подкорректировала? — доставая пачку сигарет из кармана, спрашивает Захарова. — Ваня, — тёмноволосая смотрит с недоверием на пачку сигарет и отводит взгляд на ясное небо, — А те, кто тебя оттащили — это Инна и Андрей, они друзья его. — М, понятно, — старшая поджигает сигарету, выдыхая серый клубок дыма и закидывая голову, — Будешь? — предлагает свою сигарету она, бросая взгляд на Лизу. — Не курю, да и не собираюсь, — отказывется младшая, качая головой. — И пить не буду. И употреблять. Кристина только бровью ведёт и улыбается. — Когда-то я тоже так говорила, — опуская голову, тихо говорит она, стряхивая пепел. — Я не ты, — грубо отрезает Индиго, кидая взгляд, в котором можно прочитать пару ноток злости, — Я точно не буду, — запаливается она. — Ладно, базара нет, — поднимая руки в сдающемся жесте, держа сигарету меж пальцев, говорит Захарова. — Я верю в тебя, Индиго. Дай обещание, что не окунешься в эту пропасть. Лиза уже успела стушеваться. Усмехается, смотря на старшую. Казалось бы, даже дня полноценного её не знает, а уже какие-то клятвы требует. — Обещаю, — гордость берёт своё. Она выполнит обещание. Не для светловолосой, а для себя, в первую очередь. Алкоголь, сигареты и запрещённые вещества погубили у неё всех в семье. Именно поэтому она оказалась в детском доме, начиная с двенадцати лет. — Кто ещё тут есть? Воспитки как? — интересуется Кристина, кидая сигарету на асфальт и устремляя взгляд на Лизу. — Ну, воспитки.. Не очень, если честно, — Лиза хмурит брови и стискивает зубы, будто погружаясь в воспоминания. — Могут ударить, плюс плевали на внутренние проблемы в детдоме, по типу буллинга от сверстников и так далее. Директор тоже не очень. — Не удивлена, — поднимает брови и усмехается. — А ты как тут оказалась? Младшая губы сжимает, опуская взгляд и будто задумываясь. — Ты первая расскажи, — предлагает тёмноволосая. — Отец убил маму, брат сторчался. Ещё вопросы есть? — косится на Лизу, которая глаза до предела выпячивает, что капилляры, кажется, могут лопнуть в ту же секунду. — Мне всего шестнадцать исполнилось в этом году. Я два раза чуть не села за нанесение тяжких телесных. — Мне жаль, — только и может выдать девушка. Хоть и подробностей она не услышала, но только этих слов уже хватило, чтобы в сердце начало неприятно покалывать. Несмотря на то, что кажется хладнокровной — на самом деле Андрющенко очень эмпатичный человек. Хоть и не обладает умением поддерживать, но умеет сопереживать по-настоящему. — Недавно мефедрон попробовала, — усмехается. — Мефедрон? — явно не понимая, что это, переспрашивает Лиза. — Ты не знаешь, что это? — видит слабый кивок. — Наркотики. Младшая опять глаза распахивает и отводит взгляд, кладя подбородок на колени. — Надеюсь, это был первый и последний раз, — говорит тёмноволосая, обнимая собственные колени. — Тоже надеюсь, — слабо улыбается, изучая Лизу взглядом: Девушка сидит, обняв колени и думая о чём-то. Длинные чёрные волосы завязаны в тугой хвост, чёлка лезет в глаза, из-за чего ей приходится часто поправлять волосы, пробирая чёлку назад. Худощавое телосложение, рост почти как у Кристины, на сантиметров пять ниже. Неправильный прикус — это старшая любит. Считает это довольно эстетичным. Глаза, вроде как, янтарные — разглядеть до конца не удалось. — Может, расскажешь всё-таки, как тут оказалась? — просит старшая, проявляя искренний интерес. Лиза смотрит на неё, будто анализируя, можно ли ей доверять. Длинные светлые волосы у Кристины собраны в небрежный хвост, на голове кепка с Человеком-Пауком. Кулаки разбиты, как и коленки: да и в принципе на ней довольно много ран. Губа подбита. В мешковатой футболке и шортах. Младшая заглядывает прям в синие, как лёд, глаза. Видит интерес и опускает взгляд, слегка хмуря брови. Вздыхает тяжело. — Мои родители очень сильно пили. Два года назад отца убили, когда он где-то гулял пьяный, а мать спилась. Вот так я тут и оказалась, — была не многословной, но даже эти слова дались с трудом и болью. Она всегда пытается сдерживать себя. Сдерживать слёзы. Просто потому что не хочет казаться слабой в чужих глазах, но сейчас это кажется невозможным. К глазам подкатывают слёзы, и она плотно сжимает губы и челюсть, запрокидывая голову. Кристина видит, что та пытается не заплакать. Понимающе пододвигается поближе, прижимая к себе и кладя её голову себе на плечо. У Лизы даже сил нет удивляться: только начинает тихо плакать старшей в плечо. — Индиго, — вздыхает Захарова, оглядываясь по сторонам и прижимая к себе ещё крепче за плечо. — Не бойся плакать. Говорит, чтоб не боялась, потому что чудесно знает, что младшая этого боится: Кристина сама в такой ситуации. Она тоже боится плакать, показывать свою слабость, до чёртиков боится. Но когда плачут другие, показывая свою слабость — ничего в этом зазорного девушка не видит. *** 28 июня. 14:51 2015 год. — Может, Индиго с кровати стащить за волосы и избить? — усмехается Инна, кидая взгляд на Ваню и Андрея. — Она, вроде как, с Крис закентилась, — говорит Ваня, наблюдая за лежащей Лизой, которая пытается уснуть. — Ой, да ну, просто сама трётся рядом с Кристиной, чтобы мы не били, — улыбается девушка. — Я уверена, что Кристина не будет дружить с таким отбросом, как Индиго. — Погнали, Вань, — похлопывает по плечу Андрей, подзывая уже начать. — Ладно, — с опаской окидывает взглядом комнату. Факт, что Кристины в комнате нет, придаёт уверенности. Андрей резко хватает Лизу за волосы, стаскивая с кровати. Последняя с грохотом падает на пол. Удары последовали сразу по рукам, ногам, лицу — по всему телу. Попадают в солнечное сплетение. Андрющенко сгибается пополам на полу, тихо плача от боли. Все звуки уже слышит приглушенно: даже не понимает, что удары уже прекратились и где-то над ухом орёт Кристина. — Блять, она дышать не может! — кричит Захарова, растерянно бегая глазами по комнате и падая на колени рядом с младшей. Тёмноволосая только воздух пытается хватать, но удар по солнечному сплетению подействовал всё-таки сильно. Старшая матерится себе под нос, пытаясь что-то сделать. Рукавом вытирает кровь с лица Лизы. — Дыши, блять, — только и может прошептать она, растерянно хлопая глазами и явно не понимая, что делать. Андрющенко кашляет кровью и, вроде как, начинает дышать, жадно хватая воздух. Кристина вздыхает облегчённо, подхватывая лёгкое чужое тело на руки и неся в уборную. — Пойдем, Индиго, умоемся, — успокаивающе шепчет старшая, — На ногах стоять можешь? — спрашивает, когда уже зашла в уборную. Видя слабый кивок, опускает младшую, ставя аккуратно её на ноги. Лиза сразу умывается ледяной водой, смывая всю кровь и слёзы. Учащённо дышит и направляет взгляд на зеркало, оценивая свой облик: растрёпанные волосы, замученное мокрое лицо, заплаканные глаза, подбитая губа. Вздыхает, влажными руками загоняя чёлку назад и пряча лицо в руки, облокачивается локтями на раковину. — За что тебя так? — потирая руку, неуверенно спрашивает Кристина, решаясь нарушить напрягающую тишину. — Просто так, — усмехается, поворачиваясь к светловолосой. — Спасибо, что помогла. Старшая зубы стискивает от злости и кулаки сжимает. — Сейчас разберусь, — собирается уже выйти, но Андрющенко хватает за запястье. — Успокойся, Крис, — пытается утихомирить. — Не, — вырывает руку, — Пусть отвечают за базар. Идёт прямо к Ване и его компашке. — Привет, — говорит сидящая рядом Инна, отвлекаясь от разговоров. Кристина будет молчаливой с ними. Кидает взгляд прожигающий и сразу же заносит кулак. Наносит удар по челюсти и, когда Иван опускает голову, старшая резко бьёт его коленом по лицу. Андрей подскакивает, пытаясь не то схватить Захарову, не то ударить, но не получается. Быстро реагируя, она перехватывает его, ударяя по лицу кулаком. Бьёт, будто это груши для битья: не жалеет ни сил, ни времени. Когда Андрей с Ваней уже лежат на полу, девушка оглядывается, ища Инну. Усмехается, ведя головой, когда понимает, что она сбежала, словно последнее ссыкло. Замечает Лизу, которая плетётся к ней, удивлёнными глазами смотря на покалеченных парней. — Ты че наделала? — шепчет младшая, прикрывая рот рукой. — Инна где? — учащённо дыша, спрашивает Кристина, готовясь накинуться и на неё. — Не знаю. Захарова уже собирается пройтись по детскому дому, чтобы найти её, но Лиза хватает за руки настолько крепко, насколько может, из-за чего вырваться у светловолосой получается не сразу. — Успокойся, пожалуйста, — шепчет куда-то в ухо Индиго. — Я не успокоюсь, блять! — кричит голосом сиплым, пытаясь вырваться уже с большей агрессией. Не рассчитав силы, всем телом толкает младшую. Та валится на пол, а с губ слетает тихий стон боли. Старшая сразу тушуется. Стоит как истукан, наблюдая за тем, как Лиза встаёт, даже взгляда напоследок не бросая, и удаляется. Вздыхает глубоко. — Че вылупились? Тоже отхватить хотите? — дерзко отрезает девушка, замечая на себе множество взглядов. Люди сразу отворачиваются, а некоторые и вовсе подальше уходят. Кристина идёт неспешно на улицу, чтобы закурить. Уже в укромном местечке достаёт никотиновую палочку и поджигает. Короткая затяжка, за ней следует выдох, и всё вокруг заполнено дымом. Светловолосая погружается в чувство удовлетворения: расслабляется, а все плохие мысли будто испаряются, по телу проходится приятная волна покалываний. Затягивается, прикрывая веки и закидывая голову. Поднимает веки, и взору открывается где-то вдали знакомый силуэт, проходящий мимо. Лиза. Захарова мнётся и, бросая сигарету на асфальт, всё-таки решается подойти и извиниться. Слыша сзади себя спешные шаги, Андрющенко загнанно оборачивается и сразу же вновь отворачивается, когда видит приближающуюся Кристину. Пытается идти быстрее, хоть и знает, что другая её догонит в любом случае. — Да погоди ты, блять, — вдогонку орёт. Хватает за запястье младшую. Последняя медленно и нехотя поворачивается, кидая усталый взгляд. — Ну чего? — Извини меня, — сглатывая мерзкий ком в горле, приносит извинения Кристина, пытаясь высмотреть хоть какую-либо эмоцию на чужом лице. — Я и не обижалась, Крис, — хрипит она, шмыгая носом. — Ты просто не слушаешь меня. Честно, я бы не хотела находиться рядом с человеком, который так агрессивен. Захарова руку с запястья убирает, потирая переносицу. — Это бред, Индиго, — цедит сквозь зубы. — Это был просто срыв. Сколько мы уже общаемся? Неделю? Больше? Разве я каждый день проявляю такую агрессию? У Лизы всё та же уверенность в глазах. Стоит признать — держится она непоколебимо, что заслуживает уважения. — Ты даже причину не знаешь, по которой я так зажглась, — добавляет светловолосая. Взгляд грубый: и намёка нет на былую аккуратность и нежность. — Причина? — усмехается тёмноволосая. — Давай, ну, оправдывайся, — со вздёрнутым подбородком и вызовом в глазах говорит Андрющенко, будто провоцируя. — Не поверю, что ты за меня их так. В глазах Кристины адское пламя разгорается. Смотрит молча в глаза, сжимая кулаки и стискивая зубы. — Ладно, я поняла, — насмешливо ведёт головой и усмехается младшая, отворачиваясь и уже направлясь к детскому дому. — Это из-за отца и брата, — тихо говорит старшая, опуская глаза. Несмотря на то, что было сказано не слишком громко — у Индиго слух чуткий, она расслышала чётко. Останавливается, едва сощуриваясь. — Они били меня, били маму. Просто так. Издевались так же, как и эти уёбки, — голос подрагивает иногда. — Ты понимаешь, что я чувствую? Я не могла им ответить, но сейчас могу. Могу сделать так, чтобы они ощутили ту боль, которую ощущают те, которых они обижают. К примеру, ты, — делает шаг к другой. — Они заслужили даже больше пиздюлей, чем я им дала, поверь. Я ответила им за других, ответила за тебя, за маму, за себя. И если не перестанут страдать такой хуйней, то вмажу им ещё. И так будет вечно, пока эти долбоёбы не перестанут хуйней заниматься. Лиза понимающе головой кивает. Благодаря тому, что Кристина открылась, стало понимать её чуточку легче. Ну или не чуточку. — Теперь-то поняла? — вздыхает старшая, выжидающе глядя на другую. — Да, — коротко отвечает, поворачиваясь. — Извини тогда. Но агрессию тоже контролировать надо научиться тебе. — А тебе надо научиться драться, — хмыкает Захарова, слабо улыбаясь. — Научи меня контролировать агрессию, а я научу тебя драться. Младшая усмехается, соглашаясь. *** 29 июня. 12:43 2015 год. — Смотри, сначала вот так бьёшь, — показывает Кристина. — Потом сразу ещё удар. Давай, попробуй на мне, — выставляет руки, чтобы Лиза попробовала на практике. Младшая наносит два несильных удара. — Молодец, — гордо улыбается другая — Теперь можно и левую руку подключить. Так, наносишь те два удара правой, а потом сразу левой рукой, только уже пониже. Можно в солнечное сплетение, но это опасно, — старшая показывает на стене, как эти два удара должны выглядеть. — Давай, попробуй на мне. Андрющенко слабо бьёт, но в точку: именно так, как показывала Захарова. — Умница. Теперь вот то же самое, только сразу после этой комбинации трёх ударов отходишь от человека, можно сказать, отскакиваешь, — светловолосая показывает. — Пробуй. Тёмноволосая вновь осваивает это, и Кристина улыбается. *** 17 июля. 00:21 2015 год. Лиза переворачивается с бока на другой, пытаясь найти удобную позу. Уже полночь, а она до сих пор не может уснуть. С того момента, как пришла Кристина, прошёл уже месяц, и инсомния начала её преследовать как раз после прихода своей новой подруги. Понимая, что уснуть совсем не получается, она закрывает лицо подушкой, едва слышно матерясь в неё. Вздрагивает, слыша всхлип. В комнате гробовая тишина, все спят, но чей-то всхлип нагло нарушает эту тишину. Андрющенко оглядывается. Все неподвижно лежат. Кидает ненароком взгляд на Захарову и видит, как та содрогается. Тихо подходит к кровати девушки. — Крис? — шепчет на ухо, чтобы проверить, спит ли она. Старшая вздрагивает и переворачивается на другой бок, чтобы видеть того, кто на ухо шептал. — Индиго, блять, — облегчённо выдыхает, стушевавшись. Лиза даже лишь в одном лунном свете может заметить, что у Кристины глаза блестят: плакала. — Ты плакала? — тихо спрашивает. — Нет, — буркнула другая, поворачиваясь к тёмноволосой спиной. — Ну Крис, — хнычет Андрющенко, беря за кисть. — Вставай. — Куда? — непонимающе спрашивает другая, всё-таки вставая с кровати, чтобы не навести шума и не разбудить всех присутствующих в комнате. Лиза ведёт молча в уборную. — Говори, почему плакала, — твёрдо требует девушка, широко растопырив локти и упираясь ладонями в бока. — Не лучшее место для откровений, — усмехается светловолосая. — А вообще, я не плакала, — продолжает стоять на своём. Младшая уже раздражаться начинает. — Плакала! Я вижу! Кристина наблюдает за разгневанной Индиго и мягко улыбается: она похожа на ребёнка, который выясняет, где его игрушка. — Крис, мне же не безразлично, ты видишь, — делает шаг ближе, кладя ладонь себе на сердце. — Это не какая-то бравада, я хочу поддерживать. Хочу знать, если что-то болит. Захарова челюсть сжимает и отводит взгляд. Вот в такие моменты она вспоминает, что Лизе всего четырнадцать, а по ощущениям — ей все двадцать. Такая умная, хорошая. Старшая присаживается на корточки, хватаясь за голову. В глазах потемнело, всё начало безбожно плыть. Ощущение, будто она выпила литр водки, хотя за последнее время и капли в рот не брала. — Крис, что такое? — аккуратно опускается рядом, заволновавшись. Кладёт ладонь на плечо, пытаясь понять, что с ней. — Да больно мне, сука, — мычит, ощущая, что сейчас разрыдается. — Мне мама снится. Папа снится. Брат снится. Все снятся, блять. Снится, как он её бьёт, а она уже даже не шевелится. Я нахуй эту хуйню постоянно вижу перед глазами, сука. Я, блять, не могу, глаза выдавить хочется уже, — дрожащим голосом говорит Кристина, пока предательские слёзы бесконтрольно катятся по щекам. Андрющенко смотрит с нескрываемым беспокойством в глазах. Кажется, даже и она сейчас плакать начнёт: так больно слушать другую. Боль у светловолосой, кажется, уже течёт по венам, сопровождая её даже во снах. Видит, что у Захаровой губа дрожит, у Лизы — вроде, тоже. Старшая уже рот ладонью зажимает, чтобы не реветь во весь голос, отчаянно завывая. Ей так больно, что если бы ей прямо сейчас предложили выбор "жизнь или смерть" — она бы определённо выбрала второе, потому что искренне не понимает, почему боль такая сильная, не имеющая никакого лимита или предела. Тёмноволосая, сама по себе, и так обладает большой эмпатией, и сейчас, когда рядом с ней страдает достаточно близкий человек — эмпатия начинает плескаться с новой силой, уже даже выходя за края. Она чувствует чужую боль и, если бы ей предложили перенять хотя-бы половину боли Кристины — девушка без раздумий согласилась бы. Захарова — последний человек, который заслужил такое. Лиза молча обнимает за плечи и шепчет что-то неразборчивое на ухо, но успокаивающее. Старшая всхлипывает тихо, пытаясь будто вжаться в Индиго. Увы, как бы она ни прижималась, слиться с ней не удастся. Утыкается в ключицу носом, пока младшая оставляет смазанный поцелуй в висок, поглаживая по спине. Она точно не понимает, как поддержать светловолосую — ещё недостаточно хорошо её знает, но хочет надеяться, что объятия и сопереживание уже являются поддержкой для той. И, к счастью, она не прогадала: Кристине становится чуточку легче на душе от искренних объятий, которые дарят тепло и надежду на то, что в будущем всё будет иначе.