Сны Вавилона

Лес? Пиллар не помнила, как она оказалась здесь. Она говорила с Ашером, потом интересовалась информацией о черном рынке Вавилона и прошлом дамы Джеральдин. В последнем случае она даже с удивлением обнаружила, что у них есть нечто общее с демонессой. Они обе были продуктом окружения взгляды которого не до конца разделяли. С этой мыслью Александретти и заснула. Нужные документы пришли только к обеду, а из-за разницы во времени между Вавилоном и Исландиром, когда она туда прибыла уже был поздний вечер. Естественно, в такое время никто в церковь Триединства ее не пустит. Пришлось снять комнату в самом приличном постоялом дворе из тех, что ей удалось найти в округе. Женщина не любила миры до- и ранне- индустриального типа. Даже если они были красивыми и чистенькими, насыщенными магией заменяющей всевозможные технические удобства, но эти наряды луковицы и неудобные, безумно непрактичные платья просто сводили ее с ума. Исландир еще и к категории чистеньких не относился. Единственное, что немного подняло ей настроение это море. Засыпать под размеренный шум прибоя было приятно. Так откуда здесь взялся такой густой, похожий на тропический лес? И эта невероятная огромная луна занимающая собой пятую часть небосвода. Ее тускло светящаяся громада висит точно в зените, освещая холодным призрачным светом все вокруг. Вдалеке внезапно разносится вой и остервенелый рык. Пиллар замирает, а потом осторожно пятится в сторону противоположную от звука. У нее нет с собой ничего, что помогло бы ей хоть как-то защитить свою жизнь, так что ей становится страшно. Это проделки каких-то темных сил? Если так то ее защитные и очищающие молитвы могли бы помочь. Она начинает литанию Ясного Разума, которую обычно применяют от морока и всяких прочих наваждений, но в ответ ей вторит лишь веселый смех. Он звучит словно бы отовсюду, словно сам лес, каждый листик и каждый камень в нем потешаются над ней, а потом Пиллар замечает движение. Высоко на ветке стоит фигура, без объёма, без тени словно кто-то вырезал ее из черной бумаги и приклеил там. У существа нет лица, лишь чернота и силуэт. Это могло бы быть похоже на эльфа, но какого-то очень тонкого слишком вытянутого в длину. Фигура палочка, ножки спицы, такие тонкие словно там нет костей. На ветру развеваются волосы существа, но все равно можно разглядеть какие-то весьма длинные по-эльфийски заостренные уши. Понять во что оно одето Пиллар не может, какой-то плащ, какие-то ленты. И копье в руках, такое же тонкое и вытянутое, что становится больше похоже на шест. Рядом на другом дереве она замечает еще одно такое существо, а потом еще, еще, еще и еще! Их множество одинаковых, но различных в мелких деталях, словно одно племя. Они частично сливаются с тенями, смотрят на нее хотя у них нет глаз чтобы видеть, но Александретти знает, что это так. Это охотники, а Пиллар здесь дичь и она окружена. Она не должна быть здесь, она… Женщина бросается бежать в надежде проскочить, вырваться из этого кошмара, а сзади уже рычат таинственные твари, которые постепенно настигают ее. Черные фигуры скользят бесшумными тенями, не отстают ни на шаг, легко перепрыгивают с ветки на ветку, словно и не весят ничего. А потом Пиллар спотыкается о корень и летит вниз к земле, ударится она не успевает, очнувшись в кровати. «Это кошмар. Просто обычный кошмар», — с облегчением думает женщина, но спать ей больше не хочется. Местный хронометр показывает третий час ночи, но судя по неровному свету свечей в других окнах города не спится не только ей. «Странно», — рассеянно думает она, а в следующий момент длинная темная тень скользит по окну и исчезает раньше, чем Александретти успевает понять, что это такое. «Что-за?» Вот что значит плохой сон, теперь ей мерещится всякое, пытается отмахнутся она, но почему-то все равно вытаскивает из сумки розарий. Как давно она использовала его по назначению? Когда в последний раз, искренне, читала все положенные молитвы, а не те, что были нужны ей для работы? Пиллар решила исправить это прямо сейчас, жуткая ночь к тому отлично располагала. Стоило ей открыть рот, как перед ней возник грозный образ сестры Бернадетт. Высокая, плотно сбитая, краснощекая женщина была ее позабытым детским кошмаром. У этой монахини были маленькие очки для чтения на носу и здоровенная деревянная указка, которую она не стеснялась пускать в ход если «малолетние грешники» путали слова зазубриваемых наизусть молитв. Александретти вновь увидела этот, пристальный, грозный взгляд поверх очков и не смогла заставить себя произнести хоть слово. Все на что у нее хватило духа — крепче сжать розарий. Дело было в ее личных страхах и подозрении, что Ашер использует ее, или же дурно было само это место? Если так, то это потому что они поймали сонника? Или дело было в чем-то еще. В тех документах о Исландире, которыми ее снабдили, не было ничего об этом. Более того церковь Света считала мир перспективным, так как местная церковь Триединства во многом разделяла их убеждения. Впрочем, младший инквизитор мог вновь не предоставить ей всей информации. За дверями что-то лязгнуло и заскрежетало, словно кто-то одетый в железные латы волок по деревянному полу что-то тяжелое. Пиллар замерла прислушиваясь. Рывок за рывком тяжелый предмет, грохотал так, что дрожала ее дверь. Казалось волокомое оставляет глубокие борозды в досках. «Это кошмар, там ничего нет. Я сейчас встану, открою дверь и там не будет ничего», — подумала она стараясь быть твердой, но лишь зажмурилась. Движение продолжилось мимо ее дверей, а потом также постепенно удалилось по коридору. Александретти не смогла заставить себя даже пошевелиться. Сжатая страхом, она так и стояла посреди пустой темной комнаты и сжимая розарий до отпечатков бусин на ладонях. «Это всего лишь кошмар. Скоро рассвет. Просто дождаться и с рассветом все уйдет», — мысленно как мантру твердит она себе, пытаясь заставить себя добраться до кровати. Сделав почти невозможное усилие Пиллар одними пересохшими губами начинает читать вступительную молитву ночного цикла. Грозный образ сестры Бернадетт больше не появляется. Постепенно дышать стало легче и кошмар отступил. Так Александретти и встречает рассвет, сидя на кровати и бормоча молитвы, методично перебирая бусину за бусиной. Когда она собранная выглянула в коридор то обнаружила, что на деревянном полу, и правда, были борозды. Внезапно доселе безобидный кошмар обрел вполне материальное воплощение. При взгляде на него женщине сделалось нехорошо. Теперь же покинув постоялый двор и направившись в церковь Триединства, она лишь удивлялась, как не заметила этого вчера. У всех, кого она встретила на пути были усталые лица, синяки под глазами и прочие явные признаки недостатка сна. Что-то очень скверное творится в этом месте. Неужели действительно из-за того, что они пленили это существо и оно перестало исполнять свои обязанности? Или может это была месть, или интриги Хаоса нашедшего способ проскользнуть в этот мир с новой стороны? Настоятель Литис-Мин, пожилой сухощавый человечек, при встрече решил, что она инквизитор. Даже не смотря на то, что в документах не было никаких упоминаний о ее принадлежности к ордену или ранге. Пиллар стоило больших усилий сохранять невозмутимое лицо, выслушивая все эти раболепные речи. Пожилой монах разве что только не стелился перед ней и не протирал собственными одеяниями ее путь по монастырю. Было очевидно, что церковь Триединства так хотела пристроится под крылышко к церкви Света, что была готова буквально на все. Александретти не была уполномочена решать эти вопросы. Священничество, определенно, не спросит ее мнения о местных делах, так что ей было даже жаль настоятеля, растрачивающего столько сил в пустую. Впрочем, женщине все еще нужен был их пленник, а такое отношение открывало любые двери, даже в сыром и темном подвале. Даже те, которые были дотошно исписаны мелкими защитными символами и обвешанны амулетами так, что трудно было разглядеть поверхность самих дверей под этим. Рядом с ними стоял охранник, тяжело опираясь на копье, с такой же печатью бессонницы на лице, как и у настоятеля. Не монах, скорее всего наемник, из тех кто подешевле и готов взяться за любую работу не задавая лишних вопросов, покуда ему отсчитывают правильное количество монет. Еще одна причина не любить миры такого типа. — Открывайте, — односложно приказала она и настоятель подчинился поспешно звякая своей огромной связкой почти одинаковых ключей. Как только Пиллар увидела ее в первый раз, то сразу же озадачилась, как старик понимает который из них от чего. Но эта мысль сразу же вылетела у нее из головы, когда Пиллар увидела пленника. Со всеми этими рассказами Джеральдин, с кошмарами, с таким обилием защиты она ожидала увидеть какое-угодно чудовище, но не это. Внутри тщательно исписанной защитными символами узницы лежал человек. Или по крайней мере что-то человекоподобное. Истощенное до предела, лишь одна кожа и кости прикрытая лохмотьями изодранной одежды и длинными безнадежно спутавшимися темными волосами. Света осеннего дня пробивающегося сквозь маленькое окошко наверху было достаточно, чтобы Пиллар могла разглядеть не только какой-то витиеватый узор покрывающий бледнофиолетовую кожу, но и множество ран, ссадин, синяков и кровоподтеков. Едва живое это существо избивали много раз. Били нещадно и с остервенением, не слишком беспокоясь о том, что могут убить его в процессе. Может быть даже надеясь на это. Пиллар внутренне содрогнулась. Там, откуда она пришла, такие вещи были неприемлемы, существовал закон и строгий порядок. Излишняя жестокость и безнаказанность всегда были прерогативой Хаоса. Даже вещи вроде сестры Бернадетт были скорее редким исключением, чем правилом. Александретти попыталась разглядеть лицо пленника и тут же столкнулась взглядом с парой глаз сонника. Их сиреневая радужка кажется тускло светилась в полумраке узницы. На нее смотрели с болью, гневом, вызовом. Существо было измучено до предела, но еще не сломлено, готовое дать последний бой за свою жизнь, если понадобится. Очевидно своим мучителям оно ничего не скажет. — Уходите, настоятель, — приказала она. — И стражника с собой заберите. — Но, госпожа инквизитор, оно агрессивно! Опасно! — тут же возразил старик. — Я разберусь с этим сама. Больше это не ваша забота — уходите, — еще раз настойчиво повторила она. За это время пленник не издал ни звука. Даже не пошевелился. Настоятель вздохнул, покорно сложил руки в молитве и удалился, отозвав стражника с собой. В проеме двери Пиллар осталась одна, терпеливо дожидаясь момента, когда стихнут звуки последних шагов. Узник все так же молча смотрел на нее. — Ты ведь меня понимаешь, не так ли? — спросила она. К сожалению, ничего внятного ни про самих сонников ни про то, что они такое и как с ними взаимодействовать Джеральдин ей сказать не могла. Приходилось задавать дурацкие вопросы. В ответ оно не произнесло ни слова, но в глазах кажется заплясали насмешливые искорки. Александретти почувствовала себя глупо. — Я впервые сталкиваюсь с существом вроде тебя, так что не откажусь если ты проявишь немного содействия. — Содействия? — едва слышно произнесло существо и его тонкие губы сложились в горькую улыбку. — Значит не убить… как жаль… я почти согласно. Мне совсем немного осталось… Пиллар снова выругалась про себя. Она опоздала? Неужели оно просто скоро умрет и все? Сомневаться не приходилось. Выглядело существо именно так. — Неужели тебе ничем нельзя помочь? Глаза пленника удивленно округлились. — Ты ведь не отпустишь меня… — Нет, — качнула головой Александретти. — Пока нет. Я понятия не имею, что ты такое. Возможно все эти кошмары по ночам твоих рук дело. — Нет… Не моих. Я бы не допустило… этого. Но я видело измученное лицо охранника и настоятеля. Немного справедливости для меня… ублюдки это заслужили. Пиллар почувствовала некоторое облегчение, по крайней мере оно не отказывалось говорить с ней. Возможно еще не все потеряно. — Может быть что-то другое? У меня есть с собой заживляющее зелье. — Ты не инквизитор. Они… были бы счастливы… позволить мне умереть. Пиллар вздохнула. Формулировка ей не нравилась, но спорить она не собиралась. — Нет, не инквизитор. Понятия не имею почему настоятель так решил. Я ищу обломки одного артефакта, способного погружать существ в сон и дама Джеральдин сказала, что ты можешь помочь. — Телохранитель Бесчувственного? Мое существование его никогда не интересовало… почему теперь? Ты ищешь эту вещь для него? — Нет! Никоим образом! — замахала руками Александретти и лишь потом удивилась своей столь острой реакции на слова сонника. — Все наоборот, — уже спокойнее произнесла она. — Он использовал этот артефакт, потом вещь была сломана, а он погиб. Осколки разошлись по Вавилону и мой… наниматель считает, что они станут источником множества бед. — Бесчувственный? Погиб? Как странно… Сладости. — Что? — изумилась Пиллар, не понимая причем тут это. — У тебя есть сладости? Конфеты, выпечка, сладкие фрукты… что угодно… Чем слаще тем лучше, — спросило сонник и взгляд их стал умоляющим. Так умирающие от жажды просят воды. Но сладости… женщина растерялась. — Только немного освежающих леденцов… — она любила их, а еще они отлично справлялись с запахом сигарет. Поэтому где-то в недрах ее походной сумки они обязаны были быть. — Сойдут, — одобрило странное существо перед ней. Женщина уперлась плечом в дверь и принялась рыться в поисках необходимого. Не похоже, чтобы у него хватило сил набросится, к тому же какое чудовище находясь при смерти станет просить у тебя конфеты? За первым разом Александретти поймала штук пять и не уверенная в том стоит ли приближаться к узнику, осторожно бросила их соннику. Существо попытаорсь приподнятся и жадно сгребло их руками. Слабость, дрожь и слишком длинные ногти мешали им развернуть фантики, так что оно отправляло их в рот одну за одной прямо с ними, разгрызало и вытаскивало разорванную целофанку за хвостик чтобы выбросить. Пиллар хотела издать предупреждающий возглас, но заставила умолкнуть себя на полузвуке. Уж слишком в этот момент существо перед ней напоминало измученного ребенка, стремящегося побыстрее съесть несколько чудесным образом перепавших ему конфет, пока у него не отняли и это. -У меня есть еще три, — вздохнула она, когда сонник расправилось с предыдущими. Она наверняка могла бы использовать их чтобы торговаться, но это было выше ее сил. Чем бы она тогда отличалась от чудовищ, с которыми намеревалась бороться? Поэтому Пиллар осторожно бросила их соннику. — Извини, но это все, что у меня есть. В этот раз жадно хватать их оно не стало, вместо этого медленно сев и выпрямившись. Звенья цепи, тянувшиеся от дальней стены к его лодыжке тихо зазвенели. Сонник, разделяя пальцами спутанные темно синие волосы, осторожно убрало их с лица, очевидно пытаясь собрать по крупицам те немногие остатки гордости, которые в нем еще были. Лишь после этого оно бережно взяло остальные конфеты и зажав их в ладони прижало к себе. -Благодарю, — произнесло оно. Голос их зазвучал немного громче и тверже. Теперь Александретти наконец-то смогла разглядеть пленника более детально. И правда, и не парень, и не девушка. Как женщина не пыталась, определить по внешности и голосу пол сонника она не смогла. Оно явно было ниже Пиллар, хрупче в сложении, а, истощенное, теперь и вовсе выглядело как призрак, готовый рассыпаться в любое мгновение. Круглые, чуть шире привычного, посаженные глаза и широкий тонкогубый рот, почему-то напоминали о рыбах, но остальные черты как-то очень удачно сглаживали это впечатление. Их лицо могло быть приятным, не будь настолько худым и изможденным. Под левым глазом был нарисован еще один глаз, поменьше, но зрачок его был овальным, пережатым посредине, как упавшие на бок песочные часы. В вытееватом узоре Александретти опознала щупальца осьминога или спрута сплетенные в какие-то сложные узоры покрывающие их тело практически полностью, от пальцев ног до шеи и даже немного захватывая лицо. Было в нем, что-то тревожное, но на фоне остального творящегося здесь безумия сонник было почти понятным, почти нормальным. — Отсюда и в таком состоянии, я не могу помочь тебе с артефактом. И ничего поделать с тем, что происходит снаружи — тоже. Все, что я знаю, кто-то или что-то усиливает или приманивает сюда Кошмар. Он прибывает словно вода. От реальности его отделяет тонкая граница между Сном и Явью. Во многих местах она не так прочна, как кажется, и если Ужаса станет слишком много, он её проломит — тогда все это место утонет. Навсегда станет частью Кошмара. Более плотной, более опасной. От этого пробудится уже не выйдет и все эти люди застрянут в нем — навсегда. Только если Творец не пожелает вмешаться. ЕСЛИ пожелает. — Если? — удивленно спросила Пиллар. — Женщина, ты видела Обскуру? Или хотя-бы Кварталы Тьмы? Подземелья с нежитью? Пустошь? Римус художник! Он может решить, что и так хорошо. Островное государство где-то в океане, навеки затонувшее в пучине Кошмара… Почему бы и нет, весьма поэтично. Пиллар выругалась, теперь уже вслух. В ее голове звучал голос Ашера, приказывающий держатся от всего странного подальше и просто искать артефакт. Оставить всех этих людей в бездне Кошмара? Она с трудом пережила эту ночь и превосходно понимала, как близко все это было к тому, чтобы сломать границу. Всю жизнь она верила, что церковь и инквизиция нужны чтобы бороться с этим, защищать от подобного. Александретти была уверена, что священничество в курсе того, что творится в Исландире. И они просто оставили это место как есть? Ни слова не сказали ей. У них всегда есть более важные дела, разборки с Аватаром Зла, например, так что это место может просто утонуть. — А ты? — спросила у сонника она. — Заперто здесь. — Но разве вырвавшийся Кошмар не позволит тебе освободится? — с сомнением спросила она. — Может быть, но тогда будет слишком поздно пытаться что-то исправить, — слабо пожало плечами оно. — Так значит если бы ты, оказалось на свободе, то попыталось бы остановить наступающий Кошмар и обратить происходящее? Оно зыркнуло на нее с вызовом, без гордыни, но с видом существа, которое осознавало свою особенную миссию. Она видела это выражение, у некоторых священников, инквизиторов, святых воинов. Вот только сама в себе ничего подобного никогда не имела. Тем страннее было увидеть это в порождении Хаоса или услышать: — Да. Даже если это будет стоить мне жизни в этот раз. Могла ли она им доверять? Мог ли это быть тонкий обман, чтобы получить свободу? Пиллар вытащила пистолет и сняв его с предохранителя мысленно взмолилась Порядку и Свету направить ее, пока она не утонула в пучине сомнений. Подать знак, укрепить решимость. Пули в ее оружии могли справится со всяким, справятся и с цепью, а если она поймет, что оно обмануло ее — справятся и с сонником. Звук выстрела почти совпал со звуком лязга раскалывающегося звена. Все это время оно не шевелилось, так и продолжало сидеть там, как статуя святого, гордо и прямо, не дрогнуло даже от выстрела. Лишь потом изумленно воззрилось на перебитую цепь. — Выметайся, — махнула рукой Пиллар, — но при одном условии, я иду с тобой, и если мы выживем, ты поможешь мне с поиском обломков. Все еще полный удивления взгляд переместился с цепи на нее. — Быть по сему, — тихо произнесло оно. Александретти понятия не имела, на что рассчитывает, когда существо неуверенно поднялось на ноги и пошатываясь сделало несколько шагов по направлению к двери. Как оно могло противостоять Кошмару в таком состоянии? Почти у самой двери сонник покачнулось явно намереваясь упасть и Пиллар скорее рефлекторно чем осознанно поддержала их и с изумлением обнаружила, что оно не весит практически ничего. «Может стоило слушать Ашера?», — подумала она и тут же отбросила эту мысль. Даже если это существо не будет способно ей помочь, после всего, что это создание пережило, оно заслуживает хотя бы умереть на свободе. Последние несколько шагов за пределы исписанной заклинаниями комнаты оно прошло опираясь на ее руку. Переступив порог сонник сделало судорожный вдох, словно вышло из пустоты туда где наконец-то могло дышать. — Спасибо… — едва слышно выдохнуло оно и рассыпалось облаком разноцветных бликов медленно погасших еще спустя мгновение. «Оно… умерло?», — остолбенело подумала Александретти. Значит она и в самом деле опоздала и все это было напрасно. Женщина бессильно ударила рукой по стене. «Дерьмо». Ничего больше не оставалось, лишь пытаться отыскать источник Кошмара самой. Что-то ей подсказывало, что причиной подобного могли быть и обломки. Она сомневалась, что успеет, но оставить всех этих людей позади и просто сбежать в Вавилон, казалось слишком постыдным, слишком неправильным. Женщина всегда считала, что по мере сил служит Порядку и Свету. Может это было ее испытание? Или она просто глупая — решила сражаться с бурей, когда нужно искать укрытие. Пиллар поставила пистолет на предохранитель и вернула его на место, после чего поспешила покинуть это мрачное затхлое место. Настоятель перехватил ее уже во внутреннем дворе. -Значит с богомерзким созданием покончено? — с надеждой спросил он. «Богомерзким?», — удивленным эхом откликнулось в голове Александретти. Она больше не была уверена, что в соннике было хоть что-то богомерзкое. В отличие от методично избивавшего его стражника, от настоятеля допускающего и, может быть даже одобряющего это. — Да, оно погибло, — холодно ответила Пиллар. — Значит кошмары больше не потревожат нас, — с облегчением произнес он. — Нет, отче, они сожрут вас. И всех в этом городе, потому что вы пленили и замучили до смерти единственное существо, которое могло вас от них защитить, — с нажимом произнесла Александретти и он отшатнулся от нее, будь-то и она была монстром тоже. — Я бы посоветовала вам пойти и прямо сейчас начать молится о том, чтобы Порядок позволил мне исправить то, что вы натворили. Старик осенил себя знамением Света и больше ничего ей не сказав поспешил в часовню. Александретти не знала и правда молится или стучать на нее в настоящую Инквизицию. А если совсем честно, то ей было плевать. Чувствовала она себя паршиво и совершенно бесполезно, а еще понятия не имела откуда, в совершенно чужом ей мире, начинать поиски наступающего Кошмара.