Ненавистный пожиратель сердец

      Раздался сдавленный, полный искушения, стон.       — Боже, Тилль. — дразняще выпалил Рихард и напрягся, когда влажный кончик языка заново прикоснулся к его высокочувствительной груди, старательно вылизывая.       Данная махинация вызывала щекотку и непроизвольные хрипы, смешки, даже что-то схожее с истерическим плачем. Линдеманн знал его слабые местечки и давил на них, неожиданно и беспощадно. Испытуемый хотел это прекратить, ибо побаивался щекотки, не имея представления, чего можно ожидать. Просто убежать, чтобы его никто не тронул? Или остаться, чтобы попасть в ловушку? В конце концов, Цвен с трудом мог расслабиться, часто дрыгался, выворачиваясь, буквально наизнанку, от одной простой стимуляции. Ой, как не нравилась ему данная перспектива. Круспе готов был язык оторвать этому извращенцу.       Терпел, ничего не поделаешь. Рихард и так был, впрочем, не очень готов к сексу, особенно спонтанному. И любовник уловил этот момент, не зациклившись. Специально притворялся, что не заметил, гаденыш.       Наступил звёздный час, выдалась возможность побесить в ответ. Несмотря на всякие желания, в приоритете оставалась цель показать партнёру, каким может быть нежным занятие любовью.       А потом гитарист вдруг оскалился, по причине колючей, интенсивной боли. Его укусили за сосок, кто бы мог подумать?! Видать, всё-таки нарывался на ругань. Тут он не выдержал и мстительно дёрнул за отросшие волосы Тилля. Это послужило неким предупреждением, мол, не надо таких выкрутасов.       — Эй. Не дерись, светик, — натянул улыбку до ушей Тилльхен, сделав вид, что это всего лишь безобидные заигрывания, часть представления.       -А ты не кусайся.       Ну и вредина, этот Круспе. Предполагаю, об этом можно подумать в первую очередь. Хотя Рих не отрицал, не считал, что ему это совсем не зашло.       Мило, Тилль. Прелесть. Только твои приёмчики скорее пугают, нежели притягивают.       Он уделял внимание всей груди, быстро перебираясь, со временем это стало приносить неудобства, пока язык увлечённо занимался одним соском, с другим тоже надо было что-то делать. Если брать, то брать полностью. Тилль обхватывал его указательным и большим пальцами, раскручивая в разные стороны, ощущая, как стремительно набухает и твердеет плоть под нежными подушечками, становясь особо восприимчивой к любому воздействию.              Изначально, солист ожидал реакции, вытягивал её, а когда получал соответствующую или не очень ожидаемую — заводился. Хотя-бы сейчас музыкант не язвил, даже не разговаривал. Можно сказать, мало-помалу шумнел. Помимо пульсации в паховой зоне, тот ощущал, как тело бросает в жар. Сделалось дурно.       — Прекращай. Ты, вроде как, не некрофил, — прервал махинацию он. По крайней мере, старался. Уже мало что светило. Тилль хмыкнул и поднял взгляд, выражая в этом жесте явное недоумение.       — В каком смысле?       — В таком, что я с тобой помру. Не буди во мне зверя. И сделай наконец то, к чему всё ведёт.       — Ох, неужели я довёл тебя до такого состояния? А знаешь, я даже рад. Твоя заслуга.       — Готовься, сегодня я откушу твоё «достоинство».       — Попробуй только.       Цвен уже хотел ответить грубостью на грубость, но его рот накрыло чужой ладонью. Линдеманн навалился сверху, почти всем своим весом, пока он лежал на спине. Стало труднее дышать, адреналин подскочил в предвкушении энергичного акта. Честно, Рихард чувствовал себя слишком уязвимым сейчас. Потому боялся, что этим положением воспользуются. А это обязательно произойдёт. Минутку — другую мужчина пожирал взглядом обнаженное тело.       — Подожми колени к животу и немного раздвинь в стороны.       Обычная просьба, так? Но гитарист был без ума от приказов и, когда ему было дозволено говорить, потому что руки у Тилля чесались что-то пожмякать, тот сумел перевести дух и послушно принял позу, о которой шла речь.       Ладони опустились на подколенные ямки, прошлись далее вниз. Воздушные касания кончиков пальцев дарили странные ощущения, точь-в-точь, как щекотка. Следующей секундой Линдеманн жадно стиснул ягодицы и, опустив голову к бедру, проскользил языком по внутренней части, оставляя за собой мокрый след. В глазах словно загорелся огонёк. Ничто не предвещало беды. Тилль был в экстазе от одного вида услады любимого. Как в задницу врезалось два крепких пальца. Пока Рихард, лелеемый своим соблазнителем, прикрывал глаза, он, совсем незаметно для того, успел достать смазку и нанести холодную водянистую субстанцию на руку, а после чего небрежно увлажнил точно родную промежность грубыми движениями, оставив последний поцелуй на щеке перед, непосредственно, интимом.       Ух, как забавлял подозревающий взгляд с нескрываемым удивлением. Даже умилял. И Тилль не мог сдержаться, чтобы не осыпать комплиментом.       — У тебя такие выразительные глаза.       В ответ не последовала та самая фраза, типа Риш знает о своей привлекательности. Что-то остановило. И он воздержался, потому что искренне любил, доверяя чутью. Только приподнял уголки губ, польщенный теплым словом в свой адрес.       Линдеманн поместился между ног, смазав ещё и свой член, погладил по прессу и повторно «окунулся» в глубину глаз Круспе, растягивая время по неизвестной причине. Этот взгляд он мог различить от других. И в любом случае, он выражал желание потешиться. Мужчина изредка не сообщал вслух о всех своих откровенных пожеланиях. В этот раз тоже не воздержался.       — Приласкай меня. Я не полностью удовлетворён прелюдией.       Риша был непременно благодарен за открытость. Ему не меньше хотелось, чтобы оба были в отрыве. Недостаток секса или недовольство после него и во время могло стать причиной вспышек агрессии, возможно обиды и полному прекращению сексуального влечения одной из стороны. В отношениях взрослых людей присутствие половой жизни является важной составляющей. Это процесс воссоединения, слияния двух душ. Люди открываются друг другу, сближаются и укрепляют союз, не ради галочки, ради того, чтобы выразить чувства, которые нельзя «ни в сказке сказать, ни пером описать».              Некоторым, порой, даже фразу «я люблю тебя» сложно сказать. Именно поэтому он перестал таить зло внутри и поменял позицию, подползая, подобно грациозной кошке, к возлюбленному. Лидер, стоя перед ним на коленях, на одном уровне, затаил дыхание, держа ухо востро.       Тот повозил потными пальчиками по мускулатуре и обратил внимание на эрекцию. Далее, он не очень осторожным движением ударил пальцем по головке, сжав рукой бедро мужчины, второй ладонью обхватил по длине и на пробу огладил очертания.       — Забавно пульсирует. А если я сделаю так… — будто гребанный девственник из порно-фильмов или Петросян, парень играючи щипнул за яички, натягивая нежную кожу.       И это даже сработало. Тело моментально среагировало, эрекция стала мощнее. А Линдеманну было вовсе не по приколу. Он сдержанно шикнул и не проронил ни слова. Больно, зато метод эффективный. В качестве «извинения», Цвен прошелся многоразово языком по верхней части, которая горела и пустился ниже, завораживая своим пылким дыханием в пах. Тилльхен не торопил никуда этого похотливого мальчика, испытывая драйв в полной мере. Взамен отдал порцию раззадоривающих стонов и неровного дыхания. Рихард от того волновался ещё сильнее, сердце затрепыхало. Он влез на своего близкого человека сверху и сцепил руки на сильной шее, потеревшись щекой о щеку. Пришлось доставать лубрикант и по новой смазывать проход. Не просто так планы поменялись. Ещё одна капля, и всё готово для работы.       Опустив глаза, будто он мог что-то видеть, кроме фигуры, вокалист совершил немедленное проникновение. Второй неумышленно вскинул голову, взирая в потолок. Из Риши вырвался томный полувыдох — полувздох, указывая на готовность или явное напряжение.       Линдеманн придержал за талию гитариста и медленно опустил, тем самым находясь уже полностью внутри. Начало конца, как говорится.       Вряд ли уже можно вернуть всё на свои места и жить, как раньше. Жить, как раньше, уже не получится. Одни трудности преодолены, значит, скоро придётся решать новые проблемы. Это считается также своевременным испытанием для них двоих. Конфликт за конфликтом, драка за дракой, в итоге кончалось хорошо. В этот раз удача была на их стороне. Сколько бы не нашлось причин поставить точку в этих отношениях, никогда не удавалось. А причин было множество, не сосчитать на пальцах. И слёз пролито не мало, всё же, обиды стирались из памяти. В противном случае, они бы не находились сейчас в одной кровати.       Тилль прорычал и сделал парочку не слабых толчков, растягивая сфинктер. Стало теснее, мягче спустя время. Заметно невооружённым глазом, насколько сильно напряжены мышцы лид-гитариста. Это проявлялось заодно в сжатии и расжатии анального прохода.       — Что-ж ты так? Расслабься хоть маленько.       Это несколько насторожило, для успокоения Линдеманн циклично водил руками по спине партнёра, осторожно надавливая на позвонки, ощупывая каждый и покрывал поцелуями ключицы. Рихард постепенно ослабевал, свесив голову через плечо Тилля. Контролируя собственное дыхание, он достиг покоя и выпрямил осанку, ритмично двигая задней частью тела. Непохожесть звуков, ласкающих слух, доставляло эстетическое удовольствие тому, кто находился ниже. С самого начала нельзя было различить никаких, исключая прерывистое дыхание.       Когда контроль же перепал на другого, вопли отскакивали от одной стене к другой, комната приобрела запах, ни с чем не сравнимый. Горячие тела примкнули друг к дружке, производя теплообмен. Самая высокая температура была у Круспе, упругие бедра которого охомутали поясницу Тилля.       — Да ты горишь, — подметил Линдеманн с опьяненной усмешкой, вжимаясь в грудную клетку парня, откуда вот-вот выскочило бы сердце.       — Знаешь, кто виновник? Ты, Тилль. Это всё ты. Мне так приятно! Кажется, я взорвусь тут. Или упаду в обморок. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.       Слишком хорошо, чтобы быть правдой, говоришь? О, а ведь это происходит. Это даже не конец. Мужчина так хотел покончить с этим, пока чувство нарастало, что ухватился покрепче за подопечного и стал долбить. Не просто трахать, а долбить, что есть силы. Круспе прочувствовал в мере редчайший дискомфорт, на грани того же удовольствия и в порыве оставил раны на лопатках Тилля, вкогтившись в кожу. Шум благополучно смешался, никто не отмалчивался.       Писк, визг, крик, стон, зовите как хотите, кончил что один, что второй.       И было, честно, наплевать, кто, где и как. Плевать хотелось на то, как они могли неудачно или смешно смотреться со стороны. Парни получили то, чего так хотели. Это произошло, благодаря совместным усилиям.