Love in the dark/ Любовь в темноте

      Давно у него не было такого, чтобы не хотелось просыпаться.              Ему если и снятся сны, то обычно какие-то тревожные, иногда пугающие, поэтому Галф рад, когда они заканчиваются. Потому что, чаще всего, он все равно не высыпается и поднимается уставшим.              Но сейчас он не желает, чтобы эта иллюзия, порожденная его мозгом, заканчивалась, потому что давно ему не было так хорошо и тепло. Во сне не нужно переживать, что ты можешь сказать или сделать что-то не так, поэтому Галф довольно выдыхает и трется носом о шею Мью, который в его фантазии спит с ним рядом.              Ну, не совсем рядом.       А под ним.       Потому что Галф всем телом комфортно улегся сверху, а парень придерживает его обеими руками под ягодицами, чтобы он не сползал.              И во сне же все можно, правда?       Можно делать то, что ни за что на свете не разрешишь себе в реальной жизни.              Поэтому Галф без тени сомнения прижимается губами к теплой коже шеи, а затем пробует ее кончиком языка на вкус и довольно жмурится: вкусная, чуть соленая. Мью все еще мило сопит и не реагирует, поэтому можно продолжать дальше: вести языком выше до уха, чтобы сначала лизнуть, а потом чуть прикусить мочку.              Но краем глаза он замечает довольную улыбку парня под ним, а пальцы, что обхватывают его ягодицы, сжимаются еще сильнее:              — Галф… — голос звучит хрипло и так сексуально, что дыхание сбивается.              Ну просто ожившая мечта!       И в жизни, и во сне Мью просто невероятно привлекательный.              — Ммм?.. — он не отвлекается от своего занятия, продолжая исследовать горячую кожу губами.              — Ты что делаешь?              — Тебе не нравится? — от разочарования почему-то хочется плакать.              — Нравится, очень нравится, просто не ожидал от тебя такого, — руки проходятся по его ягодицам, а затем резко сжимают их, вызывая стон.              Потому что в его сне Мью уже возбужден, и их взаимное расположение никак не позволяет скрыть тот факт, что Галф — тоже. Поэтому дрожь пробегает по телу от столь неприкрытого желания, но это его не может остановить.              — Но почему? — он горячо дышит в шею парню, цепляясь руками за его плечи.              — Потому что ты обычно бегаешь от меня изо всех сил, — Мью поворачивает голову, и их губы почти встречаются. — А сейчас ты такой смелый и раскованный.              Галф не может оторвать взгляд от нежно-алого соблазна, когда шепчет:              — Потому что только во сне я могу быть рядом с тобой.              — Но, Галф...              Договорить тот уже не успевает, потому что он больше не может сопротивляться искушению и целует губы, которые его так сильно манят. Сначала ему кажется, что Мью против их поцелуя: парень не отвечает и замирает, но потом воздух с хрипом покидает легкие из-за того, как сильно его стиснули в объятиях мощные руки.              У него нет теперь сомнений: Мью в его сне желает его столь отчаянно, что им обоим не хватает тех жалких секунд между поцелуями, чтобы сделать вдох — так сильна потребность друг в друге. И можно не переживать, что его сочтут жалким и отчаянно нуждающимся, поэтому Галф может позволить себе растворяться в жаре и плыть от нежности, разделяя дыхание на двоих.              Мощные красивые руки вновь спускаются на его ягодицы, чтобы прижать бедра теснее, чтобы Мью еле заметными движениями дал понять, как сильно тот сейчас возбужден. Галф со всхлипом отрывается от сладких губ, чтобы простонать:              — Мью…              Тот выглядит растерянным и сосредоточенным одновременно, но не прекращает свое сводящее с ума занятие:              — Да, мой хороший?              Даже эти слабые толчки бедрами выбивают из его головы последние слова:              — Я… Ты…              Эта скотина довольно хмыкает:              — Где-то я это уже слышал. Не в тот ли момент, когда ты облизывал меня взглядом? Я такой милый и невинный только вышел из душа, а мой сосед чуть ли не изнасиловал меня прямо в коридоре…              Вот же вредина!       Галф из мести прикусывает его нижнюю губу, заставляя вскрикнуть от боли, а затем зализывает ранку, теперь уже провоцируя очередной томный стон.              — А нечего было меня соблазнять!              Мью печально и нежно ему улыбается, целуя снова:              — А как еще мне пробиться к тебе, мой неукротимый мальчик? Только измором брать эту неприступную башню.              Галф не может не ответить на поцелуи, но между ними продолжает шептать:              — Ты же понимаешь, что нам нельзя быть вместе. Я превращу твою жизнь в ад.              Парень отрывается от его губ, чтобы посмотреть прямо в глаза:              — Моя жизнь будет адом без тебя.              Черт, даже во сне этот подлец смущает его своими сладкими речами!              Но жар на его щеках не идет ни в какое сравнение с тем, что разгорается внизу: там, где их бедра соприкасаются. Именно поэтому он снова постыдно хнычет, не смея облечь в слова свое желание:              — Мью…              Но неистового взгляда хватает, чтобы его поняли без слов:              — Могу я?.. — и ладонь ложится на его живот, не смея опуститься ниже.              Галф отчаянно кивает — так, что голова вот-вот оторвется, но над ним не смеются, потому что глаза напротив темны от желания, а губа соблазнительно прикушена. Но очень скоро он уже не может все это разглядеть, потому что его отвлекает ладонь, что проникает под белье и трогает там, где больше всего нужно.              Ему совсем не стыдно за этот мучительный стон и за то, что он без сил утыкается лицом в чужую грудь, пока рука его возлюбленного опытным путем узнает, как довести его до безумия. Одежда неприятно мешает, поэтому Галф становится настолько смелым, что сам стягивает с себя шорты и боксеры, вызывая у Мью восхищенный вздох:              — Ты такой красивый!              Хорошо, что во сне у него притуплено чувство стыда, иначе бы ему грозила смерть от смущения, потому что в ответ он только нетерпеливо дергает чужую одежду:              — Ты тоже! Сними!              Глаза Мью загораются каким-то неведомым темным огнем. Это не то, что он видел во время их занятий, а что-то новое, неизведанное. И Галф отдал бы все сокровища мира, чтобы разгадать эту тайну.              Но сейчас он дрожащими от нетерпения руками помогает своему возлюбленному избавиться от лишнего, чтобы замереть в восторге:              — Боже…              Да, он видел своего соседа полуобнаженным после душа и совершенно закономерно облизывался на это прекрасное тело. Но сейчас у него сердце заходится от очередного приступа мьюкардии, с которым не справится даже самый титулованный кардиолог, потому что Галф теперь может трогать и гладить все это великолепие.              Мью почему-то смущается в ответ на такую реакцию, но эти розовые скулы только добавляют тысячу баллов к и так высокому рейтингу охренительности. А его трясущаяся и влажная от волнения ладонь осторожно касается теплой кожи, и довольное урчание срывается с губ как реакция на четко очерченные мускулы, которые начинают сокращаться под его рукой.              Но стоит опустить взгляд ниже, как наступает его черед отчаянно краснеть, потому что теперь возбужденный член парня ничем не прикрыт. Галф с трудом выдавливает слова из пересохшего горла:              — Можно?..              Ему смешно видеть, с каким истошным видом Мью кивает, потому что еще несколько минут назад он сам вел себя точно так же, но стоит его ладони скользнуть на твердую горячую плоть, как Галф обо всем забывает. Он заворожен тем, как приятно чувствовать нежность и жар в своей ладони, водить вверх и вниз, чуть надавливать, пускать в ход большой палец, чтобы подразнить и темно-бордовую головку, которая уже влажная от выделившейся смазки.              Но продолжить ему не дают, потому что Мью резко тянет его на себя, чтобы впиться в губы бешеным поцелуем и прижать его тело к своему как можно ближе. Сначала ему хочется протестовать, потому что его лишили сладкого удовольствия, но все возражения сходят на нет, когда эта большая рука с длинными пальцами обхватывает оба их члена, заставляя тихо стонать от удовольствия.              Да, у него есть кинк на руки Мью.       Да, он не раз зависал над тем, какие они красивые, сексуальные.       Эти выделяющиеся вены, эти длинные пальцы…              Но теперь Галф будет смотреть на них совсем по-другому, потому что точно знает, что они идеально подходят для того, чтобы дарить наслаждение им обоим. Поэтому он может расслабиться и отдаваться желанию, которое вымывает из его головы все мысли и оставляет только кипящее наслаждение.              Галф с трудом понимает, что сейчас делает, но сквозь дымку он видит собственные ладони, которые скользят по обнаженной груди парня, ногти чуть царапают бледную кожу, оставляя красные следы. Но от этого увлекательного занятия его отвлекает голодный рот, который как будто готов сожрать его целиком и полностью — и он отвечает тем же, превращая поцелуй в что-то дикое, животное, первобытное.              Так заявляют о том, что человек принадлежит тебе.       И во сне Галф может позволить себе такую слабость.              Но уже буквально через несколько минут он может только еле слышно хныкать, утыкаясь носом во влажную от пота шею, потому что рука Мью ускоряется и подгоняет его ощущения как можно ближе к пику, заставляя умолять:              — Мью… Пожалуйста…              Такой знакомый и нежный даже в пылу страсти поцелуй обжигает его висок:              — Сейчас, мой хороший, сейчас…              Ему и правда хватает несколько рваных движений по болезненно возбужденному члену, чтобы безысходно вскрикнуть и откинуть голову назад, сотрясаясь. Через несколько секунд к нему присоединяется Мью, которому понадобилось впиться в основание его шеи, чтобы сдержать вопль, но эта боль даже кажется Галфу сладкой, продляющей удовольствие.              Они оба тяжело и загнанно дышат, пытаясь прийти в себя, и он умирает от любви, которая, кажется, расплавляет все его внутренние органы, чтобы собрать новый организм: более цельный и совершенный. Мью продолжает водить пересохшими губами по его виску, тихо шепча:              — Какой же ты невероятный… Как мне повезло встретить тебя.              Галф помимо воли довольно улыбается и даже не пытается спорить: пусть он побудет в этой иллюзии еще немного, а потом уже проснется и вернется к привычному самобичеванию. Он чуть меняет положение тела, чтобы лечь удобнее, а затем настороженно хмурится, когда понимает, что укус на его теле все еще болит.              Болит.       Болит!              Галф испуганно ахает и резко отодвигается, с ужасом глядя на тут же встревожившегося парня, который с беспокойством смотрит на него:              — Так это был не сон?!              Мью немного виновато смотрит на него и берет его дрожащую ладонь, чтобы оставить на тыльной стороне нежный поцелуй:              — Это наша с тобой реальность, мой хороший.              Блять!