90 секунд

Сейчас самое время закурить, вот только они оба не курят. По крайней мере, Хосок. Намджун время от времени делает безуспешные попытки бросить, длящиеся от недели до месяца, но вскоре все равно возвращается к своей пагубной привычке. Он как раз в ремиссии вот уже вторую неделю, но рука все равно предательски тянется к карману бомбера, где обычно всегда лежит заветная пачка. Сейчас, к его глубочайшему сожалению, ее там нет. Остается только вздохнуть и переместить руку на плечо своему другу. — Ты готов? — получив утвердительный кивок в ответ, Намджун хлопает парня по плечу. Хосок на негнущихся ногах ковыляет к входу в клинику, где работает тот самый легендарный физиотерапевт. Он даже не удосужился уточнить хоть какую-то информацию, слепо доверив все своему другу, который, как оказалось предоставил врачу и снимки, и заключения других специалистов, которых пришлось пройти Чону. В какой-то степени это успокаивало, ведь все это уже подтвердило, что его случай не настолько безнадежный, как показалось на первый взгляд. Но страх и сомнения все еще оставались где-то здесь, совсем рядом. — Входите, — послышалось из кабинета. Чон даже не помнит, как постучал в дверь. А он вообще успел это сделать? В любом случае, Намджун уже протолкнул внутрь своего друга и, зайдя сам следом, прикрыл дверь. — Чон Хосок? — доктор улыбнулся, и сердце Хосока оттаяло вмиг. Это был молодой мужчина с широкими плечами, копной темно-каштановых волос и обворожительной улыбкой. В его глазах плясали огоньки озорства и абсолютной уверенности, и нельзя не признаться, он располагал к себе с первой секунды знакомства. Таким людям обычно веришь, даже если они последние шарлатаны. — Здравствуйте, — Чон сделал неуверенный шаг навстречу доктору. — Давайте обойдемся без формальностей, — мужчина быстро, но плавно встал, обходя стол. Он оказался выше, чем решил поначалу Хосок, но без угрозы. Несмотря на рост, в движениях мужчины была своя особая грациозность. Весь он был как зефирное облако спокойствия и решительности, и Чона от этого пробивало на истерику. Каким-то чудом, он все еще держался. — Хорошо, — Хосок криво улыбнулся, все еще волнуясь. — Присаживайся, — он открытой ладонью указал на кушетку рядом с собой, — Я, кстати, Ким Сокджин. А ты, — он плавно перевел взгляд на Намджуна. — видимо друг, с которым я общался все это время? Хосок напрочь забыл о существовании Намджуна за своей спиной. Блондин уселся на кушетке так, чтобы ноги касались пола лишь самыми носками, разглядывая представление, что развернулось между этими двумя. У Намджуна обычно было два лица: добродушный смешливый парень и серьезный мужчина с деловой улыбкой. Хосок видел, как его друг попытался преподнести себя со второй стороны, но вышло откровенно плохо, потому что… А бог знает почему. Он опешил, когда доктор Ким протянул ему руку со словами: — Приятно, наконец, познакомиться лично, Ким Намджун. Попытаешься обратиться ко мне формально — будешь ждать за дверью, понял? И Ким Намджун, тот самый, у которого всегда находились емкие и точные слова при любой ситуации, молча кивнул, пожимая руку врачу. Хосоку казалось, что щелкни он сейчас по лбу своему другу — тот рассыплется как карточный домик. — Вот и славно, можешь посидеть на стуле, пока я общаюсь с твоим другом. Хосок не удержался от смеха: с его другом обошлись как с маленьким ребенком. Скажите спасибо, что не вручили конфетку за храбрость. Доктор рассмеялся тоже, когда Намджун тихонько уселся на стуле, не издавая все еще не звука, и этот смех был самым заразительным из всех, что слышал Чон в своей жизни. — Что ж, вернемся к нашим баранам. Сними, пожалуйста, кроссовки, я хочу взглянуть на твои лодыжки, — доктор Ким бегло осматривает снимки, пока Хосок разувается. Теплые пальцы касаются кожи, затем сдавливают то тут, то там параллельно с уточняющими вопросами о болезненных ощущениях и прошедшем лечении. Удивительно, насколько Ким Сокджин, при всем его добродушии и наружной мягкости, остается настоящим профессионалом своего дела: Хосок ни на секунду не сомневается в том, что заключение доктора есть истина последней инстанции. — Думаю, Намджун уже передал тебе, как я вижу твою картину, — доктор уселся в свое кресло, повернувшись в сторону Хосока, пока тот шнуровал кроссовки. — Вроде того, — Чон кивнул. Разочарование едва заметно кольнуло между ребер: парень до последнего надеялся, что есть еще какие-то варианты развития событий, помимо уже всем известного. Ох уж этот чертов неумирающий в нем оптимист, который все никак не поймет главного: места для чудес больше нет. Больше нет. Высеки это себе на лбу большими буквами, Хосок, и успокойся. — Боюсь, что так. Ты молод, у тебя хорошо развита мускулатура, и под моими руководством левая лодыжка без проблем восстановится, но не правая. Я знаю, ты профессиональный танцор, но даже со всеми моими усилиями ты рискуешь остаться инвалидом и всю жизнь дружить с тростью. Вторичное осознание, что ему уже не вернуться в группу, задело Хосока, но не так сильно, как впервые. Эта истина больше не выворачивала душу — она просто была, и он уже принял ее для себя. Однако сам факт исчезновения танцев из его жизни полностью продолжал опустошать его и без того выдохшееся естество. Поэтому сейчас он слабо улыбается доктору, объясняя тем самым, что все в порядке, что он к этому готов. Осталось еще самому поверить в это. — Что ж, если с этим все согласны, тогда жду тебя на процедуры уже завтра. Местами будет неприятно, но, как мы знаем, первый раз всегда больно, — мужчина заливисто рассмеялся собственной шутке, и Хосок заметил, как подавился Намджун в углу. Они прощались как друзья: с улыбками и теплыми рукопожатиями. Даже Намджун превратился в нормального человека, наконец, открывшего рот и адекватно связывающего два слова вместе, Хотя Чон все еще внутри посмеивался над ним. Он давно не видел со стороны своего друга проявления хоть какого-то интереса к людям. Только вечная работа и деловые связи, где все вокруг — сплошь бизнес партнеры без лиц и личностей. — Кстати, передавай привет Юнги. Полагаю, ты увидишь его раньше меня, — доктор Ким подмигнул блондину на последних словах. — Так вы знакомы? — в памяти Чона тут же всплыли догадки соседа об этом докторе. — Он что, не сказал тебе? Мой друг такой жестокий, — мужчина картинно схватился за грудь, делая вид, что оскорблен. Хосок не стал ему объяснять, что брюнет так и не назвал имени доктора, и они очень быстро свернули с этой темы, не успев даже как следует развить ее. — Я передам, — две ямочки появились на щеках Чона. Поскольку Намджун взял отгул на работе, парни были совершенно свободны остаток дня, поэтому они решили вместе пообедать в первом попавшемся ресторане, не слишком вычурном для их повседневного внешнего вида. Они предпочитали соответствовать окружающей обстановке, прежде всего, для собственного комфорта. Место оказалось довольно приятным: светлый зал, ненавязчивая музыка и улыбающаяся официантка. Когда парни сделали заказ, Хосок отдал меню, так же поддержав улыбку девушки. — Кому-то напишут номерок на чеке, — усмехнулся Намджун. — Да брось, обычная вежливость, — Чон отмахнулся рукой от этой издевки. Он едва ли запомнил хоть что-то на лице этой девушки, кроме улыбки. Возможно, она была красива, но его глаза не зацепились ни за что. Хосок знавал много таких людей, и ни одно имя не осталось в его голове с тех пор. — В любом случае, теперь у тебя куда больше свободного времени, чтобы подумать о своем счастье. С этими словами Намджун достал мобильный, бегло пробегаясь глазами по всем рабочим чатам, чтобы удостовериться, что все они могут подождать до следующего дня. Хосок всегда спокойно относился к этому, ведь работа была, пожалуй, единственной страстью Намджуна. — То же могу сказать и тебе. Твои последние отношения закончились уже полгода как, — Хосок подпер ладонью подбородок. — Ни один нормальный человек не будет встречаться с карьеристом, — прозвучало и шутливо, и огорченно одновременно. — Но ты встречался именно с такой. — И где я теперь? Хосок звонко рассмеялся, слегка прикрыв рот ладонью по привычке. Он стал так делать еще с тех пор, как носил брекеты в подростковом возрасте. Со временем нужда в этом отпала, но временами рука все еще непроизвольно дергалась, скрывая ряд идеально ровных теперь зубов. — Честно говоря, мы все ее пиздец как ненавидели, — все еще смешливо ответил блондин. — Она не была плохой, просто я был ей не нужен. — Это должно ее оправдывать? — Это, по крайней мере, было честно, — Намджун отвел глаза в сторону, обводя взглядом картину на стене. Ничего особенного эта картина не представляла. Просто куча самых разных цветов, начиная от ромашек и заканчивая розами, крайне ярких и неестественных. Хосок тоже на секунду обратил свое внимание на нее, но куда интереснее ему казался сейчас его друг и те эмоции, что оттенили задумчивость младшего. И пусть они всегда переводили в шутку последние отношения Намджуна, все же, отрицать тот факт, что это довольно сильно ударило по нему, было нельзя. Хосок все еще не верил, что Намджун правда думал сделать предложение это девушке, тогда еще едва ему знакомой. Может, оно и к лучшему, что он не успел оступиться и все пошло под откос, а может, оно потому и развалилось, что не было импульса. Сейчас оставалось только рассуждать на досуге — уже поздно было что-то менять. И как эта девушка ворвалась в жизнь в Намджуна в один день, так и бесследно исчезла в другой, не оставив за собой ничего, кроме его разбитого сердца, полного теперь только рабочих будней. Хосок всегда поддерживал Намджуна, но даже он с нулевым опытом реальных серьезных отношений был бесполезен. Ни одно его расставание не вызвало у него ничего более весомого, чем грустная улыбка. Он принимал свой опыт за данность и двигался дальше, потому что, честно признаться, он тоже был чертов карьерист. Он боролся, рвал зубами и отбивал колени за свое место. И продолжил бы делать это дальше, если бы только был шанс. — В любом случае, я не хочу бродить по сайтам знакомств или выбирать любовь своей жизни по красивому личику в толпе, — Чон потер ухо, задумавшись об этом. — Как ты делал раньше? — шутливость испарилась из тона Намджуна. — Именно, — кивнул блондин, — Тогда это и не предполагалось, как отношения до окончания дней моих. Я больше искал секс, к которому прилагался какой-никакой человек. Но сейчас мне, признаться, лениво искать кого-то для удовлетворения своих базовых потребностей. Буду жить пока так, как есть. Если я полюблю, то пусть будет так, но искать любовь намеренно я не стану. Мне гораздо важнее понять, кто я такой и что могу сделать. Танцы занимали настолько большую часть моей жизни, что теперь я даже не уверен, что сам из себя представляю. Откровенность Хосока ошеломила Намджуна. Он нечасто наблюдал, как блондин так открыто и спокойно рассуждает о себе. Обычно тот всегда был принимающей стороной, выслушивая и давая советы, поддерживая и внушая уверенность, но теперь он смог остановиться, прислушаться к самому себе. И Хосока это пугало, и это было заметно. — Хоби, ты же знаешь, что я всегда поддержу тебя? Чего бы это ни стоило, я найду способ помочь тебе, просто потому что ты — это ты, — Намджун сжал лежащую на столе ладонь блондина своей. — Знаю, — в полуулыбке почти шепотом ответил Чон. Над ними кашлянула та самая официантка: она принесла их блюда. Парни тут же отпрянули друг от друга, выравниваясь на своих местах. Девушка, вся красная, расставила тарелки, пожелала приятного аппетита и, поклонившись, сбежала так быстро, как только могла. — Да уж, не видать мне ее номера, — подытожил блондин. Громкий смех парней прокатился по залу.