90 секунд

Волнение накатывало на него, как морские волны — на берег. Он еще раз глубоко вздохнул, после чего уже перевел мобильный в режим полета и закрыл глаза. Его рука невольно коснулась маленького серебряного кулона в знак напоминания о том, что он собирается домой. Он возвращается туда, где его ждут, где его сердце, наконец, найдет свой покой, и он сможет улыбнуться завтрашнему дню без тревожащих его каждую минуту мыслей. Волнение не оставило стороной и его тоже. Ему было невероятно сложно дышать, а футболка норовила приклеиться к мокрой от пота спине, но это все из-за жары. По крайней мере, именно так он пытался успокоить сам себя. Он то и дело бросал взгляд на дорогие часы на своем запястье в надежде, что время прилета уже наступило, и здесь просто задерживаются с объявлением. Но стрелки едва отсчитали две минуты из оставшихся десяти, на что он только обреченно вздохнул. Он вернул мобильный в действие сети и терпеливо стал просматривать все пришедшие уведомления. Багаж все еще разгружали, и с каждой секундой это угнетало все сильнее. Как он ни прожигал глазами ленту для багажа, она все никак не начинала двигаться, поэтому он решил написать сообщение. Он все еще не был уверен, что его кто-нибудь встретит: его друзья слишком ленивы для таких ранних подъемов, ну а он… Они ни о чем не договаривались и ничего не обещали друг другу, и сейчас он немного жалел об этом. Сообщение все еще висело непрочитанным грузом в их диалоге, и чтобы не думать об этом, он убрал мобильный в карман. Как раз в этот момент лента начала свое движение, и люди тут же стали скапливаться вокруг нее, ожидая поскорее заполучить заветный багаж и покинуть это здание. На то же надеялся и он. Он едва ли обратил внимание на вибрацию мобильного в своем кармане, уставившись на двери, откуда уже начали выходить первые пассажиры заветного рейса, и все они были налегке. Нужно было набраться еще немного терпения, ведь совсем скоро появятся и те, кто ожидал всё это время прибытия багажа. Еще немного. Поток людей, выходящих из раздвижных дверей, заметно увеличился: теперь уже появились и те, кто получил свой багаж. В какой-то момент эти двери выплюнули и Хосока, и он, словно потерявшийся щенок, стал робко осматривать ожидавших людей вокруг, не заглядывая ни одному из них в лицо, пока его взгляд не остановился на нем. Юнги стоял чуть поодаль во всем черном: футболка, свободные брюки и даже маска на лице. Его не менее черные и заметно отросшие волосы были убраны назад, открывая его красивые уши с серебряными серьгами в виде колец. Но весь этот прекрасный вид не шел ни в какое сравнение с тем огромным букетом в его руках, середину которого венчал самый большой и яркий подсолнух, какие только видел Хосок. Хосок не сразу осознал, что все это время стоял как вкопанный на одном месте. Наконец, он сделал шаг навстречу парню, затем еще один. Его походка заметно ускорилась, а после — вообще превратилась в бег, и когда он бросился обнимать Юнги, то чуть не снес бедного парня. — Я так боялся, что ты не приедешь, — выдохнул младший ему в шею, не разрывая ни на секунду крепких объятий. — И как тебе вообще пришла эта мысль в голову? — задал риторический вопрос Юнги своим низким хрипловатым от отсутствия разговоров голосом, от которого Хосок готов был растаять на месте. Он все же нашел в себе силы оторваться от Юнги, и когда тот, смущенно отведя взгляд в сторону, вручил ему букет, который все это время пытался повернуть так, чтобы они его не уничтожили своими телодвижениями, Хосок не удержался от широкой улыбки. — Здесь есть подсолнух. Ты запомнил, — парень прижал к груди цветы с такой нежностью, словно это была самая бесценная и хрупкая вещь на земле. — Я помню все, что касается тебя, Сок-а, — каждое слово из его уст звучало как чистая любовь, — Пойдем домой? И пусть половина лица Юнги все еще была скрыта под маской, в его глазах Хосок мог прочитать все эмоции старшего. Сжав губы, чтобы не заплакать, младший кивнул, и Юнги, взяв его за руку, повел прочь от этой надоедливой своим шумом толпы. Автомобиль Юнги был в глубине парковки, поодаль от большинства других машин. Как только парни разместились на передних сиденьях, старший тут же снял маску и глубоко вздохнул. — Кстати, провожал ты меня без маски, — задумчиво коснулся пальцем своего подбородка Хосок. — Да, то мое видео наделало шума, — еще один не менее тяжелый вздох сорвался с губ Юнги: — Людям, блядь, нравится раздувать из мухи слона. Поскольку я никогда не пел сам, все стали гадать, кому же я написал эту песню. Хосок медленно обводил взглядом мягкие черты лица старшего, обрамляющие их черные завитки волосы, что выпали из прически, адамово яблоко и едва-едва выглядывающие из-за широкого ворота футболки ключицы. Младший хотел бы коснуться Юнги рукой, чтобы просто убедиться в реальности происходящего, но не мог найти в себе смелости для этого. Многое изменилось со дня последней их встречи, и они абсолютно точно откатились назад в их отношениях. — Кстати, у меня есть кое-что для тебя, — улыбнулся Хосок и потянулся к своему рюкзаку на заднем сидении. Вернувшись на место, он протянул Юнги свой подарок. Это была одна из тех двух подвесок, спонтанно купленных им несколько недель назад. Убрав их подальше к себе в рюкзак, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, Хосок благополучно забыл об их существовании вплоть до того дня в Москве, когда он полез искать паспорт для покупки билета на самолет. Поэтому сейчас, отбросив всякое желание дождаться подходящего момента, парень просто вложил подвеску в виде крохотного солнца в ладонь Юнги. Пока старший разглядывал украшение как самое настоящее сокровище, подхватив цепочку двумя пальцами и подставляя серебряное солнце свету, Хосок любовался его неподдельными эмоциями, едва сдерживая улыбку. Наконец, Юнги протянул ему цепочку и, уставившись куда-то в район груди, попросил помочь надеть. Наклонившись почти вплотную к развернувшемуся спиной Юнги, Хосок смог вновь ощутить родной цитрусовый аромат парфюма старшего. Он ловко застегнул замок, но не смог заставить себя сразу отпрянуть назад, и потому, когда Мин тут же развернулся, их лица оказались в опасной близости. Опасной для самообладания Хосока, прежде всего. Хосок нехотя увеличил дистанцию, любуясь блеском украшения на груди Мина. — Это… — пальцы Юнги пробежались по цепочке, остановившись на солнце, — У тебя такое же? — Что? — Хосок, наконец, оторвал глаза от пальцев парня. — Цепочка у тебя. Такая же подвеска? — А, — радостно воскликнул парень, теперь поняв, о чем идет речь, — Нет. К счастью, Хосок, доставая свою подвеску из-под ворота футболки, не заметил досаду, отразившуюся на лице Юнги, который почувствовал себя последним дураком из-за своего предположения. — Пр… — не успел до конца пробубнить Юнги, как его перебил младший. — Это полумесяц, — широко улыбаясь, показал ему Хосок свою подвеску, — я подумал, что так будет куда символичнее. Впервые на памяти Хосока Юнги так искреннее и счастливо рассмеялся, оголив зубы и свои милые розовые десны. Мгновенно подхватив эту радость, Чон рассмеялся вместе с ним. С его плеч как будто свалился груз, тяжелый и угнетающий. Но в ту же секунду парень заметил, как по щелчку пальцами по лицу Юнги покатились слезы. Смех испарился мгновенно. — О боже, хён, что такое? Что случилось? — без секундного замешательства Хосок наклонился поближе и взял плачущее лицо в ладони. — П-прости меня, Хосок-а, прости, — заикался Юнги, крепко зажмурившись, — Ты лучшее, что случилось со мной, но я тебя совсем не заслуживаю, никогда не заслуживал. Я так люблю тебя, но я только все порчу. Я… Хосок не дал ему договорить, накрыв его губы своими, но лишь на мгновение, чтобы отвлечь того. Вновь заглядывая в огромные от удивления глаза Юнги, Чон только улыбнулся, большими пальцами поглаживая влажные щеки старшего. — Ты правда любишь меня? — смущенно хихикнул Хосок. Вместо ответа Юнги, как мог в ладонях Хосока, кивнул тому. — Тогда не вздумай больше говорить, что не заслуживаешь меня, хорошо? Еще один кивок, после которого Хосок со словами «Вот и славно» вновь поцеловал Юнги, нежно и очень осторожно, не переставая поглаживать пальцами бархатную кожу щек старшего. Разорвав поцелуй, он крепко обнял парня, глубоко вдыхая его запах. — Теперь мы поедем домой? — смешливо спросил младший. Юнги утвердительно промычал в ответ куда-то в ключицу младшему. — Сам поведешь, или мне сесть за руль? — Я сам, спасибо. — руки Юнги покрепче сжали спину младшего, прежде чем разорвать контакт. — Кажется, мы только и делаем, что извиняемся да благодарим, — рассмеялся Хосок, пристегивая ремень безопасности. Какое-то время они перекидывались разными историями, произошедшими с ними за прошедшее время, тепло улыбаясь и шутливо подкалывая. Но уже на подъезде к дому Хосок заметил, что Юнги чем-то серьезно озадачен. Он то и дело поглядывал на младшего, словно бы собираясь с духом. — Ты сейчас лопнешь от напряжения, хён, — попытался разрядить обстановку Чон, но его собственный смех звучал фальшиво. — Твоя нога… — Юнги нервно барабанил пальцами по рулю, не решаясь продолжить. — Да… — выдохнул Хосок, уставившись в лобовое стекло. Он прекрасно понимал, о чем хотел спросить Юнги, но и сам не мог озвучить это вслух. Хромота больше не пройдет. Никаких больше танцев. — Я снова рискнул, и вот как-то так, — мозги Хосока совершенно не работали, чтобы выдавать более глубокие мысли. — Это того стоило? — только и спросил Юнги. — Определенно, — тут же ответил Чон. — Тогда и не о чем больше жалеть. Старший улыбнулся, и от этой улыбки все внутри Хосока перевернулось. Жалеть действительно было не о чем. Утро следующего дня застало Хосока в теплых руках Юнги. Не открывая век, он аккуратно повернулся, чтобы положить руку на талию старшего, и уткнулся носом в его макушку. Юнги все же проснулся. — Не вздумай вставать, — едва слышно и сонно пробубнил старший. — Ммм, — промычал в ответ Хосок, — это ты мне, или.? — Какие шутки. Не знал, что встречаюсь со старшеклассником, — с неприкрытым сарказмом парировал Юнги. Воспоминание о вчерашнем вечере, где Юнги включает Хосоку свой новый альбом, и они, слегка подвыпившие, стали танцевать под него, сначала дурашливо, и хохоча как безумные, а после — лениво покачиваясь в такт в объятиях друг друга, настигло Хосока волной приятного смущения. Они закончили, целуясь посреди гостиной, и тогда Юнги, едва-едва оторвав свои губы от Хосоковых, начал: — Знаю, что не вовремя, но… Молчание затянулось, что насторожило Хосока, и он отстранился чуть больше, чтобы взглянуть в глаза Юнги: он не хотел перебивать того и ничего не говорил. — Хочу, чтобы ты знал, что я не играю. И если ты не уверен в своих чувствах, или у тебя больше вовсе их нет, не начинай этого, — затараторил старший. Он всегда так делал, когда нервничал. — Что ж, тогда, мне остается иного выбора, кроме как признаться…- Хосок прочистил горло, прежде чем продолжить, — Я часто ставлю под сомнение свои действия и чувства, и много чего боюсь, и я импульсивен порой. Но в одном я уверен точно. Я люблю тебя, Юнги. Люблю так сильно, что даже сам удивлен этому. И больше всего я хочу сейчас, чтобы ты принял меня со всеми моими недостатками. Ты будешь со мной встречаться? — Буду, — усмехнулся Юнги, крепко обнимая за шею парня. — Это было слишком слащаво? — улыбнулся Хосок. — У меня даже зубы немного заскрипели, — хихикнул Юнги, — но мне понравилось. Дослушав последнюю композицию альбома, они закончили вечер в хаосе простыней, жадно изучая тела друг друга. — О чем ты там думаешь? — вопрос Юнги вернул Хосока в реальность. — Что такое? — спросив это, парень осознал, что случилось. Его грязные мысли привели к ожидаемому последствию, и крепко прижатое к его паху бедро Юнги совсем не делало ситуацию лучше. Очевидно дразня его, старший стал тереться бедром сильнее, от чего Хосок шумно выдохнул, жаром обдавая его макушку. Тело требовало большего контакта, но, к большому разочарованию младшего, Юнги резко выпутался из его объятий. — Нужно сходить в душ, — он встал с кровати и лениво потянулся, представляя взору Хосока все изгибы своего обнаженного тела, после чего оглянулся на парня: — Ты идешь? — С тобой? — не веря своим ушам, спросил Хосок. Юнги только закатил на это глаза и зашагал прочь. Не думая больше ни секунды, Хосок тут же подорвался вслед за ним, опасаясь, что старший может передумать в любую минуту. Благо, он так и не передумал.