Горящий нимб.

      Окрестности тут, конечно, интересные. Должно быть детям здесь нравилось. Своеобразный маленький городок, по середине какое-то здание, на крыше которого по кругу расположены статуи Улыбающихся Зверей. Были раньше мультики по ним, где-то, возможно, в старых вещах Лэрин завалялись и комиксы с этими персонажами, которые ей приносила воспитательница, видя, как девочке нравится эта тема.       Отныне и вовек Лэрин совсем по-иному смотрит на них. В сознании она начала строить некоторые предположения об остальных зверях. Они небось такие же монстры здесь, судя по тому, как одного только кота жизнь помотала. Страшно представить, если они все вместе соберутся. На ночёвочку. А может Кот-Дремот — самый отбитый из всей этой компании, и остальные его боятся? Тем не менее, поблизости никого не было, тишь да гладь, да пение птиц.       Лэрин изучающе осматривалась, пытаясь как можно детальнее запечатлеть в своей памяти расположение всех зданий, их входов-выходов, направления тропинок. Тут есть карусели и качели. С потолка свисают пушистые облака на верёвках, откуда-то сверху светит яркая лампа вместо солнца. Как бы создатели ни старались, а на подольше оставаться здесь, в этом «раю», желания не возникает. Искусственность всего вокруг: газона, неба, птиц — настораживало, нисколько не расслабляло. Что-то знакомое… точно, «Шоу Трумэна». Ничего реального — всё декорации. По крайней мере, здесь приятнее находиться, чем в том зачахлом доме.       Пока Лэрин озиралась, она дважды чуть не споткнулась. Она хотела идти помедленнее, чтобы получше запомнить местность, в то время как кот, напротив, подгонял её, нередко толкая. Один раз толкнул довольно сильно, что Лэрин чуть не упала. Со злости она хотела развернуться и ударить его, но ограничилась томным протяжным вздохом, так и нашептывающим: «заебал». Куда им торопиться, в самом деле? Никуда, конечно, он шмотыляет её просто потому что может. Напросится ж когда-нибудь на оплеуху, промелькнуло в голове Лэрин. Она сердечно пообещала, поклялась себе, что однажды треснет его. Чаша терпения наполняется.       Как ни крути, а терпеть нужно. Один раз показать характер может стоить ей жизни.       Они перед входом в какое-то помещение. Лэрин зашла и сразу же почувствовала типичный, едкий запах больницы. В комнате было несколько кушеток с белыми, выглаженными простынями, огороженные ширмами. На одной стороне этих простыней простиралось подозрительное бордово-коричневое пятно. Лучше оставаться в неведении.       Лэрин встала у дверей, не придумав, куда лучше себя деть. Какова причина их пребывания в медпункте? Может, он привёл её, чтобы дать ей возможность запастить всякими таблетками на случай чего? Приказа на даёт, значит не то.       Кот подошёл к синеватому громоздкому креслу, похожее на стоматологическое, и взглядом велел Лэрин сесть в него. Она безропотно уселась, суетливо оглядываясь по сторонам. Обстановка накаляется. Раз она тут сидит, значит она пациент. Сверху висит большой операционный светильник, выключенный, ведь в комнате и так светло.       Пока Лэрин сидела, с тремором по всему телу дожидаясь каких-то последующих взаимодействий, кот слонялся по медпункту, погружённый в поиск. Больница обычно не связана с чем-то хорошим, что вполне логично. Тем временем, она разглядывала вещи, лежащие на медицинской тумбочке в покрытой слоем вековой пыли гастроёмкости неподалёку. Там лежали всякие инструменты, по типу зеркальца, упакованной деревянной палочки, чтобы смотреть горло, щипцы, ножнички, скальпель, пинцет и кусочек пожелтевшей ваты. Уловив момент, она потянулась рукой за скальпелем.       — Положи. — рявкнул кот, услышав лязг металлических инструментов со стороны Лэрин. Вздрогнув, она положила, нет, швырнула скальпель на место, понадеявшись, что он тут лежит не по её душу. А вот если бы она была более ловкой… Может, она бы вырвалась отсюда без своего долгосрочного плана. Бестолочь.       Первое, что он притащил к креслу, были запечатанные шприцы. От их вида округлились глаза.       — Зачем? — спросила Лэрин, больше не выдерживая молчание. Как и думала, кот игнорировал её вопросы. Боже, эти шприцы так негигиенично лежат на грязном полу… Пусть запечатанные, но всё равно нестерильно.       Следующие были три пакета для крови, которые кот отыскал где-то в верхних шкафчиках, и чтобы открыть их, между прочим, ему пришлось наклониться, при том, что Лэрин вообще вряд ли бы дотянулась до них. От пакетиков шли длинные прозрачные трубки, на конце которых специальное уширение с адаптером для иглы. На них отмечены маркировки с группами крови, которые закрашивают врачи, прочее, прочее, и объём — 450 мл. У одного пакета есть дополнительный контейнер-мешочек для сбора крови, да и в принципе он был более навороченный.       — Слушай, я такой себе донор на самом деле, — сказала Лэрин, — У меня ВИЧ.       Не было у неё никакого ВИЧа, но отмазаться же нужно как-то. Кот бросил на неё короткий недоумевающий взгляд. Знает ли он что-то про ВИЧ? Как например то, что он половым путём передаётся. Походу, не знает. Жаль, было бы забавно посмотреть на его реакцию.       — Ты слышишь, мне нельзя быть донором. — повторила девушка уже громче, заметив в ответ безразличие.       Кот не обращал на неё внимания, вместо этого продолжая рыться в шкафчиках. По его мнению, Лэрин говорит на каком-то нанайском. Рыжая же всё поглядывала на возжелаемый скальпель. Но у этого ж глаза на затылке… Ну не сидеть же ей сложа руки.       Пока Лэрин соображала, что делать дальше, кот зловеще направился к ней. Лапой притянул к себе медицинскую тумбочку, как оказалось, на колёсиках, и отодвинул её подальше от кресла, в котором сидела девушка. На это она, скрестив руки в груди, мысленно обматерила его на чём свет стоял.       Тумбочка ему понадобилась также для того, чтобы удобно сложить на неё все принадлежности. Среди них разные наводящие паническую атаку катетеры, иглы, пробирки, в том числе целёхонький пузырёк со спиртом.       — Сними куртку. — приказал он более спокойно. Всё же, это звучало более, чем жутко.       — Да что ты… Давай успокоимся, — подчиняясь «приказам» кота, она теряла былую самоуверенность. Не особо следя за тем, что говорит, она выдавливала из себя хоть что-то, что могло бы замедлить грядущее испытание на устойчивость психики вплоть до его отмены в принципе. Она сняла с себя свою любимую задрипанную зелёную куртку, сложив её у себя на коленях, чтобы грела ножки, — Как-то слишком быстро дела идут, нет? Мы уже на… на приличной стадии отношений, при этом почти незнакомы. Неправильно, да? Может, выйдем и поговорим, покурим? По-человечески.       По воле страха девушка начала нести сущий бред.       — Хм… меня вот Лэрин зовут, — продолжала она, а между тем кот уже был около неё «во все оружия». Откуда-то из-под кресла он вытащил вшитые ремни, как в автомобилях. Хорошенько пристегнул её, в привычной манере туго затянув. То же самое он собирался проделать с руками и ногами, потому что уже знает, какая она брыкливая. По возможности ещё и голову закрепит. Лэрин смотрела на него щенячьими глазами, — И мне тринадцать лет.       Они встретились взглядами. Девушка в тот момент не понимала, для чего сморозила эту дурь. Ей целых семнадцать лет, ну зачем лишний раз врать. Так доверительные отношения они никогда не выстроят.       — И я в шестом классе, — от волнения уголки её губ задёргались, срываясь на улыбку. Но она сохраняла серьёзное выражение лица. А вдруг сработает? Их переглядки могут играть решающую роль.       — Нет. — коротко ответил кот. Откуда ему знать, а? Многое он в жизни понимает.       — Да. — поспорила Лэрин. Перечить в её стиле. Тем более, ей удалось разговорить его, — Я никому ничего не скажу. Пожалуйста, просто дай мне уйти.       Кот продолжал многозначительно таращиться на, якобы, ребёнка. Она, в свою очередь, старалась не растеряться и вследствие не потерять маску «честности и невинности». А под таким зорким глазом это непросто. Чего Лэрин вообще добивается этим разговором? Бред сивой кобылы.       — Давай начистоту. При всём желании, я не желаю тебе зла…       Слышала бы она себя со стороны.       — Эм… Понимаешь, у меня довольно серьёзные родители. У отца много связей, понимаешь… — Лэрин начала заикаться от стремительно нарастающего страха. Как уж на сковородке, она пытается ускользнуть от очередной пытки. Она стойко держалась, чтобы не вскрыть свою ложь; Виктор Люстиг точно бы позавидовал её убедительности, — Боюсь, если отец узнает… то он сделает всё, чтобы… ну, сам понимаешь… Я не угрожаю, нет, ты не подумай. Я хочу помочь тебе. Все мы ошибаемся, на то мы и люди… кхм… В общем, отпусти меня и никто ни о чём не узнает. Клянусь.       — Обманываешь. — кот не выглядел настороженным. Скорее, ошеломлённым. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о попытке Лэрин его надурить, при этом абсолютно бессмысленной; и больше всего его удивляет то, как отважно и несколько карикатурно она исполняет саму невинность. Весьма вероятное оправдание такого поведения — она сошла с ума.       — Почему обманываю, — Лэрин замотала головой, корча из себя несправедливо осуждённую, — Наоборот, я всё как на духу выкладываю, как есть.       Возникло непродолжительное молчание. Лэрин задавалась вопросом: «Что происходит у него в голове?». Референдум шизофренических голосов.       — Какой твой год рождения? — спросил он, как гром в ясном небе.       Как бы то ни было, такой обычный вопрос сбил Лэрин с толку. У неё хорошо по математике, но быстро посчитать 2003-13 она не смогла. От волнения, что ли, но никак не от трезвого ума.       — Э… в… тысяча девятьсот… девяносто… в тысяча… девятьсот девятьсот… девяностом.       Было видно, как кот трясся, сдерживая накипевшую ярость. Лэрин нагло врёт перед ним, и глаза такие делает… как на духу, ага. И считать разучилась. Он шумно вздохнул, избавившись от порыва прямо здесь, бросив все задуманные дела, сожрать её. От стыда и безумного страха Лэрин вжалась в кресло, дрожа, как осиновый лист. Ну всё, доигралась. Теперь лучше молчать.       Кот, закончив пристёгивать Лэрин, приготовился обеззараживать её локтевую часть, где едва проглядываются спрятавшиеся от страха вены. Заранее он закатал её рукав, умудрившись не поцарапать. Кожа у Лэрин не самая тонкая, и вены трудно найти даже опытному врачу. Как кот со своими лапами справится? То ещё шоу.       Однако он был полон энтузиазма. Если до этого его хоть немного, но заботило, как будет себя чувствовать Лэрин, то теперь, когда вскрылась лживая натура девушки, жалость улетучилась с концами. Пролив на кожу немного спирта, он принялся распечатывать иглы. Для начала, он приготовил вакуумный колпачок: он имеет двустороннюю иглу, одна из которых входит под кожу, а вторая находится непосредственно в колпачке и предназначена как адаптер для пробирок, в которые будет наливаться кровь. В данном случае, не пробирка, а пакет для крови. Лэрин не смотрела. Она уставилась в противоположную сторону. Неожиданно для самой себя начала читать молитву шёпотом. Впервые в жизни. От запаха спирта, ударившего в нос, ей поплохело, пробило на голод.       Услышав молитву, кот схватил её пальцы и с хрустом вывихнул их. Лэрин вскрикнула, подавшись вперёд, но ремни сдержали её. Хорошие ремни, блин. Девушка попыталась вернуть пальцы в их естественное положение, но они сильно ушли с сустава, поэтому было болезненно в принципе ими шевелить. Сквозь кожу проглядывалась косточка.       Пытка началась. Кот затянул на предплечье Лэрин тканевый жгут, чтобы нарушить кровоток. Игла проскользнула под кожу. В сравнении с вывихом пальцев это почти не ощутилось, при том, что игла зашла полностью, попав в мышцу. Кровь не шла, значит, не попал. Вынул иглу, попробовал во второй раз. То же самое. Лэрин начинала плакать, дергаться. До этого момента она не боялась уколов. Вообще она мало чего боялась до встречи с котом. Бомжи с заброшек с ним не сравнятся, они даже рядом не стояли по тому, насколько они опасные. А таких на своём опыте Лэрин повидала приличное количество.       Исколов всю руку, промахнувшись во все существующие вены, с, примерно, пятнадцатой попытки он нашёл вену. Лэрин уже выла от беспрестанно повторяющихся уколов. Каждый раз кот вкалывал иглу полностью и вращал, шевелил этой иглой у неё в руке, пытаясь найти кровеносный сосуд. Лэрин сжимала и разжимала руку — «работала кулачком». Можно ли сказать, что она способствовала тому, чтобы стать донором? Нет, она просто не хочет, чтобы из неё сделали дуршлаг. Молить остановиться бесполезно. Кроме как ждать окончания пытки она ничего больше не могла придумать. Она безудержно винила себя в излишней волнительности, закупорившей её способность к здравомыслию… и способности считать. Как ему в голову пришло задать этот каверзный вопрос? Ему подсказывает кто-то в спрятанный наушник или он взаправду такой матёрый?       В уширенный конец иглы кот вставил тонкую прозрачную трубку, ведущую к пакету. Кровь пошла не сразу, поэтому пришлось немного повозиться. В конце концов кровь быстро потекла по трубке и начала наполнять пакет.       Лэрин с ужасом наблюдала, как трубка всасывает из её искалеченной, покрасневшей руки. Время предательски замедлилось. Панический страх пропитал эту комнату ещё до того, как Лэрин в неё пришла, и эта атмосфера ещё давно здесь витала. Пакет почти наполнился. Начала кружиться голова, но пока терпимо. Вообще можно с неё столько крови-то брать? Может там противопоказания есть, по росту-весу… Когда она переставала сжимать ладонь, кровь текла медленнее. Локоть начал неметь. А ещё ж всё на голодный желудок, Лэрин даже не попила водички. Лучше не развивать подобные мысли.       Один пакет готов, кот воткнул второй.       — Слушай, не много ли? — жалобно заскулила Лэрин. Носом она уже не дышала.       Кот не слушал её. Он оскорблён её поведением, и так вымещает свою обиду — высасывает все соки из неё, пока не иссохнет. А ведь перебор может стать фатальным.       Где-то до половины второго пакета Лэрин чувствовала себя сносно, а дальше потемнело в глазах и сил уже не хватало даже на то, чтобы сжать ладонь. Она заметно побледнела и обмякла.       — Мне плохо, — прошептала она. Снова то чувство, когда тошнит и собираешься вырвать, но нечем, и от того ещё хуже.       Чуть погодя, кот вынул трубку. Он выкачал из неё около восьмисот миллилитров. Хватит на первый раз, решил он. А то Лэрин уже вон сознание теряет. Кот небрежно выдернул иглу, снял жгут, бросив на тумбочку, а пакеты он закупорил и сунул в холодильник. Ужин его. Вампир конченый. Следом он, предварительно перевязав исколотую руку бинтом, начал расстёгивать ремни, Лэрин вообще не сопротивлялась и даже не дрожала, как до сбора крови. Её кожа стала болезненно бледной, почти трупной. Что, обратно вливать? Он еле как разобрался с выливанием.       Лэрин поднялась с кресла, оделась, вроде стало получше. Однако сердце билось с бешеной скоростью, хотя она никуда не бежит. Во рту появилась изнуряющая сухость, сейчас для неё глоток воды на вес золота.       Лэрин немного прошлась по комнате. Увидев, что она в порядке, кот направил её к долгожданному выходу. Свежий воздух за пределами страшного кабинета поспособствовал улучшению состояния Лэрин, но не до конца. Слабость, тошнота — всё только обострялось. В какой-то момент голова пошла кругом и ноги начали неестественно подкашиваться, как у тряпичной куклы.       — Я сейчас упаду, — тихо сказала она и остановилась. Помимо учащённого дыхания возник звон в ушах. Ранее ей было холодно, а сейчас странным образом потеплело, особенно во лбу.       Пару секунд спустя ноги совсем не держали её и она хотела присесть, но отрубилась раньше. От падения предостерёг кот, ухватившийся за её капюшон. Он медленно положил её спиной на брусчатку. Пульс не нащупывался, может, потому что очень слабый. Хотя почему он должен быть слабым? Дыхания тоже не было. Всё, что ли?       Реанимировать её или… или что. Кот испуганно осмотрел её. Она ж говорила что-то про болезни свои… из-за них она такой себе донор. Какое это имеет значение, когда она уже умерла?       Не зная, как быть, он тряс её. Что ни странно, не помогало. Лэрин одновременно и похожа, и не похожа на мертвеца, но мутный взгляд, устремлённый в декоративные небеса, говорит сам за себя. Девушка явно не притворяется, пульс же нельзя подделать… Следующим шагом было то, как кот попытался произвести массаж сердца путём надавливания на грудную клетку Лэрин. Так ново, когда обычно он убивал людей, а теперь вот перепал случай, когда ему нужно было вытаскивать человека с того света. Что-то движило им, и это не только голод. Что-то извне. Голоса в голове?       Мрак.       Через призму сна показалась знакомая комната. Дверь открыта нараспашку, всё как несколько часов назад. Кроме рюкзака, он был выпотрошен и её вещи опять валялись по всей комнате.       Лэрин лежала, в этот раз, свободная. Слава Богу, без ремней. Заботливо накрытая одеялом. Ощущения прогорклые. Её знобило, одолел сильный голод и жажда. По такому случаю можно и перекусить.       Встать с кровати почти не составило труда, разве что резко потемнело в глазах так, что ничего не разглядеть. К тому же, очки пропали с её носа, они лежали на прикроватной тумбочке. Придя в себя, Лэрин поспешила к рюкзаку. Обнаружила, что одна пачка лапши странным образом отсутствует. Сволочь, утащил. О, нет… какой же мозг на самом деле противный иногда бывает. Когда только просыпаешься — почти ничего не помнишь. Но пройдёт пара мгновений и воспоминания возвращаются, в первую очередь самые неприятные. И настроение сразу портится, хоть не просыпайся вообще.       Девушка вернулась в кровать и начала… ужинать? Без понятия, который час. Не так уж и важно. Главное, поест наконец-то. Кстати о непробуждении. Грызя сухую лапшу, она всерьёз задумалась о суициде, как об одном из планов «побега». Сложнее будет не убиться, а уговорить себя сделать это. По сути, её держит в этом мире только стипендия, и то которую она уже потеряла за пропуски. Тогда цель оправдывает средства. Но что-то же ещё удерживает её — Желание жить. Чувствовать, дышать, кушать и прочее. Она очень сомневается, что на том свете получит те же удовольствия и развлечения, как здесь, на Земле. Вообще, ждёт ли её что-либо после смерти. Лэрин думает, только вечная темнота и тоскливый покой. Также считает и её воспитательница, поведавшая ей свои теории о жизни после смерти. И такая идея Лэрин не восторгает. Рай-Ад тоже. Только поглядеть воочию, куда попадают умершие. В том и дело, Лэрин не чувствует себя готовой присоединиться к ним. У неё всё-таки есть дела и планы на эту жизнь. Отправиться в путешествие в Альпы, открыть свой бизнес, написать книгу, вырастить дерево… каких только не может быть мечтаний у людей. Впрочем, запаренной лапша была бы вкуснее, но термос с кипятком остался у Бригитты и Томаса.       Полпачки было съедено, она остановилась. Надо быть экономнее. Пара глотков 40-процентной более-менее привели её в чувства, одновременно заглушив их. Боль в пальцах начала проходить. Надо бы вправить их… отложив флягу, она вставила на место один палец — это было больнее, чем вывих. Как быстро она сделала это, даже не поверила. Ей уже доводилось выбивать из сустава пальцы, на баскетболе, причём на той же руке. Вправляли ей так же без обезболивающего, а сейчас хоть немного спирта для смелости добавило, послужило антистрессом. А можно пить после того, как сдал кровь? Ну… можно, получается.       Остальные пальцы возвращать на место было сложнее, чем первый, может из-за большей тяжести их вывиха. Каждый раз, возвращая палец на место, кости хрустели на всю комнату, а девушка то вскрикивала, то шипела от резкой и долгой боли, била ногами по кровати, не зная, как ещё выместить эмоции. Материлась, что у сапожника бы уши повяли.       Последние два чёртовых пальца. Будь он проклят, этот кот. Лэрин не ругала больше себя за поведение в медпункте. Кто бы на её месте не стал изворачиваться под любым градусом, лишь бы спастись? Затупила она конечно, вот то косяк. Но ничего, в следующий раз она будет быстрее думать. Слабый ищет оправдания, а сильный — возможности.       Лэрин обхватила безымянный палец, сжала его, как в тисках. Оттянуть и направить в сустав… нет, нужен допинг. После двух глотков из фляги, Лэрин повторила. Оттянуть и направить в сустав… Боже, нет. Руки трясутся. Но нужно сделать это, потому что пальцы начали синеть, так и до некроза недалеко.       Лицо девушки покраснело и исказилось в болевых судорогах. Чувства облегчения не возникло, как с предыдущими пальцами, значит одно из двух: либо не встал на место, либо там не только вывих, но и перелом… Она билась спиной об стену, как метроном, трясла рукой, разгоняя в ней кровоток, избавляющий от боли. Слезинки проступили в глазах.       В коридоре показалась до невозможности ненавидимая морда. Ну его ещё здесь не хватало.       — Тебя бы так, выродок! — накричала она на него так, что в ушах зазвенело. Палец оставался кривым и опухшим. Лэрин сжала кулаки, после чего зарыдала, как девочка. Потому что ощутила себя инвалидом. Сломанные пальцы, психика…       От последней фразы она испугалась собственных слов. Видимо, речевой аппарат уже не жилец, сам по себе.       Кот не шевелился. Может, это и не он, а галлюцинация, а может он ей кажется ввиду отсутствия очков. Плевать. Резкая боль ударила в голову, не стоило нервничать, рыдать сразу после пробуждения, а тем более вправлять пальцы. Ну, зато они уже начинают обретать здоровый оттенок.       Приняв тот факт, что присутствие кота ей показалось, иначе бы ей уже прилетело за такую грубость, Лэрин опустила голову на подушку и сжалась в комочек. Её сильно знобило даже после живительной воды. Одеяло не спасало. Лэрин убрала еду в тумбочку, чтоб не соблазняла запахом. Глотнула ещё из фляги. В целом, состояние на троечку с минусом, и то с натяжкой.       Шмыгая носом, всё больше слёз она проливала на подушку. Вскоре она окончательно убедилась в отсутствии фиолетового наблюдателя.       Повезло, наверное. Как никак она начала видеть то, чего нет. В голову пришла мысль, что она мертва, а кот на самом деле пришёл, посмотрел на труп, и ушёл. От абсурдности этого предположения Лэрин улыбнулась, сдерживая смех.