Горящий нимб.

***

      Красный мигающий свет — единственное, что освещало дорогу. Трудно разобрать, кровь это на стене, на полу, на потолке, или всё же красная мигалка. Да это и не важно, когда на уме только спастись самой.       Помимо своего дыхания были слышны многочисленные истошные крики то вдалеке, то вблизи. Из-за них сконцентрироваться на коридоре, по которому бежит Лэрин, было труднее, если не невозможно.       Из каждого утюга звучат сообщения о срочной эвакуации. Кто их будет сейчас слушать? Только жути нагоняют. Во время такого хаоса эти эвакуационные наводки могут помочь… ну, ничем. Абсолютно ничем.       Нужно было отдышаться. Лэрин зашла в какую-то комнату, где за компьютером к ней спиной сидел седой мужчина. Он шевелился — значит, не труп. Слава Богу! Вдвоём выживать гораздо веселее.       — Что происходит здесь вообще?! — борясь с одышкой произнесла она, запирая дверь на щеколду. Вещей у неё с собой никаких не было, поняла Лэрин, ударив по карманам джинсов.       Мужчина, дрожа, хранил молчание. На мониторе компьютера так же было предупреждение об опасности. Из динамиков пищала аварийная сигнализация, не раздражающая слух, но заставляющая обратить внимание.       Лэрин подошла поближе, начиная приходить в себя. Одышка проходила, сердце успокаивалось. Стены в кабинете мужчины были здесь такого желтоватого оттенка, ни капли крови, потолочная лампа была с эффектом естественного освещения. Рабочий стол был засорён всякими бумажонками и толстыми папками. Им место не хватило даже в коробке, стоящей сбоку от стола, также забитой документами. Уют придавал горшочек с фиалкой, стоящий у монитора. Фиалки были красивые, прям видно, что за ними вёлся достойный уход. Рядом с фиалками красовалась фотография в рамке, на которой была изображена, очевидно, семья: молодой мужчина в костюме с галстуком бабочкой в белую крапинку, его супруга, скрывающая под маской строгости неподдельную нежность и сопереживание; их маленькая дочь, тянущая руки к камере и улыбающаяся полубеззубой улыбкой. Стоит предположить, что это его семья, когда он ещё был молод.       — Здесь безопаснее, чем там. — успокаивала она, мягко погладив престарелого мужчину по плечу, — Ты как?       Девушка развернула его кресло к себе лицом. В кровавой дыре на животе мужчины ютилась плюшевая игрушка, с животным голодом пожирающая его органы. Поэтому он дрожал. Кровь стекала на его штаны, и от него протянулся вонючий шлейф ещё не остывших внутренностей.       Лэрин чуть не вырвало. Глаза старика были стеклянными, из открытого рта, застывшего в крике, текла алая кровь; и морщины углубились, исказив лицо, создав впечатление, будто он умер не сразу, а дождался, пока его прожрут до тех пор, пока он буквально не смог жить.       Схватившись за голову, взъерошив и без того вставшие дыбом волосы, Лэрин нервно засмеялась. Её ждёт то же самое? Миленько. Шаг за шагом, девушка уже заливалась от смеха, похоже, рассудок начал помутняться. Этот смех был неестественным, выдавленным из лёгких. Цвета стали превращаться из жёлтого в красный. Всё покраснело. Пищание из динамиков. Вопли как взрослых, так и детей, из-за них в груди что-то болезненно вспыхивает. В голове стало как будто бы тесно, словно мозг сжимался. И дыхание перехватывало. Что если внутри неё уже сотня этих игрушек-паразитов, поедающих своего ничего не подозревающего носителя? Кроме как смеяться и бегать глазами по комнате ей ничего не оставалось.       Лэрин думала, что прижмётся спиной к двери, но вместо двери было что-то другое, мягкое и тёплое. Смерть за ней пришла. Обернуться не хватало смелости, да и сознанием она была уже где-то в другом, красном мире. От страха по всему телу пробежала волна дрожи. Крики не стихали, а становились только громче, приближались к её ушам.       Смерть со всей силы толкнула её вперёд, что она упёрлась в старика, но, чтобы не трогать его иной раз, она прижалась к рабочему столу и только тогда неуверенно обернулась. Ей до смерти не хотелось видеть своего убийцу.       Осточертевшая, ненавистная морда фиолетового кота с зубастой улыбкой и кровью и на щеках, и на носу, но в основном на лапах. Сколько можно?! Этому кошмару нет предела.       Тварь без промедлений бросилась на неё, впившись зубами в горло. Крик Лэрин на пару секунд присоединился ко всем остальным крикам на фабрике, как при крутом спуске на американских горках. По прошествии этих секунд она уже не могла кричать, потому что глотка была сгрызена. Девушка чувствовала, как горячая, как лава, кровь спускается по пищеводу, по лёгким. Ей хочется кашлять, но нечем, получается только гулкое кряхтение и отплёвывание кровью. Прижмуренными от боли глазами она обратилась к потолку, как верующий к небу, моля Всевышнего о спасении. Лэрин так хотела жить, не щадила себя и своих сил, убегала и пряталась. Чтобы в итоге её сожрали.       Кровь из артерий, как и злость и ненависть к монстру, брызнула красным фонтаном, пачкая всё вокруг, в том числе и фиолетовую шерсть кота. Она пыталась даже в таком положении отбиться, хоть немного, но дать сдачи. Лэрин била его ногами по грудной клетке, руками пыталась оттолкнуть его от себя. Но их силы несоотносимы, что само собой разумеется. Монстр топил девушку в море её же крови, зубами отрывая больше плоти. Лэрин всё видела. Те части, которые она видела только в зеркале и на фотках, щупала руками, теперь видит перед собой, и они кровью капают ей на лицо.

***

      Щепетильные эмоции выдернули девушку из сна, и она проснулась вся в слезах и задыхающаяся. Астма. Судя по всему, ей приснилось, что ей съели горло как раз из-за начинающегося приступа. Как например может сниться, что ногу оторвало, когда неудобно лёг и она затекла. Одеяло накрывало её почти с головой, руки вновь были привязаны к спинке кровати. Ощущение сдавленности в голове не покидало её, и ещё какое-то время она слышала эти ужаснейшие крики. Особенно напугали детские.       Бывало, что Лэрин просыпалась в приступе астмы, в таком случае она просто ждала, когда пройдёт само, и только когда совсем херело, вот тогда она доставала ингалятор. Чтобы восстановить дыхание она пробовала, во-первых, успокоиться. Мысленно считала до ста, произнося числа задом-наперёд, обычно ей помогало это. Стало легче, но не до конца. Нужно просто подождать.       Другой бы человек насторожился, услышав такое свистящее дыхание с грубозвучащим вдохом, будто машина заводится. Лэрин, как и её соседка Бригитта, привыкла к этому и не пугалась. В данной ситуации напрягало то, что у неё под рукой нет ингалятора. А вдруг приступ усугубится? Шанс такого исхода пятьдесят на пятьдесят. И тогда он будет летальным.       Настроение поганее и поганее с каждым днём. Неприятно вспоминать вообще что-либо, не хотелось ни о чём думать. Любая мысль, звучащая в её голове, только разочаровывала её. Ну как её угораздило оказаться здесь? Вот неужели им других заброшек мало? Что говорить, что сделано, то сделано. Она не вернётся в прошлое, не остановит себя и своих друзей. Интересно, где они сейчас и как? От мысли, что они сидят по домам и пьют чай, на душе теплеет. Хоть бы так и было. Представить, что кто-то из них страдает так же, как Лэрин, вынуждает проливать ещё больше слёз. Рыжая никогда не простит их, но и смерти не желает.       Витая в собственных мыслях, Лэрин почти не заметила, как приступ прошёл, оставив лишь стеснённость в груди. Всё, нормально. Главное, чтобы не повторилось.       Стала осматриваться: открытая нараспашку дверь, рюкзак на том же месте, где вчера — у шкафа. Времени подумать у неё было предостаточно. О том, как лучше ей будет смотаться отсюда.       Мыслей было множество. Например, вырваться из ремней, взять что-нибудь тяжёлое и пойти напролом. Или найти стекло, разбить его, часть осколка замотать в ткань, чтобы ухватиться и не порезаться, а потом сесть в засаду. И когда кот будет проходить — выскочить и прирезать его. Это хоть и звучит понадёжнее первого, но не гарантирует успех, а скорее наоборот. Договориться не получится — уже проверено. Может, наплести про влиятельных родителей? Что один звоночек, туда-сюда, приедут тракторы и сровняют с землёй эту шарашкину контору. Годиться только, как план Б.       К слову, Лэрин почти не знает своих родителей. Знает только, что у неё много братьев и сестёр (возможно, это и стало причиной сдачи Лэрин в детский дом). Надо бы обдумать, кто они. На всякий случай. Допустим, мать, первая красотка на селе, очень заботливая и гиперопекующая, чуткая к каждому своему ребёнку. Отец, успешный бизнесмен, обеспечивает их большую дружную семью, а на выходных возит всех обедать в ресторан. Живут в роскошной двухэтажной квартире с евроремонтом. У них есть дача, где в свою очередь есть джакузи, бассейн, сауна… хотя, эта информация ей ни к чему, но почему бы не помечтать. Да, такая семья ей годится.       Так как же ей всё-таки выбраться? Насилие сразу не вариант. Как она вообще представляет их бой, когда у неё из оружия жалкая палочка или жалкий осколочек? Как племя индейцев с луками и палками-копалками против атомной бомбы. Разговоры по душам вообще не катят, она имеет дело с психопатом, у которого, походу, напрочь отсутствует эмпатия. Конечно, есть ещё одна мысль… но стоит подумать получше, потому что этот вариант ей совсем не нравится. А именно: быть паинькой и заслужить доверие. Это долгосрочный план, а уйти хотелось бы в поскорее, разумеется. «Её же родители заждались».       Хотеть не вредно.       Спина начала затекать и хотелось бы уже перевернуться на бок, но ремни не в полной мере давали ей такую возможность.       По поводу плана она так и не решила. Но пока она будет придерживаться долгосрочного. Может, если она будет подобающе себя вести, он будет лояльнее? Всё может быть. Ей нужно узнать его получше, хотя бы график: когда он поблизости, когда уходит, когда далеко. Вообще чем он тут занимается в свободное от Лэрин время. Обладая этой информацией, выбраться будет относительно легче.       Думать можно долго, пора действовать. Лэрин начала растягивать ремни, невзирая на боль в натёртых местах. Она буквально почувствовала, как лопнула мозоль.       К своему ужасу она начала осознавать, что выбраться так просто у неё не получится. Ремней теперь больше и каждый крепок, как оковы. И кот уже долго не появлялся… А вдруг он решил, что раз он своё дело уже сделал, то можно забыть про неё? Что ей не нужна еда, там, вода, и подобное.       — Бля-я… — на всю комнату сказала Лэрин, понимая, к чему всё идёт. Она начала шевелить ногами, и боль в них напомнила ей о том, что недавно произошло. Тот разговор с котом… Получается, она теперь будет мамашей? Хм, а если она бесплодна? В таком случае, однозначная смерть «за ненадобностью». А если физически невозможно, чтобы у них были какие-то дети? А если и будут, то какие?!       — Я проснулась! — крикнула она, рассчитывая, что кот услышит её, — Мне нужна помощь.       Абсолютная тишина. Ни шагов, ни прочих звуков из коридора не слышно. Тогда её догадки — правда? Он просто оставил её?       Лэрин в очередной раз горячо выругалась. Другие слова не подходят к ситуации. Ну не может же он быть настолько тупым, чтобы не понимать, что ей тоже нужно питаться?       Ой, как бы ей сейчас хотелось детдомовской овсянки… Да и в колледж она бы поехала с удовольствием! Постояла бы в полном людей автобусе, прогулялась бы с наушниками по улице… Нет, про колледж уже лишнее. Она подумала, что даже немного клёво, что теперь ей никуда не надо идти. Такой, маленький плюс из ситуации. Хотя, её исключат… Но и славно, ей всё равно не нравилась специальность, к которой она готовилась. Всё равно собиралась отчислиться, чтобы не бегать на пары в другой конец города ради этой профессии. Даже если она добирается на машине Тома, пары от этого приятнее не становятся. Но тогда Лэрин просто бы осталась в дураках с незаконченным средним образованием, а поступать куда-то в другой колледж она ещё не надумала. Что ж, время подумать есть!..       Позитивное мышление постепенно сходило на негативное. Кот не мог её так забыть…       Или мог? Оптимизма больше нет, Лэрин с обезумевшими глазами смотрела в потолок, а её конечности дрожали. Голос тоже дрожал. Удивительно, но от лежания тоже можно устать. Лэрин уже не сдерживает слёзы, а горло уже сорвано от криков. Темнота натирающе давила на глаза, хотелось бы больше света. Солнечного. И воздуха свежего, уличного, морского. Она пыталась звать на помощь, с другой стороны понимая, что, наверное, никто уже не придёт. Настоящая пытка одиночеством, обездвиживанием и темнотой. С ней ничто не взаимодействует, но всё равно по всему телу электрические потоки боли. Ноги постоянно дёргаются, что Лэрин не знает уже, куда их деть. Чтобы отвлечься, она делала гимнастику: поднимала ноги как можно выше, тянула их на шпагат, вытягивала… Это немного снимало боль, но не душевную. Да и в туалет уже хотелось, поэтому от гимнастики было больше вреда, чем пользы.       Шум мотора полуразваленной красной машины, поджидающей её у входа в детский дом… За рулём её Томас. Лэрин неторопливо садиться на переднее пассажирское сидение, целует Тома, и они едут в колледж. За окном мелькают прохожие, дорожные знаки, столбы, вывески магазинов, светофоры… Открыв окно машины, она наслаждалась, как осенний, ещё тёплый ветер развивает её кудри, освежает заспанное лицо, бодрит. А солнечные лучи греют конопатую кожу.       Лэрин завыла от отчаяния. Чувство безысходности просто прожигало её. Она не хотела уже плакать, а слёзы сами лились из покрасневших глаз. Стены гниют на её глазах, с них уже сыпется шпаклёвка и с треском падает на пол. Ей это кажется. Она рисует себе в голове, как крошатся эти стены. Так-то они прочные и будут стоять, наверное, столетиями. Где же вы, родители?       Прошло точно больше 6-7 часов. Она уже хотела отгрызть себе руки, чтобы выбраться. И она реально стала задумываться об этом! Даже кусать себя начала. Но мозг человека навряд ли способен настроиться на подобные вещи, поэтому она оставила эту затею… на какое-то время. Позже попробует ещё раз, когда будет совсем невмоготу.       Ещё где-то спустя минут 20 Лэрин начала биться головой о стену за кроватью. Она думала, что получит сотрясение и, дай Бог, сдохнет. Кажется, от перенапряжения поднялась температура, из-за которой перед глазами всё плыло, извиваясь в непонятный узор, а стены начинали двигаться. Уже совсем невыносимо! Раньше Лэрин думала, что хуже смерти ничего нет. Слепое убеждение, которое она на личном опыте опровергла.       Наверное, крыша уже поехала и ей всё кажется. Мираж. Чересчур правдоподобные шаги слышны в чёрном коридоре. Даже когти скреблись об пол при ходьбе, сравнительно как каблуки у дамочек цокают. Очень реалистичные галлюцинации. Похоже, сотрясение заработано.       Перед её дверью шаги поутихли, были едва слышны. Боковым зрением она заметила появившиеся белёсые зрачки. Она не отвечала взглядом, вместо этого продолжая смотреть в потолок. Лэрин была убеждена, что она бредит на нервной почве.       Наконец она всё-таки обратила внимание на появившиеся глаза. Довольно реалистичное видение. Может, ей и не кажется. Хотя по ощущениям всё её окружающее — сюрреализм, другое измерение.       — Умоляю, развяжи меня… — выдавила она из себя охрипшим, уставшим голосом; разум был затуманен, из-за чего она не верила никаким своим органам чувств.       Кот по-прежнему молчаливо, вальяжно прошёл в комнату. Сел перед ней и начал пристально смотреть на Лэрин.       — Прошу, развяжи… — тихо взмолилась она, — Пожалуйста.       — Убежишь. — как бы с насмешкой ответил он, не сводя глаз.       Лэрин уставилась на него глазами, полных и отвращения, и злости, и страха, и мольбы. Родилась надежда убедить его в своей «покорности», тогда он развяжет её, пресытившись её уговорками.       — Я не убегу. — вдруг она заплакала, скорее всего из-за жалости к самой себе. Улыбающаяся морда расплылась в её глазах из-за слёз. Она вовсе не хотела плакать, от этого уже болит в висках, но ситуация сама по себе плачевная, Лэрин просто поддалась чувствам страха, немощности и унижения, — Пожалуйста, развяжи.       Кот смотрел на неё свысока, испытывая злорадство. По нему видно, что он нарочно долго не появлялся. Наказывает её, было б за что.       Видя бездействие кота, Лэрин сильнее заплакала, с надрывом, переведя взгляд в потолок. От гнева багровеют щёки и трясутся руки. Голова болит от всего этого. Ну зачем, зачем он так долго смотрит и ничего не предпринимает?!       — Я не буду бежать… — чуть ли не по слогам выговорила она. Сбитое из-за рыдания дыхание мешало ей внятно разговаривать.       Ей снится это. Нет здесь никакого кота, никто не развяжет её, она говорит с пустотой.       В правом запястье ремни стали туже до предела. Он только сильнее её затягивает?! Только не это… нет, ей показалось. Просто по-другому их не снять. Нужно оттянуть хорошо, а потом уже расстёгивать. Элементарно… Лэрин пыталась себя успокоить, что у неё плохо получалось. В его присутствии она не может.       Её многострадальческое, зарёванное лицо очень нравится коту. Стоит полагать, он будет ещё очень много раз доводить её до белого каления.       Правая рука была освобождена. Ею же девушка потянулась освобождать левую руку, но её порыв оборвала когтистая лапа, потянувшаяся к оставшимся ремням первее. Лэрин не шевелилась, не считая то, что её трясло от расшатанных нервов. Вот прописать бы ему сейчас хорошенько за всё хорошее. Но нет, нужно вести себя иначе. Пусть он думает, что она сдалась. Пусть считает её слабой. Так даже лучше, подумала Лэрин.       Обе руки были свободны и тогда девушка, наконец-то, сменила положение в сидячее. Резко, из-за чего закружилась голова и в глазах замелькали такие себе искорки. Она посмотрела на руки: запястья разукрашены синяками и краснющими потёртостями. Рыжая начала гладить их, чтобы снять боль или хотя бы согреть их — из-за сжатия кровоток был немного нарушен, поэтому кисти рук околели.       — Можно встать? — спросила Лэрин полушёпотом.       Вспоминаются изречения её преподавателя по ОБЖ, который обучал правильному поведению заложника. Во-первых, нужно быть вежливой и послушной. Во-вторых, прежде чем сделать что-либо, даже незначительное, нужно спросить. В-третьих, не геройствовать, без резких движений… И много похожей жути. «Правила безопасности написаны кровью,» — говорил учитель. Она просто переступала свои принципы, осознавая, какой тяжёлый путь ей придётся пройти. Одно унижение.       В качестве ответа кот немного отошёл от кровати. Лэрин медленно встала. Сделала пару шагов на месте, разминая затёкшие ноги. Стоит ли благодарить его? Да как-то язык не поворачивается.       — Идём. — сказал кот, от чего Лэрин вздрогнула. Опять же, к его голосу просто невозможно привыкнуть.       На ватных ногах она медленно двинулась к двери. Хах, может он повёл её на выход? Ну конечно, куда ж ещё.       Ноги более-менее размялись, но бежать она не будет, как и обещала. Пока ждала кота, вытирала слёзы с веснушчатого лица и с очков. Далее они пошли вдоль по коридору. Между ними почти не было дистанции, Лэрин шла впереди, а монстр только направлял её сзади. Странное ощущение, когда его дыхание чувствуется прямо над головой, касаясь волос. Он принюхивается? Если так, то и не мудрено: Лэрин походу здесь единственное, что приятно пахнет. Грех не занюшить. Лэрин горбилась и пыталась ускорить хромой шаг, чтобы не ощущать этого. Застегнула куртку до конца, закрывая оголённый затылок воротником. Капюшон накинуть не осмелилась. Она не плачет уже, но сбитое дыхание остаётся. Хоть бы не приступ.       Пока они шли, Лэрин, как в первый раз, дивилась большому количеству царапин повсюду. Удалось разглядеть некоторые надписи: «Прототип нас спасёт» и всё в этом духе. Потом спросит про это. Ещё здесь довольно много проигрывателей или радио… один раз они проходили мимо одного, а он как заработает, напугав по большей части Лэрин, нежели кота. На одной из дверей она увидела табличку, который обычно висит на дверях мужского туалета. Следом за этой дверью женский.       — Подожди, — остановилась Лэрин перед этой дверью. Кот посмотрел на неё, как фашист на еврея. Довольно точное сравнение, однако, — Можно я зайду? По-быстрому.       Наверное, он разрешил ей. Аккуратно, нерезко, она открыла дверь, зашла и закрылась с той стороны. Снова наедине с собой. Без щеколды, но сойдёт. Впереди всё равно три-четыре кабинки, которые уже можно будет закрыть.       Оказывается, здесь и вода есть. Ну царские условия прям. После туалета она подошла к раковине помыть руки и сполоснуть лицо от слёз и соплей. Холодная вода омыла её щёки, глаза, и на душе полегчало. Мылом она стёрла кровь и грязь. Вот бы ещё душ принять, вообще бы тогда запела от счастья несусветного. Кстати о душе, а он тут предусмотрен? Если порассуждать, то должен быть. Но неизвестно, доберётся она до него однажды или нет. Маловероятно, что сегодня. Поэтому разумно будет сполоснуть не только лицо.       Какое облегчение. Даже полотенца не надо. Пусть.       Пора было выходить, она задержалась. О, как ей не хотелось. Выйдя, она озлобленно зыркнула в глаза кота, после чего они сразу же продолжили идти куда-то. Спросить — наверное не ответит.       Снова лестница… Они правда на выход идут что ли? Кое-как осилив её, Лэрин размеренно дышала, что хорошо. Пройдя ещё немного, вторая лестница — точно, как в прошлый раз Лэрин тут плутала в поисках выхода. Прежде чем начать подъём, рыжая замедлилась, оценивая свои силы. Наверное, стоит подниматься медленно. Потому что ингалятор с собой взять она не догадалась!       Гораздо быстрее будет в зубах перенести её вверх, как и поступил кот. Лэрин лишь поджала ноги, чтобы не стукнуться о ступеньки. Хоть она и ожидала, что он уронит её рано или поздно, этого не произошло. Рыжая спокойно продолжила идти по гораздо более светлому коридору вплоть до выходных дверей.       Инстинктивно она ускорила шаг, увидев знакомые двери, но кот придержал её подле себя, схватив за капюшон.       — Отойдёшь хоть на метр — прибью. — сказал он, прежде чем продолжить идти к выходу. Лэрин угрюмо кивнула.       На крыльце дома пахнет заметно свежее, хотя и непонятно почему. Слышно пение птиц? Наверное, галлюцинации. А может, это тоже проигрыватель. Чтобы создать впечатление, будто они на улице.