Ненавистный пожиратель сердец

      Всё никак не могли они решиться на контакт. Оба, вроде, готовы, а вроде и совсем не горят желанием общаться в такой напряжённой обстановке. Каждый ожидал уступка. И никто в итоге не делал первый шаг. До определённого момента. Прошло десять минут…       Пятнадцать…       Тридцать…       Час…       Два…       «Мы же не дети малые, чтобы так сидеть и никак не влиять на исход событий! Кто-то должен это сделать. Я знаю. Он хочет. Просто не может. Я обязан прийти» — с этой мыслью Тилль вскочил с места и тихо выбрался из комнаты. Как-то не хотелось так сразу вытаскивать тузы из рукава. Или сделать вид, что вообще мимо проходил? Нет. Он теперь точно был намерен помириться.       Ах, как же не терпелось попасть в объятия к любимому! Он боялся лишь отказа. А Цвен мог. Мог не принять извинения, пока Тилль действительно на колени не опустится, на благо. Это уже давно известно.       Тот выглянул из-за угла, увидав Круспе, и сердце его застучало чаще, разгоняя кровь по телу. Волнение встало комом в горле, Тилль не сдался и двинулся навстречу к обиженному, на чём был пойман с поличным.       Гитарист, перепугавшись до чёртиков, ругнулся, выскочив из-за кухонного стола и уже продумывал план побега.       — Не подходи! Видеть тебя не хочу!       Противоречивые слова, правда? Никак не задело. Линдеманн оказался хитрее, умнее и обладал быстрой реакцией. Подоспев к Круспе, он загородил проход и стал медленно, подобно хищнику, подбираться к жертве.       Рихард обомлел и замер, глаза беспокойно забегали. Выглядело это всё смехотворно, как игра в догонялки. Тилль подался вперёд и вдруг быстро подбежал к бедняжке, прижимая его к стене.       — Спасите! Тут сумасшедший! Помогите! — раздирая глотку, орал обречённо пленник, задергавшись, будто в конвульсиях.       — Ты же знаешь, что тебя никто не слышит? — прозвучало саркастично. — Я всего лишь поговорить хотел. Серьёзно, Круспе, успокойся. Ты себе голос так сорвешь, а мои барабанные перепонки лопнут от высоких децибелов.       Цвен сделался подозрительно спокойным, выглядел абсурдно-флегматичным. Он стоял, практически неподвижно. А потом вдруг в который раз попытался выбраться из цепкой хватки, толкаясь и визжа. Больно ударил в грудь кулаком, измождённый домогательством.       — Не будь таким капризным, Рих. Я просто хотел разобраться. Мы взрослые люди, давно уже не детки. Выслушай меня, хорошо? — Голос Тилля изменился. Ложился бальзамом на душу. Он осторожно протянул руку к лицу избранника и провел пальцем по скуле, заправляя мягкую прядь волос ему за ухо.              Это помогло, Круспе тяжко вздохнул и сжал ладони в кулаках, борясь с собственным несовершенством и злостью, накатившей вторично. После чего дал себе расслабона и, сложив руки на груди, глядел исподлобья.       — Ну? Чего ты хотел?       — Я понял, что мы оба хороши. Мы не слушали тебя, а ты в свою очередь ослушался меня… Давай постараемся не упускать возможности обговорить всё? Ты прекрасно знаешь, что без каждого из нас группа не может существовать. Ты имеешь место быть. Я не задумывался о том, что тебя это сильно заденет. И совсем забыл, что ты и так нервный в последнее время. Прошу, давай не будем ругаться по таким пустякам, а? Я был расстроен. И мне тоже обидно. Пойми, что мы — одно целое. Я по-прежнему люблю тебя. Только ты должен окупиться.       Такие красивые речи растопили сердце холодного капризули Рихарда, и он быстро сдался под их влиянием.       — Я тоже люблю тебя. Прости, Тилль, — опустил стыдливо голову музыкант, всхлипнув.       На этот раз всё разъяснилось, кончилось мирным «договором», и он не мог не удивляться такой отваге. Самому подойти не хватило бы смелости. Надменная гордыня, она такая.       Глубоко в душе, Линдеманн радовался за партнёра и подумывал поощрить. Возможно, это лишнее, ведь тот позволял себе многое. Тилль всё же решил, что награда должна быть. И быть приятной не только тому, кому дают, а ещё и тому, кто даёт.       Вскоре властная рука оказалась на шее, а указательный палец изменил положение головы гитариста. Взгляды встретились. Лидер смотрел с наглостью, а его подопечный щурился, что-то подозревая и глуповато хлопал ресницами. Никак не доходило, что хотели от него. Однако, он в миг стал шёлковым.       Долго терпеть зрительный контакт они не стали. В конечном итоге губы соприкоснулись, образовывая неразрушимую близость. Старший притянул к себе пассию и взял всё в свои руки, под свой контроль. А Рихард беспрекословно подчинился в ту минуту, поморщившись от неожиданной волны мурашек, пронизывающей от макушки до кончиков пальцев.       Он по уши втрескался в знакомого вокалиста из группы и вёл себя крайне вызывающе наедине с ним. Да и не только с ним. Привлекал дорогостоящее внимание не самым честным образом. Зато ловко. Линдеманн, в свою очередь, так же умело усмирял, как бы оседлывал разбушевавшегося, удерживая на плаву, несмотря на то, что изредка делал это с большой охотой. Терзали сомнения, а кто-то другой сможет осилить эту труднохарактерную личность? Как говорится, Риш пилил мозги и изводил, как только мог.       Вырабатывался иммунитет к манипуляциям, но он.. Каждый раз находил новый способ поржать. Интересно, когда закончатся идеи у этого «гения мысли»? Посещало чувство, что издевки будут продолжаться до конца дней Тилля. Именно от них он, наверняка, и помрёт.       Мужчина блаженно причмокивал, запустив ручонку в волосы Круспе и с ослаблением перебирал локоны, поджимая у корней. Разжигая страсть, он играл на струнах души, юрко и с упоением подключил язык в работу… Рихард же, неожиданно для них обоих, дернулся и промычал, принимая ласки. Но не оставался в стороне и увлечённо прикусывал нижнюю губу партнёра, не так остро, в то же время стараясь успокоить, будто не доверял полностью. Тилль прекратил как-то чрезвычайно импульсивно. Вслед за тем поцелуем пошёл другой. И ещё, и ещё.       — Тилль. Погоди…- жалобно и с одышкой прошептал Круспе, получив очередной размазанный поцелуй и, чтобы как-то не допустить нового, поджал губы.       Тилля было уже не остановить. Тот выпускал накопившиеся эмоции и сильно разыгрался, перегибал палку. Идти на риски было опасно с этим человеком.       В одно мгновение атмосфера накалилась. Линдеманн всё же перестал действовать против воли другого и посмотрел в глаза возбужденно, переложив руки на острые плечи.       — Давай займёмся сексом.