Ты холодна, а я горю

Уэнсдей честно пыталась расследовать исчезновение Томаса. Только была одна проблема. Она не могла перестать думать о Ксавьере. В особенности о вещах, которые он делал с ней. Она не могла собраться с мыслями на уроках, не то что расследовать исчезновение. Между бедрами еще саднило, вероятно из-за его пальцев, и каждый раз, когда она двигалась на стуле, она испытывала определенное желание. Весь день она испытывала разные последствия этого желания и даже подумала, что, вероятно, с ней что-то не так. В любом случае с этим нужно было что-то делать. Учитывая, что у них не было совместных уроков, Ксавьер каким-то образом постоянно упоминался. Она страдала весь день, к заходу солнца добавилась беспокойность и нервозность. В полночь она вышла из своей комнаты найти его в его мастерской, не потрудившись написать ему сообщение, чтобы предупредить о визите. В мастерской горел свет, Уэнсдей часто дышала из-за быстрой ходьбы по лесу. Она выждала мгновение, прежде чем распахнуть дверь и войти внутрь.

***

Ксавьер смывал краску с ладоней, когда Уэнсдей Аддамс решила нарушить его одиночество в мастерской второй день подряд. Он снова задержался допоздна в попытках поработать над картиной, а также, чтобы выкинуть из головы все мысли о девушке. Главный герой картины — его отец, — сам по себе был утомительной темой, но, по крайней мере, Ксавьер знал, что он мало что может сделать, чтобы изменить своего отца и их отношения. Можно было положиться на его способность разочаровывать. Уэнсдей, с другой стороны, всегда была его самым большим «Что, если?». Он не хотел думать о прошлой ночи. Бесспорно, эта ночь была настоящим исполнением желания, физическим воплощением фантазий, которые Ксавьер хранил в своей голове долгие годы, и даже не мечтал их исполнить. Но теперь он ходил по тонкому льду, вляпавшись в то, чего желал более всего. Едва она ушла, он знал, что она притворится, будто ничего не произошло; продолжая дарить ему только холод и жестокость, стоит ему только попытаться заговорить с ней. Тот факт, что она не отвечала на его сообщения, только подтверждал это. А сейчас, стоя перед ним в своем черном платье и на высокой платформе, она лишь подтверждала, насколько он был неправ. — Привет, — сказала она. Ее выглядела как обычно, неизменно, если не считать легкой одышки. Черное платье. Косы. Кончик носа покраснел от холода. — Привет, — медленно ответил он, вытирая руки. — Я хочу заняться сексом. У Ксавьера отвисла челюсть. Он бы даже рассмеялся, не будь он так шокирован ее фразой и тем, как она ее произнесла. — Ну? — спросила она, возвращая его на землю. — Уэнсдей,. ты уверена, что хочешь этого? Ты же девственница, так? — спросил он, смотря на нее широко открытыми глазами. — Девственность — это социальная конструкция. Не надо мне рассказывать о том, насколько она драгоценна и священна, — съязвила она в ответ, делая шаг к нему. — Даже не думал, — ответил он, подходя ближе и даже не пытаясь скрыть улыбку. — Перестань выглядеть таким самодовольным. Ты хочешь этого больше, чем я. — О, ты даже не представляешь насколько, — ответил парень. — Тогда давай сделаем это. Он знал, что это ужасная идея. Это определенно аукнется ему. Но даже если бы он не хотел ее так сильно, он просто бессилен отказать ей во всем, о чем она просила его. — Подойди ко мне, — прошептал он. Она медленно подошла к нему, с серьезным выражением лица, карие глаза горели огнем. Он притянул ее к себе, обхватив руками за талию. Она подняла лицо, и он прижался губами к ее губам. Поцелуй быстро углубился. Руки Уэнсдей скользнули с его плеч на грудь. Когда он скользнул языком ей в рот и опустил руки к ее ягодицам, она слегка охнула. Он поднял ее и понес к кровати, не прерывая поцелуя, по дороге сбросив кроссовки. Он опустил ее на кровать, отступив назад, чтобы расшнуровать ее черные ботинки и снять их. Уэнсдей нетерпеливо наклонилась и стянула черное платье, оставшись в одном нижнем белье и гольфах. На ней не было лифчика, и он наблюдал, как ее соски затвердели на прохладном воздухе. Уэнсдей настойчиво притянула его обратно к себе, и пока они целовались, он запустил руку ей в нижнее белье. Она уже была такой мокрой. Он скользнул пальцем внутрь нее, погружаясь в нее. Через мгновение он вошел вторым пальцем, и она застонала. Он уже был до смешного тверд. Она извивалась и дрожала, цепляясь за его плечи. Он чувствовал ее разочарование. Она оттолкнула его руку, тяжело дыша. — Достаточно. Я хочу сделать это сейчас, — сказала она. Ее лицо раскраснелось. Она была такой мокрой, что капли стекали по его запястью, когда он убрал от нее пальцы. Ксавьер хотел, чтобы она кончила до того, как он войдет в нее, чтобы она была полностью расслаблена. Он не хотел причинять ей боль, но знал, что бесполезно предлагать такое Уэнсдей. Он встал, Уэнсдей не сводила с него тяжелого взгляда, наблюдая, как он раздевается. Он плавно стянул с нее трусики, отступив на мгновение, чтобы посмотреть на нее. — Ты такая красивая, — сказал он, не в силах держать это при себе. — Прекрати болтать и займись делом. — Ты невероятна, — рассмеялся он, забираясь на нее сверху. Ксавьер знал, что Уэнсдей знает, как происходит секс; она не была глупой. Однако он предположил, что ее знания основаны на биологии, исключив человеческие чувства из уравнения. Он ограничился тем, что сказал: — Это может быть больно. Скажи, и я остановлюсь, хорошо? Она коротко кивнула. Ксавьер выпрямился и начал входить в нее. Это вызвало резкий вздох у девушки. Ксавьер застонал. Она была такой тугой и такой влажной. Когда он был полностью внутри нее, он замер, удерживаясь над ней на своих предплечьях. Она была напряжена, и ее глаза были крепко зажмурены. — Ты в порядке? — спросил он напряженным голосом. — Да. Продолжай, — сказала девушка, открывая глаза. Он поцеловал ее, затем отстранился, чтобы посмотреть на ее лицо, когда начал медленно входить в нее. Ее брови сошлись вместе, когда она посмотрела на него снизу вверх. Она близко прижималась к нему, будто хотела вжаться еще сильнее. Каждое движение Ксавьера вырывало легкий вздох из ее полных губ. Он думал, что она была самым совершенным существом, которое он когда-либо видел. Уэнсдей была такой тесной и горячей вокруг него. Это было до абсурда приятно. Он застонал. Он наклонился, чтобы потереть ее клитор, когда его движения в ней стали немного быстрее. Она застонала, обхватывая его ногами. — Не останавливайся, — сказала она, звуча расстроенной. Он чувствовал, что она уже была близко. — Боже, ты ощущаешься потрясающе, — сказал он, поглаживая ее клитор с большим усилием. Она вскрикнула, напрягаясь и содрогаясь вокруг него. Ее ногти впились в его лопатки, когда она кончила. Он смотрел на ее лицо с абсолютным благоговением, его дыхание было прерывистым. В этот момент она была полностью уничтожена, постанывая с каждым толчком в свое тело. Ощущение было настолько невероятным, что он едва мог видеть прямо. — Жестче, — сказала она, ее голос был высоким и нуждающимся. — Господи Иисусе,— подумал он. Он начал входить в нее с большей интенсивностью, продолжая прикасаться к клитору. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем она снова напряглась под ним. — Ксавьер… — закричала она, уткнувшись лицом в его плечо, когда он заставил ее кончить во второй раз. Последовал прилив влаги. Она вздрогнула, сжавшись вокруг него, когда кончила, ее стоны были приглушены. — Черт, — простонал он, входя в нее быстрее. К тому времени она была полностью податлива, ее голова откинулась на подушку. Румянец с ее лица перекинулся на грудь. Он был близок. Он вышел из нее, дважды погладил член, прежде чем кончить ей на живот. После этого он рухнул на кровать рядом с ней. На мгновение их прерывистое дыхание было единственным звуком. — Все было нормально? — он спросил. — Приемлемо, — ответила Уэнсдей. Ксавьер не упомянул, что он заставил ее кончить дважды. Он встал первым, быстро натянув боксеры, прежде чем схватить полотенце из стопки на своем рабочем столе. — Вот, — сказал он, вытирая белую жидкость с ее живота. Он повернулся, чтобы бросить его в кучу грязных тряпок. Уэнсдей села, и на простынях среди других влажных пятен появилось красное пятно. Она потянулась между ног, ее пальцы снова стали влажными, кровь слегка смешивалась со смазкой. — У меня кровь, — сказала она с легкой отстраненностью, прежде чем поднять на него глаза. — О, да. Не волнуйся, это совершенно нормально, — поспешил успокоить ее Ксавьер. — Я знаю, что это нормально. Моя девственная плева была только что порвана. — Просто пытаюсь быть милым, — сказал он, доставая ей еще одно чистое полотенце. — Не надо. Он собрал ее разбросанную одежду, пока она приводила себя в порядок. Он сел обратно на кровать, протягивая ей стопку ее вещей. Его сердце все еще бешено колотилось в груди. Он задавался вопросом, что делать дальше. Проводить ее домой? Поцеловать ее на ночь? Он знал, что лучше не просить ее остаться. — Дай угадаю. Тебе нужно идти? — сказал Ксавьер. — С таким же успехом можно сорвать пластырь, — подумал он. Он скользнул под одеяло, на простыни покрытые смазкой и кровью Уэнсдей. — На самом деле, я хотела спросить, могу ли я остаться ненадолго. Я не могу вернуться в свою комнату в таком состоянии. Инид заподозрила бы неладное, — она стянула платье через голову, положила стопку своих вещей на табурет рядом с кроватью и снова забралась под одеяло рядом с ним. Ксавьер на мгновение замолчал. — Оставайся столько, сколько тебе нужно.

***

Уэнсдей проснулась несколько часов спустя с рукой Ксавьера, обнимавшей ее за талию. Она проворно высвободилась, стараясь не разбудить его, и вылезла из кровати. Проверив время на его телефоне (так как она оставила свой в общежитии), она поморщилась, увидев время. Было почти 4:00 утра, и она не собиралась оставаться так долго. Зашнуровав ботинки, она несколько мгновений неотрывно смотрела на него. Он спал на боку, шелковистые волосы рассыпались по подушке, лицо безмятежное, губы надуты. Он казался таким уязвимым и мягким, что у Уэнсдей от этого скрутило живот. Она вернулась в свое общежитие и застыла в дверном проеме. Инид расхаживала взад-вперед, громко всхлипывая. Вещь сидела у нее на плече, успокаивающе похлопывая ее. Инид ахнула, подбежала к ней и обняла ее. Уэнсдей напряглась, но позволила это. — Где ты была? Я звонила тебе всю ночь! Я подумала, что что-то… — Инид разрыдалась, отстранившись и вытирая глаза. — Я была в библиотеке и потеряла счет времени. Ты из-за этого так расстроена? — Нет. Томас Блэкторн был найден мертвым.