Каскарон

       "На заре времён, когда самого мира ещё не существовало, пробудился тот, кто даровал нам свет. И имя ему – Афронто", – тихий голос начал свою прозаичную песнь.              Во тьме сознания вдруг появилась искра и тут же осветила руки безмолвного божества. Сияние ее было так уязвимо, но так прекрасно, что оно не смогло ни на мгновение расстаться с мыслью, что этот свет может погаснуть. Раздув в искре ярчайшее, живое, белое пламя, Афронто вырастил в своих ладонях сияющий восьмиконечный цветок.              "И создал Он Первую Звезду, и озарил ее светом своим."              Бог не мог налюбоваться своим внезапным творением. И не был он похож ни на что. Но стал всем. Ему хотелось, чтобы сияние это достигло каждого уголка вселенной.              "И решил Афронто, что одной звезды в мире мало."              Как старшую, Первою Звезду, он создал подобные ей, собрав свет в край своих темных, как сам Космос, одежд. Своей сияющей фиолетовой ладонью Афронто зачерпнул горсть искр и торжественно выбросил их в бесконечную Пустоту. Потом еще. И еще. Небесный пахарь слышал музыку, переливающуюся в искрах, вновь и вновь зарождающихся в его руках. Видел Он небо, слышал его свет. Афронто не желал останавливаться на достигнутом.              "И засеял Он тьму зернами света, и не было свету края, и засиял от него небосвод."       Звёзды летели по бескрайнему небу, создавая своими хвостами замысловатые узоры. Они закручивались, взрывались новым снопом искр, создающих своей реакцией безмерно прекрасные картины. Эйфория накрыла Афронто с головой. Ощутив прилив неведанного ранее вдохновения он, как истинный творец, погрузился в транс. Не ощущая ни пространства, ни времени. Сосредоточившись на самом созидании. И лишь взрывы рождающейся вселенной аккомпанировали этой божественной пляске.              Творец обратил свой сияющий взор на одну из планет, родившихся в этом прекрасном хаосе. Он увидел в ней новый, чистый холст, который можно заполнить чем-то иным, но таким же прекрасным, как небо, родившееся над ней. Синеву и зелень он взял за основу своего нового произведения. Постепенно наполняя его различным оттенками растений, животных и прочих невообразимых созданий. Именно так избранная богом планета заиграла красками самой жизни.       Когда к концу подходила его работа, творец совладал со своими эмоциями, дабы не портить полотно, и стал внимательно его рассматривать. Задумавшись над последними штрихами. В поисках смысла, Афронто начал пристально изучать мир, родившийся в хаосе его вдохновения. Для кого он создал все это?       На границе земли и воды он приметил две стаи совершенно непохожих друг на друга зверей. Сухопутные, подобно высшим хищникам жили охотой. Их гибкие тела с длинными шеями и хвостами, похожими на хлысты, позволяли им не терять баланса при быстром и юрком беге, когти позволяли лазать по деревьям и скалам, а зубы не оставляли добыче ни единого шанса. Водным же достались плавники на головах и хвостах, зубы их были совершенно тупы, а когтей и вовсе не было. Зато огромные глаза, позволяли созданиям прекрасно ориентироваться под водой. Но брали они лишь то, что природа сама им преподносила, больше брать не желая.              Именно этим двум противоположностям Афронто решил даровать разум и придать черты своего собственного образа, чтобы облегчить им жизнь. Он сделал их двумя чашами весов, от баланса которых и станет зависеть благополучие мира.              "И создал Он два народа: недов и кирок," – вкрадчивый голос продолжал свою песнь. – "И одному доверил он землю, другим же – воду. И каждый знал свое место в жизни."                     ***                     Летели столетия, народы развились, изобрели философию, науки, искусство, право, а их скромные поселения превратились в грандиозные города и страны, подчиняющиеся божественным заветам и законам самой природы.              "Пока кироки довольствовались дарами моря, неды стали добывать и изучать все сокровища земли."              Глас сказителя утих, дав возможность образам, родившимся из его речи, захлестнуть воображение каждого слушателя. Статные, величественные, словно киты, корабли, стаи небольших рыболовецких судов и бесчисленные косяки пестрых парусников. Пока портовые города галдели птичьим базаром моряков и торговцев, глубоко в горах раздавался ритмичный звон шахт, упрямо прорывающихся сквозь темноту камня. Сияющие в свете факелов драгоценные минералы, целыми вагонетками выгружали на поверхность земли. Выждав паузу, рассказчик растянулся в театрально-кровожадной улыбке. Но, при всем этом, его синие, как небо, глаза переполняла скорбь.              "Но однажды неды зашли слишком далеко."              В разуме говорящего вспыхнули ужасающие образы. Горящие глаза каменных чудовищ. Они давили шахтеров как насекомых. Оставляли от них лишь кровавые пятна и месиво из грязи, ткани и плоти.              "Пробудили они горных демонов. Вырвавшись на свободу, монстры сии направились к городам и несли за собой одну лишь смерть. Нельзя было допустить, чтобы демоны покинули каменоломни. Как только весть о беде дошла до бригадиров, они созвали срочный совет."              Мастера горного дела решили дать демонам бой. С каменными чудовищами решено было бороться одним единственно верным методом: к любому камню можно найти подход, если взять правильный инструмент. И заполыхал огонь в кузницах. Оружие и доспехи ковались с таким масштабом и скоростью, что уже совсем скоро ими можно было снарядить настоящую армию.              Неды понесли большие потери в день пробуждения монстров, потому не могли сами защитить свою землю. Но, к счастью, один из их бригадиров был из народа кирок, решивших по любознательности своей повидать мир на далекой суше. Он послал весть за Континент и призвал свой народ на помощь, в то время как с самого Континента недские страны уже послали солдат на подмогу. Решено было брать врага числом.              "Народы объединились против одного общего врага. И не было на свете битвы страшнее чем та, что случилась в День Кровавой Зари."              Гордость переполняла рассказчика. В его мелодичном голосе зазвучала торжественность: "Сразив врага и отпев павших, Хранители Света создали Орден, а пятерых мастеров причислили к лику святых," – сказитель гордо поднял вверх худые бледные ладони. На одной из них красовалось фиолетовое клеймо восьмиконечной звёзды. – "Демонам же нашли место под стать их роду," – образ звезды озарился великолепными витражными окнами собора, возведённого в честь той святой битвы. Лучи солнца пробивались сквозь их фиолетовые стекла, освещали величественные залы, отражались от серебряных жаровен и направлялись к образу Афронто, чья воздушная стеклянная статуя возвышалась в центре пылающего алтаря. – "Из разбитых тел их была возведена одна из главных наших святынь. Собор Кровавой Зари."       – А МОЖНО ВОПРОС!? – звонкий детский голосок пронзил зал, вырывая проповедника из вселенной его повествования.              Нед замолк и вопросительно взглянул на маленькую синекожую кирочанку, усердно тянущую вверх пухлую ручку.              – Мама говорит, когда третья луна упала в море, кироки выплыли, как из большооого яйца, – девочка картинно надула щеки и широко расставила руки, случайно задев сидящего рядом зеленого мальчика, – Где Афронто?              Клейт был рад слышать, какой поразительный прогресс в изучении международного языка был у девочки. Они приплыли на остров около месяца назад, но уже могут понимать местных аборигенов. Все благодаря кропотливой работе очаровательной лингвистки, успевшей заслужить доверие у многих жителей деревни. Даже сейчас она терпеливо сидела в окружении морских ребятишек, буквально висящих на ее стройной белой шее. Кесо сотни раз слышала эту историю, ведь всем недам известны основы религии. Но подать пример детям и поддержать Клейта, так усердно старающегося сделать свои уроки интересными для подрастающего поколения, ещё и с чуждой верой, было делом чести. Ее друг не имел права ошибиться. Недалеко от их шатра и так стоял один взрослый кирок – воин, судя по ярким рисункам на его зелёном лице, – и с недоверием смотрел прямо ему в глаза. И вот прямо сейчас дитя задало Клейту вопрос, ответа на который он не имел. Что же делать? Кесо поймала растерянный взгляд монаха и демонстративно улыбнулась, напоминая ему держать стать. Нед на мгновение поднес ладони к высокому лбу и, призвав бога на помощь, вновь растянулся в улыбке.       – А кто по-твоему возвел луны на небо, дитя? – Клейт счёл, что не стоит отрицать хоть и языческое, но все же детское, переменчивое видение мира. Лучше постепенно объяснять истину, учитывая, что их миссионерская экспедиция завершится лишь через год. – Именно поэтому вы так любите плескаться в воде... так, о чем я... – немного откашлявшись, он вновь вознёс руки к небу. – "Сердца демонов, дабы они не смогли переродиться, раскололи и заключили в фонари." Дети... – он заметил, что слушатели наблюдают за ним с гораздо меньшим интересом. – Дети, вы меня слушаете?              Конечно же, дети перестали вникать в рассказ неда. Они нашли развлечение поинтереснее: под ногами Клейта бегала просто очаровательная пёстрая ящерица. Она совершенно не боялась крупных острых когтей, хищно выглядывающих из кожаных башмаков с открытыми пальцами. Как новая хозяйка импровизированной сцены, она приковала к себе абсолютно все детские взгляды. Заметив это, Клейт бережно смахнул ее хвостом со своей обуви и, прикрыв глаза, устало потёр виски.       – Ладно... – снисходительно выдохнув, он решил завершить свою лекцию. – Полагаю, вы утомились. На сегодня все. Ступайте, – спустя мгновение адепт услышал топот детских ножек. Открыв глаза, Клейт увидел, что от малышни уже и след простыл – Конечно... – тихий разочарованный возглас пронзил опустевший шатер. – Зачем же благодарить чужеземца, несущего вам свет истины... и бла... бла... бла...