Для Сары с любовью

      О моём наказании начали судачить даже не на следующий день — спустя какой-то час после того, как я вышла из кабинета директора. Меня терзали злость и стыд одновременно, хотя вторая эмоция появилась совершенно необоснованно, ведь я в жизни ни с кем не дралась. Тем не менее, под прицелом осуждающих взглядов ребят из школы я чувствовала себя так дерьмово, будто и правда кого-то избила.       — Не обращай на них внимания, — закатила глаза Кэнди. — Денёк-другой посплетничают и забудут, этим стервятникам лишь бы что-то обсудить.       — Надеюсь, — вздохнула я, плетясь по коридору, — надеюсь, что найдётся что-то ещё, достойное их внимания, и они от меня отстанут.       Мы подошли к своим шкафчикам, стоявшим по соседству, чтобы оставить учебники. Этот день наконец-то закончился, чему я была неимоверно рада. Немного утешала мысль о предстоящей встрече с Майклом, так как я надеялась на его сочувствие и отчасти — лишь на сотую долю — на то, что он так же, как и Кэнди, решит поддержать меня и не пойдёт на Рождественский бал. Однако вероятность этого была ничтожно мала, и я это знала, ведь слишком хорошо изучила своего парня. Скорее всего, он просто не догадается, насколько это важно для меня.       Я открыла свой локер, и из него выпала сложенная в несколько раз бумажка.       — Ого, кто-то оставляет тебе послания, — с ухмылкой слегка пихнула меня локтем в бок Кэнди, — а сплетни всё-таки делают тебя популярной. Я отмахнулась от подруги:       — Очень надеюсь, что никто не понаписал мне гадостей. Настроение и так хуже некуда.       Развернув записку, я с некоторой опаской принялась читать:

«Не верю ни единому слову из этих жалких сплетен. Ты слишком хороша и для этой школы, и для этого города.

Всё обязательно наладится. Не грусти, прекрасная принцесса».

      После прочтённого я испытала смешанные чувства — во второй раз за день. На душе потеплело от того, что кто-то решил выразить свою поддержку в этой ситуации, а ещё во мне проснулось любопытство. Немедленно захотелось узнать, кто оставил записку, поскольку она не была подписана.       — Ну что там? — поинтересовалась Кэнди. — Судя по твоему выражению лица, там далеко не гадости. Признание в любви?       Подруга рассмеялась и шутливо попыталась выхватить записку из моих рук. Я моментально спрятала её в карман джинсов.       — Ну уж нет, — пригрозила я пальцем. — В любви мне никто не признавался, но кому-то очень захотелось поддержать меня. Правда, слог у человека несколько странный.       — Да дай почитать, — захныкала Кэнди, — интересно же!       — Ты как маленький ребёнок, честное слово, — я закатила глаза и достала записку из кармана, протягивая подруге. — Ладно уж, читай.       Прочитав послание, Кэнди прыснула от смеха, но ничего не сказала. По её виду было ясно, что такие записочки, если и не вызывают у неё рвотный рефлекс, то по меньшей мере не впечатляют.       — Как думаешь, кто мог это написать? — задумчиво спросила я. Уж кто-кто, а Кэнди знала об обитателях школы Сентфора больше, чем я.       — Кто угодно, — пожала плечами подруга. — В школе хватает фриков. Но этому ты явно небезразлична, это даже в какой-то степени мило.       — Может, это Майкл? — с надеждой предположила я. Кэнди расхохоталась:       — Ну да, конечно! А наш Бобби тогда главный мачо школы. Неужели ты думаешь, что Тёрнер мог такое написать?       — Я же всё-таки его девушка, — смущённо промямлила я, немного задетая реакцией подруги. Майкл, может, и не самый романтичный парень, но не значит же это, что он совершенно не способен на проявление чувств. Вот что я тогда подумала, но вслух ничего больше не сказала.       — Ладно, он очень любит давать тебе всякие прозвища, — примирительно усмехнулась Кэнди. — И всё же «принцесса» — это слишком нежно для него, тебе не кажется?       Я пожала плечами, чувствуя, что не в силах продолжать этот спор. Слишком много всего свалилось на меня за этот день, и мне просто необходимо было отдохнуть.       В четверть седьмого, с небольшим опозданием придя к Майклу, я обнаружила его читающим книгу. Бобби, впустивший меня, выразил сочувствие по поводу моего наказания.       Едва завидев меня на пороге комнаты, Майкл отложил книгу и, приподняв меня, словно я ничего не весила, закружил на месте. Я со смехом застучала ладонями по его спине, пока парень наконец не опустил меня на пол.       — Я скучал, маленькая, — с улыбкой промолвил Майкл. За этим последовал недолгий поцелуй, во время которого у меня пронеслась мысль: «Это точно Майкл оставил записку. Он сегодня нежнее обычного, значит, что-то в нём изменилось».       Я крепче обняла парня, уверенная, что кроме него некому было написать мне столь тёплые слова.       — И я по тебе скучала, — прошептала я, оставляя невесомый поцелуй на кончике носа Майкла. — И спасибо за поддержку. Это правда очень мило.       — Ты о чём? — с непониманием усмехнулся парень.       — А разве не ты оставил записку в моём шкафчике? — спросила я, чувствуя, как моя уверенность в этом факте слабеет. Майкл покачал головой:       — Я ушёл сегодня после первого урока, а если бы оставил тебе записку до этого, ты бы заметила, — и тут же настороженно поинтересовался: — А что тебе написали?       — Да так, слова поддержки и утешения, — махнула я рукой. Настроение снова ухудшилось.       — А кто обидел мою крошку, что тебя нужно было утешать? — увидев, что я отворачиваюсь, Майкл бережно развернул моё лицо к себе. Однако мне было совсем не до его проявлений любви: меня обуревала досада и обида на своего парня, а ласковые прозвища, которыми он меня называл, начали раздражать.       — А если бы ты чуть больше интересовался моей жизнью и чуть чаще ходил в школу, ты бы знал, что вообще происходит, — выпалила я, освобождаясь из рук Майкла. Тот явно опешил от моего заявления, поэтому поначалу даже никак не отреагировал на то, что я чуть ли не оттолкнула его от себя. Придя в себя, он ответил:       — Это только моё дело, как часто ходить в школу и ходить ли вообще, — Майкл скрестил руки на груди, моментально становясь отстранённым. — Я думал, это и так понятно, Сара.       Впервые собственное имя неприятно кольнуло слух — так непривычно было слышать, что его произносит Майкл, да ещё и таким серьёзным тоном. Кажется, я задела его своими словами, но идти на попятную не собиралась. Парень продолжил:       — Я пропустил что-то связанное с тобой, за это прости, — его взгляд чуть смягчился. — Не расскажешь, в чём дело? Может, я как-то смогу помочь.       — Мне запретили идти на Рождественский бал.       — Мама наказала? — сочувственно усмехнулся Майкл.       — Директор школы, — насупилась я. — Меня наказали за то, чего я не делала. Кто-то убедил мистера Аллена в том, что я избила кого-то из школы и поэтому опасна для общества, и теперь мне нельзя показываться на Рождественском балу.       — Но кто мог такое провернуть? — в таком же удивлении, как и я несколько часов назад, спросил парень. — Кому это могло понадобиться? Неужели Адель?       — Знаешь, я тоже сначала подумала о ней, — ухмыльнулась я. — По-твоему, она до сих пор недолюбливает меня из-за тебя и Люка?       — Это кажется логичным, — пожал плечами Майкл. — Любовь часто делает людей одержимыми, настолько одержимыми, что они, подобно Призраку оперы, делают всё, чтобы устранить соперников и сделать свою Кристину безвольной игрушкой, — и парень драматично откинул голову назад, по-видимому, изображая несчастную Кристину Доэ.       Я не выдержала и рассмеялась над кривляниями Майкла. Только сейчас я заметила, что книгой, которую он читал до моего прихода, был «Призрак оперы». Открыв книгу на случайной странице, я прочла чью-то реплику:

«Он обвинял, проклинал себя, просил меня простить его.

Он признался в обмане. Сказал, что любит меня.

Он положил к моим ногам свою огромную, трагическую любовь. Он похитил меня из-за любви, но он уважал меня, раболепствовал передо мной,

он жаловался, плакал».

      — Какой кошмар, — ужаснулась я. — Думаю, такую одержимую любовь и любовью-то называть не стоит. По-твоему, Адель на такое способна?       — Я пошутил, малышка, — в знак капитуляции поднял руки Майкл. — Я просто дурачился. Адель не из тех, кто пытается вернуть бывших. Да, поначалу ты ей сильно не понравилась, но со временем она вроде забила, и я не думаю, что она стала бы…       Остаток вечера мы провели, лёжа на кровати Майкла и вяло перебрасываясь ничего не значащими фразами. Заверения Майкла в том, что Адель непричастна к инциденту с моей выдуманной дракой, не смогли до конца убедить меня. Случайно попавшийся отрывок из книги лишь усилил мои подозрения: донельзя расстроенной мне всюду мерещились знаки, вот и строчки из «Призрака оперы» показались мне зловещим знамением, доказательством того, что у Адель сохранились чувства к Майклу, и теперь она пытается всячески мне насолить.