За стеклом

Я вижу его силуэт каждый день. Рано утром, когда невысокая фигура суетится по дому, закидывая вещи в рюкзак, днём, когда мальчишка уставший приходил со школы, кидая измученный портфель в угол небольшой, но наверняка уютной комнатушки. Вижу его и вечерами, когда, как оказалось однажды, брюнет сидит за столом перед монитором, закинув ноги на стол, но быстро их убирает, и, как надумывает мой больной мозг, неловко улыбается, когда женщина, скорее всего мать, заходит в комнату, недовольно кривя брови от некорректных манер сына. Бывает, мой пытливый взгляд улавливает этот силуэт в окне дома напротив и ночью, крайне редко, но и в эти хрупкие, словно хрусталь, моменты я лицезрю прекрасную картину, которая преследует меня одинокими ночами, когда я даже не способен встать с кровати и подойти к панорамному окну, чтобы хоть одним взглядом увидеть своего особенного соседа. Картина, как темноволосый мальчик высовывается в окно, опасливо озираясь по сторонам, и быстро подносит к губам сигарету, чиркая зажигалкой. Вдыхает ядовитый дым из никотиновой трубочки, блаженно прикрывает глаза в полном умиротворении, а после выдыхает такие же едкие, сизые облачка дыма из-за рта. Весенняя атмосфера тёплых ночей растворяет в себе сигаретный смог, давая мальчишке делать бесчисленное количество затяжек, хоть до алого рассвета, или до проливного дождя в конце марта. Но когда он, выкидывая сигарету со второго этажа частного дома, скрывается за плотными шторами и стенами, меня охватывает невыносимая тоска. Такая, что сжирает сердце изнутри, живот крутят давно сдохшие бабочки, а по лицу стекают горячие слёзы, солёный вкус которых ощущают сжатые в плотную линию бледные губы. Так плохо, душащие мысли не дают уснуть, просто оставляют утопать в горьких слезах, в собственной роскошной комнате, в своих же грязных, абсолютно отвратительных домыслах. В доме так пусто и холодно, только тёплый комочек шерсти на моей подушке не даёт удариться в истерику. Не хотелось будить кошку. Буба мой единственный друг за последние несколько лет, всегда утешит когда мне совсем печально, и развеселит, когда моя голова уже разрывается от учёбы, которой заниматься мне совсем не обязательно. Скоро всё станет неважным и таким нелепым, что меня будет прорывать на смех от своих проблем в нынешнем отрезке времени. Что же со мной не так? Почему я молчаливо наблюдаю за симпатичным мне человеком через стекло окна, а не подойду познакомится лично? По какой причине прикован к собственной комнате? Всё предельно просто, как объяснил мне заумный доктор одной из зарубежных клиник. Я страшно болен совсем редкой болезнью, переданной по наследству от ныне покойной матери. Каждый выход в люд, в место вне моей комнаты может закончится весьма плачевно. Мой отец, человек старой закалки, строг и холоден ко мне, его интересы заключаются только в ведении бизнеса и зарабатывании денег. Так стало после смерти моей прекрасной мамы. Мои мама и папа познакомились в старшей школе, со слов бабушки, влюбились в друг друга, начали встречаться совсем молодыми, и по итогу вышел я. Отец сказочно любил мою мать, даже когда она умирала на больничной койке, когда испускала последний вздох. Она, со слезами на глазах и горькой улыбкой, шёпотом желала нам с папой счастья. Но счастье нас не настигло. В момент похорон он не проронил ни слезы, а после охладел ко всем, включая меня. Бабушка говорит, это всё потому, что я напоминаю ему свою мать – Беллу. Как бы горько тогда не было, это в прошлом. Настоящее душит меня не хуже событий давно минувших дней. Дней, когда я мог спокойно смотреть на солнце, наслаждаться свежим воздухом и яркой травой во дворе дома. Я настолько крепко задумался о своём прошлом, что даже не заметил, как упал головой на подушку, притесняя Бубу, и уснул с солёными дорожками слёз на бледных худых щеках. Утро встречает меня весенним дождём, хмурым небом за стеклом и бьющими по окну каплями кристальной водички. После вчерашней ночи я чувствую приятную пустоту на душе, будто не существует моих проблем и переживаний. Полный моральный штиль, поэтому я сразу же сажусь на кровати, слыша шипение разбуженной моими копошениями кошку. Животное недовольно смотрит на меня с моих колен, морщит нос, грациозно встаёт, потягивается, выгибаясь в спине, и перемещается на подушку, подминая её под себя мягкими лапками. Такое зрелище заставляет меня улыбнуться, но улыбка сразу же исчезает, когда я чувствую, как натягивается сухая от ночных слёз кожа щёк, а покрасневшие глаза оглядывают серую комнату. Взгляд цепляется за бонсай на письменном столике с китайским можжевельником в небольшом рыжем горшочке, отец сказал, что растения очищают воздух в помещении, но я думаю что эту функцию выполняют иные дорогостоящие аппараты, что расставлены по углам моей комнатки, и несколько таких же приборов по всему дому. Туда я выхожу чуть чаще, чем на улицу, и то, только когда дома никого нет. А дома никого нет почти всегда, отец на работе, в командировках и за границей, отсылая мне каждую неделю круглую сумму денег. И всё. Чисто символическая сумма на карточку не пригреет ночами, не подаст стакан воды по утрам и не даст заботы родителей, которых у меня забрали десять лет назад. Раздумья застилают мне глаза, пока я не чувствую, что горло сдавливают невидимые руки, пальцами нажимая на кадык. Это значит пришло время принимать таблетки. Уже хорошо знакомые пару цветастых капсул отлично размещаются на языке и проскальзывают вместе с глотком воды из стакана на прикроватной тумбочке. Последний раз смотрю на Бубу, она мирно спит, посапывая розовым носиком, и изредка машет хвостиком. Хорошо ей, она никогда внешнего мира вне этого дома и не видела, её и не тянет наружу, её кошачьей душе не хочется вырваться на свободу, как мне. После тяжёлого вздоха, откидываю светло-серое одеяло с ног и встаю на ворсистый ковёр, который своим цветом имитирует свежую лесную траву. Или мох, но всё равно есть небольшая, искренняя искорка в душе, что когда-то ноги смогут коснуться настоящей травы. Смотря на своё измученное лицо в большом зеркале собственной ванной, вспоминаю времена когда ещё и синяки под глазами не были такими явными, и кожа не такой бледной, да и глаза сияли жизнью, а не жгучим отчаяньем. Белая зубная щётка проходится по рядам зубов, чуть выпирающим клыкам и языку, сплёвываю пену в раковину, но этот звук перекрывает журчанье воды из крана и шумом ветра за стенами этого дома. Всё, что мне остаётся сидя дома, в четырёх стенах, ежедневно убивая себя морально, это пытаться создать живой вид лица хотя бы для себя, и может быть отца, если он бывает дома и заглядывает ко мне. Поэтому, для иллюзии живого человека, наношу на лицо бесчисленное количество ухода, разнообразные зарубежные маски, сыворотки, крема, а под конец оставляю под глазами, прямо на синеватых впадинах, позолоченные патчи, наконец-то выбираясь из ванной. А дождь за окном всё так же окропляет своими капельками газон во дворе дома и дерево яблони у моего окна, веток которого я мог бы дотронуться, если бы не ядовитая для меня среда внешнего мира за стеклом. Проходя мимо окна, краем глаза замечаю мельтешащую фигуру в саду соседнего дома, и в следующую же секунду залипаю на милейшую картину, что видел не раз: невысокий молодой человек, в чёрных хлопковых шортах и большой бежевой футболке, играет с золотистым лабрадором, который высовывает язык, пускает слюни и всё норовит уронить хозяина на свежескошенный, влажный газон. В порыве игры хозяин этого золотого великолепия широко улыбается, откидывая шоколадные пряди волос со лба. Сосед бегает и прыгает по своему участку, собирая на одежду и волосы новые и новые капли дождевой воды, так беззаботно и безмятежно, что меня охватывает зависть, но быстро отступает, когда приходит понимание, на кого конкретно я смотрю. Тот самый сосед. Тот самый парень, за которым я наблюдаю не первый месяц, тот чьё расписание я знаю так же хорошо, как собственную скучную и однообразную жизнь. Тот самый молодой человек, который дарит мне зародыш надежды на счастливое будущее, на дружбу, на любовь… От такой мысли мои щёки отдают жаром, и я на автомате прикрываю нижнюю часть лица рукой, так же не отрывая глаза от соседа и его миловидного домашнего питомца. Собачка высоко прыгает, чуть ли не выше самого брюнета, громко и радостно лает, валяется на земле, обтираясь светлой шёрсткой о землю и траву, на что его, или её, хозяин кривит лицом и громко кричит, что даже я слышу сквозь расстояние и толстое окно: – Вайтра! Хватит, блять, пачкаться о траву! – возмущается парень, а я застываю от звучания его голоса. Молодой, не сильно низкий, полный жизнерадостного тона, перемешанного со смехом. Моя худая ладонь прикрывает рот, чтобы никто не смог увидеть, как от восхищения я разомкнул губы, на манер таким же раскрытым глазам. Хотя, этого никто и не увидит, я один дома. В мозг ударяет приятная волна новой информации о загадочном, но уже давно обожаемом мной, соседе. Парень кидает в сторону собачью игрушку, животное бежит за ней сломя голову, сверкая наверняка гладкой, но теперь мокрой от проливного дождя, шерстью. Вайтра, если я хорошо расслышал кличку лабрадора, радостно бегает вокруг хозяина с игрушкой в зубах, а после и вообще скрывается за рядом ровно посаженных ёлочек, оставляя ярко-оранжевую игрушку у ног парнишки. Я мог наблюдать за этой картиной ещё очень долго, но темноволосый парень машет собаке в сторону дома, и уходит, убирая крепкие на вид руки в карманы. Почти скрываясь за дверью большого светлого дома напротив, почти идентичного моему, сосед оборачивается назад, словно ощущает на себе чей-то взгляд, и оглядывается. Я, непонятно почему и зачем, боязливо отскакиваю от окна, приваливаясь спиной на стенку около. Сердце стучит сильнее, перед глазами плывёт от резкого движения, а реакция такая, будто поймали за чем-то постыдным и запрещённым. Розоватый румянец на бледном лице виднеется отчётливо, резко, даже Буба странно косится на меня с насиженного спального места, и если бы могла, несомненно бы вздёрнула бровь. Привычка, которая была бы перенята от меня, будь она человеком. Смотрю в зелёные глаза кошки, лежащей на кровати, и встряхиваю головой, отгоняя странные мыслишки о том парне из дома напротив. Щёки уже не красные, и сердце не так сильно ударяется о грудную клетку изнутри. Слишком острая реакция удивила не только ничего не понимающую кошку, но и меня самого. Я же не сделал ничего преступного и неправильного, просто наблюдал. Не трогал, ничего не говорил и не мешал, просто смотрел. Бред, так и думают сумасшедшие сталкеры, к коим я максимально не хотел себя приписывать, но все факторы говорили об обратном. Фыркая собственным рассуждениям, быстро подхожу к деревянному столу в углу комнаты с красивой резьбой по бокам, нервно ищу что-то в верхнем ящике, не обращая внимания на стол, который утоп в тетрадях, учебниках и прочих бумажных справочниках знаний. И наконец-то нахожу то, зачем перерыл содержимое шкафчика, победно поднимая находку на уровень своих глаз. Моя желанная находка – это обычная медицинская маска чёрного цвет, которую я быстро надеваю на лицо, удобно устраивая за ушами резинки респиратора. Нет, делаю это не потому что стесняюсь своего лица, незачем, да и не перед кем. Не зря же я днями-ночами ухаживаю за кожей лица и тела, чтобы погибающее от горя опустошения тело не выглядело совсем гниющим. Смотрясь в небольшое зеркальце, стоящее на рабочем столе, оцениваю как сидит на мне маска в совокупности с не уложёнными волосами и чёрной атласной пижамой. Перед выходом из комнаты, нажимаю на специальный пульт в собственном кармане свободных штанов, включая работу очистителей воздуха на более высокую скорость. Каждый выход из комнаты – какой-никакой риск, мало ли что могло рассыпаться или разлиться там, в коридоре или на первом этаже, выпуская свои отравляющие для меня пары в очищенный воздух дома. Хотя, в моей комнате самый чистый воздух на весь этот квартал, я больше чем уверен. Почему не во всём доме в целом? Да потому что отец иногда возвращается домой, а значит открывает входную дверь, любезно запуская в дом ту самую опасную атмосферу внешнего, некогда любимого мной, мира. Именно по этой причине я надеваю маску даже когда просто выхожу из комнаты. Но там угроз куда меньше, отец дай бог вернётся домой раз-два в неделю, а мне окна открывать резона нет. Я не самоубийца. Думается мне это, когда спускаюсь с большой лестницы из какого-то редкого дерева на первый этаж, мои голые ступни сразу же встречает идеально белый ковёр своими мягкими и приятными ногам ворсинками, а глаза видят светлую гостиную, паркет цвета белого шоколада и такой же кожаный диван. Этот вид не изменился с того момента, как я спускался сюда последний раз два дня назад. Только отодвинутый от обеденного стола стул и какие-то бумажки на самом столе. Внимания они моего не привлекли, а вот коробочка с неброской сиреневой ленточкой вполне себе заставила нейроны мозга пошевелится впервые за утро. Если их шевелений в той сценке с соседом было недостаточно. Быстро шлёпаю нагими пятками по паркету, подходя к круглому столу, и с интересом разглядывая пачку документов, в некоторых из них, как передают мне мои глаза, фигурирует моё имя и дата рождения, но это не столь важно, как красивая бежевая коробочка с лентой. Отец учил не брать чужие вещи без спроса и разрешения, но его рядом нет, и вряд ли он появится тут в ближайшие дни. Именно поэтому, а не потому что я сгорал от мнимой интриги как детсадовец, протягиваю чуть костлявые руки к коробочке. Она едва-ли умещается на мою ладонь, сверкая от малейшего движения. Внимательно рассматриваю её по периметру, чтобы найти кому эта малышка предназначена, но нахожу только инициалы « А. Губанову » Вот и думай теперь, А – это Александр, то есть мой отец, или Алексей, то есть я. Кривлю губы, слушая и черта с правого плеча, и ангелочка с левого. Оба шепчут мне совершенно противоположные вещи, один визжит о том, что эта коробочка для моего родителя, и если я её открою, то случится что-то сродни концу света. А второй наоборот, соблазнительно шепчет о том, что этот презент для меня, никакой работник не стал бы завозить что-то важное сюда, а не прямиком в офис. Дьявол, пусть и воображаемый, звучит более убедительно, и когда я хватаю кончик ленточки пальцами, ангел с левого плеча падает с крестиками вместо глаз-пуговок, а дьяволёнок лишь усмехается, так же рассыпаясь в пыль. Мозг больше не ставит во главу стола поддержание некой голограммы, как в мультиках, ангелочка и демона, а полностью отдалось вниманием на обработку новой информации, которую я, вполне возможно, получу из этой коробочки. Но, когда крышка упала на стол, оголяя содержимое этой небольшой коробки, появляется только больше вопросов. Сверху лежит сложенная в квадратик бумага, а под ней ещё что-то. О записке позабочусь позже, а сейчас, откидывая не столь интересную бумажку на стол рядом, вынимаю со дна «подарка» металлический параллелепипед, по своему строению напоминающей коробочку для обручального кольца. Поджимаю губы от такого сравнение, и не тая тайны больше ни секунду, отодвигаю крышку. То, что находится внутри, приводит меня в ещё больший шок, чем пару минут назад, а именно: лежащее, как какая-то бижутерия, два провода с крохотными иголочками на их концах, трубка, как от капельницы, только в разы меньше, и наконечник этой трубки, похожий на имитатор серёжек для маленьких детей, то есть клипсу, а совсем в начале маленький аккумулятор, насколько я понял. Впадаю в ступор. Что это за вещь, для кого предназначена и почему выглядит так странно, словно из фильмов ужасов? Вспоминаю про записку, бывавшую некогда сверху этого странного аппарата. Бережно, словно бриллиант, откладываю металлическую коробочку и возвращаюсь с чего начал – с записки, и разворачивая белую бумагу, которая водилась на работе моего отца, начинаю о чём-то догадываться. «Дорогой Алёшенька, Александр, твой папа, попросил передать это вместе с ликвидаторами, когда они заезжали к вам в дом. Это то, ради чего твой отец горбатиться по четырнадцать часов в день не покладая рук. Аппарат, который поможет тебе безопасно дышать за пределами дома, как только ты его наденешь. Но Леша, помни, только два часа, ни секундой больше! Инструкция и документы на твою подпись должны лежать где-то рядом, всего пару бумаг, ознакомься пожалуйста.

Тётя Инга» И замысловатая подпись снизу. Мозговая каша сейчас бурлила особо сильно, во рту пересохло от этих новостей, всё было словно сказка, будто самые сладкие сны и самые смелые мечты о счастливом будущем вне стен этого дома, или гроба, на худой конец. Губы непроизвольно растянулись в не верящей улыбке, а глаза застилала пелена слёз. Слёз небывалого счастья и заново зажжённой надежды. Только когда глаза ещё несколько раз пробежались по тексту, и мозг принял содержимое в новую для меня реальность, я начал складывать два и два. И как раньше не догадался о том, кто посланница этого подарка. Ну уж атласную ленточку и красивую коробочку точно не мог сделать мой холодный отец, а вот милая секретарша средних лет вполне способна на такое. Как подошёл к брошенным когда-то листам бумаги и подписал всё, что требовалось, уже не помню, все мысли в тот момент занимало воображение новой жизни. Жизни, в которой Буба не будет моим единственным другом, в которой я смогу выходить за пределы своего дома хоть на немного. Жизни, в которой у меня будет шанс с очаровательным соседом на против. Что ж, я постараюсь использовать билет в новую жизнь по максимуму!