Стезя тотальности

      Ли показывает мне мою комнату — бессовестно старомодную и вместе с тем обжитую. Не знаю, что больше меня поразило — кружевные занавеси на окнах или комод с ручками в виде медных шариков. Бумажные обои здесь буквально повсюду, и я не хочу думать о том, что среди всех этих наслоений могут обитать насекомые. Душевая повергает в состояние лёгкого шока — белый кафель и привинченная к потолку лейка, на медной подставке, вделанной в одну из стен — брусок мыла, рядом — ручки регулировки подачи воды. Возможно, у Лоуренса была какая-то причина выбрать именно этот дом. Например, думаю я, пуская сперва холодную, а затем горячую воду, пока она не смешивается до приятной температуры, тот факт, что, возможно, здесь попросту нет следящих устройств. Чёрт возьми, но, в таком случае, какова была цена?              Эту ночь мы проводим вместе с Ли, как будто не было прошедших лет, как будто мы расстались только накануне. Материальность его кожи, его тела и мускулов возвращает меня к себе, в себя. Я наконец-то чувствую себя нормальным.       — Что ты думаешь об Аллене? — спрашиваю я его потом. Ли сводит красивые брови к переносице.       — Он милый.       — Это всё?       — Я видел, как он проходил геймы. «Эриал Глорис», «Ама-Зона», «Психоз», «Чёрный Кластер», «Боепанк»… ему нет равных. Не думал, что буду с ним знаком. Это честь. Старый Баззард прав. Он как будто рождён для управления… для освоевания…       — Освоения?       — Освоения сложных стрим-программ, военных программ. Рыба в воде. Как дельфин Джонс.       Я знаю, что это не просто набор слов — Ли говорит о каких-то конкретных случаях. Но в данный момент кто будет это всё проверять? Не я точно. Не здесь, не сейчас. Издалека доносятся приглушённые звуки волынки — похоже, что Аллен слушает записи Ника Люка. Ли засыпает рядом со мной.       Около часу ночи я получаю сообщение от Лоуренса: «Кстати, наш «китайский» друг — психократ. Не стал этого говорить при остальных. Русским повезло» — и полдюжины улыбающихся чёртиков. Не сразу до меня доходит, что речь идёт о бывшем координаторе Джордана. «Китайчик», забавное прозвище для наполовину японца. Правда, я не уверен, что русским так уж повезло. Сообщение самоуничтожается — типичный Лоуренс. Его манера пожелать спокойной ночи.              — К вопросу о состоянии «пятьдесят на пятьдесят». — Лоуренс возвращается к вчерашнему разговору, как ни в чём не бывало. Для меня завтракать с ним — это как перенестись лет на тридцать назад. Лоуренс методично поглощает некую разновидность традиционного британского завтрака, Ли намазывает тост из тёмного хлеба мягким супербелковым сыром, я ем овсянку с протеином. Вилка, вымазанная в яичном желтке, протыкает воздух в опасной близости от моего лица. Лоуренс проглатывает кусок яичницы и продолжает:       — Джойсли, судя по всему, уверен, что Ноэл С. Райс — настоящий дьявол. Он сказал, цитирую: «Я продал свою душу и не жалею об этом. Он сам дьявол. Я люблю его». Конец цитаты. Чёрт возьми. Он выглядел как какой-нибудь безумный святой, этакий Иисусик на успокоительных. Тебе бы понравилось, ты у нас любишь всякое оккультное.       Лоуренс переключается на фасоль и копчёную треску.       — Бог предстаёт во множестве обличий. Дьявол тоже, — подаёт голос Ли.       — Одно из обличий дьявола сейчас сидит напротив меня, — говорю я, а Лоуренс хохочет. Он вообще какой-то невероятно счастливый всё это время. — Ты собираешься говорить об этом Джордану?       — О дьяволе? Или о Джойсли?       — О Джойсли.       — Почему нет. Если он хорошо попросит.       Я качаю головой. Ли ставит на стол заварочный чайник и коробку с молоком.       — В моём сне Люцифер играл на волынке, — вспоминаю я. — И этим Люцифером был Джордан.       — Малыш Аллен точно не Люцифер, — отмахивается Лоуренс. — Твои сны, Пирс, это отдельная тема. Чертовски хороши, но в реальности только мешают. Ник Люк играет на волынке, но он просто безумный сексапильный кельт.       — Хорошо. — Я наливаю себе крепкий чай. — Куда мы потом?       — Никуда. Тебя не устраивает Монреаль?       — Слишком близко к ССША. Зачем вообще надо было всё это устраивать?       — Чтобы спасти вам жизни. Допустим, некий датский специалист сейчас испытывает секретные новые технологии и, видимо, поддавшись своим старым привязанностям, делает это на тебе. Ну а Аллен, что называется, под руку подвернулся. Крис, впрочем, считает, что он мощный приёмник. Продукт военных технологий, так сказать. С геймерской огранкой. Очень грубой, впрочем…       — Крис? Он жив? — Вот уж чего не ожидал, так это услышать весть о бывшем партнёре Лоуренса.       — В некотором роде. — Лоуренс морщится.       — «Пятьдесят на пятьдесят»?       — Ага. Это, в общем, не играет большой роли.       В проёме кухонных дверей показывается высокая сутуловатая фигура Эл-Джея. На нём тренировочные штаны и белая футболка на пару размеров больше, чем надо. Ноги босые.       — Не могу спать, — жалуется он и, подойдя к окну, прислоняется к подоконнику. Ли встаёт:       — Садись, я уже позавтракал.       Лоуренс хищно косится на Аллена, как будто он — особенно вожделенный десерт.       — Что будешь есть? — спрашивает Ли. Аллен пожимает плечами:       — Кофе с безлактозным молоком. Оладьи. — Он садится на освободившееся место, подпирает подбородок руками и обращается к Лоуренсу:       — Расскажи мне про Ноэла и Дэйла. Может быть, ещё кто-то жив? Билли Джин? Веспер?       — Нет. Теракт был реальным. — Лоуренс больше не улыбается. — Что до этих двух, то одного доконала паранойя, а второго — химия.       — Ясно. А я вам зачем?       — Как обычно. Заниматься бета-тестингом.       Аллен переводит взгляд на меня, но что я могу ему ответить? По сути мы оба заложники двух внезапно объединившихся хакерских формаций.       Ли профессионально замешивает тесто для оладий и, мурлыкая себе под нос, начинает их жарить. От этого на старой кухне сразу становится спокойнее, а я понимаю, что скучал по своему парню.       Вскоре мы оставляем Ли и Джордана разговаривать о стрим-играх, Лоуренс манит меня за собой наверх.              — Я хочу его, Пирс. — В глазах Лоуренса ни капли ёрничанья, губы, произнеся фразу, плотно сжимаются. — Я хочу его к себе. Хочу обучать его. Заточить его, как лезвие. Сделать его супер-оружием. Это — потрясающая сила, намного более изощрённая, чем у Лукаса. Господи, отдай его мне! Он мне нужен! — Лоуренс зло ударяет кулаком о дверной косяк. Очень опасный. Но я знаю, что с этим делать. Я подхожу к нему вплотную и кладу руки на плечи. Заглядываю в глаза.       — Он сам выберет, — говорю я. — Если он не захочет становиться супер-оружием — это его право.       — Ты думаешь только о себе, — шипит Лоуренс. — Я наблюдал за ним годы, Пирс! Он ничего не решает, понимаешь ты это или нет? В этом состоянии… Не смотри на меня так!       Я крепко обнимаю Лоуренса и целую его в колючую щёку.       — Иногда мне кажется, что всё это происходит только потому, что мы с тобой так и не трахнулись ни разу, камрад, — говорит Лоуренс уже своим нормальным голосом, обнимая меня в ответ. Я хмыкаю:       — Как будто это что-то поменяет.       — Ублюдок. — Мы стоим так некоторое время. — Он нужен мне, Пирс. — Теперь его голос звучит приглушённо. — Это — то, что мы так долго искали. Не бомба, как Лукас, а что-то типа ключа или лазера… Возможно, наш единственный шанс против Объекта 17… шанс на независимость.       Я отстраняюсь от Лоуренса.       — А если он сам, его появление, было спровоцировано Объектом 17?       — Значит, это будет наш достойный ответ некоему герру из Дании. — Лоуренс выглядит усталым и постаревшим. Короткая щетина на голове серебрится от седины. — Раз уж Лукаса мы упустили… отпустили на ниву искусства. — Он кривится.       — Не худшее место для бомбы, — говорю я. Лоуренс улыбается.       — Ты грёбаный романтик, Пирс. И идеалист. Поэтому тебя нельзя устранять. Мир потеряет слишком много. Что там говорят Небеса?       — Небеса молчат.       — Значит, они рассчитывают на то, что наш выбор будет верным.       — Хорошо, — говорю я после долгой паузы. — Если Аллен не будет против. Потому что иначе ничего хорошего всё равно не выйдет.       — По рукам.       Мне кажется, что я впервые вижу такого Лоуренса — Лоуренса, который чуть-чуть приоткрывает створки своей раковины (внутри он тоже моллюск, как и я, как и все мы).       — Ты знал, что нас в Академии программировали? Не первое поколение, кстати. Я узнал только недавно. Крис заплатил за это свою цену.       Мы отходим вглубь комнаты и располагаемся на старинном диване с потёртой обивкой из зелёного бархата и гнутыми ножками из тёмной древесины. На стене висит мрачная картина в деревянной раме, портрет темноволосой дамы в сером платье. Меня не покидает ощущение, что мы находимся то ли в тематическом парке, то ли в музее. То, какие вещи здесь мне приходится слышать от Лоуренса только лишь усиливает это чувство нереального.       — О каком именно программировании ты говоришь сейчас? — уточняю я.       — О социально-сексуальном программировании. Комплекс спартанца — глубокая привязанность к товарищам, предпочтение гомосексуальных связей. В этом плане довольно забавно, что полковник Смитон сумел вполне естественным путём зачать это чудовище… Лукаса Линдберга. Чего смешного?       — Ты правда думаешь, что нас запрограммировали предпочитать мужчин? Прости, Лоуренс, я просто только вчера узнал, что ты вообще можешь кого-то предпочитать. Мне всегда казалось, что для тебя сексуальные предпочтения вообще не имеют никакого значения.       Лоуренс закрывает на несколько секунд глаза и беззвучно ругается.       — Хорошо, я идиот. Слышал это от тебя неоднократно. Вполне возможно, что программирование действительно имело место — по крайней мере, оно имеет определённый смысл. Но только я такой, сколько себя помню.       — А тебе на роду написано. — Лоуренс ухмыляется. — Комиксы про Серую Тень? Ты как-то говорил…       — Именно.       — Лакмусовая бумажка. Ну тогда ты ещё более невинный цветок, чем я думал. — Лоуренс хлопает себя руками по коленям и встаёт. — Ну что, подполковник? Работать пора!       — Что именно ты собираешься делать?       — Добраться до Источника.       — Источник в Исландии. По крайней мере, был там. — Я откидываюсь на бархатную спинку. На стене напротив дивана — старинные гравюры, на одной всадник с копьём, на другой — трёхглазый олень с нимбом между рогами. Интересно.       — Если ты намерен его защищать, своего арийца, — внезапно говорит снова серьёзный Лоуренс, — то подумай о его чёртовых экспериментах.       — Эрик не… — начинаю я и тут же замолкаю. Потому что Эрик не «не».       — Вот именно, — подытоживает Лоуренс.              — Он сказал «посередине между Европой и Америкой». — Это фразу я вряд ли когда-нибудь забуду. Равно как и то, при каких обстоятельствах я её услышал. — Я сделал вывод, что это может быть Исландия.       — Вполне возможно. Я так понимаю, это было что-то вроде трансляции пятнадцатой через милашку Джордана?       — Просто Джордана, Лоуренс. Да, что-то вроде того.       — Странное дерьмо… — Лоуренс трёт подбородок. Я пожимаю плечами:       — Не страннее, чем всё остальное. И точно не страннее Химер.       — Да уж. Джордан — окей, просто Джордан — это словно Химера, но в человеческой шкуре. Никогда не приходило в голову?       — Лоуренс, у нас весь Центр — сплошные Химеры. Не знаю, зачем Жарову надо было бегать изучать их по лесам. Мог бы ограничиться своей собственной женой.       Лоуренс несколько секунд смотрит на меня и начинает смеяться:       — Соскучился по твоему юмору, камрад!       Я качаю головой:       — Это можно назвать и шуткой, но это правда.       — Когда мы едем в Исландию?       Теперь уже я отвечаю не сразу.       — Как можно скорее. Но… пойми меня, Лоуренс. Если Эрик там… Я думаю, это должны быть я и Аллен.       — Какого хрена?       — Потому что для меня это важно. И я знаю Эрика. А без Аллена его не найти, насколько я понимаю. Аллен важен, Лоуренс. Аллен тоже важен.       Лоуренс обдумывает моё предложение.       — Хорошо, Пирс. В этом есть свой резон. Но не думай, что тебе удастся уехать туда без меня, Данкова и всей прочей команды. Тебя просто повяжут в ближайшем порту.       Я фыркаю.       — Шантаж. Но я и не рассчитывал только на свои собственные силы. Помощь мне нужна. Нам нужна.       — И помощь, и транспорт, и разумное руководство, — кивает с серьёзным видом Лоуренс.