Алые слёзы

      Он настолько разгрыз себе кожу на пальцах, что Осаму от такого количества крови был готов упасть в обморок. Сигма быстро передал Фёдору платок и тот, молча приняв платок, вытер кровь с пальцев.       — Дост! Скажи мне, это и правда твоя игра..? — тихо спросил Дадзай, понимая, что на вопросы «что за Он», Фёдор пока не ответит.       — Да, моя, и к счастью, для нас это не закончилось фатально. — хмуро сказал он, уже боясь, что в так называемый морг... Мог превратиться в самое настоящее кровавое кладбище.       «Нет! Крысы никогда не убивали, – отсёк себя Фёдор, – и не убивают.»       — А могло? — нервно хрустя пальцами спросил Чуя.       — Сигма ты был прав, снайперы там и правда были... — увиливая от вопроса произнёс он. — А эти дыры на стенах замечали? Одно неверное слово и вы были бы убиты настоящим ядом... — тихо прошептал Фёдор, глаза его потускнели.       — Да нет, зачем? — нервно рассмеялся Сигма постоянно оборачиваясь. — Кто ты такой, Фёдор! Что происходит?! Ответь же!       — Вы должны молчать. — ответил он тоном не терпящий возражений. — Я, может, когда-нибудь объясню вам. Но сейчас, оставьте меня.       — Дос-кун! — воскликнул сзади знакомый до боли голос. Федор резко обернулся и чуть ли не накинулся на живого Николая.       — Живой... — облегчённо выдохнул Достоевский чуть не накидываясь на него с объятьями. Но вовремя отсёк себя.       «Конечно живой! – зло воскликнул голос в его голове. – Крысы не убивают!»       — Ну не мёртвый же! — рассмеялся Николай, явно не понимая серьёзность ситуации. Он поднял довольно лёгкого Достоевского над землёй. — Даже если бы помер, всё равно воскрес! Ты же обещал со мной в кафе сходить!       — Да-да обещал...       — Федор... — тихо сказал Атсуши, когда ноги русского наконец коснулись земли. — Почему же мы... Мы... Освободились?       — Вы не нашли главного босса, — чётко сказал тот, хмурясь ещё больше. К счастью, он сразу догадался, что за игра. И всячески, скрывая этого, мешал найти босса, — на самом деле эта игра была нацелена на изучение человеческих умов... — ответил наконец тот, понимая, что эта информация никак не втянет их в опасную игру. — Давно, я придумал эту игру, — тихо шептал он, хотел уже потянуть руки ко рту, но Гоголь держал его так, что он просто не мог этого сделать, — хотел узнать, как поступит общество, если объявится некая опасность, которая ничего опасного и не сделала... Если на некую опасность постоянно наговаривают... Делают из неё настоящего демона, хотя «демон» ничего и не натворил. — остальные внимательно слушали, ловя каждое его слово. — Подозрения мои оправдались: в разумах людей словно заложили программу «уничтожить» опасность. Те, кто ловил как бы несуществующего босса... Оставались там навсегда. А те, кто объединился со своими врагами... Им даровали...       — Свободу. — хором продолжили они, хмуро глядя на мертвенно-бледного Достоевского.       — Прекрасно! — сжимая кулаки шипел Фёдор, на которого внезапно накатила неконтролируемая волна гнева. — Просто прекрасно! — повторил он, когда они вышли из торгового центра. Николай его так и не отпускал, всё держа его за плечи, даже слегка массируя. Русский словно не замечал Гоголя. — Знает же этот ублюдок как испортить мне день рождение!       — Эй, пойдём домой...       — Идите без меня! — зло выплюнул Достоевский, уже не контролируя свои действия и слова. — Оставьте меня одного!       — Дост мы сможем...— Ничего вы не сможете! — фиалковые глаза подозрительно заблестели.       — Дост успокойся! — в отчаянии вскричал Дадзай хватая того за руки. Фёдор вырвался из его хватки, и прокричал им в лицо.       — Да оставите ли вы меня, мучители! — он повернулся лицом к Николаю, взял того за руку. Пытаясь хоть как-то совладать с гневом, он прошептал, хоть голос его слегка дрожал. — Пошли уже в кафе, Коля.       — Ура!       Гоголь не пал жертвой его праведного гнева, лишь потому что не мучил того вопросами. Николай в глубине души понимал, что сейчас лучше не злить его (как бы ему хотелось быть единственным, на кого кричал Фёдор), и вообще делать вид, что всей этой игры и вовсе не было. Николай всё прекрасно понимал, да и Дост понимал, что тот держится из-за всех сил, чтобы не накинуться на него с миллионами вопросов. Но терпение Гоголя он про себя отметил, да и обещал же с ним в кафе сходить, а обещания он всегда выполняет. Вот и сейчас, словно не замечая как крепко зажали в замок свои руки, русские (P.S. Давайте промолчим, про половинчатость Гоголя) направились в кафе.       Остальные, следя за уходящими спинами русских, нервно переглядывались.       Нет... Не может быть! Он же просто пошутил, да?       — Если бы... — отвечая на мысленный вопрос каждого, произнёс Акутагава. — Но это не шутки! Мы целый день отсутствовали, может, даже больше! Видели красное пятно на Гоголе? А если это кровь?!       — Успокойся, Акутагава... — тихо шептал Атсуши его руки слегка дрожали, но он всё же коснулся плеча Рюноске.       — Рю, это не кровь. — успокоил его Рампо качая головой. — У него в руках был пакетик от кетчупа.       — Да, Рю, всё не настолько кроваво как ты представляешь, — поддержал Дадзай, — просто, Федор пока сам не до конца понимает, что произошло.       — Ему нужно остаться одному, — сказал Сигма, совсем тихо, словно надеясь, что его не заметят, — ну или по крайней мере с Гоголем...       — Всё же интересно! — рассмеялся Осаму, пытаясь разрядить атмосферу. — Что у них там происходит..?       — Дадзай! — уловив тот самый тон, Чуя дал тому подзатыльник, на что Осаму обиженно фыркнул и тихо прошептал: «Вот увидите после этого кафе, мы Доста потеряем!»       — Да мы его уже потеряли, — сам пессимизм собственной персоной, — а то какого чёрта, он так на нас наорал?       — Так всё, хватит. — махая руками сказал Чуя, беря ситуацию в свои руки. — У него сегодня день рождение, так что пора готовиться! И к чёрту всю эту игру, он всё равно в конце концов домой пойдёт.       — Ты прав, Чу-чу! — взбодрился Осаму потирая руки. — Так, Рю, Атсуши и Рампо за тортом, я и Чуя за украшениями. Рампо на тебе самая важная задача, предупреди взрослых и попробуй не обокрасть кондитерскую. Встретимся через час у него дома. Сигма назначаю тебя шпионом!       — А... — не успел Сигма и слова сказать, как те уже разбежались по магазинам, а парню ничего не оставалось кроме как смиренно ждать Гоголя и Фёдора.

***

      Как бы Фёдор не желал сейчас убежать подальше от этой страны, переехать жить куда-нибудь в Африку... Но Достоевский прекрасно понимал, бегая от проблем ты их не решишь. Вот и сейчас он в пол-уха слушал весёлый говор Николая.       Коля, конечно понимал, что Дост его не слушает, но всё же не переставал, улыбаясь, разговаривать, впервые не пытаясь вывести брюнета из себя. Гоголь постепенно понял, что не просто хочет, чтобы Фёдор злился и кричал на него... Он просто хотел видеть его настоящего. Чтоб тот смеялся, злился, грустил... Да всё что угодно, лишь бы не казался фарфоровой куклой...       — Дос-кун, тебе чай, да? — спросил Гоголь, когда они наконец сели за первый попавшиеся им на глаза столик. Достоевский кивнул. — Два чёрный чая, пожалуйста, и два кусочка вашего фирменного пирога!       — А...? Николай, я просил только чай... — растерялся Фёдор, когда официант кивнув, ушёл.       — Да чего ты! Сегодня твой день рождения! Разве нельзя мне тебя побаловать..? — улыбаясь проговорил гетерохромик пристально глядя в холодные фиалковые глаза.       — Я могу уйти сейчас. Ведь о времени, сколько мне придется терпеть тебя, мы не договаривались.       — Как ты жесток! — театрально вскинув руки, прокричал Николай. Но Федор лишь фыркнул, свою угрозу он не осуществил.       Им принесли заказ. Коля поднял кружку чая и встал, готовясь произнести тост.       — За тебя я поднимаю бокал, Дос-кун! Желаю... Чего желаю... Э... Поскорее найти тебе свою Соню!       — Ты читал роман моего прадеда? — удивлённо прошептал Достоевский, поднимая чашку.       Гоголь лишь широко улыбнулся, они чокнулись и чуть не осушили чашку, но вовремя вспомнили, что чай вообще-то горячий. Николай сел, с нескрываемой радостью смотря на то, как Фёдор неуверенно поедает пирог. Когда они закончили с трапезой, Дост первый начал разговор и Гоголь, прочитавший «Преступление и Наказание» с охотой вёл с ним дискуссию. Достоевский приятно удивился: оказалось Гоголь не настолько глуп как казалось и довольно начитанный. Фёдор даже забыл, за разговорами, что он поссорился с друзьями, и что произошло относительно недавно.       — Я приятно удивлён, Николай! — не сдержался от комплимента Фёдор, замечая как слегка розовеют щёки Гоголя.       — Дос-кун, смотри, там можно выиграть игрушку! — его голос под конец дрогнул, но скорее от волнения. Взяв Фёдора за руку он потащил того, в сторону ларька. — Выбирай себе игрушку! Я тебе её выиграю!       — Не будь так уверен, парень. — из тени вышел мужчина. Он широко улыбнулся, виднелись золотые зубы и несколько пустых мест, где зубов не было. Сам он тоже был не самой привлекательной внешностью, пивное пузо, узкие глаза, которые явно открыть уже нельзя, настолько мешает жирок на лице. — Одна попытка, больше не дам! — он весело рассмеялся протягивая руку. Гоголь заплатил за один единственный мяч.       — Николай, мои ключи тянуться к этому мячу. — сказал Фёдор, когда Николай опустил руку с мячом так, что она была на уровне его кармана. — А там, слева железка... Хотя, скорее электрический магнит. Он сильнее обычного...       — Да ладно тебе, Федь! — весело воскликнул Гоголь, Федор в ответ лишь сильнее нахмурился. — Я кину так, что этот мошенник останется с фонариком на глазу! — к счастью, мужчина не понял и единого слова.       А Гоголь своё обещание выполнил. Магнит в мяче оказался настолько сильным, что притянул себе мяч аж с другого конца ларька. При этом Николай сбил все пластиковые банки. А мужчина не успевший увернуться получил этим самым мячом по глазу. Гоголь весело запрыгал, взял среднего размера сиреневую, плюшевую крыску и вручил её Фёдору. Достоевский сначала глупо хлопал глазами, а когда увидел мужчину с фингалом на лице, да и ко всему этому потерял ещё несколько зубов... Он громко рассмеялся, а когда этот мошенник начал грозиться, что позовёт полицию, то Николай взял за руку Фёдора и убежал с ним куда подальше.       Сигма еле за ними поспевал.       — Николай, ну что ты творишь! — крепко держа за руку Гоголя прокричал Фёдор, а когда вспомнил, что рука Коли это не игрушка в его руке, то резко опустил. Уши его горели алым пламенем, но, к счастью, под ушанкой этого видно не было.       Фёдор согнулся в три погибели пытаясь нормально отдышаться после долгой пробежки. Пытаясь так скрыть своё смущение.       — Дос-кун, как тебе подарок? — протянул Гоголь, его такие разные глаза светились от счастья. Фёдор лишь крепче обнял плюшевую крыску и благодарно улыбнулся Николаю. У последнего чуть инфаркт не случился. Это так мило... — Я рад, что тебе понравилось!       — А я как рад... — прошептал тот уткнувшись носом в игрушку.       — Может тогда домой? — всё улыбался Гоголь, Фёдор отрицательно покачал головой.       — Там меня поджидают, — уверенно сказал тот, — не хочу с ними видится. Я столько лишнего наговорил...       — Это был порыв гнева, они поймут! — утешающе сказал Гоголь. — Они поймут и простят, зуб даю!       — А если нет..?       — Фёдор Михайлович. — даже слишком резко сказал Николай, заставляя Доста смотреть прямо ему в глаза. — Я вижу, что ты боишься не то, что тебя не простят; а они простят ты прекрасно это знаешь. Ты боишься того, что не сможешь простить себя.       Сигма, получив сообщение, ушёл прочь.       Он говорил это с серьезным выражением лица и тени улыбки не было на его лице. Фёдор аж посчитал, что Гоголя подменили и несколько минут стоял, глупо хлопая глазами. Но, вскоре, Николай весело рассмеялся, рассказал анекдот про «билетик» и потащил его к нему домой. Достоевский под его громкий говор прошептал тихое «спасибо», но даже не надеялся, что его услышат. А Коля всё же прекрасно его услышал ещё шире, улыбнулся, и так, под несколько десятков анекдотов они добрались до квартиры Фёдора.       А Достоевский и не подозревал, что тот знает...       — Открывай уже. — даже не попросил, а приказал Фёдор сильнее обнимая игрушку, словно эта крыска может его защитить. Гоголь улыбнулся и открыл дверь. Естественно их двоих встречала мгла. Но когда Николай протянул руку к предполагаемому месту, где может находиться включатель. Его рука нащупала нужный предмет, прозвучал щелчок и сразу же после этого звука было громкое «СЮРПРИЗ!»       — Федя! — закричала Вера крепко сжимая его в объятьях, про то, что она знает о произошедшем Иванова решила не говорить. — С днём рождения!       — Дост! Дост! — кричал Дадзай широко улыбаясь он схватил его за руку, за другую потянул Акутагава и они силком потащили того в гостиную.       Та была украшена всем чем только возможно. По углам по три гелиевых шарика. На занавеске сияла гирлянда, и висела надпись «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!» Не ясно где они её откопали, но это надпись была на русском.       — Мы узнали, что ты просто без ума от вселенной Гарри Поттера! — воскликнул Атсуши. Узнали они это от Акутагавы, оказалось Фёдор просто всем сердцем обожал вселенную Роулинг не меньше, чем великие произведения своего прадеда. — Вот и купили тебе... Вот, примерь!       Сигма неловко передал ему толстовку с гербом Слизерина. Гин, которая пришла относительно недавно, уже давно знала об фанатизме Достоевского к этой вселенной (и так же, она была в курсе и того, что Рюноске тоже обожал Гарри Поттера). Так что чисто от себя она подарила Федору связанный ей самой же шарф в цвета змеиного факультета. Так же была подарен блокнотик с обложкой, на которой изображена афиша фильма «Фантастические твари и где они обитают», а открыв её Фёдор увидел прекрасный рисунок в цвете битвы Гриндевальда и Дамблдора, автором коим является Акутагава. Всё же Рю прелестно рисует! Эти все подарки растрогали Достоевского до глубины луши, он то думал, что после обидных слов слетевших с его непокорных губ поставит точку в их отношениях. Но оказалось, что даже Рампо с Сигмой, которые даже не являлись ему близкими товарищами, не остались в стороне. Даже Мори стоящий где-то в тени (видно заставить его прийти приложил руку Дадзай), не смотрел на него с отвращением.       — Спасибо... — не привыкший никого искренне благодарить, Фёдор сказал это слишком тихо, но его всё равно услышали. Он сильнее прижал к себе крыску, всё так же, в глубине души боясь, что это хрупкое веселье и улыбки на лицах его друзей легко разобьются, лишь скажет он лишнее слово или сделает неверный шаг.       А Гоголь, который уж слишком хорошо понимал Фёдора ободряюще ему улыбнулся. Он одними губами, тихо прошептал: «Всё хорошо». И это, к удивлению русского, его успокоило. Что ещё более изумило его, так это то, что Фёдор и глазом моргнуть не успел, а Гоголь уже светился в списке его лучших друзей. И Достоевский этого даже не отрицал. После удара тот с ним вообще не разговаривал, даже не смотрел в его сторону. Фёдор вспоминал их первый, нормальный разговор.       — Если честно я никогда не просил ни у кого прощения. — постоянно весёлый и слегка самоуверенный парень, представлялся Фёдору уже пустой иллюзией, когда Гоголь подошёл к нему понуря голову; он что-то невнятно бормотал. Его бурчание Федя еле-еле понимал. — Ты это... Прости, вот!       — Да ладно тебе, Николай. — чувствуя себя неловко, тихо прошептал Фёдор. Всё же такого Колю можно увидеть раз в жизни. — Ты мне помог, так что я не в обиде.       — Правда?! — его разные глаза засияли прям жизнью и детской радостью. Достоевский просто не мог сдержать слабой улыбки. — Я никогда не буду тебя обижать, честно-честно! — совсем по-детски пролепетал тот. На самом деле, Гоголю было ещё приятнее видеть его улыбку. Это уж намного лучше, чем переполненные гневом фиолетовые глаза. — Я даже стану для тебя самым лучшим другом!       — Ну чтож, посмотрим. — сказал Фёдор, не веря в правдивость его слов, так и пропитанных детской невинностью.       Посмотрели. Ясно Фёдор видел то, как Николай всё же добился своего. Он стал для Достоевского и впрямь хорошим и понимающим (к всеобщему удивлению) другом. Постепенно он даже перестал раздражать, и Федору казалось, что он без постоянного жужжания Гоголя не проведёт нормально и день в школе.       — Федя, загадывай желание!       Он и не заметил как пролетело время, и перед ним уже горят 15 свечей. Оглядев всех присутствующих, он, про себя произнёс.       «Желаю... Да, это так сентиментально... Но, я просто хочу дожить до того момента... Нет, я обязательно доживу! И Рю тоже! Я хочу, я просто хочу, того... Чтобы эта дружба, не называлась просто «школьной»; пусть она продлится ещё долго... Прошу...»       Он задул свечи, искренне надеясь, что его заветное желание обязательно сбудется.Дальше, происходило непонятно что.       Гоголь с шилом в одном месте, так орал и смеялся, что грозил получить самый настоящий подзатыльник от Фёдора, ведь на дворе уже десять вечера, соседи наверняка спят – а откат от хозяйки за шум, Дост не хотел получить. Впрочем, напившихся до белого каления взрослых это уже не волновало.       Дадзай тихо присвистывал в сторонке, глядя на пьяного дядюшку; лишний раз убеждаясь в том, что русские спаивать просто мастера, да и пить тоже. Мори вообще никакой алкоголь не берет – сколько бы Осаму (даже в чай пробовал, и в кофе) не подливал, Огай оставался трезв как стёклышко. Но сейчас, ему должно быть не до этого, нужно было как-то продержаться в неестественной позе.       — Скумбрия, не наступай мне на ноги! — рыкнул злобно Чуя, словно не чувствуя никакого дискомфорта. Стоял он (или лежал... а может сидел...), просто в непонятной позе. Правая рука у левой ноги, правая нога на два кружка дальше ноги, а левая так вообще на конце плитки. Осаму еле держался: ноги хоть на соседних клетках, а вот руки то на разных концах площадки. Они держались из последних сил!       Вообще в эту игру решили поиграть соукоку, да и Гоголь с Фёдор. Последний выбыл сразу же, Николай продержался намного дольше. Но соукоку мучились уже битый час.       Атсуши не остался без внимания. Акутагава достав карандаш и блокнот, попросил (приказал), Накадзиме попозировать. Сначала Тигр не решался, но после наконец сдался под напором, угольно-чёрных глаз. Так вот, сейчас он держал в зубах яблоко, сидя на стуле и пытаясь хоть как-то попозировать. Но, после, когда Акутагава выбросил: «Сухо». Атсуши даже немножко обиделся и присоединился к соукоку. Его даже пустили поиграть. И теперь, Рюноске с довольной мордашкой, делал наброски всех непонятных (можно сказать: нереальных) поз.       Гоголь аж устроил караоке, как-то умудрившись одним стуком починить телевизор. Даже Фёдор вошёл во вкус, а после, оказалось и Сигма русский то знает, и вот они втроём пели песню группы «Земляне»; которую вы прекрасно знаете. Сигма тоже пел – показывая всем, что он не такой уж робкий мальчик, да и Николай представился всем, наконец, с настоящей стороны.       Весело смеялись, танцуя под различные песни. Дадзай наконец включил, то «что сейчас слушают». Пьяные взрослые присоединились к дискотеке, так и не обращая внимания на еле слышный звонок.       Ещё трезвая часть ума взрослых, подсказывало им, что разговор: «где вы были целый день?» Нужно отложить по крайней мере до завтра.