The Devil You Know

      Прохладный воздух, посылающий по изнеженному телу легкие мурашки, доносил далекие голоса бродящей по улице молодежи, беззаботно проводящей свои дни в обществе друг друга и ежедневной рутине, которая никак не могла омрачить их хороший настрой и надежды на счастливое будущее. У каждого были свои мечты, у кого-то они могли не сбыться вовсе, однако ни у одного из проходящих мимо дома Корделии Чейз не было тех проблем, что свалились на ее голову, точно снежный ком, и росли с геометрической прогрессией. Домашние штаны из тончайшей ткани и такая же легкая рубашка свободного покроя не могли защитить девушку от холода наступившего вечера, тем не менее, она не желает удаляться в дом, где чувствовала себя по-настоящему в безопасности, поскольку, терзаемая переживаниями, ощущает никогда прежде не испытываемое одиночество и тоску, словно отрытый учеными древний реликт, которому не было места в окружающем современном мире. Родная мама, чья хандра в совокупности с хронической усталостью окончательно отрезала женщину от семьи, не могла понять проблем дочери, даже если бы та и поведала ей о них, а вечно занятый на работе отец и вовсе не спрашивал Корделию ни о чем, что касалось ее личной жизни, довольствуясь краткими ответами на краткие вопросы. Действительно, что могло быть в жизни дочери не так, если он обеспечил ее всем необходимым для достойного существования? Она вернулась от Ангела буквально несколько часов назад, почти под утро, всю ночь проведя с этим молчаливым красавцем в его квартире, и, если быть честной с самой собой, уходить от него у девушки не было никакого желания. Он обучал ее методично, не давил, но и не позволял лентяйничать, поддерживая и направляя, словно всю жизнь только и делал, что тренировал женщин рукопашному бою, и от его касаний, — холодных и в тоже время таких горячих, — Корделия таяла, будто никогда в жизни не знала мужских прикосновений. Дальше поцелуев и объятий, разумеется, дело не заходило ни с одним из ухажеров, но именно от Ангела по телу пробегала приятная дрожь, а в его истомленном неведанной печалью взгляде хотелось раствориться, испив чужую горечь до дна. Девушку манил этот парень, притягивал, как магнит, и лишь встречи с ним стали тем, чего она ждала вот уже который день подряд, радостно предвкушая новую встречу. Корделия сама не замечала за собой перемен, однако те были. Если раньше она уже растрепала бы подружкам о новом увлечении, то сейчас упорно молчала, отвергая другие варианты под молчаливое непонимание своей воистину королевской свиты. Родители изменений не замечали, как и отсутствия дочери по ночам. Выскальзывая через окно спальни, она пешком мчалась к Ангелу, всячески стараясь не думать о встречах, как о свидании, тем не менее, не смотря на некую отстраненность мужчины, она чувствовала притяжение, воцаряющееся между ними, и всячески хотела понравиться Ангелу, прекрасно понимая, что простые трюки из серии «смейся над каждой его шуткой» тут не прокатят. Она хотела настоящей похвалы, искреннего восхищения, а потому занималась усердно, что не мог не заметить руководящий процессом внутри школы Джайлз. Об Ангеле она умолчала, а библиотекарь пока что не спрашивал, с чем связаны такие успехи подопечной. Он не знал, что стремится она не ради высших целей или какого-то блага, а потому что в ее жизни появился кто-то, кто мотивировал ее для подобных свершений. Зайдя к себе в комнату, Корделия с легкой тоской рассматривает богатую меблировку, которая, впрочем, не делала спальню излишне претенциозной. Когда-то она предавалась здесь мечтам и строила планы, как стать еще более классной и популярной, создавая сокруг себя антураж не меньший, чем какая-нибудь аристократка прошлых эпох, а сейчас с легким испугом смотрела на собственную кровать, поскольку знала, что каждую ночь к ней будет являться тот ужасный монстр из сновидений, шепчущий кровавые обещания из темноты подземелья. Может, стоило узнать подробнее, кто он и каковы его слабые места? Может быть. Но если она возьмется за это вплотную, станет исследовать, изучать и бороться, то значит окончательно впустит в свою жизнь эти изменения, которые до сих считала проклятьем. «Это твой дар. Если предназначение выбрало тебя, значит ты этого заслуживаешь», — вспоминает слова Ангела девушка, и грустно улыбается. — Если бы все было так просто. Однако определяться стоило как можно быстрее, ибо на следующий день Корделию ждало открытие, к которому она точно не была готова, но которое настигло ее, как самый настоящий ураган: через сутки должно было случиться солнечное затмение.

***

— И что в этом такого? Джайлз кладет перед девушкой раскрытую книгу, пальцем указывая на весьма живописную гравюру, изображавшую кровавый пир, где людская жизнь обрывалась еще быстрее, чем срок, отписанный природой бабочке-однодневке. — Это особый день, выпадающий раз в несколько десятилетий, и напрямую связан с тем, как выстраиваются планеты. Затмение будет длиться несколько часов, а если быть точнее, то от полудня до заката. Ты понимаешь, к чему это приведет? — Магазины закроются раньше обычного? — Корделия тотчас закатывает глаза, недовольно цокнув языком, поскольку чужой взгляд красноречиво сообщил, что шутки явно не оценили. — Вампиры выйдут на охоту. Будут грызть всех до самого утра. Неужели нельзя как-то заставить всех остаться дома, объявить воздушную тревогу, или что-то типа того? И снова чужой вздох, после чего ожидалась лекция про безрассудство и безответственность, однако на деле наметилась лишь тишина. Видимо, библиотекарь понял, что слишком давить на подопечную нельзя, а потому пытался найти оптимальное решение для назревшей проблемы. — Ты еще слишком неопытна и не можешь идти против… — Могу и пойду, а если Вы думаете, будто сможете меня остановить, то глубоко ошибаетесь. Джайлз удивленно вскидывает брови, глядя на излишне уверенную в себе Корделию, но та даже бровью не ведет. Как и всегда. — Но ты не можешь выйти против них всех в одиночку! — А я и не буду одна. — Губы Корделии трогает таинственная улыбка, и она медленно покидает библиотеку, сверкнув белоснежными зубами напоследок. — У меня появился друг. Кто он такой, Руперт не догадывался. Зато осознал одну очень важную вещь: если девушка переживет события грядущего дня, значит она точно самая настоящая Избранная, и никакая случайность не способна это изменить.

***

— Значит, ты знал предыдущую Истребительницу? Они сидят на полу возле кровати, слегка измотанные после недавней тренировки, и вот уже который час просто разговаривают, что для привыкшего к уединению Ангела поначалу казалось крайне тяжелым. Ему сложно раскрываться, участвовать в беседе, неизвестно куда способной привести, но с Корделией иначе не получалось, поскольку она без разговоров не могла и абсолютно точно была способна растормошить даже покойника. К удивлению Ангела, с каждой новой встречей он все больше участвует в диалоге, даже умудряется отпустить какую-то шутку, — ему по началу кажется, что жутко неудачную, — но девушка оценивает ее, смеется, запрокинув голову и оголив изящную шею, а потом рассказывает ему о сокровенных воспоминаниях детства, стараясь в моментах ностальгии найти что-то смешное, и мужчина понимает, что в этой стервозной и самоуверенной красавице скрыто куда больше, чем кажется на первый взгляд. Она доверяет ему, тянется, смотрит открыто и без тени сомнений, и Ангелу от этого становится тяжело. «Если бы она узнала, кто ты на самом деле, то вы бы здесь вместе не сидели», — думает он про себя, с тоской взглянув на ожидающую ответа Корделию. — Да. Я хотел помочь ей, но не смог защитить от Хозяина. В ней был скрыт великий дар, и я считаю, что именно этот дар перешел к тебе от нее. Девушка скрывает недовольство, вызванное тем, что Ангел помогает не только ей, но и видимо всем подряд, поскольку это задело ее самолюбие больше ожидаемого. — А как ты понял, что я новая Истребительница? — Мы чувствуем такие вещи. Как хищник знает, где искать добычу, так и добыча знает, кто охотится за ней. — Мы? — Без тени намека переспрашивает Корделия. — Кто мы? Ангел понимает, что словоохотливость не идет ему на пользу, и пытается увернуться от прямого ответа, брякнув нечто про тех, кто помогает Победительницам на разных этапах их становления. Девушка не настаивает на деталях, и разговор идет дальше своим чередом. Они расстаются в предрассветные часы; Ангел обещает помочь Корделии во время затмения, и тут она совершает нечто непредсказуемое, — исключительно для Ангела, разумеется. Она целует его в щеку, положив аккуратную ладошку на чужую грудь как раз там, где замерло уже давно небьющееся, мертвое сердце, и, улыбнувшись на прощание, уходит, оставив после себя лишь шлейф дорогих духов, которые окутывали ее тело даже после нескольких часов тренировок. Он медленно отходит от двери, дотронувшись кончиками пальцев щеки в том месте, где ее касались губы девушки, и непроизвольно улыбается. «Но она не знает, кто ты», — слышит будто чужой голос Ангел в голове, что тотчас стирает всякую радость с лица. Он не должен, он не имеет права. Он будет ее другом, поддержкой и защитником, если нужно, но никогда не позволит себе ее полюбить.

***

      Если бы кто-то когда-то сообщил бы Корделии, что она проведет все утро за заточкой деревянных колов, то она лично отправила бы этого идиота к психиатру. Теперь же девушка считала, что доктор необходим ей самой. Она говорит с подружкой об одном актере, который был застукан с любовницей аккурат в день рождения жены, а сама точит деревяшки, предусмотрительно надев толстые перчатки, с лицом полным отчаяния и безысходности. — Говорят, он купил ей дом В Лос-Анджелесе. Интересно, как она его подцепила? Лос-Анджелес. Город кинозвезд, популярности и роскошной жизни, — всего того, к чему так стремилась Корделия и что любила. — Его жена получит хорошие деньги при разводе, — как бы мимоходом отмечает девушка, отбросив последний кол в сторону. — Отлично, я все сделала. — Сделала что? Корделия кривится, прикусив язык, что столь умело распускала не в тему, и врет что-то про маникюр, медитацию и скрабирование ягодиц одновременно. Ей пора было идти в школу, а на деле кроме кольев она ничего не успела. Джайлз обещал принести остальной арсенал, — точно перед затмением они должны были встретиться в библиотеке, — и попросил девушку одеться попроще. Мельком взглянув на свой гардероб, красавица понимает, что у них с библиотекарем явно разные представления о простоте и удобстве. Первым, кого Корделия видит, когда приходит в школу, был, — ктобы сомневался, — Ксандер, бросивший на девушку неоднозначный взгляд, колебающийся между «я тебя ненавижу» и «ты шикарно выглядишь». Выглядела она и вправду отлично: узкие джинсы с рваными коленками, полусапожки на каблуке и модный топ под кожаной курткой. Так Корделия раньше в школу точно не наряжалась. — Рот закрой, а то муха залетит. Она проходит мимо парня, тряхнув конским хвостом так, что тот почти попал Харрису по глазам, но он так и продолжает смотреть девушке в след, даже забыв за что, собственно, обещал себе ее ненавидеть. Нервозность росла с каждой минутой, и Корделия неустанно смотрела за окно даже на уроках, нервно постукивая карандашом по парте. Ей опять снилась та блондинка, истекающая кровью, слышался голос в темноте подземелья. Не подавать вида являлось воистину великой работой, — а подружки Корделии были весьма наблюдательны и подмечали даже малейшие перемены в девушке, — но сам факт того, что вот-вот на улицу хлынут полчища вампиров, жаждущих крови, поселяло в душе ледяной страх. «Хорошо, что хотя бы родители будут целый день дома», — думает про себя Корделия, застучав по парте еще усерднее. Если с ними что-то случится, она точно взорвет этот город со всеми подземельями к чертям собачьим. — Корделия, с тобой все в порядке? Голос учителя выводит из оцепенения, и девушка мило улыбается в ответ, будто и впрямь все было отлично. Подружка, сидящая рядом, смотрит на нее так, словно ожидала исповеди прямо сейчас и в письменном виде, но Корделия лишь вопросительно вскидывает бровь, состроив воистину стервозную мину. Отчитываться она не собиралась и искренне молилась о том, чтобы все прошло как надо, и вампиров удастся отпугнуть. Откуда они будут нападать, сколько их будет, — Корделия представляла армию и от этого дергалась еще больше, — она не знала, зато нутром чуяла, что та блондинка из ее снов точно появится, дабы попытаться напасть вновь, а значит следовало быть начеку. Время неумолимо подходило к полудню, и солнечное затмение не заставило себя ждать. Темнота, постепенно поглощающая Саннидэйл, слегка испугала школьников, будто те чувствовали тот ужас, что та в себе несла, однако никаких мер, на которые надеялась Корделия, — пожарную тревогу, срочное прекращение занятий, патрули полицейских на всех дорогах, — не предприняли и уроки продолжились в том же русле. Она бежит в библиотеку под шутливый комментарий подруги о том, что девушка стала слишком часто туда захаживать, и почти сразу видит уже ожидающего ее Руперта, с целым арсеналом в сумке. Там были кресты, святая вода, арбалет и что-то еще, на что Корделия удивленно вытаращила глаза. — Учтите, нести это на себе я не собираюсь. Иной ремарки Джайлз и не ожидал. — Хозяин отправит вампиров по всему городу, мы не сможем успеть везде. Они точно не пойдут в ночные заведения, поскольку там сейчас минимальное скопление народа, зато могут атаковать учебные заведения и торговые центры. — Торговые центры? — Корделия аккуратно касается пальцами арбалета, даже не взяв его в руки, и отчего-то ей кажется, что стоило освоить данный вид оружия раньше. Выглядит он точно лучше, чем простые деревянные колья. — Там как раз сегодня должна была быть распродажа. Может, вампирам нужно просто сменить гардероб? — Начнем со школы. Будь начеку. Когда занятия закончатся, мы отправимся патрулировать улицы. Девушка ничего не отвечает, только берет с собой пару склянок с водой, с трудом сдерживая дрожь в руках. Но Джайлз замечает это. Он видит, какое усилие совершает над собой Корделия, как старается не выдать привычного возмущения и раздражения, а потому спрашивает: — Ты точно уверена, что готова? Ответом ему служит гордо вздернутый подбородок и упрямый взгляд, в котором не было сомнений, не смотря на глубоко спрятанный страх. Ее жизнь, хочет она того или нет, меняется и, судя по всему, возвращаться в прежнее русло не собирается, наоборот, становится только хуже. Каждую ночь девушка видит жуткие кошмары, которые становятся все четче, ярче, страшнее; на нее ведется охота, и спрятаться дома совершенно не является хорошей идеей для решения проблемы. Ей необходимо как-то справиться с этим, убить того, кто хочет убить ее, иначе нельзя. Возможно, ей удастся избавиться от этого проклятья в будущем, но на данный момент такого шанса не предоставлялось. — А у меня есть выбор? Джайлз помнил, что еще совсем недавно Корделия даже от мысли о том, чтобы выйти одна против вампиров, — да и вообще выйти, когда можно сходить в клуб с подружками, — уже окрысилась бы и кинула сумку с кольями, возможно библиотекарю в лицо. Но буквально за несколько дней она преобразилась, и эти изменения были более чем заметны. — Скажи, — поправив очки, все-таки спрашивает Джайлз, — а не связано ли твое рвение с тем новым другом, о котором ты упоминала? Это твой дар. Если предназначение выбрало тебя, значит ты этого заслуживаешь… В ней был скрыт великий дар, и я считаю, что именно он перешел к тебе от нее… Наконец, Корделия давит из себя жалкую улыбку, подумав о том, как скверно этот дар отражается на ее жизни, превращая ее в сущий ужас, и говорит: — Возможно, но дело не только в нем. Я Корделия Чейз, самая плохая девочка этой школы. И я не позволю загнать себя в угол, как какую-то трусливую овцу!

***

      Долгое время было спокойно, и Корделия уже было решила, что библиотекарь явно перегнул палку и нагнетал больше положенного, но потом происходит то, чего девушка боялась, затаив страхи глубоко внутри, стараясь убедить прежде всего саму себя, что ей все по плечу и она не струхнет, когда столкнется с врагом лицом к лицу. Она идет в туалет, — дерганная и нервная, — включив холодную воду на всю и уже собираясь ополоснуть лицо, не щадя макияжа и времени на него потраченного, как вдруг из кабинки буквально выпадает тело какой-то девушки, мертвым грузом глухо ударившись о пол. Судорожно сглотнув, Корделия делает несколько шагов назад, тотчас потянувшись к сумочке на плече, в которой теперь наряду с косметичкой лежали колья и флакон со святой водой; она наблюдает за тем, как из кабинки следом выходит мужчина, чье искаженное злостью лицо не предвещало ничего хорошего, и теряется, прямо как тогда в склепе, когда смелости хватило лишь спуститься вниз. — А вот и птичка. С его губ тонкой струйкой стекает вязкая слюна вместе с чужой кровью, и он смотрит на девушку насмешливо, явно не считая ее достойным противником. «Ты Истребительница. Ты Истребительница», — повторяет Корделия одну и ту же фразу в голове, как мантру, и достает заточенный кол, встав в боевую стойку. — Ну, давай. — Храбрится она, перехватив оружие поудобнее. — Попробуй укусить меня. Вампир нападает, метнувшись резко, широко расставив руки, но Корделия уворачивается, тотчас ударив мужчину с ноги в спину, после чего шустро оказывается рядом и бьет его еще раз, не позволяя подняться с пола. Ярость и страх завладели девушкой настолько, что она почти перестала соображать, и даже не заметила как вонзила кол в сердце вампира, как в замедленной съемке глядя на то, как тот обратился в прах. — Какого черта здесь происходит? В туалет заходит одна из школьниц, — та из многочисленных, что ненавидели Корделию и завидовали ей, — и с ужасом смотрит на лежащую у кабинки девушку. Потом переводит взгляд на красавицу с колом в руке. — Ты что здесь делаешь? — Пошла вон отсюда! — Резко схватив девицу за плечи и развернув на выход, Корделия вытворяет ее из туалета, грубо пихнув в спину. — Посмотришь на свое конопатое лицо в другом месте. Стоило двери захлопнуться за обескураженной школьницей, как Корделия почти падает на пол, прислонившись спиной к стене, и, судорожно втягивая воздух через нос, пустым взором смотрит на бездыханное тело убитой вампиром девушки, лежавшее рядом с кабинкой. И сколько еще таких трупов ей предстоит увидеть? Скольких вампиров убить, встречая их на каждом углу? А если это будет на свидании или на глазах у всей школы? Неизвестно, будет ли эта полоумная, что только что заходила в туалет, разносить весть о чудачествах Корделии, но если это увидит кто-то из круга самой девушки… Наконец поднявшись с пола, она выходит из дамской комнаты и почти тотчас встречает Джайлза, судя по взгляду которого можно было догадаться, что он уже в курсе о вампирах в школе. — Двое ворвались в библиотеку. Один мертв, но другая сбежала. — Но как они заходят внутрь, если ты говорил, что им требуется разрешение? Грустно усмехнувшись, Руперт говорит: — Не для публичных мест, куда вход открыт для каждого. Корделия думает о том, встретит ли она ту блондинку из снов в этот проклятый день, а также гонит от себя прочь мысль о том, что Ангел не придет ей на помощь. Почему-то именно его ей не хватало сейчас для поддержки, словно наставником девушки был не библиотекарь, а этот широкоплечий парень с грустным взглядом. — Ты готова? Коротко кивнув скорее самой себе, точно приняв некое важное решение, Корделия идет следом за Джайлзом по коридору, и тут они оба слышат чей-то истошный, полный ужаса крик.

***

      Он прибегает в школу, как ему кажется, слишком поздно, задержавшись на улицах города, где вампиры, почти не страшась и не таясь, нападали на своих жертв, испивая их до последней капли. Ангел знает, что Корделия справится, но почему-то все равно спешит, прекрасно понимая, что убить всех вампиров на улице не сможет, а вот девушке его помощь может быть крайне необходима. Он старается не думать о том, что ему хочется снова увидеть эту взбалмошную красавицу, что он переживает за нее, хочет защитить, быть рядом в момент опасности; он просто влетает в школу, как сумасшедший, точас столкнувшись с выбегающей наружу толпой школьников, и уже было думает, что опоздал. Но ошибается. Корделия дерется определенно лучше, чем прежде, но берет не мастерством, а запалом. Уроки с Ангелом не прошли даром, как и отработанные приемы с Джайлзом, и она, пускай не без оплошностей, но держит оборону в коридоре, где было шумно, темно из-за бегущего туда-сюда народа и пропитано страхом. Девушка уже израсходовала все запасы святой воды, потеряла где-то несколько кольев и теперь просто дралась в рукопашную, в то время как ее Надзиратель уже добивал вампиров стрельбой из арбалета. Разбитая губа, рассеченный лоб, отбитое при неудачном падении колено, — Корделия чувствовала, что находится на грани, но не сдается, дав себе слово выдержать и не сломаться. Она видит, как на какую-то девушку, — кажется, то была умняшка Уиллоу, вечно забитая и донельзя скромная, — нападает вампир, зажав ее у стены, и без особых раздумий подлетает к нему, всадив кол прямо в сердце. — С-спасибо… Уиллоу не знала, чему удивлена больше: тому, что происходило в школе, или же факту, что ее спасла сама Корделия Чейз. Но Чудо-женщина недолго праздновала триумф, поскольку в коридоре показывается блондинка, одетая в школьную форму, точно примерная ученица, и по первости Корделия путает ее с бывшей Истребительницей. Казалось бы, можно выдохнуть, но вампирша с кошачьим шипением налетает на девушку, повалив на пол, и они начинают бороться, почти попадая под ноги бегущих из школы учеников. — Дарла! Драка останавливается, и обе женщины замирают. Корделия видит Ангела, пришедшего на помощь, как и обещал, но смотрит он не на нее, а на блондинку, чьи губы изогнулись в дикой усмешке. — Ангелус. Восхитительно. Вот мы и встретились вновь. — Оставь ее. Дарла бросает взгляд на лежавшую под ней девушку, и издает едкий смешок. — Ты питаешь определенную слабость к Истребительницам, как я вижу. Но я думала, тебе по вкусу блондинки. Она встает с Корделии и медленно приближается к Ангелу, спрятав нетопыриный оскал и явив миловидное, почти невинное лицо. — А ты уже рассказал ей про свой маленький секрет? Как ты думаешь, она без сомнений захочет вонзить тебе кол в сердце, или же ты успел очаровать ее, как и своих предыдущих жертв? Корделия непонимающим взором смотрит на мужчину, но тот упорно смотрит только на вампиршу. — Ты идешь против своих! Против клана! — Я изменился, Дарла. Жаль, что ты не имеешь такой же возможности. — Возможности? Да лучше смерть, чем жить как ты! Она бросается на Ангела со звериной скоростью, и в драке они оба переваливаются через перила, оказавшись во внутреннем дворике школы. Корделия было бросается к портику, выкрикнув имя Ангела, который уже продолжил бороться с вампиршей, словно никакого падения и не было, но девушку удерживает за локоть Джайлз, быстро сообразивший, что к чему. — Оставь его. Он в порядке. — Вы что, не видели? Он упал… — Корделия! — Повышает голос Руперт, слегка тряхнув девушку за плечи. — Поверь мне, он в порядке. А нам есть чем заняться. Ее наконец оттаскивают от портика, и она послушно следует за Надзирателем как в тумане, поскольку в голову уже закрались первые сомнения. Неужели Ангел не тот, за кого себя выдавал? Неужели ее спаситель является тем, на кого теперь ей суждено неустанно охотиться? Корделия не слышит, как к ним подошли Ксандер и Уиллоу, предложив свою помощь, не помнит, как убила еще нескольких вампиров в коридоре; ей наконец удается ускользнуть во внутренний дворик школы, и взглядом девушка ищет Ангела, но тщетно. — Ангелус. — Шепчет она чужое имя, глупо уставившись в пол, словно не существовало ни бешеной суеты вокруг нее, ни вампиров, ни ее самой. — Кто же ты такой?

***

      Вечерело. Легкий ветер поднимал с дороги опавшие листья, шелестевшие на пустых дорогах и маленькими стайками кружившиеся на зеленой траве газонов. Было тихо. Смертельно тихо. Корделия вновь сидела на крыльце дома, смертельно уставшая после самого ужасного дня на свете, и абсолютно ничего не выражавшим взором наблюдала за тем, как ночь опускается на Саннидэйл. После затмения безумно хотелось увидеть солнце, словно оно могли принести хотя бы капельку радости или успокоения, а вместо этого мир окутывал мрак, вновь давая свободу тем существам, что в нем жили. Когда-то Корделии не было до них дела. Признаться честно, ей было все равно до сих пор. Если бы ей не пытались перегрызть глотку, уже нарушая всевозможные представления о границах и дозволенности, она даже не шелохнулась бы, дабы что-то изменить. Если бы ей предоставился шанс все изменить, она сделала бы это прямо сейчас, не раздумывая. Она слышала голоса родителей на кухне, — те о чем-то спорили, оживленно обсуждая, — и девушка уже догадывалась о чем. Произошедшее в школе пресса описала едва ли не терактом, обставив все так, что какие-то хулиганы решили устроить кровавый дебош, но испугались приехавшей вовремя полиции. Корделия едва не рассмеялась, когда слушала эти новости по телевизору. Ну да, полиция приехала, а все случившееся — обычное дело для американской школы. Да, раньше просто водились психопаты, которые приходили с ружьем и методично отстреливали одноклассников, а теперь они сменили стиль и стали пить кровь прямо из горла. Так и не выйдя на патруль с Джайлзом, девушка находилась на грани. Ее видело слишком много людей бегающую с колом в руке, да еще и дерущуюся с псевдо-наркоманами как Брюс Ли, — и это ее, Корделию Чейз, изнеженную, женственную красавицу, — а тот, кому она так доверилась и в кого, стоило признать, начала влюбляться, оказался хладнокровным убийцей, который некогда терроризировал всю Европу. Насколько он изменился и в силу каких причин было не столь важно — он ей солгал. Впрочем, а кто был с ней откровенен в принципе? Она чувствует себя разбитой и буквально иссушенной, а как замазывать синяки да ссадины, оставшиеся после драки с вампирами, вообще не представляет. Все-таки она послушается совета родителей и завтра не пойдет в школу. И к Ангелу она больше никогда не пойдет. Корделия уже было собирается возвращаться в комнату, как тут ей почти на голову падает какой-то маленький медальон, обмотанный вокруг записки. Тотчас подняв голову наверх, она не видит никого и ничего, только темнеющее небо да зажигающиеся звезды на нем, но сердце все равно пропускает удар. Девушка разворачивает записку, держа медальон в руке, и читает написанное вслух: — Я хочу, чтобы после гибели Баффи Саммэрс, не существовало более новых Истребительниц и в Саннидэйле… Так, что? Вдруг медальон загорается, полыхнув огненно-красным, и становится невыносимо горячим. Голова кружится, словно Корделию запихнули в бешено крутящуюся турбину, а на языке чувствуется слабый привкус меди. Она падает с крыши, потеряв сознание, а когда приходит в себя, то понимает, что мир изменился, а чье-то желание из записки точно исполнилось…