Величие человечества, воплощенное в металле...

      Фредерик Флит в "вороньем гнезде" впился взглядом в ночную тьму. Его пальцы судорожно сжали холодный металл бинокля, когда прямо по курсу, менее чем в 500 метрах, из черной воды поднялась гигантская темная масса. Ледяной монолит отражал звезды, как кривое зеркало, его вершина терялась в темноте. "Боже правый!" — вырвалось у него, когда левая рука инстинктивно ударила в сигнальный колокол трижды, а правая дернула шнур связи. "Айсберг прямо по курсу!" — его голос, полный ужаса, разнесся по тихой ночи, смешиваясь со свистом ветра. Тем временем на капитанском мостике первый помощник Уильям Мердок, только что проверявший курс, мгновенно среагировал. Его рука резко опустила рычаг машинного телеграфа. "Лево на борт! Стоп машина!" — его команды прозвучали резко и четко, заставив рулевого Роберта Хитченса резко повернуть штурвал против часовой стрелки. Огромный корабль начал медленный, почти незаметный разворот, его 52 тысячи тонн стали продолжали движение вперед по инерции. В кормовом машинном отделении старший механик Джозеф Белл вздрогнул, когда резкий звонок телеграфа разорвал привычный гул механизмов. "Стоп машина? Полный назад?" — его брови поползли вверх, когда он бросился к паровым регуляторам. "Быстро! Реверс турбин!" — закричал он подчиненным, слыша, как гигантские поршни начинают менять направление движения с оглушительным металлическим скрежетом. Пар вырывался из труб с шипением, создавая призрачную дымку в помещении. Раздался удар — сначала странный скрежет, будто кто-то провел гигантским ногтем по школьной доске, затем глухой удар, заставивший дрожать стальные конструкции. Тем временем в каютах и салонах реакция на странный звук была куда более спокойной. В курительном салоне первого класса Джон Джейкоб Астор IV лишь поднял бровь, когда его бокал с коньяком слегка дрогнул, заставив янтарную жидкость плеснуться. "Кажется, мы что-то задели", — заметил он спокойно, возвращаясь к беседе с компаньонами. В кафе "Паризьен" молодая пара переглянулась. "Ты это почувствовал?" — спросила девушка, слегка нахмурившись. Ее спутник пожал плечами, даже не подозревая, что всего в нескольких десятках метров от них, за стальными переборками, бурлит ледяная вода, заполняя отсек за отсеком. А на мостике капитан Эдвард Смит появился через минуту после удара, застегивая мундир. "Докладывайте!" — его голос звучал резко, но спокойно. Мердок, бледный, но собранный: "Айсберг, сэр. Удар по правому борту в носовой части. Водонепроницаемые двери закрыты". Капитан кивнул, его опытный взгляд скользнул по приборам — компас слегка дрожал, но никаких тревожных показаний не было. "Вызовите мистера Эндрюса. На всякий случай", — распорядился он, больше по привычке, чем из-за реального беспокойства. В машинном отделении Белл вытер пот со лба, наблюдая за показаниями приборов. "Носовой дифферент увеличивается на полградуса", — доложил механик, проверяя датчики. "Черт", — прошептал Белл, понимая, что что-то серьезно повреждено в носовой части, хотя здесь, в корме, все механизмы работали как часы, и лишь легкая вибрация выдавала недавний маневр. Тем временем в носовых отсеках вода уже затопила три первых отсека, поднимаясь со скоростью несколько дюймов в минуту. Стальные переборки скрипели под давлением, но пока держали. В почтовом отделении вода уже покрывала пол на несколько дюймов, заставляя плавать письма и посылки, как осенние листья в луже. Однако Титаник, величественный и непоколебимый, лишь слегка накренился вперед — настолько незначительно, что это мог заметить только самый опытный моряк. Его нос начал медленное, почти незаметное погружение в черные воды Атлантики, в то время как в салонах все еще звучала музыка и смех, официанты разносили шампанское, а пассажиры, укутанные в дорогие меха, выходили на палубу полюбоваться необычайно спокойным океаном и яркими звездами, не подозревая, что всего в нескольких десятках футов под их ногами уже началась невидимая битва между человеческим гением и неумолимыми законами природы.