Palm table

Утро начинается не с кофе. Оно начинается с дикой головной боли, стоит Люку только открыть глаза. Вроде бы он не такой уж и старый, чтобы ловить мощное похмелье, но, признаться, у него ощущение, будто вчера он пил бензин. Устакер с трудом отключает орущий будильник и привстает с кровати. Мир воздушно покачивается, по венам словно течёт ром с колой, а глаза безумно хотят закрыться. Едва Люк успевает дойти до ванной и взять в руки щётку, телефон начинает разрываться трелью второго будильника. Люк закатывает глаза и... "Стоп, кто вообще включал будильник?" Вчера он был явно не в том состоянии, чтобы это сделать — по правде, такие вечера Люку совсем не типичны. Оглянув себя в зеркало и поняв, что он спал в джинсах и гавайской рубашке, Уитакер пытается откопать в голове воспоминания, каким образом он добрался домой. Но нет, ничего — записывающее устройство отключилось, а второго дубля нет. Люк таращится на кружку с водой, ровно стоящие около двери кроссовки и связку ключей на тумбе под зеркалом. Ему хочется выблевать все выпитое вчера и заодно оторвать себе голову, которая по ощущениям болит с каждой секундой все больше. Единственный вариант, приходящий ему на ум, — Айрин. Уитакер чувствует себя отвратительно. Он даже не помнит, что вчера было, и Айрину серьёзно пришлось тащить его домой, как ребёнка? Люку даже думать не хочется о том, какие неудобства он доставил Сейдлу. Пятый шот заканчивает его воспоминания, как они играли в бильярд и разговаривали за стойкой, закрывая кулисы недоступного спектакля. — Бурная ночка? — уточняет Марианна. — Это так на тебя не похоже... — Слушай, я сейчас умру, — ноет Люк, мотая головой. Он лежит лицом на офисном столе, таком прохладном, дарящем ему хоть каплю облегчения. — у тебя есть что-нибудь от головной боли? Марианна роется в сумке и печально сообщает, что ничего нет. Люк хныкает, желая провалиться под землю. Отвратительное самочувствие — ещё полбеды, а вот тот факт, что Айрин теперь считает его алкоголиком — вот это совсем кошмар. На обеде ему приходится выползти из офиса. Люк заходит в кафе, ожидая увидеть Айрина за столиком под пальмой, но его там не находит. У Уитакера пробегает мысль, что, может, Айрин сам чувствует себя до того плохо, что даже не пришёл? Но оглядев кофейню, он находит знакомую голову в противоположном углу. "Как странно, — Люк хмурится собственным мыслям, ощущая себя провинившимся ребенком, — обычно он только за моим столиком и сидит, а сейчас..." Он хочет подойти и поздороваться, извиниться, но... Может, Айрин специально больше не хочет там сидеть? Может, таким образом он без слов сообщает, что их дружба (Люк понятия не имеет, как это назвать, и хотя "дружба" — явно не то слово, он останавливается именно на нем, ведь думать в похмелье крайне сложно) окончена. А он уже смирился, что напротив него всегда обедает и что-то рассказывает Сейдл. Люк вздыхает и занимает свой абсолютно свободный столик. Именно сейчас ему жаль, что так выходит. Кажется, впервые он настолько не рад своему одиночеству. Он пьёт чай, пялится на столешницу и не может отделаться от чувства вины и стыда. Пили они оба, так что вроде бояться нечего, вот только Уитакер проклинает себя за то, что позволил себе ужраться в ноль. Он встает и медленно подходит к Айрину, а потом присаживается напротив него. — Привет, — он почти не дышит, когда Сейдл поднимает на него взгляд. — как ты? — О, привет! Да я в порядке, сойдёт, а ты? Уж извини, выглядишь не очень... — с сочувствием произносит Айрин. А где же гребаная улыбочка на лице? Он сам на себя не похож, когда выглядит так, словно... Словно вовсе и не обижен. Но почему-то Люку от этого не легче. — Если честно, это первое в моей жизни такое похмелье, — признается Люк и трёт глаза. Айрин в отличие от него выглядит менее помято. Он едва бледнее и волосы засалились, но это во много раз лучше, чем у Люка. — Ты вчера действительно много выпил, — Сейдл кивает. — но это исправимо, — на его лице читается мимолетное успокоение, и Люку остаётся наблюдать, как он достаёт из кармана блистер с таблетками, достаёт две и кидает их в стаканчик с водой. Они тихо шипят, растворяясь, и вскоре полностью исчезают в помутневшей воде. — Пей, только залпом. Люк с удивлением берет стаканчик и опрокидывает содержимое за десять больших глотков. На вкус что-то между минеральной водой и газировкой, этот странный сладко-соленый слой остаётся на зубах. Уитакер облизывает губы. — Спасибо, — бормочет он. — очень вовремя, а то у меня никаких таблеток не оказалось... Айрин подвигает к нему кое-что что, и только сейчас Люк замечает, что на столике ещё стоит бутылка с каким-то зелёным нечто. Словно парочку инопланетян пропустили через блендер и залили через воронку. Уитакер выгибает бровь настолько выразительно, насколько способен, и смотрит на зелёную жидкость так, как будто боится, что она покинет пределы ёмкости. — Выпей. Обещаю, станет лучше. Там яблоко, шпинат, огурец и зелёный чай. Мяты не нашлось, но напиток всё равно даст бой головной боли и ломоте, — объясняет Сейдл. Люк смотрит на него с тревогой, а потом возвращает взгляд к бутылке в руке. — А разве ты не для себя это приготовил? Слушай, меня скоро отпустит, ты не должен... — Люк, я приготовил это для тебя, — Айрин слегка кивает. — так что не беспокойся обо мне, я в порядке. Через некоторое время Люк глубоко вздыхает и делает маленькие глотки, а затем выпивает почти половину. — Ух ты... — он охает. — М-м-м. Сплошные витамины и антиоксиданты, — сообщает Сейдл и откидывается на стуле. — после такой интенсивной терапии уже через час будешь чувствовать себя как человек. — Спасибо тебе, — Уитакер выпивает ещё треть. — за это и за то, что было вчера. Мне правда не хотелось приносить тебе неудобств, я должен был контролировать себя. Его мысли путаются в голове, и он уже даже не хочет смотреть Айрину в глаза, потому что он ненавидит чувствовать себя виноватым и ненавидит быть неидеальным в глазах других. — Хей, все хорошо, со всеми бывает, — Айрин успокаивающе машет рукой, — квартира у тебя, кстати, очень милая, мне понравилась. Люк покрывается пунцовым румянцем в самой крайней степени. — То есть все правда хорошо? Черт, я чувствую себя очень по-тупому, и ещё... Сколько я тебе должен? Я явно выпил больше, чем заплатил. — Ты должен справиться с похмельем, и мне будет этого достаточно. — Боже, Айрин... — Уитакер начинает хныкать, зарывшись руками в волосы. — Люк, мы просто встретились поиграть и побухать вдвоём, и ты набухался, — начинает Айрин таким спокойным голосом, что у Люка все внутри плывёт. Этот голос обтекает поверхности, затекает ему в уши, глаза, нос, так баюкает своей бархатистостью. — и это нормально. Поверь, проблем нет. Мне даже понравилось нести тебя из такси, как принцессу. Если Сейдл хочет сделать ему лучше, то Люку уже слишком хорошо. Он вообще роняет голову на руки уже от смущения, не понимая чувств внутри. С одной стороны, он рад, что Айрин спокойной взял ситуацию в свои руки, но с другой испытывает невероятный стыд, как после первого поцелуя, потому что Сейдл, вроде как, не должен для него это делать? — О боже... Айрин смеётся. — Ты такой милый, когда смущен. — Умоляю, прекрати, иначе я сейчас умру от этого... — Люк признается, что Айрин загнал его в капкан, что держит его в хватке, от которой не очень-то хочется избавиться. Сейдл одними только словами заставляет его почувствовать себя лучше, и долбаное смущение дофамином разливается по мозгу. Почему его до сих пор вгоняют в краску подобные вещи, ему же двадцать пять! Когда Люк отводит руки от лица, Айрин улыбается по-другому. Не этой своей "я-невероятно-крут-чувак" улыбочкой, а как-то спокойно, правильно, по-настоящему. — Слушай, ты извини... — Люк мнется, подбирая слова, хотя их тут подобрать почти невозможно. Он трет подушечкой пальца о крышку бутылки и тупит взгляд столешницу: — Ну, просто я ничего не помню после двенадцати ночи, и... Чисто теоретически, мы могли бы... В плане, ты и я, мы... У нас могло бы что-то... Глаза Сейдла распахиваются в удивлении. Он старательно давит в себе очередную порцию смеха, поскольку Люка это однозначно убило бы. — О, нет-нет, ничего такого. Не парься. Ты вообще был тихим, так что я просто оставил тебя в кровати. Я серьёзно, — он делает более серьёзное лицо, когда видит, что Уитакер снова начинает краснеть, — абсолютно ничего. Ты назвал меня придурком, и это было самое горячее за ту ночь. Люк кивает. Что ж, вышел почти сухим из воды. Он думает, что ему все же повезло, что рядом оказался именно Айрин. Кажется, на него можно положиться, он только хочет выглядеть эгоцентричным пофигистом. — А почему ты не сел за мой столик? — Люк чувствует, что пришло время для этого вопроса. — Я решил, что это как-то грубо. И ты, и Марианна говорили мне, что тебе важно оставаться одному, а я плевал на это. — И ты пришёл к такому выводу вот прямо сегодня? — Ага. Порой я ужасный тугодум. Уитакер морщится. Что-то тут не так. Наверное, вчера все же что-то произошло, раз Айрин так резко поменял свои взгляды. Но узнать это ему уже не суждено.

***

Волшебная зелёная жижа действует отменно — уже через час Люк способен работать без головной боли и тошноты в горле. Благо, день сегодня лёгкий, без кучи плановых задач и прочей нудятины, к тому же, Уитакер часто делает дела заранее, поэтому сегодня у него все шансы дожить до конца рабочего дня и отправиться домой отдыхать. Он пошатывается в метро, обнимая вертикальный поручень, и смотрит на какую-то парочку, что смущённо и воровато держатся за руки. Словно весь мир знает, что они, мать вашу, уже целовались, да-да, прямо в губы! Девушка поправляет воротничок школьной рубашки пацану, который прямо расплывается от улыбки. Люк соврет, если скажет, что ему этого не хватает. Он из тех, кто любит всю эту романтичную дребедень, любит долгие объятия с утра, любит милые сюрпризы и лежать на тёплой груди, слушая биение сердца. Всю жизнь он был меж двух крайностей: либо "Ты же мужик, тебе правда нравятся все эти нежности?" и "Все геи такие". Он шатался между ними, прибивался то туда, то обратно, не понимая — он любит нежности и поэтому гей или он гей и поэтому любит нежности? До встречи с Хэмлоном его это сильно волновало. Когда они были в отношениях, Люк полностью забыл про этот бред и просто наслаждался тем, что у него было. Но пару месяцев назад, когда тоска по теплу и пропавшему счастью доканали его, Уитакер снова стал качаться, как беззвучный метроном, от одной стороны в другую.

***

~Я никогда не был преданным, разве что своим эрогенным зонам. Я вечный плохой парень, продукт распавшейся семьи~

***

Люк делает музыку в наушниках громче и подмечает, что в ней поётся про Айрина. Во всех смыслах почти про него. Он закрывает глаза — перед ним встаёт изображение этих чёртовых кудрей. Нет, это слишком. Люк немного трясёт головой и переключает песню.

***

— Что ж, сегодня я бы хотела обсудить наш новый договор с "Prest-Loud". В этот понедельник мы официально подписали его, благодаря Айрину Сейдлу, — голос Меделин Берлоу разносится по залу, прерываемый стуком её каблуков. — Я очень рада, что наша компания расширяется. Люк кидает на Айрина взгляд. Он снова давит эту улыбочку, привстает, чтобы лёгкие аплодисменты поласкали его возбужденное эго. Люк хмыкает. — Спасибо, мисс Берлоу, — Сейдл изучающе оглядывает офис, — спасибо. Люк перебирает пальцами сложенный в несколько раз листок от блока для заметок. Днем он нарисовал на нем какую-то смешную акулу, а потом смял. Айрин забирает у него из рук листочек, разворачивает и... — Мне не нужны комментарий по поводу моих художественных способностей, — шепотом предупреждает Уитакер. Сейдл кивает и что-то произносит одними лишь губами, но Люк не умеет читать по губам. Он закатывает глаза и смиряется с тем, что Айрин просто долбанутый. Через полминуты, когда руки Уитакера лежат на коленях, он чувствует лёгкое прикосновение. Пальцы Сейдла суют ему бумажку обратно. Он разворачивает её. "Это самая забавная акула, которую я видел :)" Люк хочет напомнить, что он не нуждался в комментариях, но получается только глупо улыбнуться. В конце Меделин говорит что-то про гонку опережений — с историей у Утакера плохо, но когда по коллективу проходится дружный легкий смешок, он смутно вспоминает что-то из курса в академии, тоже цепляясь за этот дружный гул. Значит, теперь у них гонка за звание лучшего сотрудника, а это в свою очередь означает, что Люк либо станет победителем, либо никем. Локти хочется кусать. — Работа мечты, через тернии к звёздам, — с сарказмом в голосе говорит Айрин, когда летучка заканчивается и толпа начинает двигаться к выходу. — Проекцируешь светлое будущее? — Именно! — Твоя тень мешает, — скептично отзывается Люк. Он прикрывает глаза. — Да ладно, это сделает наши взаимоотношения острее! — резко произносит Сейдл. — Соперничество усилит напряжение между нами, только представь, настолько быстро я начну работать, если ты будешь говорить, что дедлайн уже скоро, а у меня ничего не сделано! — Я не собираюсь с тобой соперничать, ясно? — Люк разворачивается к Айрину лицом и ощущает запах сигарет и жвачки изо рта. — И ты сам не будешь в этом участвовать. — Ты прав! Я просто шучу... Это же просто гениально — назначить премию и заставить весь офис работать втрое больше, а заплатить в итоге только одному. — Твоя прямота ни с чем не сравнится... — О, спасибо. Приму за комплимент, — Айрин легко касается плеча Люка, — все хорошо? — Да, конечно, — Уитакер морщится от усталости. — хочу уснуть часов так на четырнадцать. — Могу подбросить до дома. — А... Ну, я был бы рад.