Все, что я хочу о тебе знать

      Майк часто задается вопросом, почему Аргайл все еще в Хоукинсе.       Сам Майк и его семья, и семьи его друзей здесь потому, что это — их дом, изувеченный и небезопасный, но не переставший быть любимым и единственным.       Объяснить же присутствие Аргайла в полуразрушенном городе в климате, к которому он не привык, не получается. Он не должен городу и находящемуся на месте стыка двух измерений ничего. Он не сталкивался с ужасами Изнанки так близко, как все они. Он истерил, когда в его фургоне умер агент доктора Оуэнса. Он не был готов ко всему, к чему и они все не были готовы.       Однако проходят недели, а Аргайл все еще здесь. Он успешно справляется с проблемами из-за угнанного фургона, в приступе наркотического бреда списав турне через всю страну на спонтанную рекламную акцию «SurferBoy Pizza» — никем не санкционированную и не принесшую никаких результатов. Его руководство верит бывшему сотруднику на слово, хотя конфискует и фургон, и фирменную одежду. К счастью (наверное) Аргайл и в Хоукинсе умудряется найти магазины с одеждой ультра странных расцветок, поэтому в его облике мало что меняется.       В редкие перерывы от работы Майк сваливает от Джонатана, боясь все-таки отхватить нелестных комплиментов, и иногда оказывается в обществе его странного друга. Аргайл умудряется устроиться на работу в одной из пиццерий Хоукинса и вводит в меню злосчастную пиццу с ананасами; однако застать Аргайла на работе — миссия из невыполнимых, потому что он всегда тусуется с Джонатаном, а Джонатан пытается отремонтировать никому не нужный дом в богом забытом лесу, в котором можно скрывать от правительства на протяжении года кого угодно.       Майк отдыхает на крыльце этого дома и сосредоточенно пережевывает пиццу, та стала постоянным блюдом в меню дня. Хорошо, что мама об этом не догадывается.       — Здесь потрясающие грибы, — восхищенно тянет Аргайл, растягиваясь на ступенях рядом с Майком. После обычной полуденной прогулки по лесу он выглядит отдохнувшим и, конечно, обкуренным.       — Зачем ты это говоришь?       — Это ответ на твой вопрос, чувак.       — …Я ни о чем тебя не спрашивал…       — Ну, ты и не должен был. Я вижу эти вопросы на твоем лице. Без обид, но твое лицо далеко от идеала красоты. Хотя я уверен, что найдутся ценители такой внешности. Не только малышка Эл, так что не переживай, что вы расстались. Наверное, из-за этого расставания ты такой напряженный. И, что, физическая работа не помогает? Я помню это прекрасное время, гормоны так и шалят, постоянно хочется…       — Эй!..       Майк почти вскакивает с места, только чтобы не слышать продолжения. Аргайл удерживает его на месте — молниеносная реакция при общем заторможенном впечатлении, которое он производит.       — Да ты сиди, пока Джонатан не начал тебя опять гонять. Не нравишься ты ему, как я посмотрю. Но вряд ли это из-за твоей внешности…       — Я вовсе не собираюсь…       — Возможно, это из-за Уилла. Вот Уилл, кстати, красавчик. Ты что-то хотел сказать? Уже нет? Ну ла-а-адно, чувак. И все же ты слишком напряжен, расслабься. Твои морщины делают тебя еще более специфичным. А еще эта твоя худоба… Моя пицца должна всё хоть немного исправить. Про Уилла, кстати, это очевидный факт. Всем нравится смотреть на Уилла. Девушки из пиццерии в Леноре никогда не жалели для него сыра и улыбок. И малышка Эл рассказывала, что к Уиллу часто подкатывают девушки. Не уверен на счет парней: малышка Эл, наверное бы, и не обратила внимания, но тебе не о чем переживать, чувак…       Майк дергает ворот футболки, хотя тот не может его душить. У него не находится сил злиться и попытаться опять вскочить на ноги: путанные, не имеющие никакой логики слова Аргайла ложатся каменными плитами, давят, лишают воли.       Поэтому он издает что-то, больше похожее на писк:       — О чем ты вообще говоришь?       — О чем, чу-у-увак? О твоих взглядах. Тебе не о чем переживать. Как я и сказал, людям нравится смотреть на Уилла. Это очевидный факт. Но лучше тебе делать это, когда рядом нет Джонатана. Все-таки Уилл — его младший брат, и ты ему не нравишься. И, кстати, я бы на твоем месте еще опасался Хоппера. Этот буйвол точно относится к Уиллу, как к сыну. И ты ему тоже не нравишься, кстати. Возможно, это из-за малышки Эл. Хотя, может, и из-за специфической красоты, чувак. Тут я не уверен, но могу у него спросить.       Пицца, которую Майк пытается прожевать, кажется резиновой, и Майк сглатывает ее с усилием. Джонатан выглядывает из дверей дома.       — Ты, как я вижу, уже поел. Пошли, нам нужно разобраться с окнами.       Никогда еще Майк не срывался с места в таком воодушевлении. Окна! Стекла! Так много тяжелой работы!.. Джонатан задумчиво чешет затылок.       — Не на такое выражение лица я рассчитывал. Кажется, я недостаточно тебя гоняю…       Но Майк правда рад. Вырваться от Аргайла все равно, что избавиться от гвоздя в легком; уйти с головой в тяжелую работу с хрупким стеклом — равно избавиться от собственных назойливых мыслей, так и стремящихся жирными мухами увязнуть в словах Аргайла.       Уилл — красавчик, девушки интересуются Уиллом, но ему, Майку, не о чем переживать.       Майку хочется, чтобы разбитые стекла сегодня вообще не заканчивались.