Все, что я хочу о тебе знать

      Джонатан утром хмурый, синяки под его глазами похожи на синяки Майка, который, вроде бы, и лег спать вовремя, но большую часть ночи не мог уснуть. Ночью от тревоги нет спасения, и даже сны насыщены пеплом и тьмой, в которой голоса — Эл, Уилла, мамы — становятся пугающе-мрачными. Иногда снится другое, и об этом другом Майк вообще не готов думать: жар и стыд одновременно накрывают с головой; если бы он мог выбирать, он предпочел бы кошмары. Но он не может, и иногда, сорвавшись окончательно, зовет… не Эл.              Утром он успокаивает себя тем, что соскучился, устал, слишком много думал. И, в конце концов, это — только сны, глупые игры воображения.              Они с Джонатаном снимают временную заплату на месте дыры на крыше, чтобы полностью переделать перекрытия. Майк думает, что все это бесполезно: дом мал для общей семьи Хопперов-Байерсов. Скорее всего, Джонатан это понимает. Скорее всего, ему, как и Майку, просто нужно чем-то заниматься. В наполовину разрушенном городе, переполненном военными и учеными, подойдет любое, даже самое глупое занятие.              На крыше хорошо: в воздухе не чувствуется пепла другого измерения, ветер легкий и свежий, сквозь листву проглядывает солнце, греющее совсем по-летнему. Джонатан резок, но объясняет подробно и, кажется, не раздражается из-за проблем Майка с осознанными движениями. Впрочем, не только с движениями, потому что Майк, собиравшийся не разговаривать без необходимости, не выдерживает и спрашивает, как Уилл.              Одновременно его бросает в краску — из-за чертовых снов, воспоминания о которых не дают покоя уже и днем. Если Майк и рассчитывал, что будет сталкиваться в хижине Хоппера с Уиллом, то теперь он даже рад, что Уилл занят чем-то другим, потому что не уверен, что сможет смотреть ему в глаза; не знает даже, как жить из-за дурацких игр, которые устраивает собственное подсознание.              Но Майк скучает. Майку хочется знать, все ли с Уиллом хорошо.              — Если ты надеялся, что я расскажу ему о твоей идее с замком Байерса, то ты ошибся.              Майк думает, что складка между бровями Джонатана не может стать еще глубже, но ошибается: Джонатан хмурится так, будто они во второй раз всухую проиграли Векне.              — Да не надеялся я ни на что подобное! Я до сих пор хочу восстановить замок. И я сделаю это! С тобой или без тебя. Когда все закончится.              Никто из них не произносит повисшее в воздухе «если».              Джонатан вновь берется за молоток. Впрочем, он может работать и говорить одновременно; больше того — работа позволяет ему не смотреть на Майка, не видеть, как тот воодушевляется его следующей фразой.              — Хорошо. Когда все закончится, я помогу тебе с замком. Но я ни слова не скажу об этом Уиллу.       — Я и сам хотел сделать сюрприз, вообще-то. Я чувствую вину, что Уилл тогда его сломал. Он… он говорил тебе о том, что произошло?              Наверное, Майку лучше свалиться с крыши прямо сейчас, чтобы бы не видеть, каким взглядом одаривает его старший брат лучшего — лучшего ли? — друга. Потому что в этом взгляде намешано столько всего, а Майк не умеет разбираться и в собственных чувствах, чтобы раскладывать чужие по полочкам и понимать, как действовать дальше.              — В общих чертах, — нейтрально отвечает Джонатан. — Хочешь рассказать свою версию событий?       — Я… не уверен, если честно. Я не знаю, почему начал эту тему. С тобой. Ну, мы ведь не дружили никогда. Ты был парнем моей сестры…       — Я и сейчас парень твоей сестры, насколько мне известно.              Вот он: идеальный момент, чтобы поскользнуться и сломать шею, избавиться от свернувшего не туда еще в начале разговора. Жаль, неуклюжесть Майка работает не так.              Впрочем, Джонатан не из тех, кто предпочитает просто пропустить мимо ушей точно подмеченные проблемы. По крайней мере, в разговоре с Майком.              — Но ты прав. В чем-то. У нас есть определенные сложности. Но ты рано списываешь меня со счетов.              Сложно судить, злится ли Джонатан. Но он определенно выглядит более несчастным, чем за пару мгновений до. Майк ненавидит себя за несдержанность, и ненавидит даже за ненависть, которую испытывает к себе.              — Сложности, как видишь, не только у вас. Иногда мне кажется, что мы с Уиллом больше не друзья. И я не понимаю, почему. Мне казалось, я все исправил… пока мы, ну, много времени проводили вместе.       — Об этом тебе тоже лучше говорить не со мной.       — Да? Так ты не из тех невзрослых взрослых, которые предлагают бесконечные разговоры? Не боишься, что мои страхи помогут Векне проникнуть в голову и убить?       — Невзрослых взрослых? Забавно, Майк. Нет, я не из них. Ты мне не так, чтобы нравишься. Но ты — брат моей девушки, поэтому я делаю вид, что слушаю тебя. Только я правда считаю, что тебе лучше говорить обо всем этом… не со мной.              Он не говорит «с Уиллом». Что-то подсказывает Майку: Джонатан не очень-то хочет, чтобы Майк говорил с его братом. В этом кроется какая-то неприятная правда, и Майк не готов её узнать. К тому же, в глубине души он согласен: сейчас не время пытаться наладить с Уиллом контакт, нужно привести в порядок собственную голову, чтобы не усугубить проблемы в их общении.              Но Майк не может остановиться.              — Мне кажется, я много говорил ему не о том и теперь… ну, как будто у меня закончилось время для важного.       — Передай мне вон те гвозди, Майк, и перестань играть в королеву драмы. Я даже посочувствовать тебе не могу, потому что нет никакого времени для важного. Мы все совершаем ошибки и мучаемся сомнениями. И иногда выбираем в качестве слушателей не тех людей, которые могут помочь.              Его слова сложно считать помощью. Но Майку все равно становится проще. Это же брат Уилла! Тот самый странный чувак, который делал классные мэшапы и позволял им детьми не ложится допоздна спать, хотя и предупреждал о последствиях. Майк помнит, как обрадовался, когда его правильная сестра бросила ради Джонатана короля школы Стива. Майк помнит, какой счастливой она выглядела; Майк знает, что именно Джонатан сгладил жесткость и категоричность ее убеждений за несколько лет отношений.              К тому же, Джонатан — Байерс, не ему ли известно, как хорошо они влияют на Уилеров.              — Вам с Нэнси тоже нужно поговорить. Знаешь, эти дурацкие разговоры… ну, иногда они полезны.       — Всю жизнь мечтал слушать твои советы, Майк…       — Эй, бросачос, вы еще живы? Пицца почти готова, а ее нужно есть прямо горячей, я вам говорю.              Аргайл вмешивается, как всегда не вовремя, но оба чувствуют благодарность. Не только из-за хороших новостей о скором обеде.