Ты холодна, а я горю

Уэнсдей ходила по комнате, обдумывая все, что ей удалось узнать за последние дни. Ее видение, опыт с Томасом, сны Ксавьера. Все они были каким-то образом связаны, но она что-то упускала, что-то что ускользало от нее. И несмотря на все, что произошло, она снова вернулась в исходную точку. Когда Ксавьер высадил ее у ворот, он злился на нее. Она знала, что заслужила, знала, что была жестока по отношению к нему. Под влиянием эликсира мадам Дефонте все барьер, что она так старательно выстраивала между ней и Ксавьером, пали. Каждая ее клеточка, каждая мысль были открыта для него. Она не просто позволила Ксавьеру увидеть себя настоящую, она желала и поощряла это. С ним она становилась мягкой. Он признался, что любит ее. Память услужливо подкидывала это воспоминание, и от него внутри теплело. Она не знала, как снова возвести стены, как защититься, кроме как благодаря жестокости. — Уэнсдей, я не могу погружаться в это с тобой, что бы это ни было, если ты не можешь быть честной со мной, — сказал Ксавье, паркуясь. — О чем ты говоришь? — спросила она. — Я говорю, что помогу с расследованием, но со всем остальным должно быть покончено, если все продолжит идти так, как идет. — Все остальное? В смысле секс? Ты хотел этого, также как и я, ты всегда этого хотел, — сказала она импульсивно. Он вздрогнул. — Я знаю, что чувства не твоя сильная сторона, так что я скажу, как есть. Это никогда не было просто сексом для меня, Уэнсдей. Хочу ли я тебя? Да, конечно. Черт возьми, как я могу не хотеть тебя. Но я не могу продолжать делать это, если ты боишься своих чувств. — Ну прости, что я не какая-то маленькая идиотка, которая будет тешить твое хрупкое эго каждый раз, когда ты чувствуешь себя неуверенно. — Я не прошу измениться, Уэнсдей. Я хочу, чтобы ты оставалась собой, но ты как закрытая книга. Знаю, это достаточно сложно для тебя, и я никогда не думал, что это будет сделано по щелчку пальцев, но я бы принял все это в мгновение ока, если бы ты просто сказала мне, что готова попробовать открыться мне, — произнес он яростно. — Тогда спасибо за твое милосердие и готовность терпеть мой непростой характер. Я буду честна, если это то, чего ты хочешь. Я думаю, что ты слабый и эмоциональный. Ты полагаешься на других людей, чтобы чувствовать себя хорошо о себе. Мне не нужна твоя помощь в этом деле. — Господи, ты невероятна. Просто уходи, Уэнсдей, — произнес он, потирая лицо руками. Уэнсдей ушла, часть ее хотела взять свои слова обратно и вымолить у него прощение, а другая испытывала облегчение от того, что ей удалось избежать неизбежного. Она дала ему силу причинить ей боль, знал он об этом или нет, и это нужно было остановить, пока она не увязла слишком глубоко. Она мерила шагами комнату, пытаясь забыть о Ксавьере и разобраться в деле, когда вошла Инид. — Ты вернулась! — воскликнула Инид. — Вернулась, — Уэнсдей остановилась, скрестив руки на груди. — Как все прошло? Когда Ксавьер написал мне, чтобы сообщить, что ты вернешься только сегодня, я немного забеспокоилась. — Это была в значительной степени пустая трата времени, но я вернулась целой и невредимой, если ты это имеешь в виду. Единственной жертвой было ее достоинство и хрупкая грань компромисса, по которой она шла с Ксавьером. — Ну, я скучала по тебе. Надеюсь, что все в порядке, прошлой ночью у меня здесь был девичник. Мне нужно вернуть куртку Кэсси, похоже, она оставила ее здесь, — сказала Инид. Уэнсдей повернулась, чтобы взять куртку с того места, где она лежала на стуле рядом с окном. Когда ее пальцы коснулись ткани, она упала на пол, втянутая в другое видение. В своем видении она находилась в темной спальне. Она могла слышать рэп-музыку и голоса нескольких человек откуда-то еще из дома, приглушенные дверью. Домашняя вечеринка. На кровати лежала девушка, ее руки и ноги были беспорядочно раскинуты. Это была Кэсси. Дверь со скрипом отворилась, и вошел Томас Блэкторн. — Привет, детка, — сказал он, присаживаясь на край кровати. — Томас, мы можем пойти домой? Я перебрала, — пробормотала она. — Буквально через минуту, — ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. — Нет, я хочу уйти, — запротестовала девушка, отворачиваясь. — Уйдешь после этого, — сказал Томас. Уэнсдей оставалось только наблюдать, как Томас лег на Кэсси и задрал ее платье. Кэсси кричала в подушка, пока все не кончилось. А затем Уэнсдей вернулась. Инид склонилась над подругой, Вещь тряс ее за плечо. — Уэнсдей? — спросила Инид, сведя брови. Уэнсдей села, ее желудок скрутило узлом. Ее тошнило от того, чему она стала свидетельницей, тошнило от того, что могло с ней случиться. Девушка подумала о ночи в лесу с Томасом, когда Ксавьер нашел ее. Она была такой же, как Кэсси, пьяной и уязвимой. Она не могла не сравнить ситуации, потребность Томаса в победе так расходилась с мягкостью Ксавьера. Укол вины пронзил ее, и она подавила его. Ей нужно было сосредоточиться. — Кэсси солгала о Томасе. Он изнасиловал ее.

***

Уэнсдей не думала, что Кэсси убила Томаса, но ей было интересно, почему она солгала и сказала, что у них были хорошие отношения. Конечно, ей могло быть просто стыдно и она не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Или, может быть, она прикрывала кого-то, самым очевидным человеком был нынешний парень Кэсси — Шон. Вот почему она сейчас пряталась в шкафу Шона, надеясь получить какие-то доказательства. Было 8:00 вечера. Она могла видеть сквозь крошечную щелку. Пока что он исчез только для того, чтобы ненадолго принять душ, а затем вернулся, чтобы лечь поперек кровати и пролистать Tiktok. Его соседа по комнате нигде не было видно. Через некоторое время раздался быстрый стук в дверь, и кто-то ворвался в комнату. Это был Калеб Лоусон. — Эй, как дела? — сказал Шон, садясь. — Думаю, нас раскусили. Кэсси вела себя очень странно, когда я видел ее в последний раз. — О чем ты говоришь? Что она сказала? — Я не знаю, я думаю, она что-то подозревает… — сказал Калеб, проводя руками по волосам. — Калеб. Остановись. Нет причин беспокоиться о Кэсси. Ты просто параноик, — успокаивающе сказал Шон. — Кто-то видел нас в прошлые выходные. Я знаю это. — Тогда, может быть, пришло время признаться во всем, — тихо сказал Шон. Тишина. Девушка впилась ногтями в ладонь, ненавидя себя за то, что не взяла с собой записывающее устройство. Развязка дела была прямо перед ней. Это было так очевидно, прямо перед ней все это время. — Я просто не готов, — сказал Калеб, наконец нарушив молчание. — Иди сюда, — сказал Шон. Уэнсдей затаила дыхание, когда Калеб подошел к Шону. Шон протянул руку и притянул Калеба к себе. Затем Шон наклонился и поцеловал его. — Оу — подумала Среда. Через мгновение Калеб отстранился. — Я умираю с голоду. Давай сходим за какой-нибудь едой. Они ушли, и девушка подождала несколько минут, прежде чем выйти из шкафа и направиться обратно в свою комнату. Она, должно быть, что-то упускала. Ее мысли метались. Ей хотелось перестать думать о Ксавьере. Она хотела бы, чтобы у нее было другое видение. Неужели она недостаточно доверяла Кэсси? Убила ли Кэсси своего насильника? Уэнсдей, конечно, хотела этого. Девушка решила поговорить с Ксавьером, прежде чем вернуться к чертежной доске, чтобы выяснить, кто был убийцей. Она привыкла говорить с ним об этом деле, и желание обратиться к нему со своей новой информацией было подобно фантомной конечности. Кроме того, ей нужно было снова взглянуть на женщину из его снов. Когда она вошла в свое общежитие, детектив Эрнандес и Смитсон были там, стоя с комендантом ее общежития и директором Волковым. Они все повернулись к ней. — Что случилось? — спросила она, останавливаясь как вкопанная. — Уэнсдей Аддамс. Вы арестованы за убийство Томаса Блэкторна.