Стезя тотальности

      Мои мысли прерывает сигнал посещения. Дуглас? Кто ещё будет сюда приходить? Я иду в коридор и сперва бросаю взгляд на дисплей, а потом быстро отпираю дверь. На крыльце стоит абсолютно мокрый Аллен. Ну да, ну да, весь вечер шёл дождь… Аллен ёжится, обнимает себя, сутулится и похож на утонувшего енота, когда глядит на меня одновременно сверху и исподлобья. Какого чёрта он тут делает, неужели вышли из строя охранные системы…       — Привет, — говорит Эл-Джей, ещё сильнее вжимая голову в плечи.       — Заходи, — отвечаю я.              Дождь по ночам обычно сильнее, чем днём. Метеослужбы колдуют или особое поле Детройта? Не знаю. Но сейчас по окнам ползут дождевые змейки, а по крыше барабанит монотонная дробь.       Аллен высушился и переоделся, сейчас на нём одна из моих домашних футболок (сидящая весьма нелепо) и одни из моих домашних штанов (коротковатых), его тренировочный костюм проходит цикл стирки и сушки в подвале. Кроме того, на плечи себе Эл-Джей накинул плед, хотя в доме тепло. В ушах у него — вкладыши, а в них, насколько мне известно, звучит первый альбом «Корн» 1994 года. Я лично поставил его на трансляцию. Аллен в основном молчит, пытается «нащупать» нужную волну — как он мне коротко сообщил в самом начале — временами начинает покачиваться и бормотать свою любимую считалку («вокруг розовых кустов, полны карманы лепестков»), не важно, попадает она в такт с очередной композицией или нет, а с глазами его (он без очков) происходят странные вещи — они то теряются в тени, то снова «выныривают», поблёскивая отражённым светом.       Я, не отводя от Джордана взгляда, звоню в Центр, Кэмерона уже сменил Йоханссон. Нет, ничего странного не было зафиксировано. Да, Аллен Джордан на месте. Спит. Проверить? Нет, не стоит. Пусть спит спокойно. Мне хочется ударить по чему-нибудь до боли, поскольку я ненавижу чувство потери контроля. Потому что Аллен Джордан, Эл-Джей, Джорди сейчас спит в своей розовой комнате — и, абсолютно не стесняясь этого факта, сидит на полу в моём доме, в моей одежде, завернувшись в мой плед — сидит, покачивается и бормочет — с моими вкладышами в ушах! — но я, кажется, не удивился бы, если бы узнал, что в данный момент он действительно спит в здании Центра, окружённого тревожно шумящими деревьями парка Оквудс… Квантовые герои, что он, что Дуглас!       Аллен прекращает качаться и бормотать, его взгляд устремлён в никуда, рот приоткрыт, нижняя губа влажно поблёскивает. Чёрная «статика» пробегает по лицу, затемняя его полуночной тьмой, Эл-Джей начинает вибрировать.       Я смотрю на часы — 23:52.       В 23:55 Джордана уже трясёт.       В 23:58 тряска переходит в конвульсии. Аллен падает на пол, а я вскакиваю на ноги, поскольку а) умом понимаю, что нужно что-то предпринять, б) интуитивно чувствую, что сейчас нельзя прерывать процесс, что бы там ни было. Но он, чёрт возьми, задыхается, хрипит, а по его лицу продолжают бегать тени! Ещё несколько судорожных движений — Аллен бьётся, как рыба, выброшенная на берег, выгибается, запрокинув голову (вкладыши выпадают из ушей), скребёт руками ковёр — и всё внезапно заканчивается.       — Пирс?       Я пока так и стою, все мускулы напряжены.       — Пирс? — Голос исходит из Аллена и как будто мимо него. Эл-Джей садится — это то, что я могу больше предположить, чем увидеть, так как его самого словно накрывает облаком статики, а движения сейчас больше напоминают движения марионетки. Когда-то… давно, в те годы… когда я слышал Проповедников… Было что-то похожее тогда. Было что-то похожее, но менее материальное, словно глазная мигрень… Я не успеваю довести эту мысль до конца.       Джордана окутывает облаком статики, мельтешащих фрактальных фрагментов, роем миниатюрных вероятностей. Затем это облако собирается в другой образ.       Знакомая улыбка. Знакомые льдисто-зелёные глаза. Знакомые скулы, нос, лоб, линия челюсти… Полная противоположность Аллену Джордану — резкие линии, гордые изгибы, классическая соразмерность. Мне удаётся сфокусироваться на лице, в то время как всё остальное неизбежно распадается и собирается заново, и снова распадается, пребывая в постоянном движении и изменении. От усилия, которое мне приходится приложить, начинает ломить в висках и болеть в области глаз, по центру лба, у переносицы. Мой Люцифер явился.       — Ты в Исландии? — спрашиваю я его, потому что это первое, что приходит в голову.       Если Люцифер и озадачен моим вопросом, то очень быстро возвращается к своей первоначальной улыбке.       — Да-а! — он растягивает слог, а я вдруг понимаю, что в комнате раздаётся голос Аллена Джордана, в то время как его — Люцифера — настоящий голос звучит только в моей голове. В ушах начинает звенеть. Господи, что же ощущает Эл-Джей…       — Зачем… зачем ты делаешь это…       Мельтешащее облако рассеивается на мгновение, достаточное для того, чтобы услышать тихий Алленовский стон, и тут же собирается снова. Удивлённое:       — Зачем… делаю… что?       Я нетерпеливо ударяю себя рукой по бедру.       — Человек, через которого идёт сигнал! Он может не выдержать!       — А-а-а… — снова растянуто, и снова — улыбка: — Он выдержит! Я ставлю… (облако опять рассеивается на пару мгновений, и я с ужасом вижу абсолютно чёрные глаза Аллена и черноту, сочащуюся из уголков глаз, черноту, сочащуюся изо рта и носа) …сперимент, Пирс. Абсолютно новая… хнология.       — Да к чертям твои технологии, Эрик!       Тело, скрытое за помехами, начинает оседать. В ушах звенит всё сильнее, мне кажется, что я сам вот-вот потеряю сознание. Льдисто-зелёные глаза смотрят на меня так, как будто я нерадивый студент.       — Кро…лик… — говорит Люцифер и улыбается, он всегда улыбается, только сейчас по-другому — немного печально и неуверенно.       — Слушай, ты, ариец, — сосредотачиваться всё сложнее, и я цежу слова сквозь зубы, а рукой уже опираюсь о диван. — Я сам… приеду в твою грёбаную Исландию… и надеру тебе зад, если ты так этого хочешь… ты понял? Только, чёрт возьми… оставь парня в покое!       Отличное приглашение на свидание. Браво, Пирс. Эрик смотрит на меня несколько долгих секунд и внезапно пропадает. Эл-Джей падает спиной на ковёр. Я падаю рядом с диваном на колени, голову иглой пронзает резкая боль, заставляя скрипнуть зубами, сдерживая крик.              00:04, всё закончилось.       Тишина дома ощущается плотной и гулкой. Я кое-как поднимаюсь с колен, с удивлением глядя на алые пятна на светлом ковре. Поднимаю руку, провожу по губам и подбородку — пальцы красные, значит, действительно, носом пошла кровь. Джордан без сознания. На его — вернее, моих, но сейчас они на нём — штанах расползается пятно. Чёртов Эрик, думаю я. Испортил мне ковёр.              00:15. Одежда, которая ещё недавно была на Эл-Джее, и моя собственная окровавленная футболка присоединяются к стирке. Ковром я доверил заниматься моющему боту. Сменил футболку, Аллену после повторного душа выдал банный халат. Мы сидим на кухне, каждый со стаканом дымящейся восстанавливающей шипучки из стратегических запасов, и молчим. Я слишком зол, Аллен слишком подавлен.              В 0:45 тихо пикает сигнал об окончании цикла стирки и сушки. Я спускаюсь в подвал и возвращаюсь с Джордановским тренировочным костюмом тёмно-болотного цвета, с искорками вдоль рукавов и штанин. Кладу его на диван в гостиной (ковёр уже тоже чист) и зову Эл-Джея переодеваться. Его высокая, чуть сутулящаяся фигура возникает в дверях, словно хэллоуинское пугало. Всё ещё не говоря ни слова, Аллен начинает снимать халат, двигаясь, как сомнамбула. Я отхожу в коридор, но затем оборачиваюсь, наблюдая за ним из тени. Без одежды Аллен на так и плох. Не мой тип, но определённо очень сексуален. Он как будто похудел — живот впал, рёбра несколько чётче обозначились. Кожа очень бледная, тёмный мех — от соска к соску и сверху вниз по средней линии — образует крест. Хотелось бы к нему прикоснуться… Пенис Аллена безрадостно повис, а вот ноги очень неплохи, ну так он же, вроде вело-триалом занимался… Эл-Джей берёт свои тренировочные штаны и некоторое время разглядывает их, словно пытаясь вспомнить, что должен означать этот предмет одежды. Потом начинает медленно их натягивать. После этого я возвращаюсь в гостиную. Джордан мнёт в руках кофту, замечает меня, скукоживается на пару мгновений и пытается попасть рукой в рукав. Я помогаю ему одеться, а потом не выдерживаю и фыркаю. Эл-Джей впервые подаёт голос:       — Что смешного?       — Да ничего, — отвечаю я. — Если не считать того, что нам нужно придумать, как тебе вернуться в Центр так же, как ты ушёл оттуда. Незаметно.       Аллен смотрит на меня непонимающе. Затем повторяет, как во сне:       — Незаметно. — И опускается на диван. Я сажусь рядом.       — Можешь остаться здесь. До Оквудса путь неблизкий. Утром я довезу тебя до парка, а дальше ты сам… так, как ты это делаешь. Военные тайны можешь оставить при себе, меня они не интересуют. — Я хлопаю Аллена по колену.       — Тайны, — говорит Аллен.              Он устраивается здесь же, на диване, под всё тем же пледом, и почти сразу засыпает.       Я ухожу в спальню. Не скажу, что меня не беспокоит присутствие чужого человека в доме; откровенно говоря, беспокоит. Но поспать ему точно необходимо. Не знаю, каким образом он добирался до моего дома, но если шёл пешком, то это не один час пути…       Конечно, я не могу заснуть. Я всё ещё злюсь, беспокоюсь и взбудоражен. И что, чёрт возьми, означает этот разговор с Эриком? Потом думаю о странном человеке в моей гостиной. Сон не идёт, ужасно болит голова. Я принимаю снотворное, чтобы встать в шесть утра.