Set The Fire To The Third Bar

*** За дверью стояла Мален — немного смущенная тем, что пришлось стучать в ванную. Однако только так она могла дать понять, что парни не одни, и лучше при выходе одеться. Телохранительница предполагала, что может застать врасплох двух влюбленных и оставшихся наконец наедине мальчишек, и, поэтому лучшей идеей было тонко намекнуть о своем присутствии. До этого Мален успела бегло обойти дом — прежде всего, чтобы проверить, всё ли в порядке и, конечно, из-за правил безопасности. Всё-таки её не было больше суток — и хотя поместье было под защитой, пробраться мог кто угодно. Как бы параноидально это не было — за такую предосторожность Мален и платили деньги. При обходе женщине сразу бросились в глаза немытая посуда на кухне и в «кинотеатре», незастеленная постель в спальне Вильгельма и нетронутая в комнате, в которой она последний раз видела Симона. Еще была открыта дверь в подвал — Мален знала, что там находится бар, но не думала, что они проберутся и туда. Даже боялась поначалу, что спустится и увидит последствия вечеринки: полупустой стеллаж со спиртным и полуголых парней в отключке. К счастью, ее опасения не оправдались. Бар был не тронут, не считая стоявшей на журнальном столике бутылки колы. Других изменений Мален не заметила — всё было так, как она оставила, когда уехала поздно ночью в пятницу в надежде, что суббота станет первым выходным за долгие недели. И дело не в том, что ее было некем заменить, скорее — она не хотела оставлять Кронпринца. Такая у них была работа — всё видеть, считывать, но ничего не говорить, держать лицо, делать только то, что поручено. Однако в эти дни она с трудом сдерживалась. Пришлось даже прибегнуть к помощи жены, которая поклялась молчать и даже сделала вид, что не знает о ком ей рассказывает Мален. Когда тебе уже сорок лет, ты открытая лесбиянка, причем не только для своей, но и Королевской семьи, у тебя есть не только жена, но и ребенок, видеть, как мальчишка, с которым ты порой проводишь больше времени, чем с кем-либо другим, мучается и страдает, просто невыносимо. Да, даже если ты прошел миллион тренингов и еще больше аттестаций, которые позволяют тебе работать на самом высоком уровне. Так что, когда Вильгельм попросил отвезти его к Симону, и позже, когда отвозила их в поместье, в глубине души, она молчаливо радовалась, что может сделать хоть что-то. Им не раз говорили, что главный приоритет — безопасность субъекта, которого охраняешь, и понимать это можно было как угодно. В те моменты Мален казалось, что если она не выполнит импульсивные и даже опасные просьбы Кронпринца, случится что-то плохое. Очень плохое. Оказавшись в субботу в кабинете Королевы, а не на диване под боком жены, Мален почти не сожалела об изменениях в планах. Говорили они долго — почти час. Нельзя было сказать, что разговор выдался легким. Но то, что Королева решила обратиться к ней, потому что она не только доверяла, но и знала, что ей нужен консультант в решении сложившейся ситуации, без сомнений, льстило телохранительнице. Как она и ожидала, темой разговора стал план дальнейших действий. То, что произошло на праздновании юбилея школы было лишь малой частью проблемы. Последствия — вот, что могло стать большим снежным комом, который готов был сбить их всех с ног. Домой Мален уезжала с несколькими распоряжениями и новой должностью, которые должна была озвучить Вильгельму и Симону на следующий день. Она не чувствовала особой радости от свалившихся на нее обязанностей, но зато знала, что наконец-то может сделать нечто большее, чем могла раньше. И если у нее получится, всё будет не зря. … Вилле и Симон не сразу поняли, что стук в дверь реален — казалось, он слился с шумом воды. Однако через секунду парням пришлось принять очевидное: кто-то за дверью знал, что они здесь и более того — он хотел, чтобы они тоже знали, что не одни в доме. — Делаем ставки, кто это? — Симону было тяжело прийти в себя. Еще минуту назад ему было так хорошо — он чувствовал себя почти свободным, но тревожность вернулась вновь. — Может, нам показалось? — Вильгельм пытался отрицать происходящее, как бы глупо это не было. — Извиняюсь, что отвлекаю, но я должна была оповестить, что вы не одни, — наконец раздался голос Мален, и парни почти выдохнули. — Очень подходящий момент, чтобы вернуться, — Вилле с досадой посмотрел на дверь, а затем на Симона. — Ты как? — Ну если учесть, что стою здесь обнаженный с тобой, всё ок, — парень попытался улыбнуться. Всё-таки терять было нечего, да и нервничал он скорее от того, что их так «ловят» первый раз. Только в этот раз они не скрываются. И оба негромко рассмеялись. — Что-то срочное? — громко и серьезно спросил Вильгельм, хотя под конец вопроса его голос чуть не сорвался на смех. — Буду ждать вас внизу, — послышался ответ Мален и ее удаляющиеся шаги. — Продолжим? — Вилле подался вперед, чтобы поцеловать Симона. — Прекрати, — ответил парень, но блаженно закрыл глаза, наслаждаясь поцелуем. Ему требовалось больше времени, чтобы снизить градус возбуждения. — Если она нас прервала, значит, для чего-то. В голове у Симона уже стояла картина того, как они спускаются в гостиную, где их терпеливо ждет Королева и ее свита, чтобы отвезти по домам. Именно так в его кошмарах и закончилось бы воскресенье. — Поцелуй меня напоследок, — Вилле слегка склонил голову и посмотрел на парня щенячьим взглядом, словно сомневался, что его просьба будет выполнена. — Дурачок, — Симон расплылся в улыбке, вновь позабыв о своих удрученных мыслях, и мягко коснулся губ парня. Через пару минут они, завернувшись в полотенца, переместились в спальню, чтобы одеться и наконец спуститься вниз. … На кухне Мален уже сварила кофе и приступила к приготовлению завтрака. Удивительно, но неловко она себя уже не чувствовала — кажется, телохранительница вовремя дала о себе знать и, к счастью, не увидела ничего лишнего. Когда яйца вкрутую были готовы, а овощи и хлеб нарезаны, послышались шаги спускающихся парней. Тогда Мален начала расставлять тарелки на столе. — Доброе утро, — первым произнес Вилле. Симон чувствовал стеснение, но увидев доброжелательный взгляд женщины, немного расслабился. Ему предстояло привыкнуть к тому, что теперь они могут быть открыты не только друг перед другом. И начинать стоило уже сейчас. — Доброе, Кронпринц Вильгельм и Симон, — женщина жестом пригласила их к столу, а сама встала около столешницы — соблюдение субординации никто не отменял. — Спасибо за завтрак, — сумел выдавить из себя Симон и почувствовал, как Вилле легонько сжал его плечо в поддержку. Мален одобрительно кивнула и улыбнулась, и когда парни разместились за столом, произнесла: — Не буду томить. Вчера у меня была встреча с Королевой, на которой мы обсудили текущее положение вещей. Сразу отмечу, что, всё, что я скажу, несет лишь ознакомительный характер. Я здесь лишь для того, чтобы вы были в курсе. Женщина замолчала, ожидая реакции, в первую очередь Вильгельма, который заметно напрягся. В его глазах читалась решительность отрицать любой план, не обсужденный с ними. — С сегодняшнего дня я больше не ваш телохранитель, — осторожно продолжила Мален. — Теперь я помощник, прежде всего ваш, как представитель ЛГБТК+. Все вопросы будут проходить через меня, и надеюсь, что мы справимся с последствиями вместе. Если до этого Вильгельм хотел что-то возразить, то сейчас он сидел, открыв рот, и, не веря своим ушам, смотрел на женщину. Симону произнесенная информация и вовсе вскружила голову — так, что его рука зависла с кружкой кофе. — Понимаю вашу реакцию, но также надеюсь на понимание, — Мален выдохнула и даже воспряла духом. По выражению лиц было понятно, что парни ожидали другого. Например, признания, что они с Королевой за ночь придумали план, как замять ситуацию или же что нужно будет сказать СМИ, когда они вернутся в город и узнают, что Кронпринцем всё-таки стал Август. Всё что угодно, но только не это. — Вы… серьезно? — первым от шока очнулся Симон. — Совершенно серьезно, — не дрогнув ответила Мален. — После заявления Кронпринца Вильгельма королевская семья больше не может отрицать, что вас связывают совсем не дружеские отношения. Поэтому мы будем работать с тем, что есть. Вилле хотел что-то сказать, но у него застрял ком в горле. Он не мог понять, от чего был больше в шоке — от решения матери принять его выбор или же от того, что Мален сказала, что является представительницей квир-культуры и всё это время была рядом. Ему уже хотелось задать миллион вопросов, но пока в голове крутилась только одна мысль: «ВСЁ ПОЛУЧИЛОСЬ». — Значит, мы не будем скрываться? — наконец неуверенно спросил парень, крепко сжав свободную ладонь Симона, лежавшую на столе, и решительно посмотрел на Мален. — Нет, не будете, — женщина улыбнулась уголками рта. — И я вам в этом помогу. — Как именно? — разум Симона продолжал отрицать услышанное и пытался защитить от поспешной радости. В его реальности таких чудес не происходило — обычно, приходилось сталкиваться только с несправедливостью и огорчением от принятых решений. Никакой сказки, о которой напишут в вылизанных пресс-релизах о королевской семье. — Для начала я дам вам время переварить информацию, а затем, уже завтра, когда приеду за вами и отвезу во дворец, мы обсудим детали первой пресс-конференции, — спокойно ответила Мален. — Вы можете подумать о том, что хотите сказать, а что нет. — Офигеть, — только и смог проговорить Симон и повернулся к Вилле, уже крепко держа его ладони в своих руках. — Спасибо, — Вильгельм с благодарностью посмотрел на женщину, а затем в ответ сжал ладони парня и уже смотрел на него счастливым и умиротворенным взглядом. Он думал, что испытывал самое яркое проявление счастья, когда увидел Симона вчера в постели, предвкушая целые выходные без размышлений о будущем, но всё-таки этот момент перебил всё. — Тогда до завтра, — кивнула Мален и покинула кухню — ее ожидало долгожданное возвращение домой и чудесный день в кругу семьи. … С момента отъезда Мален прошло минут десять, но парни оставались в том же положении — сидели друг напротив друга, взявшись за руки, и обсуждали обрушившиеся на них новости. — Это всё не сон? — чем больше Симон думал об этом, тем красноречивее в его голове звучал голос сомнения. — Кажется, нет, — Вилле как никто другой понимал, что королевский двор шутить не будет. Это не только не в его интересах, хуже — шутить эти люди и не умеют, воспринимая жизнь слишком серьезно. — Но можешь ущипнуть меня, чтобы я и сам поверил. Симон не отказал себя в таком удовольствии и ущипнул парня за нижнюю часть руки. — Ай! — восторженно воскликнул он скорее от неожиданности, чем от боли. — Дай поцелую, — от такой нежности Вилле обмяк и по инерции повернулся спиной к Симону так, чтобы он мог обнять его сзади, подставив голову к плечу. — Помнишь, вчера ты спросил меня, как мне в голову пришла такая идея? — Вильгельм имел в виду их первое совместное утро после пятничных событий. — И я сказал, что меня всё достало? Симон молчаливо кивнул, ласково поглаживая парня по руке вверх вниз. — Мне кажется, глубоко внутри я хотел добиться того, что нам сообщили сейчас, — с чувством проговорил он. — Чтобы меня услышали не только журналисты и все остальные, но и моя семья. Сколько бы я ни говорил до этого, ничего не получалось. — Но самое важное, что я услышал тебя, — медленно проговорил Симон, продолжая поглаживающие движения, словно говоря: «всё хорошо, теперь всё хорошо». — Я так много кричал о том, что не хочу быть твоим секретом, что когда перестал им быть, понял, насколько был зациклен на себе и не мог посмотреть на ситуацию с другой стороны. — И это говоришь мне ты, — Вилле с грустью улыбнулся и поднял взгляд на парня. — Кажется, я окончательно спятил, когда предъявлял претензии Фелис после того, как нас застал Генри. — Кстати, об этом, — Симон не чувствовал ни грамма ревности, но они так и не обсудили тот эпизод, а ему было очень интересно. Вилле в ответ только еле слышно прохрипел, борясь со стеснением, и уже жалел, что поднял эту тему. Ему хотелось сделать акцент на том, что он тоже поступал, как мудак, но та недоблизость с Фелис была особенно постыдной историей. — Мне очень стыдно. Причем перед всеми, — заметно нервничая, парень потер переносицу, но Симон ловко поймал его ладонь и нежно прикоснулся к ней губами. — Что ты почувствовал? — только спросил он после. — Это было странно. Словно я не я. Будто пытался быть другим человеком, — у Вильгельма было много времени подумать об этом, и каждый раз он приходил к одному заключению. — Не как с тобой. Тогда я чувствовал, что всё так, как должно быть. Словно… — Ты дома, — закончил за него парень. — Да. Вилле улыбнулся и знал, что Симон тоже. Он приподнял руку, чтобы дотронуться до его волос, и почувствовал, что они всё ещё влажные после душа. Как и кожа — такая мягкая и гладкая, что хотелось дотронуться до нее губами. Вильгельм опять почувствовал, как тело безвольно напрягается. — Почему я не могу просто лежать в твоих объятиях и не думать о том, как тебя раздеть? — вопрос был, конечно, риторический. Действительно, за эти выходные они только и делали, что доставляли друг другу удовольствие, между тем восполняли запасы энергии или же говорили, открывались с новых сторон, обнажая не только тела, но и души. Раньше Вильгельм никак не мог понять, что люди могут делать в постели 24/7, но, кажется, теперь до него дошло. И дело было не только в сексе. — Не знаю, Вилле, не знаю, — Симон поцеловал парня в шею, хотя этот прием «сведения с ума» принадлежал его принцу. — Ты задаешь очень сложные вопросы. Вильгельм пытался избежать этого поцелуя, но не успел — по коже пробежали мурашки, а правая нога подневольно согнулась в колене — нарастающее возбуждение и не подумало отступать. Тогда он привстал со стула и облокотился на стол. Остывший завтрак отправился в сторону — хорошо, что места было много. Ухватившись за рубашку Симона, Вилле потянул его на себя, медленно опускаясь на жесткое деревянное покрытие. Он не мог оторвать взгляда от распахнутых глаз парня, игриво сверкающих в ожидании, что будет дальше. На пол упала рубашка, а через мгновение Вилле, предварительно стянув с парня футболку и джинсы, перевернул его на спину и склонился, прижавшись губами к его губам. Затем коснулся век, носа, щек, потом вновь губ — лишь бы не останавливаться и не перехватывать дыхание. Оба желали неспешных теплых поцелуев, перерастающих в глубокие и ненасытные. Задержавшиеся на груди ладони скользнули ниже — сильные и нежные руки Вильгельма стали гладить живот партнера. Парень двигался медленно, но ритмично… вниз. Симон ощутил, как его тело пронзила сладкая судорога — с каждым прикосновением оставшиеся внутри его страхи и сомнения вспыхивали и разлетались по низу живота приятными покалываниями. Он очень давно не терял контроль над собой — сегодняшние новости напомнили, что он может летать — даже будучи неуверенным в своих движениях, постоянно падая и пугаясь переживаний, но всё-таки не потерянный навсегда — он может вернуться к самому себе. Вилле чувствовал, как мягко двигались мускулы Симона и что он вот-вот кончит, оставшись в его руках — таким беззащитным, теплым и всё также без ума пленительным. Каждое движение тела, когда он выпрямлялся или вытягивался, чтобы поймать порыв, отзывалось в Вильгельме. Пойманные друг другом, они как золотые рыбки, попали в сеть. Возвратившись «наверх», парень уткнулся носом в мягкие сладкие кудри Симона. Он чувствовал запах его кожи — влажной уже не от душа, а выступившего пота. Ни одна медитация не дарила ему такого чувства умиротворения. Если бы по волшебному щелчку пальца можно было превращать панические атаки в безмолвные уютные и совсем не удушающие объятия Симона — проблем у Вильгельма бы не было. В этот момент парень подумал, что еще не рассказывал ему о приступах тревожности, решив не акцентировать на этом внимание. Но теперь они делились друг с другом почти всем, и позже он должен будет найти время на свой рассказ. — Из списка «где я хочу заняться сексом» можно вычеркивать душ, стол, диван — дважды! Кровать, конечно, не в счет, но так и быть посчитаем за две галочки — в моей и твоей спальне, — вдруг решил перечислить Симон, загибая пальцы на правой руке, а левой обнимая Вилле. — Я ничего не забыл? — Если только планируешь что-то еще, — мечтательно улыбнулся парень в ответ. — Не буду настаивать на гребном тренажере… — Это даже звучит неудобно, — явный противник всего, что было связано с греблей, сопротивлялся в Симоне изо всех сил. — Жду другие варианты. — Королевский дворец! — вскинул Вилле и сам чуть не задохнулся от восторга. — Вааау, повышаем ставки! — рассмеялся Симон. — А если честно, я очень волнуюсь перед завтрашним днем. — Я тоже. Но мы справимся, — Вилле приподнял голову, чтобы поцеловать парня в подбородок. — Люблю тебя. — И я тебя люблю.