На удачу

      Я смотрю в потолок и не вижу его, не замечаю. Едва дышу от разрывающего чувства в том месте, где пуля прошила грудную клетку. Внутри что-то противно клокочет и хочется откашляться, но даже мысль об этом причиняет дикую боль. Я пока жив, но понимаю, что солоноватый металлический привкус во рту – моя собственная кровь. Знаю, что это плохо, очень.       «А что, похоже, что хорошо?»       В ушах ещё звенит. Бах! Бах! Бах! Бах! Четыре выстрела. Два мёртвых Кэбота. Ларри, стоя на коленях, рычит и, кажется, с трудом пытается не потерять сознание. Мимо прошмыгнул Розовый – успел где-то заныкаться. Выходит на улицу, но его возьмут: полиция была в квартале отсюда, но после того, как приехал Джо Кэбот, они наверняка совсем рядом. Уже слышу отдалённые сирены. Чёрт, совсем немного времени не хватило. Ещё бы чуть-чуть времени…       Димик стонет и кашляет, но я не знаю, куда его подстрелили – перестал хоть что-либо понимать после того, как кусок свинца из пистолета Джо достиг своей цели. Ларри хватается за меня, из последних сил подползает и кладёт мою голову себе на ногу, не давая захлебнуться кровью, или как будто снова пытается поддержать и утешить. Как будто помнит, как я боялся после той, первой пули, как попросил обнять, не оставлять одного. Ларри как будто и сейчас пытается быть рядом и не дать панике снова накатить волной.        «Всё будет окей, говори, чёрт возьми!»       У меня не осталось сил на панику. Одежда мокрая от пота и крови, каждый вдох и выдох через боль. Зато живот почти перестал, вот только голова кружится и в глазах темнеет. Кажется, конец. Последнее, что ещё могу, это обнять Ларри в ответ. Так же, как я просил когда-то сам. Потому что было охуенно страшно...       – Прости, малыш, но, кажется, нам придётся немного отсидеть.       Ободряющим жестом Ларри проводит рукой по моему лицу. Хладнокровный убийца, расстрелявший двоих полицейских и ещё бог весть сколько народу. И старший товарищ, куратор, взявший под личную опеку молодого вора. Взявший меня под опеку.       Эй, детектив Ньюэндайк, мог представить себе такой расклад? Когда сидел в своей тесной квартирке с бутылкой пива и снеками, радостный, пожинал лавры победителя. Хорошая работа, крутой коп Фредди. Теперь наверняка наградят, может, даже повысят. Вот тебе, мистер Белый! Дуло пистолета к виску. Щёлк! Плевать, что ствол не заряжен и приставлен к фотографии – отдалённым эхом в воображении уже слышались проклятья этого мудака. Я бы лично взял его на прицел. Я его раскрыл, он мой. «Ни с места, ты арестован! Брось пистолет, ублюдок!»       Но мистер Белый не оказался ни ублюдком, ни мудаком. Лоуренс «Ларри» Димик. Как-то сразу получилось завязать общение, он заинтересовался мной, может, даже увидел какой-то потенциал. Вежливый, весёлый, не лишённый обаяния, принципов и даже, как потом оказалось в переулке, сострадания. Он ведь мог просто бросить меня, как Коричневого, бросить и уехать, одному свалить проще. Но затолкал в машину, отвёз на место. Отказался сдать копам, уверенный, что я свой, и что Джо найдёт врача.       Господи, Фредди, когда ты успел так запутаться?! Как ты умудрился?!       «Это не твой амиго» – так сказал однажды Джим про Лонг-Бич Майка.       Что ж, я опять наступил на те же грабли.       – Я коп.       Слова вырвались сами собой. Ларри тащил меня на себе, рисковал жизнью, убил Кэботов и получил пулю сам – я больше не мог врать этому человеку.       – Прости меня… Мне… так… жаль       Каждое слово сопровождается болью, с которой выходит из простреленного лёгкого. Рядом Ларри, корчится и почти кричит от отчаяния – всем сердцем ненавижу себя за то, что причиной тому мои слова.       Стоны преданного человека не стали неожиданностью. В отличие от дула его пистолета, уткнувшегося мне в зубы. То, что произойдёт дальше, осознаю не сразу.       – Прости меня, Ларри… Мне… жаль.       Повторяю это до самого конца. Сам не знаю, зачем, ведь понимаю, что финал решён, но не могу остановиться. Прости меня, мне жаль, прости меня – как заведённый, по кругу. Под плач Димика, под крики ребят из группы захвата, выбивших дверь и толпой ворвавшихся внутрь склада. До самого конца ощущаю на своём лице холодное дуло оружия и не менее холодные, дрожащие руки Ларри. Сознание плывёт, чувствую, что готов отрубиться. Какая разница, застрелят меня или нет? Скорее бы уже всё закончилось.       «Прости меня», – успеваю подумать напоследок и зажмуриваю глаза. Я готов, мистер Белый.       Выстрел.       И всё заканчивается.

***

      – Боль. Боль... больно, очень больно, а не должно...       Кажется, меня всё-таки перекашивает. Нет, забавно, конечно, этого не отнять, но я в жизни такой хуйни не слышал! Мадонна спела о большущем члене? Напиши ей, блять, письмо об этом, а то вдруг она не в курсе! Надеюсь, что когда всё закончится, и банду повяжут, допрашивать мистера Коричневого будет кто-нибудь из ребят с юмором, иначе парня пристрелят к ёбаной матери прямо в полицейском участке!       Господи... а ведь и правда больно, чёрт возьми, вот дерьмо!       Я опускаю взгляд – алое пятно расползается по моей рубашке в районе живота. В панике оглядываюсь по сторонам, и вижу, что взгляды подельников прикованы ко мне. Мистер Коричневый нервно хихикает, мистер Синий смолит вонючую сигару. Блондин вперился в меня своими холодными глазами, и его очаровательная белая улыбка может принадлежать только маньяку – и как я сразу этого не заметил?       – Держись, малыш. – Ларри хитро щурится и жуёт зубочистку. – Дай мне руку.       На автомате хватаюсь за протянутую ладонь, и вижу, что мои пальцы в крови.       – Всё будет окей, сучья крыса, говори, всё будет окей. Мы посидим здесь и подождём Джо. Кого мы ждём?       – Джо, – пищу я Ларри в ответ.       Джо ушёл оплатить счёт и скоро вернётся. Я поворачиваю голову и вижу его напротив. Пистолет нацелен мне в грудь.       Выстрел, я падаю на пол.       – Нахуй это всё, пусть учится печатать! – Розовый пренебрежительно махнул рукой в мою сторону.       Да что тут, блять, происходит?! Где я?!       Хочется заорать, но вместо крика лишь хрип из пережатого горла.       Аппаратура даёт тревожный сигнал. Я давлюсь интубационной трубкой и открываю глаза.

***

      Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем окончательно пришёл в себя. Дни? Недели? Месяцы? Пара минут? Единственное, что мне пока ясно, это то, что вокруг светло.       Тупая боль крутит живот при каждом вдохе и с выдохом выпрыгивает из груди, по ощущениям, как будто с ошмётками лёгкого. Голова тяжёлая, в глазах троится, во рту пересохло, мутит. Тело ослабло и не слушается. Что-то мешает в руке, покалывает – кажется, это катетер. Значит, я в больнице.       Какие-то мониторы, провода, капельницы в невероятном количестве, а может, это только так кажется. Маска плотно обхватывает лицо, и размеренно шипит кислородный аппарат, от чего закладывает уши, словно реальность напоминает о себе таким извращённым способом. Один из датчиков до онемения сжимает мой указательный палец, другими обклеена грудная клетка, и кожа под ними чешется – не хватает сил, чтобы поднять руку и исправить эту досадную неприятность. Хотя бы получается скинуть прищепку с пальца – чувствую себя немного свободнее, но теперь пищит какой-то из аппаратов.       Мысли в тумане, сложно сосредоточиться. Кажется, кто-то входит – доктор? Пытаюсь сфокусировать взгляд, но всё ещё не уверен, что симпатичная девушка мне не мерещится. Она выключает тревогу на мониторе и возвращает датчик на мой палец.       – Мистер Ньюэндайк, вы меня слышите? Детектив? Не отвечайте, просто моргните, если «да».       Медленно моргаю. Ответить я всё равно не в состоянии.       Доктор говорит спокойно, негромко, но достаточно чётко, чтобы я понимал. Из её слов узнаю, что после бойни на складе прошло уже два дня, и всё это время я был без сознания. Три огнестрельных ранения. Пуля в живот и большая кровопотеря, вторая – в грудную клетку. Сломала два ребра и насквозь пробила лёгкое, именно она едва не убила. Третий выстрел – в голову. Обожгло и оцарапало кожу на лбу, слегка оглушило. Не опасно.       Контрольная, Ларри. Ты хороший стрелок.       Сознание плывёт, и дальше не слушаю. Тяжело дышать, и ещё ощущается холодный скрежет пистолета по зубам. Попытался попросить обезболивающего, но услышал только собственный хрип – каким-то чудом доктор меня понимает.